- Минуточку, - вдруг озабоченно проговорил Зажицкий, разглядывая что-то на газетной странице. - Ого! - Он отставил газету подальше от глаз, словно любуясь ею, потом опять приблизил, снова отодвинул… - Нет, нельзя, чтобы такая газета исчезла. Тут напечатано… Тут напечатано… Что такое?.. Так, так…
- А ну, дай-ка сюда! - в нетерпении закричал Мишка Кутырин и вырвал у Женьки газету. - Чего еще тут?
Ребята обступили Кутырина, наперебой читая заголовки:
- "План перевыполнен", "Тысяча центнеров кукурузы", "Еще одна бригада коммунистического труда", "Отряд во дворе"…
- Ага! - закричал Женька. - Нашли? Теперь, Мишенька, давай я буду читать. А то ты в силу своей малограмотности… - Он выхватил из рук растерявшегося Мишки газету и начал торжественно читать: - "Во дворе дома номер двадцать три на Садовой улице создан пионерский отряд. Его командиром стал демобилизованный моряк-подводник Андрей Голубев, ныне рабочий консервного завода. С первых дней организации отряда пионеры дружно взялись за работу. Они отремонтировали красный уголок, начали выпускать сатирическую стенную газету, благоустраивают свой двор. Ценная инициатива пионеров поддержана в райкоме комсомола". Под заметкой стояла подпись: "С. Елкин".
- Про нас! - звонко, с гордостью крикнула Таня. - Про наш отряд!
- А кто такой Елкин? - озадаченно спросил Костя.
- Может, это Яков Гаврилович выдумал себе псевдоним? - предположил Женька.
- Какой псевдоним? Что это такое?
- Ну, это иногда писатели, если им их фамилия не нравится, придумывают себе другие фамилии. Например, Гайдар. Его настоящая фамилия Голиков. Или Чехов. Он подписывался - Чехонте…
- Яков Гаврилович! - усмехнулся Костя. - Зачем же ему себе какой-то псевдоним выдумывать? Он бы и так подписался. А потом Гайдар!.. А тут какой-то Елкин.
- По-моему, это неважно, кто написал. Важно, что написали про наш отряд, - сказала Таня.
Из третьего подъезда вышли Андрей и Лешка. Женька кинулся к ним, размахивая газетой.
- Про наш отряд в газете напечатали! Что мы красный уголок ремонтировали. И про кают-компанию… И про стенгазету…
Моряк внимательно прочитал заметку.
- Ну вот, теперь уж мы совсем официально признаны, - сказал он. - Теперь, братки, не подкачайте.
- Не подкачаем! Мы еще и не то сделаем!.. - загремело со всех сторон.
- А кто такой Елкин? - спросил Степка.
- Елкин? Это работник отдела пионеров в горкоме комсомола, - объяснил Андрей. И добавил, почему-то загадочно подмигнув: - Да вы его сами скоро увидите.
В воротах появился Олег. Ему тоже сразу же сунули под нос газету. Во всей этой радостной суматохе Степка чуть было не забыл про моторчик. Но, опустив руку в карман за носовым платком, он сразу же наткнулся на коробочку.
- Олежка! Смотри! Вот что я принес! - закричал Степка и высоко поднял над головой руку с зажатой в ней коробкой.
- Что это? Что? - загалдели ребята. - Тоже фокус?
- Это микроэлектромотор, - сказал Степка. - Для Олежкиной электронной черепахи. Дедушка из Москвы прислал.
Моторчик был извлечен из коробки. Все принялись его рассматривать. Но в руки Степка его никому не дал. Он отдал мотор Олегу.
Треневич, забыв от радости, что надо сказать спасибо, держал мотор в пальцах так бережно, словно тот был сделан не из железа, а из самого тончайшего стекла.
- Да расскажи ты, Олег, что у тебя за черепаха такая, - попросил Андрей. - Степа нам что-то такое начал объяснять, но я, признаться, ничего не понял.
- Расскажи, Тпруневич! - подхватил Женька.
- Рассказывай, Олег! - кивнул Костя.
