Глава III
Первая ночь в госхозе. Появление маленькой гостьи. Веселое утро Хоа.
Первый вечер в госхозе выдался безветренный и ужасно жаркий. Хоа никак не могла уснуть.
В интернате в эту пору всегда шум и возня; те, кто желают учить уроки, устраиваются в коридоре или под большим фонарем во дворе. А в спальнях о чем только не болтают! У Лиен, например, что спит прямо над Хоа, вечно полон рот историй. И еще Лиен обожает сказки. Она все мечтает как-нибудь заблудиться в лесу, чтоб повстречать принца с длинным мечом верхом на белом коне. Жаль, не приехала она вместе с Хоа сюда, где столько лесов и гор. Хотя и здесь вряд ли встретишь живого принца.
Почему-то вдали от школы Хоа все время вспоминала свой класс, учителей и подружек. Можно было б завтра написать им письма. Но о чем? Написать про этот необычный знойный вечер? Они станут над нею смеяться: у Хоа, скажут они, точь-в-точь как в пословице: "Рык тигра, а душа медузы". Уши всем прожужжала: "Уеду далеко-далеко… особенные каникулы…" А сама…
Вечером здесь совсем тихо. Молчание, сковавшее склоны гор и лесные чащи, казалось ей чужим и непривычным. Но вдруг ощущение чего-то знакомого и близкого коснулось ее сердца; она не сразу догадалась, в чем дело - электричество, электрические лампочки и еще долетавшие откуда-то звуки радио… Пусть все это выглядит совсем не так, как в Хайфоне, все равно это было свое, привычное. И чем пустынней и глуше становилось вокруг, тем отраднее было глядеть на яркие огоньки и слушать бормотание радио.
Из-за холмов налетел ветер. Наверно, он ворвался сюда нарочно, чтоб отогнать надоевшую жару. Хотя вообще-то в горах ветер и дождь не в диковинку… Ветер бык прохладный, как ключевая вода. И тут Хоа услыхала какой-то новый шум. Это были ребячьи голоса, где-то смеялись и пели дети. "Ага, - подумала она, - значит, здесь есть и другие ребята". Обрадовавшись, Хоа привстала на кровати и выглянула за окно, пытаясь представить себе, что происходит там, где словно ночные звезды переливались огни фонарей. "Наверно, они играют в дракона…"
По радио начали передавать какой-то длинный рассказ. И Хоа незаметно уснула.
Проснулась она, когда солнце стояло уже высоко в небе. Да и то ее разбудил звон гонга, возвещавший начало рабочего дня. Жилые дома опустели.
Напротив, через дорогу, были механические мастерские. Оттуда доносился шум мотора и перезвон молотков. По дороге все время ехали грузовики. Одни везли удобрение на поля, другие торопились с продуктами в город. И все они что было сил гудели: би-би, би-би! Вот на дорогу выехал экскаватор и пополз куда-то, громко чихая и качая высоко в воздухе своим ковшом. Сначала Хоа почудилось даже, будто она в Хайфоне, такое вокруг было движение и шум.
Тетя Шам спустилась по ступенькам конторы.
- Ты уже встала? - спросила она Хоа.
- Да. Почему же вы меня не разбудили? Я все на свете проспала.
- Тебе надо отдохнуть с дороги, и я решила: дам-ка ей выспаться как следует.
- А девочки у нас говорят, когда устанешь, не надо долго спать. Это вредно.
Если не считать водителя "ракетохода", тетя Шам была первой, с кем Хоа познакомилась в госхозе. Отец, уезжая, просил ее посмотреть за дочкой.
Тетя Шам сперва повела ее умываться и чистить зубы, а потом в буфет - выпить молока. Буфет, оказывается, был рядом с мастерскими. Молока свежего и вкусного здесь было сколько угодно. И так, говорят, каждое утро: пей - не хочу!
Прежде чем вернуться в контору, тетя Шам сказала Хоа:
- Ну, ступай теперь домой. Тебе, наверное, надо постирать с дороги. Когда нечего будет делать, заходи ко мне в библиотеку, я дам тебе что-нибудь почитать. У нас есть детские книжки.
