- Не могу дышать, - прохрипела Эмма.
Язык сжимался вокруг нее все сильнее, и ее лицо становилось фиолетовым.
- Поставь нас на мост, - велел я (на этот раз на языке пустóт!), звуки царапали мое горло, пока я произносил их. Каждый извергающийся из меня поток слов на языке пустóт вызывал чувство, что я кашляю скобками от степлера.
Пустóта неуверенно заклекотала. На какой то миг я уже подумал, что она действительно сделает, как я сказал. Но затем она сильно и резко взмахнула мной вверх-вниз, как если бы вы встряхнули полотенце.
Все поплыло у меня перед глазами и на некоторое время потемнело. Когда я пришел в себя, мой язык онемел, и я почувствовал вкус крови во рту.
- Скажи чудовищу, чтобы поставило нас! - кричал Эддисон, но я едва мог разговаривать вообще.
- Я штараюшь! - прошепелявил я и закашлялся, сплюнув полный рот крови. - Поштавь наш на мошт! - крикнул я на ломанном английском. - Поштавь…
Я остановился, перенастроил мозг. Глубоко вздохнул.
- Поставь нас на мост, - велел я на чистом языке пустóт.
Я повторил это еще три раза, в надежде, что это проскользнет в какую-нибудь щель между извилинами в ее примитивном мозгу.
- Поставь нас на мост. Поставь нас на мост. Поставь нас на…
Она издала пробирающий до костей рев разочарования, подтащила меня к отверстиям в мосту, где она была заточена, и заревела снова, забрызгав мое лицо черной слюной. Потом подняла нас всех вверх и швырнула туда, откуда мы пришли.
Мы кувыркались в воздухе, по ощущениям казалось, что слишком долго, и я уже был уверен, что мы падаем навстречу своей гибели, но потом мое плечо встретилось с твердым камнем, мы покатились вниз по мосту и, скользя юзом, съехали к его подножью.
* * *
Мы чудесным образом были живы: избитые, но в сознании, все наши конечности все еще были при нас. Кубарем скатившись с гладкого мраморного моста, мы раскидали при приземлении кучу голов, валяющихся внизу. Теперь они были разбросаны повсюду и издевались над нами, пока мы приходили в себя.
- С возвращением! - съязвила ближайшая ко мне голова. - Мы прямо наслаждались вашими воплями ужаса. Что за мощные легкие!
- Почему вы не сказали, что внутри этого проклятого моста прячется пустóта?! - возмутился я, перекатившись в сидячее положение.
Боль вспышками пронзала все тело: от расцарапанных рук, от ободранных коленей, и пульсирующего плеча, которое я, скорее всего, вывихнул.
- И в чем тут веселье? Сюрпризы гораздо интереснее.
- Должно быть, вы приглянулись Щекотуну, - подхватила другая. - У последнего своего посетителя он отгрыз обе ноги.
- Это еще что, - добавила голова с круглой золотой серьгой в ухе, как у пирата. - Однажды я видел, как он завязал узел вокруг одного странного, опустил его в реку на пять минут, а затем вытащил и съел.
- Странный al dente, - поразилась третья. - Да наш Щекотун - гурман.
Не готовый пока встать, я пододвинулся ближе к Эмме и Эддисону. Она сидела, потирая голову, а пес пробовал встать на раненную лапу.
- Вы в порядке? - спросил я.
- Я довольно прилично стукнулась головой, - ответила Эмма, морщась, пока я раздвигал пряди ее волос, чтобы осмотреть ранку, из которой стекала струйка крови.
Эддисон поднял безвольно свисающую лапу:
- Боюсь, она сломана. Думаю, ты не попросил чудовище поставить нас осторожно.
- Очень смешно, - откликнулся я. - Если уж на то пошло, почему я вообще не попросил его просто убить всех тварей, а заодно и спасти наших друзей.
- Вообще-то, я тоже об этом подумала, - подала голос Эмма.
- Я шучу.
- Ну а я - нет, - заявила она.
Я промокнул ее рану рукавом рубашки. Она зашипела сквозь зубы и оттолкнула мою руку:
- Что вообще произошло там?