Олег рассказал, что задумал сделать электронную черепаху. Но черепаха получилась не совсем электронная. Даже, вернее, совсем не электронная. Она просто электрическая с электродвигателем и фотоэлементами. О настоящей электронной черепахе Олег прочитал в журнале и видел фотоснимок. Ее сделали два инженера за границей. Но для того чтобы смастерить такую же, как сделали инженеры, надо, пожалуй, сперва окончить хотя бы восемь классов. А то и все десять. Зато черепаха, над которой почти полгода трудился Олег, вышла тоже неплохая. Она может обходить препятствия и ползти на свет. У нее есть механизмы поворота, переднего и заднего хода. Вообще-то теперь Олег думает, что лучше было бы сделать не черепаху, а какой-нибудь трактор или самосвал. Модель. А может быть, потом, через несколько лет, такие тракторы будут ходить по полям и сами пахать, без тракториста. Включил мотор, и все. И трактор пошел. Дошел до края поля, сработал фотоэлемент, трактор повернул, снова пошел - до другого края поля…
От Олежкиных объяснений у ребят загудело в головах. Он рассказывал, сбиваясь, перескакивая с одного на другое. Наверно, ему казалось, что все разбираются в технике так же, как он.
- Ты, Олежка, лучше закончи уж свою черепаху, - сказал Степка, - а потом нам всем покажешь.
- Да она уже готова! Я же говорю! - воскликнул Олег. - Только вот моторчика не хватало. - И он с нежностью взглянул на электромотор.
Этот день для всех начался радостно. И денек-то сам по себе, будто нарочно, выдался погожий, солнце сияло как-то по-особенному, кажется, ярче, чем вчера. Андрей объявил, что сегодня будет день отдыха и все пойдут к монастырю на пруды.
- Искупаемся, костер разведем, поговорим о всякой всячине, - пояснил Андрей.
Это предложение было встречено с восторгом. Конечно, Степке тоже очень хотелось бы пойти вместе со всеми к монастырю. Но сегодня утром, до обеда, была его очередь дежурить в мастерской у Гриши. Впрочем, он не очень жалел о том, что ему не удастся полежать у костра и послушать разговор о всякой всячине. У Гриши он не был уже два дня и еще вчера радовался, что до обеда сможет посидеть в мастерской. Тайно он решил поработать там - ведь уже третью неделю стояли и пылились на верстаке непочиненные утюги, плитки и кастрюли.
Отказались пойти к монастырю и Лешка с Олегом. Лешка сказал, что он останется дорисовывать заголовок стенгазеты, а Олег попросил отпустить его доделывать черепаху.
- Хорошо, - согласился Андрей. - Ты, Леша, одновременно назначаешься дежурным по пионерской комнате. Если кто-нибудь будет нас спрашивать, скажи, что вернемся к обеду.
- А кто будет спрашивать? - удивился Хворин.
- Может быть, кто-нибудь и поинтересуется, - сказал Андрей, и Степке показалось, будто бы командир отряда чего-то недоговаривает…
Глава тринадцатая
В мастерской стояла все та же тишина, к которой за все время Гришиной болезни Степка никак не мог привыкнуть. Только сигнальная лампочка по-прежнему вспыхивала, когда открывалась дверь.
Гриша больше не пытался встать с постели. Может быть, он просто не мог вставать. Степку он встретил улыбкой, но даже не сделал движения, чтобы приподняться. Впрочем, он мог двигать руками и пальцами и "спросил", как дела в отряде - он знал и про отряд, и про красный уголок, и про скамейки во дворе. Оля и Таня быстрее других ребят освоили азбуку глухонемых и подолгу "рассказывали" больному мастеру о том, что делается во дворе двадцать третьего дома.
Степке очень хотелось поведать Грише о том, что у них появился художник, о стенной газете и о другой - где была напечатана заметка про отряд, и о дедушкиной посылке. Но надо было прежде всего разогреть Грише завтрак. Девочки вчера нажарили картошки, и Степка поставил сковородку на электрическую плитку. Он разжег примус, водрузил на него чайник и принялся перемешивать ножиком картошку на сковороде, чтобы она не пригорела.
"Да, доктор прав, - раздумывал он, оглядывая стены каморки, - в такой комнатушке не то, что заболеть, а и совсем помереть можно. Умер же дворник дядя Гриша".