Хоа раскрыла рюкзак и достала блузку и брюки, которые она надевала в дорогу; но потом уложила их обратно, не зная, стоит ли затевать стирку. Почему-то она не чувствовала себя тут как дома… У отца в комнате почти не было вещей, только красная лакированная шкатулка, полка с книгами да вешалка для одежды, и, по всему судя, он смастерил их сам, своими руками. Две пустые койки выглядели так же печально и сиротливо, как кровати в спальне Хоа перед отъездом из школы. Она представила себе, будто отец сидит здесь, в комнате напротив нее, и сказала:
- Знаешь, папа, у вас все люди заняты своим делом. А я сижу дома одна. Ты ведь обещал, что у меня будут особенные каникулы. Неужели ты имел в виду такие дни, как сегодня?..
Собираясь к отцу, Хоа считала, что она едет домой. У всех был дом, были родители, братья и сестры. Но отцовскому дому не хватало теплоты, семейного уюта.
Вдруг за окном раздался тоненький детский голосок, звавший тетю Шам. Хоа очень обрадовалась, она соскучилась по детям, по звонким голосам друзей. Она ведь не знала, где живут ребята, которые пели вчера вечером, кто они и сколько их, много или мало. Вот будет здорово, если у них тоже есть пионерский отряд! Она наденет красный галстук и попросит, чтобы ей разрешили участвовать в работе отряда.
Девочка, окликавшая тетю Шам, подошла к двери. На вид ей было лет пять или шесть. Пухленькая и круглолицая, она выглядела очень хорошенькой в своем ярко-красном платье. Она, наверно, тоже недавно встала и еще не умывалась, волосы ее были растрепаны. Девочка с изумлением уставилась на Хоа, потом улыбнулась во весь рот: зубы у нее были белые и ровные, как молодые кукурузные зерна.
- А вы откуда? - спросила она.
- Я приехала сюда из Хайфона, - улыбнувшись, ответила Хоа.
- А где тетя Шам? Почему она не умоет меня и не причешет? Вот видите…
Она с недовольным видом дотронулась ручонкой до своих волос. В другой руке она держала заколку и увядший уже цветок ван тхо.
- Хочешь, я умою тебя и причешу? - спросила Хоа.
- Нет, я хочу тетю Шам, - покачала головой девочка. - Только она знает, как надо меня причесывать.
Хоа рассмеялась, бросила свой рюкзак и обняла девочку.
- Ишь ты какая модница! А как тебя зовут?
- Ни Ай. Но моя мама и все дяди и тети называют меня Няй.
Хоа снова расхохоталась.
- Твои мама и папа живут в соседнем доме? - спросила она.
- Папа?.. У меня нету папы.
- Как это "нету"?
- Не знаю… Нету - и все… У меня есть мама. Она в первой бригаде, это очень далеко.
- С кем же ты пришла сюда?
Девочка широко раскрыла глаза, поглядела на нее и с важным видом сказала, подражая взрослым:
- Видите ли, моя мама ела зеленые фрукты и не мыла руки. Поэтому у нее разболелся живот, и ее послали к врачу, чтобы он ей разрезал живот. Понятно? - Она склонила голову набок. - Я живу здесь у дяди Вана, но он тоже куда-то уехал.
- У дяди Вана?! Но ведь он мой папа!
- Нет… Дядя Ван - папа сестрицы Хоа, а сестрица Хоа живет в Хайфоне.
- Я и есть Хоа! Я вчера приехала из Хайфона.
- Ой, как интересно! - Няй радостно заулыбалась.
- А где же ты спала этой ночью? У девушек из молодежной бригады, да?
- Я уже большая и не сплю в молодежной бригаде.
- Няй, выходит, ты живешь одна?
Девочка не поняла вопроса Хоа, но на всякий случай кивнула, посмотрела на нее и спросила:
- А вы с кем живете?
Хоа погрустнела, часто-часто заморгала и стала глядеть во двор: ей не хотелось отвечать Няй.