- Я думаю, пустóта поняла меня, но я не смог заставить ее подчиняться. У меня нет такой связи с этой пустóтой, какая есть… была, с той другой.
То чудовище было мертво, погребено под обрушившимся мостом, и вероятно утонуло, и теперь я даже жалел об этом.
- А как ты установил связь с тем, первым? - спросил Эддисон.
Я быстро рассказал, как я нашел ее вмороженной по самые глаза в лед, и после ночи, проведенной в странном, интимном общении голова к голове, я, очевидно, умудрился взломать какую-то жизненно важную часть ее нервной системы.
- Если у тебя нет такой связи с пустóтой из моста, - задумался Эддисон, - почему она сохранила нам жизни?
- Может быть, я сбил ее с толку.
- Тебе нужно улучшить свои навыки, - резко произнесла Эмма. - Мы должны переправить Эддисона на ту сторону.
- Улучшить?! И что я должен делать, брать уроки? В следующий раз эта штука убьет нас, как только мы приблизимся. Нужно найти другой путь.
- Джейкоб, нет другого пути, - Эмма отодвинула с глаз спутанные волосы и впилась в меня взглядом. - Ты - наш путь.
Я уже собрался пуститься в надоевшие возражения, как вдруг почувствовал острую боль сзади и с воплем вскочил на ноги. Одна из голов укусила меня за зад.
- Эй! - заорал я, потирая пострадавшее место.
- А ну надень нас обратно на наши пики, где мы и были до тебя, вандал! - выкрикнула она.
Я пнул ее изо всех сил, и она укатилась в толпу сидящих нищих. Все головы начали орать и осыпать нас проклятиями, нелепо перекатываясь с места на место с помощью своих челюстей. Я ругался в ответ и кидал ногой пепел в их ужасные иссушенные лица, до тех пор, пока все они не начали отплевываться и кашлять. А потом что-то маленькое и круглое пролетело по воздуху и с влажным шлепком ударило меня в спину.
Гнилое яблоко. Я резко развернулся и взглянул на нищих:
- Кто это сделал?!
Они заржали как обкурившиеся, низким идиотским смехом.
- Возвращайтесь туда, откуда пришли! - проорал один из них.
Я уже и сам начинал подумывать, что это не такая уж плохая идея.
- Да как они смеют, - прорычал Эддисон.
- Забудь, - остановил я его, мой гнев уже утихал. - Давайте просто…
- Да как вы смеете! - гневно крикнул Эддисон, поднимаясь на задние лапы и обращаясь к нищим. - Разве вы не странные люди?! У вас что, нет стыда?! Мы пытаемся помочь вам!
- Дай флакончик или проваливай! - отозвалась одетая в лохмотья женщина.
Эддисона затрясло от возмущения.
- Мы пытаемся помочь вам, - повторил он, - а вы… вы! В то время как наших собратьев убивают, наши петли вырывают с корнями, вы… спите у врага перед воротами! Да вы должны бросаться на них! - он ткнул в их сторону своей раненой лапой. - Вы все - предатели, и клянусь, придет день, когда я увижу, как вы все предстанете перед Советом имбрин и понесете наказание!
- Ладно, ладно, не трать на них всю свою энергию, - попыталась утихомирить его Эмма, поднимаясь на дрожащие ноги. Тут ей в плечо врезался гнилой кочан капусты и шлепнулся на землю.
Она взорвалась:
- Ну ладно, сейчас я кому-то расплавлю лицо! - закричала она, размахивая пылающей рукой перед толпой.
Пока Эддисон произносил речь, несколько человек собрались в кружок и о чем-то тихо совещались, а сейчас они вышли вперед, держа в руках примитивное оружие. Отпиленную ветку. Обрезок трубы. События принимали неприятный оборот.
- Вы нам уже надоели, - лениво протянул покрытий синяками мужчина. - Мы сбросим вас в реку.
- Хотела бы я на это посмотреть, - заявила Эмма.
- Я бы не хотел, - откликнулся я. - Думаю, нам пора идти.
Их было шестеро, нас - трое, и мы были не в лучшей форме. Эддисон хромал, у Эммы текла по лицу кровь, а я из-за своего поврежденного плеча едва мог поднять правую руку. Мужчины тем временем разделились и приближались с разных сторон, явно намереваясь оттеснить нас к пропасти.
