- Джек сломал мою машину так безвозвратно, что я думал, что никогда не смогу починить ее, - ответил Бентам. - В течение нескольких лет работала только одна комната: та, что ведет в Сибирь. Но, хотя мы искали и искали, мы так и не нашли путь оттуда в машину Джека.
Я вспомнил человека, который вглядывался в расселину, искал дверь, видимо, глубоко в снегу.
- Нам нужно открыть другие двери, другие комнаты, - пояснил Бентам, - но чтобы сделать это, мне необходима адекватная замена детали, которую украл Джек - генератору, который является основой моего Панпитликума. Я давно подозревал, что найдется то, что может сработать, очень мощное, очень опасное, но хотя это и существует прямо здесь, в Акре Дьявола, я никогда не смог бы получить ни одну из них. До этих пор.
Он повернулся ко мне:
- Мой мальчик, мне нужно, чтобы ты привел мне пустóту.
* * *
Я согласился, конечно же. Хотя тогда я бы сказал "да" почти всему, если бы считал, что это поможет освободить наших друзей. Но только после того, как я произнес это вслух, и Бентам сжал своими руками мою руку и потряс ее, до меня дошло, что я не имею ни малейшего представления о том, где достать пустóту. Я был уверен, что их полным полно в крепости тварей, но как мы уже установили, внутрь не попасть. И тогда Шэрон вышел из теней, которые сгустились по углам комнаты, и поделился с нами хорошими новостями.
- Помните вашего дружка, которого раздавило упавшим мостом? - начал он. - Вышло так, что он не совсем мертв. Они вытащили его из Канавы пару часов назад.
- Они? - переспросил я.
- Пираты. Они держат его в клетке, закованным в цепи, на Склизкой улице. Слышал, он вызвал там целый переполох.
- Вот и решение, - заявила Эмма, напряженным от волнения голосом. - Мы выкрадем эту пустóту, приведем ее сюда, перезапустим машину мистера Бентама, откроем дверь в крепость тварей и вернем наших друзей.
- Проще простого! - рассмеялся Шэрон лающим смехом. - За исключением последней части.
- И первой, - добавил я.
Эмма подошла ко мне ближе:
- Прости, любимый, я предложила твои услуги, не спросив тебя. Как ты думаешь, ты сможешь справиться с этой пустóтой?
Я не был в этом уверен. Да, я смог заставить ее исполнить несколько эффектных трюков там, на Тифозной Канаве, но сделать так, чтобы она слушалась меня как дрессированная собачка, и привести через весь Акр к дому Бентама, означало просить слишком многого от моих недоразвитых способностей укрощения пустóт. Моя уверенность тоже была на рекордно низком уровне после последней провальной встречи. Но все зависело от меня, как способного сделать это.
- Конечно, я справлюсь с ней, - ответ занял у меня слишком много времени. - Когда можно идти?
Бентам хлопнул в ладоши:
- Вот это настрой!
Взгляд Эммы задержался на моем лице. Она с уверенностью могла сказать, что я блефую.
- Можете отправляться, как только будете готовы, - ответил Бентам. - Шэрон проводит вас.
- Нам не стоит медлить, - откликнулся Шэрон. - Как только местные наиграются с этой пустóтой, уверен, они убьют ее.
Эмма оттянула пальцами подол своего пышного платья:
- В таком случае, нам следует переодеться.
- Естественно, - согласился Бентам и услал Нима найти нам что-нибудь более подходящее для нашего задания. Тот вернулся через минуту с ботинками на толстой подошве и вполне современными рабочими штанами и куртками: черными, непромокаемыми, из слегка тянущейся ткани.
Мы разошлись по разным комнатам, чтобы переодеться, а затем встретились в коридоре: только я и Эмма, одетые в наш наряд для приключения. Грубый и бесформенный, он сделал Эмму немного похожей на мальчика (хотя и не в плохом смысле), но она не жаловалась, она только забрала назад свои волосы, вскинула подбородок и отсалютовала мне:
- Сержант Блум на службу прибыл!
- Самый наикрасивейший солдат из всех, что я видал, - отозвался я, растягивая слова на южноамериканский манер, и являя из себя жуткую пародию на Джона Уэйна.