Картошка шипела, примус гудел, чайник начинал уже тоненько посвистывать. "Вот если бы Гриша вдруг получил большую комнату или две, - размышлял Степка. - В одной - мастерская, а в другой он бы жил… Да можно и одну. Для житья. А мастерская пусть будет здесь. Ну да, здесь. Нельзя же жить там, где вечный чад от примуса, от паяльной лампы и канифоли… Столько домов строят в городе! Неужели для Гриши не найдется одной-единственной комнаты?.. Но разве он пойдет куда-нибудь просить и хлопотать?.. Конечно, нет. Значит, что же, так и оставайся тут, в каморке?.. - И вдруг Степку осенило: - А что, если им, всему отряду, пойти попросить за Гришу? Как шефам. Только надо узнать, куда идти. У Андрея. И отец тоже знает…" Степка очень ясно представил себе, как он - начальник штаба отряда - получает ключ от Гришиной новой комнаты… И ребята несут этот ключ Грише. Он улыбается, благодарит… Потом все вместе берутся и грузят в машину его вещи… Вещи? Да какие же у Гриши вещи? Железная койка, да фотография на стене, да еще старенькие часы на цепочке… А, кстати, что же это за фотография? Кто на ней изображен? Степка так и не успел спросить об этом у Гриши.
Чайник перестал петь и сердито зазвенел крышкой. Вскипел. Картошка давно уже подогрелась. Степка выключил примус, плитку и стал доставать с полочки из-под верстака чашку, блюдце, ложку, вилку, тарелку, хлеб… Он накрывал превращенную в стол табуретку подле Гришиной постели, а в голове все неотвязно сверлило: "Надо пойти, надо пойти, надо попросить комнату для Гриши…" Эта мысль словно подгоняла его. Движения стали торопливыми, как будто бежать куда-то и хлопотать насчет комнаты надо было немедленно. Он пожалел даже, что в это утро никто не дежурит в паре с ним. Он забыл, что сегодня воскресенье, а значит, все учреждения закрыты.
Гриша ел медленно, с трудом. Его плавные неспешные движения будто бы вернули Степке утраченное равновесие. Он немного успокоился и вспомнил, что хотел рассказать мастеру о газете, Лешкиных рисунках, о посылке… Гриша внимательно следил за его знаками, даже улыбнулся, когда Степка объяснил, какие уморительные фигурки нарисовал Лешка Хворин. Он с интересом выслушал новость про заметку в районной многотиражке и кивнул головой, разобравшись, что за черепаху мастерит Олег Треневич.
Увидев, что Гриша отодвинул тарелку с картошкой и принялся за чай, Степка стал поспешно убирать посуду. Нет, нет, объяснил он мастеру, спросившему, не собирается ли он уходить. Нет, он останется. Только все уберет. А Грише сейчас лучше всего поспать. Гриша успокоился, откинулся на подушку и закрыл глаза. Тогда Степка тихонько вышел из-за перегородки и устроился за верстаком.
Подумав, он решил, что паять не будет. Все-таки в этом деле нужна не такая сноровка, как у него. Лучше заняться утюгами и плитками. Вот как раз и утюг. Должно быть, тот самый, который так и не удалось починить Грише из-за внезапного сердечного припадка. Гайка на крышке отвернута, ручка лежит рядом…
Приподняв легкий стальной корпус, Степка увидел спираль, вставленную в тоненькие фарфоровые изоляторы. Спираль походила на длинного кольчатого червяка. Степка осторожно приподнял ее и сразу же увидел обрыв: как раз в центре спирали. Эге, да она вся трухлявая! Ломается от одного прикосновения. Надо заменить.
Новые спиральки лежали у Гриши в особом ящичке под верстаком. Степка быстро его отыскал, вытащил длинную дрожащую пружинку и стал снимать со старой спирали фарфоровые изоляторы. И вдруг ему показалось, что Гриша стоит в дверях перегородки и смотрит на него. Он испуганно обернулся, и изоляторы посыпались на пол.