Эмма посмотрела на мост за спиной, затем на меня:
- Идем. Я знаю, что ты можешь переправить нас на ту сторону. Попытаемся еще раз.
- Я не могу, Эм. Не могу. Я не шучу.
И я действительно не шутил. Я был не в состоянии контролировать ту пустóту, по крайней мере, пока, и я знал это.
- Если юноша говорит, что не может, у меня нет оснований не верить ему, - произнес Эддисон. - Мы должны как-то по-другому выпутаться из этого.
Эмма вспылила:
- Например?! - она посмотрела на Эддисона. - Ты можешь идти?! - посмотрела на меня. - Ты можешь драться?!
Ответ на оба вопроса был "нет".
Я понял, что она хочет сказать: количество вариантов у нас быстро таяло.
- Во времена, подобные этим, - высокомерно произнес Эддисон, - мое племя не сражается. Мы - ораторствуем!
Повернувшись к мужчинам, он выкрикнул раскатистым голосом:
- Друзья странные, будьте благоразумны! Позвольте мне сказать несколько слов!
Они не обратили на него никакого внимания. Пока они продолжали приближаться, отрезая нам пути к побегу, мы пятились к мосту, Эмма пыталась сотворить самый большой огненный шар, который только могла, а Эдисон разглагольствовал о том, как "лесные звери живут в гармонии, так почему мы не можем?".
- Возьмите, к примеру, простого ежа, и его соседа - опоссума… разве они тратят свои силы на то, чтобы бросать друг друга в пропасти, когда им грозит их общий враг - зима? Нет!
- Он совсем свихнулся, - пробормотала Эмма. - Заткнись и укуси уже кого-нибудь!
Я огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно сражаться. Единственными доступными твердыми предметами были головы. Я поднял одну из них за остатки волос:
- Есть другой путь через пропасть?! - заорал я ей в лицо. - Говори сейчас же, или я брошу тебя в реку!
- Иди к черту! - выплюнула она и щелкнула на меня зубами.
Я швырнул ее в мужчин, неуклюже, левой рукой. Она улетела совсем недалеко. Я нашел взглядом еще одну, поднял ее и задал тот же вопрос.
- Конечно, есть, - издевательски ухмыльнулась голова. - В кузове автазака! Хотя, на твоем месте я бы попытал счастья с пустóтой из моста.
- Что за автазак? Говори, а то и ты полетишь!
- Тебя вот-вот собьет один такой, - усмехнулась она, и вдруг мы услышали вдалеке три выстрела: "Бах, бах, бах!", медленно и размеренно, как сигнал. Тут же идущие на нас мужчины остановились, и все обернулись, чтобы посмотреть на дорогу.
Наполовину утонув в клубах взвившегося пепла, что-то массивное и угловатое грохотало по дороге. Затем мы услышали рев снижающего обороты большого двигателя, и из облака черной пыли вынырнул грузовик. Это был современный военный автомобиль, весь в броне и заклепках, с шинами в половину человеческого роста. Кузов представлял собой глухую металлическую коробку, и две вооруженные твари в бронежилетах стояли на подножках по обеим его сторонам.
Едва он появился, нищими овладело какое-то безумие: они смеялись, ахали от радости, размахивали руками и хлопали в ладоши, как выброшенные после кораблекрушения на необитаемый остров махали бы пролетающему самолету. Мы тут же были забыты. Нам представилась блестящая возможность, и мы не собирались упускать ее. Я отбросил голову, схватил Эддисона поперек груди левой рукой и, прихрамывая, заторопился следом за Эммой подальше от дороги. Мы могли бы просто продолжить идти - убраться с Дымящейся улицы и затаиться в какой-нибудь более безопасной части Акра Дьявола, но перед нами, наконец-то, был наш враг собственной персоной, и все что происходило в данный момент или должно было произойти, несомненно, имело большое значение. Мы остановились за деревьями недалеко от обочины, едва скрытые их обгоревшими ветками, и стали наблюдать.