Во дворе росли какие-то деревья с большущими листьями. Но сами деревья были не выше человеческого роста. Зато на ветках видимо-невидимо плодов, круглых, зеленых и блестящих, как нефритовые бусы. "Надо узнать у тети Шам, что это за дерево такое", - решила про себя Хоа.
Она обернулась к своей гостье и сказала дрогнувшим от волнения голосом:
- Послушай, Няй, я ведь тоже живу одна. Ты, наверно, знаешь: дядя Ван, мой папа, уехал по делу в Ханой. А мамы у меня нет, она умерла очень давно, когда я была меньше тебя. Давай я помогу тебе умыться. У меня есть ароматное мыло, понюхай, как пахнет! Я могу причесать тебя по самой последней моде, эта прическа называется "спутник". Оставайся здесь, со мной. Мы вместе пойдем гулять и спать тоже будем вместе. У меня есть еще дёньги - целых пять донгов, папа их дал мне перед отъездом. Я напою тебя молоком в буфете и куплю конфет. Ты ведь умная девочка и послушаешь меня, правда?
Хоа выпалила это одним духом, боясь, что Няй, не узнав всех ее условий, откажется с самого начала. Она глядела на нее чуть ли не с мольбой. Но та молчала, капризно надув губки, и почему-то вдруг покраснела, как бальзамное яблоко. Может, ей что-нибудь не понравилось, и она не согласна? Хоа снова повторила свое предложение, потом взяла Няй за мягкую прохладную ладошку.
- Видишь, я как и ты: ни старшего брата нет, ни сестры, ни даже маленькой сестренки. Ну, соглашайся, Няй, пожалуйста! Тогда я напишу письмо в Хайфон, и мои подружки пришлют красивую куклу. Я отдам ее тебе. И у нас у обеих будет по младшей сестричке: у тебя - кукла, а у меня - Няй!
- Неправильно это, - сердито ответила девочка. - Вы здесь совсем новенькая, а зовете меня Няй. Я ужасно не люблю это имя!
"Ах, вот, значит, в чем дело!" Хоа с трудом удержалась от смеха:
- Конечно, конечно! Прости меня, Ни Ай, извини, пожалуйста, Ни Ай. Какое у тебя красивое имя! Давай, Ни Ай, жить вместе!
И она прижала девочку к груди, понимая, что больше нечего спрашивать ее согласия.
- А вы на самом деле сестрица Хоа? - весело спросила Няй. - Значит, вы взаправдашняя дочка дяди Вана?
Глава IV
О том, что случилось утром в библиотеке.
Как простая девчонка переспорила самого Нгока, по прозвищу "Чан Хынг Дао".
С утра в библиотеке было только двое мальчишек. Первый - лет четырнадцати - в синей полосатой рубашке с короткими рукавами, на его длинных, как у аиста, ногах болтались куцые серые брюки. Они, наверно, были ему впору года два или три назад. Голову его украшал безупречный пробор. Согнув свою тощую спину, он рылся на полках, где стояли книги для взрослых. Другой - года на три моложе коренастый и весь какой-то круглый, как семечко хлебного дерева, перебирал детские книжки. В библиотеке детские книги помещались почему-то на верхних полках, а взрослые - в самом низу.
Долговязый, трудившийся в поте лица, возмущенно воскликнул:
- Везде одно и то же! Извольте: "Сон в красном тереме" от первого тома до четвертого, и каждый в нескольких экземплярах! Опять "Хождение по мукам" и "Буря"… А того, что мне нужно, нет!..
И снова уткнулся в книги.
"Хлебное семечко" тоже взмок от усердия. Он брал с полки каждую книжку, молча изучал обложку, потом ставил ее - на место и тянулся за следующей.
Тетя Шам, сидевшая за столом около самой двери, в сердцах прикрикнула на мальчишек:
- Эй, книгочеи! Вы мне так всю библиотеку перевернете! Зря только книжки треплете.
- Да я все здесь уже читал, - тотчас откликнулся Долговязый. - Вот никак не найду "Ву Ни То". А мой товарищ небось ищет что-нибудь научно-популярное. Он ведь у нас знатный птицевод, откармливает двух кур.