Была какая-то прямая зависимость между тем, как сильно я нервничал и как много тупых шуток я отпускал. И прямо сейчас меня практически трясло, а желудок превратился в неисправный кран, из которого на мои внутренности капала кислота.
- Ты, правда, думаешь, что у нас получится? - спросил я.
- Да, - ответила она.
- Ты вообще никогда не сомневаешься?
Эмма отрицательно покрутила головой:
- Сомнение - дырка в спасательном плоту.
Она подошла ближе, и мы обнялись. Я чувствовал, как она дрожит чуть-чуть. Она не была пуленепробиваемой. Я понял тогда, что моя шаткая вера в себя начала подрывать и ее, но самоуверенность Эммы была тем, что держало все на плаву. Она была спасательным плотом.
Я посчитал ее веру в меня безрассудством. Она, похоже, думала, что я способен щелкнуть пальцами и заставить пустóту танцевать по моей команде. Что я позволяю каким-то своим внутренним слабостям блокировать эту способность. Часть меня обижалась на это, но какая-то часть задавалась вопросом, а что если она права. Единственной возможностью проверить это наверняка, было приблизиться к следующей пустóте с непоколебимой верой, что я могу управлять ею.
- Хотел бы я видеть себя таким, каким видишь меня ты, - прошептал я.
Она обняла меня крепче, и я решил, что постараюсь.
Шэрон и Бентам вошли в коридор.
- Готовы? - спросил Шэрон.
Мы разомкнули объятья.
- Готовы, - ответил я.
Бентам пожал руку мне, потом Эмме.
- Я так счастлив, что вы здесь, - произнес он. - Я думаю, это доказательство того, что звезды наконец благоволят нам.
- Надеюсь, вы правы, - отозвалась Эмма.
Мы уже собирались идти, когда я вспомнил тот вопрос, который собирался задать все это время, и мне пришло в голову, что при наихудшей раскладке, это, возможно, последний шанс для меня сделать это.
- Мистер Бентам, - начал я, - мы так и не поговорили о моем дедушке. Как вы познакомились с ним? Почему вы искали его?
Брови Бентама взлетели вверх, а затем он быстро улыбнулся, словно пытаясь скрыть свое удивление.
- Я скучал по нему, вот и все, - ответил он. - Мы были старыми друзьями, и я надеялся, что смогу когда-нибудь увидеться с ним еще раз.
Я знал, что это была не вся правда, и, судя по прищуренным глазам Эммы, и она знала это, но копать глубже уже не было времени. Прямо сейчас нашей главной заботой было будущее, а не прошлое.
Бентам махнул нам рукой на прощание:
- Будьте осторожны там, - произнес он. - Я останусь здесь и подготовлю мой Панпитликум к его триумфальному возвращению к работе.
Он захромал обратно в библиотеку, и мы услышали, как он кричит своему медведю:
- Пи-Ти, вставай! У нас много работы!
Шэрон повел нас по длинному коридору, помахивая деревянным шестом, его огромные босые ноги шлепали по каменному полу. Когда мы подошли к двери, что вела наружу, он остановился, наклонился, чтобы оказаться вровень с нами и изложил основные правила:
- Там, куда мы идем, очень опасно. В Акре Дьявола почти не осталось странных детей без хозяев. Не говорите, пока с вами не заговорят. Не смотрите никому в глаза. Следуйте за мной на некотором расстоянии, но не теряйте из виду. Мы притворимся, что вы - мои рабы.
- Что?! - возмутилась Эмма. - Нет!
- Это самый безопасный вариант, - ответил Шэрон.
- Это унизительно!
- Да, но это вызовет меньше всего вопросов.
- Что нам для этого надо делать? - спросил я.
- Просто выполняйте все, что я вам говорю, быстро и без вопросов. И сохраняйте слегка отсутствующее выражение лица.
- Да, хозяин, - произнес я четко как робот.
- Не так, - откликнулась Эмма. - Он имеет в виду, как те дети, которых мы видели в том ужасном месте в Порочном переулке.
Я расслабил лицо и произнес бесцветным голосом:
- Здравствуйте, мы все очень счастливы здесь.
Эмма передернула плечами и отвернулась.
- Очень хорошо, - кивнул Шерон и повернулся к Эмме. - Теперь ты попробуй.
- Если нам действительно необходимо делать это, - заявила она, - я притворюсь немой.