В двери, конечно, никого не было, и, ругая себя за дурацкую свою неловкость, Степка стал собирать рассыпанные по всему полу фарфоровые кружочки. Вот растяпа! Теперь ищи их! Один потеряешь, и все пропало: голую, неизолированную спираль в утюг вставлять нельзя. И лентой не замотаешь - в момент сгорит…
Он лазил под верстаком, заглядывал в каждую щелочку. Он не заметил, как отворилась дверь с улицы и кто-то тихо вошел в мастерскую.
- Еще один… Еще… - приговаривал Степка, собирая изоляторы. - Вот куда закатился!
Насобирав полный кулак, красный и вспотевший, он вылез из-под верстака. Вылез и увидел Таню. Она стояла и смотрела на него с лукавой усмешкой. В руке у нее была какая-то книга.
- Ты что это делаешь? - спросила Таня. - Клад нашел?
- А ты что тут делаешь? - с удивлением спросил, в свою очередь, Степка. - Ребята же к монастырю пошли.
- Не захотелось. И потом - вот… - Таня показала книгу. - Это я Грише принесла. Пусть почитает. А то скучно так лежать…
Степка взял книгу посмотреть. Это были "Детство", "В людях" и "Мои университеты" Максима Горького.
- Правильно, - кивнул он. - Пусть почитает.
- Прочтет, я ему другую принесу, - сказала Таня и снова спросила с любопытством: - Нет, правда, что это ты тут собираешь?
- Изоляторы рассыпал, - объяснил Степка. - Взялся вот утюг за Гришу починить и рассыпал.
- Надо все найти, - озабоченно сказала Таня. - Давай я тебе помогу.
Она положила книгу на табурет, и они вдвоем стали ползать под верстаком. Долго искали они, но ни одного изолятора больше не нашли.
- Уф! - вздохнула Таня, поднимаясь. - Ты, Степка, наверно, все уже собрал. Зря мы только ползали.
- Сейчас посмотрим, все или нет, - ответил Степка, вылезая вслед за ней. - Надо их надевать на эту спираль. Вот так, вот так…
- Как бусы! - обрадовалась Таня. - Ну, это просто. Давай так: ты с одной стороны будешь надевать, а я - с другой.
- Давай.
Когда работаешь вдвоем, дело движется куда быстрее, чем у одного. Малюсенькие белые чашечки изоляторов ложились одна к одной, ровно и красиво. Спиралька одевалась, начиная снова походить на белого кольчатого червяка.
- А как ты думаешь, Степа, - тихо спросила Таня, - что важнее, любовь или дружба?
- Дружба, - подумав, уверенно ответил Степка, нанизывая на спираль белые колечки. - Любовь что? Чепуха! А для друга, если, конечно, для настоящего, все сделаешь. В воду кинешься… - Он с удивлением взглянул на Таню. - А ты почему об этом спрашиваешь?
- Так просто. Спросила - и все.
- Конечно, дружба важнее, - принялся рассуждать Степка. - Любовь - это только у девчонок. Ну, не у всех, конечно. Вот ты, например. Ты, Танька, если правду говорить, хороший друг… - Он вдруг хитро прищурился и таинственно сказал: - А я знаешь, что заметил?
- Что?
- Оля в Костю Гвоздева влюбилась, честное слово. Я давно уже заметил. Помнишь, когда начальника штаба выбирали? Как она про него говорила!
Таня надевала изоляторы на спираль, низко опустив голову. Золотистые прядки волос совсем закрывали от Степки ее лицо.
- Какой ты наблюдательный! - сказала она, и в голосе ее Степке почудилась усмешка.
- А что, неправда разве? - спросил он.
- Нет, правда. А больше ты ничего не заметил?
- Ничего. Хотя… Заметил еще! Олька Костю любит, а он даже внимания не обращает.
- Ну вот! - воскликнула Таня, вытирая о тряпочку почерневшие от спирали пальцы. - Я уже все надела.
- И я все, - откликнулся Степка. - Теперь давай я вставлю и гайки завинчу.
Утюг был быстро собран и включен в розетку. Он нагревался хорошо - хоть сейчас гладь им рубашки или брюки. До обеда Степка и Таня успели починить еще две электроплитки, а в половине второго на смену Степке пришла Оля.
- Ой, Таня, и ты здесь! - удивилась она.