- Ладно, только уговоримся книги ставить на место, а то после вас ничего не найдешь! Вы у меня не единственные читатели!
Воцарилось молчание.
Потом Долговязый, как бы невзначай, спросил:
- Тетя Шам, вы не слыхали, говорят, вчера приехала какая-то девочка?
- Да. Она приехала из Хайфона.
- Так… портовый народ… Вы не знаете, она любит книги?
- Наверно.
Он полистал несколько томиков и снова заговорил:
- Это хорошо, а то здесь у вас не, с кем даже поговорить.
Долговязый дернул за ухо своего приятеля и продолжал:
- Пожалуйста, вот вам, Вит. Сколько я его уламывал прочесть хоть одну книжку! У него на уме только эти несчастные куры да семьсот корней маниока.
- Ну ты, дылда! - "Хлебное семечко" грозно насупился. - Еще хоть раз назовешь меня так, пеняй на себя! Вымахал чуть не с мачту, а никак не выговоришь слова "Вьет". Крошка Ни Ай и та произносит правильно мое имя!
- Ладно, ладно, не горячись! - улыбнулся Долговязый.
В это время со двора послышался деловитый голосок Няй:
- Тетя Шам! Эй, тетя Шам! Сестрица Хоа ходила со мной гулять и купила мне в буфете печенье.
В дверях показалась Хоа, следом за ней семенила Няй.
- А тебя, Няй, только помани, - засмеялась библиотекарша. - Хоа угостила печеньем, и ты уже за ней хвостиком ходишь.
- А вот и нет! - возразила Няй. - Просто она вообще меня очень любит!
- Хочешь что-нибудь взять почитать? - Тетя Шам повернулась к Хоа. - Молодец, что подружилась с Ни Ай, вместе вам веселее будет. Ты проходи, у нас пока надо самим искать книжки на полках. Я ведь недавно только окончила курсы, не успела еще завести каталог. Выберешь книгу, скажешь, я запишу в твой формуляр. Там как раз ребята тоже смотрят книжки.
В глубине комнаты, за полками Долговязый, подтолкнув Вьета, зашептал:
- Вон она, гляди… На вид ничего! Ишь как брюки нагладила… Слыхал, ее зовут Хоа… Что-то не припомню такого имени в книгах, да и среди исторических лиц…
Хоа присела на скамейку возле стола, взяла за руку стоявшую рядом Няй и сказала негромко:
- Тетя Шам, можно, я посижу здесь немного, пока они будут выбирать себе книжки.
Вскоре к дверям подошел Долговязый, еле тащивший под мышкой большую охапку книг, и с шумом бросил их на стол прямо перед носом Хоа.
Но она, словно не замечая его, глядела в другую сторону.
- С чего это ты сегодня набрал столько книг? - спросила тетя Шам.
- Разве это много? - отвечал Долговязый, выпятив грудь колесом. - Каких-то пятнадцать книжек!
- Я думаю, ты решил оставить всех без чтения, - сказала она, проверяя номера книг. И повернулась к Хоа: - Он у меня первый активист. Отец говорил, что ты тоже любишь читать.
У Долговязого дрогнули ноздри.
- Как тебя звать? - спросила его тетя Шам (она вечно забывала имена).
- Мое имя Нгок, псевдоним Чан Хынг Дао. - Он еще больше напыжился. - Вы ведь столько раз меня записывали! Хорошо, что вы не учительница, а то перезабыли бы всех своих учеников. Знаете, когда-то давным-давно жила одна принцесса, которая, вроде вас, страдала отсутствием памяти…
Он сделал паузу, намереваясь рассказать до конца все про принцессу, но тут Хоа засмеялась, и смех ее расколол тишину, как камень, брошенный в тихий стоячий пруд; он звучал очень уж нарочито и был явно рассчитан на то, чтобы задеть Нгока. Нгок, изумленный, воззрился на нее, но она, как и раньше, глядела в сторону, только смеялась еще громче прежнего. Ей даже пришлось ухватиться за спинку скамьи, чтобы от смеха не упасть на пол…