Шэрону было достаточно и этого. Он открыл дверь и выгнал нас в угасающий день.
Глава Пятая
Туман снаружи выглядел как ядовитый желтоватый суп, такой густой, что я не мог определить, в какой точке находится солнце. Единственное, что было понятно по постепенно угасающему свету, это то, что близится вечер. Мы шли на несколько шагов позади Шэрона, старающегося не останавливаться, когда он видел на улице кого-то знакомого и ускоряться, чтобы избежать беседы. Люди здесь, похоже, знали его; у него была репутация, и, я думаю, его беспокоило, что мы можем каким-то образом испортить ее.
Мы миновали странно жизнерадостную Склизкую улицу, с ее цветочными ящиками и ярко раскрашенными домами, затем повернули на Фиалковую улицу, где тротуар сменился грязью, а крепкие дома - просевшими ветхими постройками. Мужчины в надвинутых низко на глаза шляпах толпились в конце глухого переулка. Они, похоже, охраняли дверь, ведущую в дом с окнами, закрашенными черной краской. Шэрон велел нам оставаться на месте, и мы ждали, пока он поговорит с ними.
В воздухе чувствовался слабый запах бензина. Неподалеку раздавался многоголосый смех. Он то становился громче, то затихал, то становился громче, то затихал. Это был звук спортивного бара, где смотрят игру, только это было невозможным: это был совершенно современный звук, и здесь не было телевизоров.
Мужчина в заляпанных грязью штанах вышел из дома. Когда дверь распахнулась голоса стали громче, и затихли, когда она захлопнулась. Он прошел через улицу с ведром в руке. Мы обернулись, глядя, как он подходит к тому, что я не заметил до этого: паре медвежат, сидящих на цепи у спиленного фонарного столба на краю улицы. Они выглядели страшно печально, их цепи были всего пару футов в длину, и они сидели в грязи и смотрели на приближающегося человека с выражением смертельного ужаса, прижав мохнатые уши. Мужчина высыпал перед ними какие-то гнилые объедки и ушел, не проронив ни слова. Я был несказанно подавлен всей этой сценой.
- Это тренировочные гримы, - послышался голос Шэрона. Мы обернулись и увидели, что он стоит позади нас, - Кровавые забавы здесь весьма прибыльный бизнес, а бой с медвегримом считается основным испытанием. Молодые бойцы, однако, должны как-то тренироваться, так что они начинают с медвежат.
- Это ужасно, - произнес я.
- У медведей сегодня выходной благодаря вашей зверушке, - Шэрон указал на небольшой дом. - Оно там, на заднем дворе. Но прежде чем мы войдем, должен предупредить вас: это - амбропритон, и здесь будут странные совсем высветившие себе мозги. Не разговаривайте с ними, и что бы вы не делали, не смотрите им в глаза. Я знаю людей, которые ослепли таким образом.
- Что значит "ослепли"? - удивился я.
- Только то, что это значит. Теперь идите за мной и не задавайте больше никаких вопросов. Рабы не задают вопросов своим хозяевам.
Я увидел, как Эмма стиснула зубы. Мы пристроились за Шэроном, который направился к собравшимся у дверей мужчинам.
Шэрон поговорил с ними. Я попытался подслушать, стараясь одновременно держать положенную рабу дистанцию и не поднимать глаз. Один из них сказал Шэрону про "входную плату", и тот выудил монету из складок плаща и заплатил ему. Другой спросил насчет нас.
- Еще не дал им имена, - ответил Шэрон. - Только вчера купил. Они еще совсем зеленые, и я не решаюсь выпускать их из виду.
- Правда что ли? - спросил один из мужчин, подходя к нам. - Нет имен?
Я потряс головой, на пару с Эммой разыгрывая немого. Мужик осмотрел нас с ног до головы. Мне захотелось вылезти из кожи.
- Я тебя видел где-то? - снова спросил он, наклоняясь ко мне.
Я промолчал.
- Может в окошке у Лорейн? - предположил Шэрон.
- Не-е, - протянул мужик и махнул рукой. - А, ладно, уверен, потом вспомню.
Я рискнул взглянуть на него, только когда он отвернулся. Если он и был одним из канавных пиратов, то не из тех, с кем мы столкнулись. У него был перебинтован подбородок, и еще один бинт был на лбу. Еще несколько мужчин были перевязаны подобным образом, а у одного я заметил повязку на глазу. Мне стало интересно, были ли они ранены во время боя с медвегримами.