- Я пришла, чтобы Степе помочь, - объяснила Таня. - Смотри, мы тут утюг починили и две плитки…
- Ну, идите обедать. Я уже пообедала. А после Андрей велел всем собраться во дворе.
- Хочешь - пообедай у нас, - предложил Степка, когда они с Таней вышли на улицу. - Я тебе открытки покажу - виды Москвы: мне дедушка сегодня прислал. И еще у меня есть конфеты. Тоже московские. Утром почтальон целую посылку принес. Пойдем?
- Пойдем, - весело тряхнула головой Таня. - У меня папа и мама сегодня с утра за город уехали. Так что никто беспокоиться не будет.
- Вот хорошо, что пришли, - встретила их Степкина мама. - Обед давно готов. Разогреть только.
Пока она разогревала на кухне обед, Таня и Степка сели смотреть открытки, присланные дедушкой Арсением.
Открытки Тане понравились. Она, оказывается, года два назад была в Москве. Правда, всего неделю - с отцом и матерью. Всего неделю! Степке хоть бы один день побывать в Москве!.. Хоть одним глазком взглянуть на Кремль, на Мавзолей, на станции метрополитена и высотные дома!.. Всего неделю!.. Наверно, за эту неделю Таня успела побывать всюду. Она с жаром принялась рассказывать Степке про метро и про высотные здания, про московские широченные площади, про улицы, по которым ездит столько автомобилей, что для пешеходов прорывают специальные тоннели под землей - а то через улицу не перейти. А на некоторых площадях роют тоннели и для машин. Троллейбусы тоже ходят в таких тоннелях. Вот, например, на перекрестке Садовой и улицы Горького, под площадью Маяковского, уже прорыли. Таня сама проезжала там, под землей. Очень интересно. А красиво как! Лампы дневного света горят…
Какая громадная Москва! Даже чтобы рассказать про нее, нужно часа два, не меньше. Таня продолжала рассказывать и за обедом. И хотя мать сердилась на Степку, если тот разговаривал во время еды, Тане она не сделала ни одного замечания.
Пообедав, Степка и Таня побежали во двор. Весело переговариваясь, они сбежали по лестнице, выскочили из подъезда и остановились, разом умолкнув. Возле сараев, приперев к стенке Лешку Хворина, стояли Гошка Рукомойников и Севка Гусаков.
- Думаешь, даром пройдет? - раздавался хриплый Гошкин голос. - Пока добром говорю…
- Потом хуже будет, - вторил Севка.
- …Измены не прощают… - хрипел Гошка.
- Степка! - испуганно вскрикнула Таня, схватив мальчика за руку. - Они его сейчас поколотят!
Если бы не этот испуганный Танин возглас, Степка, может быть, еще подумал, бежать на помощь Лешке или не бежать. Но этот возглас словно подтолкнул его вперед. Он сам, должно быть, не помнил, как в несколько прыжков пересек двор и как очутился перед изумленными Гошкой и Севкой.
- Не трогайте его! - закричал он срывающимся голосом. - Слышишь, Гошка! Не трогай!
Степка был почти на две головы ниже здоровяка Гошки, и тот смотрел на него сверху вниз.
- Этот шпингалет еще откуда взялся? - спросил Гошка.
В эту минуту рядом со Степкой, заслоняя Лешку, бок о бок встала Таня.
- Уходите отсюда! - топнув ногой, крикнула она. - Лешка у нас в отряде! Уходите!
- В отряде-е? - протянул Гошка, и выражение изумления на его веснушчатой физиономии сменилось выражением злобы. Глаза сузились в щелочки. - В отряде? - повторил он с угрозой. - В пионерчики, значит, записался? - И он неожиданно крепко схватил Степку за галстук.
Бешенство застлало Степкины глаза. Он рванулся назад и изо всей силы ударил Гошку головой в живот. Рукомойников взмахнул руками и сел на землю.
- А, вот ты как! - захрипел он, кусая губы. - Вот ты как, гад ползучий?
Севка Гусаков растерянно смотрел на своего поверженного главаря. "Сейчас будут бить", - промелькнуло у Степки в голове. Он весь собрался в комок и прижался спиной к стенке сарая.
Гошка медленно поднимался с земли, не сводя со Степки злых суженных глаз.