Повесть для детей о приключениях роботов, которые при загадочных обстоятельствах остались одни на планете и начали поиски людей.
Содержание:
-
Глава 1. - Странная планета 1
-
Глава 2. - Метеоритный поток 1
-
Глава 3. - Пробуждение 1
-
Глава 4. - Вдвоем 2
-
Глава 5. - Обследование местности 3
-
Глава 6. - Встреча 3
-
Глава 7. - В поход 5
-
Глава 8. - ЧП в лесу 6
-
Глава 9. - Поиски выхода 8
-
Глава 10. - Битва неизвестно с кем 9
-
Глава 11. - На берегу озера 10
-
Глава 12. - Дормидонт учится 12
-
Глава 13. - Вторая попытка 13
-
Глава 14. - Кругом вода 14
-
Глава 15. - Плавающая ракета 15
-
Глава 16. - Буль 17
-
Глава 17. - Город 18
-
Глава 18. - Находка 19
-
Глава 19. - Снова в путь 20
-
Глава 20. - Горы 21
-
Глава 21. - Атака с неба 22
-
Глава 22. - В пещерах 24
-
Глава 23. - А в это время 26
-
Глава 24. - Воскрешение 26
-
Глава 25. - Ущелье Трех скал 27
-
Глава 26. - Встреча с Альфом 28
-
Глава 27. - Печальное спасение 30
-
Глава 28. - Новые надежды 32
-
Фразеологический словарь Дормидонта 33
Гарри Тин
Великая война роботов
(книга первая)
Последние защитники Земли
Глава 1.
Странная планета
Это было давно. Так давно, что многие уже и не помнят. Да и мы еще не скоро до этого доживем.
В космосе, вокруг все еще горячего Солнца, вращалась прекрасная голубая планета Земля. Еще несколько не менее прекрасных планет также кружились вокруг Солнца. За их красоту и таинственность всех их когда-то посвящали богам.
Самая близкая к Солнцу и самая горячая планета Меркурий – бог торговли. Наверно потому, что торговля, как и жизнь, впервые появилась в очень теплых краях. Затем задумчивая, вся в облаках, как в кудрях, красавица Венера - богиня любви.
Красный злой Марс – бог войны. Самый большой и могущественный бог – Юпитер. Самый необыкновенный по виду и по делам - Сатурн. Ужасные боги подводных царств и подземелий Нептун, Уран и Плутон.
А между любовью и войной находилась наша Земля. Это местоположение и определяло все происходящие на ней события. Наше дальнейшее повествование лишь подтверждает этот факт.
На этой планете жили не боги, а люди. Сначала их было мало, потом стало очень много. Они любили друг друга, но одновременно почему-то все время воевали и сражались между собой. И чаще всего превозносили и помнили тех, кто больше всех сражался, мучился и наслаждался: Юлий Цезарь, Александр Македонский, Вашингтон, Наполеон, Сталин, Казанова, Христос.
Такие вот странные были эти люди. Не помнили тех, кто создавал и строил, а только тех, кто разрушал и погибал.
Наверно потому Земля никогда и не была божеством. И также странно, что, несмотря на это, любили ее больше всех других богов.
Вот и сейчас она вращалась вокруг Солнца, кружилась, показывая свое великолепие со всех сторон. Голубой фон, белые кружева, черные косы, сверкающий взгляд.
Но так казалось только издалека, если смотреть от Солнца или других богов-планет. Изнутри же зрелище было странным. Странным и непонятным.
Стоэтажные здания-башни были наполовину разрушены, редкие полоски леса были частично сгоревшими, в синих морях и океанах плавали большие черные острова. А вся земля была покрыта низкими белыми постройками, над которыми торчали пики антенн.
Но самым странным для человеческого глаза и уха было не это. На Земле было что-то не то с движением и звуком. Нет, они были, но какие-то не такие, чего-то им не хватало. Выл ветер, была пыль, стояли сооружения и механизмы, что-то росло на полях. А человеку на ней стало бы страшно.