Мужик с повязкой на глазу открыл перед нами дверь:
- Наслаждайтесь, - произнес он, - но я бы не посылал их в клетку сегодня, если конечно не хочешь потом отскребать их с земли.
- Мы только чтобы смотреть и учиться, - ответил Шэрон.
- Толковый малый.
Нам махнули рукой, и мы поспешили присоединиться к Шэрону, старясь держаться как можно ближе и желая поскорее избавиться от провожающих нас пристальных взглядов. Семифутовому Шэрону пришлось нагнуться, чтобы пройти в дверь, и он оставался в полусогнутом положении все время, пока мы были внутри - настолько низким был потолок. Помещение, в которое мы вошли, было темным и пропахшим дымом, и пока мои глаза не привыкли, все, что я мог видеть, это точки оранжевого света, мерцающие тут и там. Постепенно моему взгляду предстала комната, освещенная масляными лампами, настолько тусклыми, что давали света не больше чем пламя спички. Она была длинная и узкая, с встроенными в стены двухъярусными кроватями, какие можно встретить в темных недрах морского судна.
Я споткнулся обо что-то и чуть не свалился.
- Почему здесь так темно? - пробормотал я, нарушив свое обещание не задавать вопросов.
- Глаза становятся чувствительными, когда эффект амбро проходит, - объяснил Шэрон. - Даже слабый дневной свет почти невыносим.
Тут я заметил на кроватях людей, некоторые развалились и спали, другие сидели в импровизированных гнездах из скомканных простыней. Они провожали нас взглядами, вяло куря и переговариваясь шепотом. Кое-кто разговаривал сам с собой, бубня маловразумительные монологи. У некоторых были повязки на лицах, как у привратников, или маски. Я хотел расспросить Шэрона о масках, но еще больше я хотел забрать ту пустóту и убраться отсюда.
Мы раздвинули занавеску из бус и вошли в комнату, в которой было немного светлее и гораздо многолюднее, чем в первой. Дородный мужчина стоял на табурете у противоположной стены, направляя людей в две двери:
- Бойцы - налево, зрители - направо! - кричал он. - Ставки принимаются в общей комнате!
Я услышал громкие крики через несколько комнат от нас, а через секунду толпа расступилась и пропустила трех человек, двое из которых тащили третьего, который был без сознания и весь в крови. Вслед им летели свист и улюлюканье.
- Вот так выглядят проигравшие! - проревел человек на табурете. - А вот так, - указал он на соседнюю комнату, - выглядят трусы!
Я заглянул в комнату и увидел там двух мужчин, стоявших с жалким видом у всех на обозрении под присмотром охранника. С ног до головы они были покрыты дегтем и вываляны в перьях.
- Пусть они послужат вам напоминанием, - проорал мужчина. - Все бойцы должны провести в клетке две минуты, минимум!
- Ну, кто ты? - спросил меня Шэрон. - Боец или зритель?
У меня все сжалось в груди, когда я попытался представить, что вот-вот должно произойти: я не только должен укротить эту пустóту, но еще и сделать это на виду у разгоряченной и потенциально враждебной публики, а затем еще попытаться сбежать с нею. Я поймал себя на мысли, что надеюсь, что она не сильно ранена, поскольку у меня было предчувствие, что мне понадобится все ее силы, чтобы расчистить нам путь к выходу. Эти странные не отдадут свою новую игрушку без боя.
- Боец, - ответил я. - Чтобы по-настоящему контролировать ее, мне нужно подобраться поближе.
Эмма встретилась со мной взглядом и улыбнулась. "Ты сможешь", - говорила мне ее улыбка, и в тот момент, я действительно был уверен, что смогу. Я шагнул в дверь, предназначенную для бойцов, вдохновленный этой новой уверенностью. Шэрон и Эмма последовали за мной.
Эта уверенность длилась примерно четыре секунды, именно столько заняло у меня, чтобы зайти в комнату и заметить лужи крови на полу и кровавые разводы на стенах. Целая река ее текла в залитый светом коридор, а оттуда в открытую дверь, за которой я разглядел еще одну толпу, а прямо за ней - прутья большой клетки.