Грузовик замедлил ход, и толпа облепила его, пресмыкаясь и выпрашивая: "пузыречек", "дуушичку" и "амбро", и "только попробовать", и "только чуть-чуть", и "пожалуйста, сэр", - омерзительные в своем раболепствовании перед этими мясниками. Они хватали солдат за одежду и обувь и получали пинки подкованными сапогами в ответ. Я был твердо уверен, что твари сейчас начнут стрелять, или врубят двигатель на полную и передавят тех глупцов, что посмели встать между ними и мостом. Но вместо этого грузовик остановился, и твари начали выкрикивать указания: "Построиться в линию!", "Вот сюда!", "Соблюдайте порядок или ничего не получите!". Толпа образовала очередь, словно бездомные на раздаче супа, присмирев и переминаясь с ноги на ногу в ожидании того, что они вот-вот должны были получить.
Внезапно, Эддисон начал вырываться в попытке спрыгнуть вниз. Я спросил его, в чем дело, но он только заскулил и начал вырываться еще сильнее, в его взгляде было такое отчаяние, словно он только что взял наиважнейший след. Эмма ущипнула его, и он остановился только для того чтобы выпалить: "Это она, это она …это мисс Королек!", и тогда я понял что "автазак" - было сокращенно от "автомобиль для заключенных", и что груз в кузове громадной машины тварей - почти наверняка люди.
А потом Эддисон укусил меня. Я вскрикнул и выпустил его, и в следующее мгновение он уже скакал прочь. Эмма выругалась, а я крикнул: "Эддисон, нет!". Но все было бесполезно, он действовал рефлекторно, подчиняясь непреодолимому инстинкту верного пса, пытающегося защитить своего хозяина.
Я бросился за ним, но промахнулся, он оказался удивительно быстрым для существа всего с тремя действующими лапами, тогда Эмма подняла меня, и вместе мы погнались за ним, вылетев из нашего укрытия на дорогу.
Был какой-то момент, какое-то краткое мгновение, когда я уже думал, что мы догоним его, что солдаты слишком окружены толпой, а попрошайки слишком заняты, чтобы заметить нас. И так бы и случилось, если бы не внезапный порыв, охвативший Эмму на середине дороги, когда она увидела двери на задней части кузова грузовика. Двери с замками, которые можно было расплавить. Двери, которые можно было распахнуть, так она, видимо, думала. Я мог прочитать это по тому, как ее лицо озарилось надеждой. Она промчалась мимо Эддисона, даже не взглянув на него, и вскарабкалась на бампер грузовика.
Охранники закричали. Я попытался схватить Эддисона, но он ускользнул от меня под грузовик. Эмма только начала плавить ручку на одной из дверей, когда первый охранник взмахнул автоматом как бейсбольной битой. Удар пришелся ей в бок, и Эмма свалилась на землю. Я подбежал к охраннику, готовый сделать с ним все, что смогу сделать одной здоровой рукой, но тут мои ноги выбили из-под меня, я рухнул на поврежденное плечо, и боль, словно молния, пронзила мое тело.
Услышав крики охранника, я поднял глаза и увидел, что он обезоружен и машет раненой рукой, а затем его увлек безумный поток из извивающихся тел. Попрошайки окружили его, уже не просто умоляя, а требуя, угрожая, совершенно обезумев, и тут у кого-то из них оказалось его оружие. В панике он замахал другой твари руками над головой, мол "вытащи меня отсюда!".
Я с трудом поднялся на ноги и подбежал к Эмме. Второй охранник прыгнул в толпу, стреляя в воздух до тех пор, пока не смог вытащить своего товарища и вернуться к грузовику. Как только их ноги коснулись подножки, он хлопнул рукой по борту, и двигатель взревел. Я добрался до Эммы как раз в тот момент, когда он направился к мосту, расшвыривая огромными шинами гравий и пепел.
Я сжал ее руку, чтобы убедиться, что она цела.
- У тебя идет кровь, - произнес я, - сильно, - это было глупой констатацией факта, но я не мог более ясно выразить, как страшно мне видеть ее в таком состоянии: хромающую и с глубокой раной на голове, откуда стекала струйка крови.