Но как раз людей там и не было. И поэтому некому было бояться и удивляться. Все было спокойно. И очень странно.
Глава 2.
Метеоритный поток
А где-то из глубин космоса приближался к Земле метеорный поток. Миллионы лет назад столкнулись две планеты. От ужасного удара они распались на большие и маленькие куски. Остальные планеты своим притяжением растянули куски в разные стороны, а Солнце заставило их носиться по всему пространству.
Летящий поток отбил часть колец Сатурна, пробомбардировал Юпитер. Но эти гигантские планеты и не заметили нанесенного им ущерба. Для Земли же и оставшаяся часть потока была слишком велика.
И она приготовилась к защите. Во-первых, прикрылась своим гигантским спутником Луной. Во-вторых, включила магнитные пояса для захвата металлических частиц.
Но самой главной, крепкой и надежной ее защитой был, как ни удивительно, мягкий и легкий воздух. Твердые предметы для летящих с огромной скоростью каменно-железных частиц не являлись преградой, они их просто разбивали или пробивали.
С воздухом это сделать было невозможно. Легкие частички отступали от камней, терлись о них. Их было очень много, миллиарды и миллиарды. Своим трением они нагревали обломки, а содержащийся в воздухе кислород заставлял горячие камни гореть как бумагу от зажженной спички.
И на этот раз защита сработала четко. Поток был побежден. Все небо окрасилось белыми полосами от сгорающих метеоритов. Но несколько особенно крупных, летевших друг за другом камней, все же прорвались к поверхности Земли.
А один из них на последнем издыхании обрушился на одиноко стоящий большой невысокий дом с красным крестом на крыше.
Глава 3.
Пробуждение
От удара в крыше образовалась огромная дыра, и посыпались обломки стен на стеклянные перегородки, большие столы, лежащие на них блестящие инструменты и валявшийся на полу длинный металлический предмет.
При этом раздался звук, как при ударе о пустое железное ведро. Предмет задергался, заскрежетал и на одном из его концов загорелись две зеленые лампочки. Затем послышалось непонятное бормотание, раздававшееся из отверстия под горящими лампочками.
- Don’t... I don’t know... I don’t... (Донт... Ай донт ноу... Ай донт).
Предмет как-то странно согнулся углом и непонятным образом поднялся. И оказался длинным, тонким металлическим роботом белого цвета с такими же длинными и тонкими руками и ногами, которые постоянно сгибались в разных направлениях.
- Включаю кнопку самоконтроля, - прохрипел робот. - Так, вмятина на голове и нет синхронизации конечностей. Включаю кнопку коррекции. Все в порядке, хотя вмятина и осталась. Good, O.K. (Гуд, окей).
После этого робот осмотрел и обошел все помещение.
- Что за развал? Что за дыра в потолке? Что-то не в порядке. Don’t good, not O.K. (Донт гуд, нот окей).
Он начал уборку помещения. Большие осколки выбросил и окно. Включил на пульте, в углу комнаты, кнопку пылеулавливателя и вся пыль потекла к открывшейся дверце в стене. Затем включил кнопку кругового обзора местности вокруг дома. Но на экране киновизора увидел только свое отражение.
- Странно, уже десять лет как по отчетам эта система не ломалась. Don’t good, it is bad (Донт гуд, ит ис бэд).
Затем он включил кнопки связи и видеофона. На пульте набрал код своего руководителя РГМА-034. Глава медицинской администрации не отвечал. А на экране он опять увидел лишь свое отражение.
- И здесь very bad (вэри бэд). Все не работает.
Он сел в кресло и нажал кнопку на ручке. Открылась новая дверь в стене, кресло само выехало за дверь и на лифте опустилось на первый этаж. После нажатия еще одной кнопки кресло выехало во двор и остановилось возле двери.
- It's good, it’s O.K., I like it (Итс гуд, итс окей, ай лайк ит). Тут все в порядке, это работает.
На улице не было заметно ничего странного. Недалеко стояло, как всегда, полуразрушенное здание стоэтажного небоскреба, а вдали виднелось такое же невысокое здание, как то, из которого он выехал.
Робот обратно сел в кресло и задумался. После этого он опять нажал кнопки "Самоконтроль" и "Коррекция".
- Ах, вот оно что! Оказывается, я все забыл, наверное, от удара. Ведь вмятина на корпусе не могла появиться сама. Но кто меня ударил? Скорее всего, что-то свалилось сверху через крышу. Не могла же дыра на потолке образоваться сама.
Значит так. Я робот-врач, хирург. А это больница, hospital (хоспитэл). Но странно, что я не помню, где мои больные и моя постоянная собеседница - медсестра.
Да, к сожалению, мы больше беседуем, чем кого-нибудь лечим. Люди стали так долго жить - до 500 лет - и стали портиться реже, чем роботы. А ведь какое удовольствие сделать приятное человеку, не то что роботу, - отрезать старую руку или нос и приделать новые, отличного качества. Но это бывает так редко.
Он вздохнул и покачал головой. После этого включил пульт управления креслом, обратно заехал в дом, поднялся на второй этаж и начал искать медсестру.
Глава 4.
Вдвоем
На полу уже не было пыли, только в потолке зияла большая непонятно откуда взявшаяся дыра. Робот собрал разбросанные инструменты, сложил их в коробку с красным крестом на крышке. Затем приложил ее к спине и она сама примагнитилась к ней.
После этого он начал объезжать на самоходном кресле отсеки большого зала второго этажа здания, разделенные между собой стеклянными перегородками.
В каждом отсеке посередине находился стол. Сверху свисала странной формы лампа. Сзади стояло какое-то приспособление с металлическими отростками разной конфигурации и длины. С двух боков были высокие шкафы с множеством стеклянных дверок.
А спереди находился большой пульт управления с рядами синих клавиши с надписями и большим экраном в правой части пульта.
В верхнем ряду находились клавиши "Руки" "Ноги" "Туловище" "Голова" "Шея". Ниже были клавиши "Нервы" "Кровеносные сосуды" "Мозг" "Сердце" "Кости" "Другие запасные органы". Еще ниже - "Заменить" "Отремонтировать" "Отрастить" и тумблер "Вкл./выкл. сознание". В самом низу были три желтых клавиши "Начало" "Конец" "Репетиция".
Чтобы проверить, что с ним все в порядке, и он не забыл своих функций, робот зашел в одни из отсеков. Там он медленно обошел все помещение, внимательно оглядывая находившиеся в нем предметы. Долго рассматривал большие стеклянные стеллажи.
Медленно подошел к пульту и нажал клавишу "Репетиция".
Задвигались отростки у впереди стоящего приспособления, щупальцы-манипуляторы протянулись к боковому шкафу, открыли одно из отделений и перенесли оттуда на стол специальный макет человека.
Затем он нажал клавишу "Начало". При этом загорелся справа экран, и на нем появилось изображение макета, лежащего на столе. После нажатия клавиш "Голова" и "Отремонтировать" изображение тела на экране уменьшилось, а головы – увеличилось.
Робот взял находившийся сбоку световой карандаш и дотронулся им до носа макета. На экране высветилась надпись: "Идет операция носа. Какие размеры и материалы?". Из появившихся названий он выбрал "маленький" и "пластмассовый".
Начали работать манипуляторы, при этом на экране все время появлялись надписи о том, что происходит, а части тела, которые оперировались, высвечивались более ярким цветом.
Сначала манипуляторы достали из боковых шкафов запасное электронное сердце и подключили его к макету. После этого отключили его собственное. Если бы это был настоящий человек, то он не почувствовал бы никакой боли. Он заснул и проснулся бы уже здоровым.
Дальше весь макет покрыли тонкой пластиковой оболочкой, чтобы части тела крепче держались во время операции. Эта же оболочка обеспечивала и другие необходимые условия для проведения операции: стерильность, питательные вещества, обезболивание.