- Где Эддисон? - спросила она. Но до того как "я не знаю" сорвалось с моих губ, она сама перебила меня: - Мы должны идти за ним. Это возможно наш единственный шанс!
Мы подняли головы и посмотрели на грузовик, подъезжающий к мосту, и увидели, как охрана пристрелила двух попрошаек, что преследовали его. Они еще не упали на землю, а я уже знал, что она ошибается: мы не сможем догнать грузовик, как и не сможем перебраться через мост. Это было безнадежно, и теперь нищие знали это. Когда их товарищи распластались на земле, я буквально чувствовал, как их отчаяние превратилось в гнев, и как, почти мгновенно, этот гнев обернулся против нас.
Мы попытались убежать, но нас обступили со всех сторон. Толпа кричала, что "мы все испортили", что "они теперь отрубят нас", что мы заслуживаем смерти. Побои посыпались на нас: шлепки, удары. Руки рвали нашу одежду и волосы. Я пытался защитить Эмму, но кончилось тем, что уже Эмма защищала меня, по крайней мере, недолгое время, размахивая руками вокруг себя, обжигая всех, кого могла достать. Но даже ее огня было недостаточно, чтобы отогнать их, удары продолжали градом сыпаться на нас, пока мы не упали на колени, а затем съежились на земле, закрывая руками головы. Боль исходила отовсюду.
Я был почти уверен, что умираю, или сплю, потому что в этот момент я услышал пение: хор громких, бодрых голосов, распевающих: "Внемли звону молотков, внемли стуку гвоздей!", но каждая строка сопровождалась смачными звуками ударов по телу и ответными воплями. "Что за (БАЦ!) виселицу строить, лекарство от (ХРЯСЬ!) хворей!".
После еще нескольких строк и нескольких "хрясь!" удары прекратили сыпаться на нас, и толпа отхлынула, опасливо ворча. Я смутно разглядел, сквозь песок и кровь в глазах, пятерых дюжих строителей виселиц: сумки с инструментами висят на поясах, в поднятых кулаках зажаты молотки. Они пробились сквозь толпу и теперь окружили нас, с сомнением разглядывая, словно мы были каким-то странным видом рыбы, который они никак не ожидали поймать в свои сети.
- Это они? - спросил один из них. - Они не очень-то хорошо выглядят, кузен.
- Ну конечно, это они! - отозвался другой, его голос был подобен сирене в тумане, низкий и знакомый.
- Это Шэрон! - воскликнула Эмма.
Мне удалось немного пошевелить рукой, чтобы протереть один глаз от крови. Так и есть. Он стоял перед нами, все его семь футов, облаченные в черный плащ. Я почувствовал, что улыбаюсь, или, по крайней мере, пытаюсь это сделать. Я еще никогда не был так счастлив видеть кого-то столь уродливого. Он выудил что-то из карманов, - маленькие стеклянные пузырьки, - и, подняв их над головой, прокричал:
- ВОТ ТО, ЧТО ВАМ НУЖНО, ВЫ, БОЛЬНЫЕ МАКАКИ! ЗАБИРАЙТЕ И ОСТАВЬТЕ ЭТИХ ДЕТЕЙ В ПОКОЕ!
Он развернулся и кинул пузырьки на дорогу. Толпа бросилась за ними, задыхаясь от возбуждения и вопя, готовые порвать друг друга на часть, лишь бы добраться до них. И вот остались только мы и сборщики, немного помятые после драки, но невредимые. Они засовывали молотки обратно в пояса с инструментами. Шэрон шагал к нам, вытянув белую как снег руку, со словами:
- О чем вы вообще думали, разгуливая вот так?! Я с ума сошел от волнения!
- Это точно, - подтвердил один из сборщиков. - Он был сам не свой. Заставил повсюду искать вас.
Я попытался сесть, но не смог. Шэрон навис прямо над нами, разглядывая нас, словно сбитое на дороге животное:
- Вы целы? Идти сможете? Что, черт возьми, эти подонки сделали с вами?!
Его тон был где-то посередине между рассерженным сержантом и озабоченным отцом.
- Джейкоб ранен, - услышал я срывающийся голос Эммы.
- Ты тоже, - хотел сказать я, но не смог толком ворочать языком.