Хирург дотронулся световым пером до носа макета на изображении экрана и ультразвуковые скальпели в щупальцах манипуляторов тотчас же отделили ста¬рый нос и прирастили новый, предварительно вынув его из соответствующей ячейки бокового шкафа.
По окончанию операции была снята пластиковая оболочка макета, подключено собственное сердце и отключено электронное. На экране засветилась надпись "Окончание операции". Доктор нажал клавишу "Конец", экран потух, манипуляторы перенесли макет обратно в шкаф и неподвижно замерли.
- O.K. Это все помню. Но что было вчера, все равно не помню, - проворчал робот и пошел дальше проверять отсеки.
В одном из отсеков он обнаружил лежащую на столе неподвижную пластмассовую девушку-робота из красивого сиреневого пластика.
- Вот это, наверно, моя медсестра. С ней, должно быть, произошло то же самое, что и со мной. Надо попробовать включить ее сознание.
С этими словами он подошел к пульту и передвинул тумблер в положение "Вкл. сознание". Машина загудела, тело на столе зашевелилось, начало подниматься. Но тут раздался треск, появился дым, тело упало на пол и все смолкло. Доктор подбежал к нему, поднял его и осторожно положил опять на стол.
- И здесь что-то не работает, что-то не так. Что же теперь будет с моей помощницей?
Он осторожно пошевелил ее, затем начал поднимать обе ее руки за голову и опускать их, как это делают при искусственном дыхании человека. Сначала робот лежал неподвижно, но через несколько минут все тело вздрогнуло и зашевелилось. Тогда доктор похлопал его по щекам и для чего-то надавил на нос. При этом глаза у робота на секунду приоткрылись и опять закрылись.
Доктор вторично провел процедуру хлопанья по щекам и еще сильнее нажал на нос. Как ни странно, но даже в те времена при отключении техники в запасе оставались только старинные прадедовские методы исцеления. Глаза открылись, закрылись, опять открылись и неподвижно замерли, глядя на доктора.
Тогда он отчетливо спросил:
- Ты робот-медицинская сестра РМС-2345?
- А-З-З-А-..., - раздалось в ответ что-то неясное.
- Не понимаю, I don’t understand (Ай донт андэстэнд).
- АЗА..., - послышалось снова.
- Ну, заладила: аза, аза. Тебя, как и всех роботов, надо хорошенько встряхнуть.
Он потряс ее и снова спросил:
- Так ты робот-медицинская сестра РМС-2345?
- Я - робот-медицинская сестра РМС-2345? - послышался удивленный, но уже вполне сознательный голос.
- Что ты заладила, то "аза, аза, аза", то повторяешь все за мной. Что с тобой?
- Я не помню.
- Странно, It is strange (ит ис стрэндж). Ну да ладно, я уже это прошел. И то, что ты ничего не помнишь, как и я, еще больше убеждает меня в том, что ты и есть моя помощница.
Запомни, ты - робот-медицинская сестра РМС-2345. Хотя, мне кажется, что раньше ты была повыше ростом и другого цвета. Вчера что-то случилось, разбита крыша нашего госпиталя. И я тоже ничего не помню.
- А как меня зовут?
- Повторяю в сто третий раз. Робот-медицинская сестра РМС-2345.
- Нет, а какое у меня имя?
- У тебя код, имена бывают только у людей.
- А я хочу иметь имя.
- То твердишь "аза, аза", то ничего не помнишь, то хочешь иметь имя.
- Ну, если так сильно хочешь, то и можешь зваться Аза. Что, нравится?
- Нравится, нравится, очень даже нравится. А как тебя зовут?
- Ты что, ничего не помнишь? Я - робот-главный хирургический врач РГХВ-123.
- А какое у тебя имя?
- Опять: имя, имя. Нет у роботов имен. I don’t know (Ай донт ноу).
- Тогда я сама придумаю тебе имя. Я буду звать тебя... Какое бы имя придумать покрасивее? А, вот! Ты все время говоришь какие-то непонятные слова и чаще всего "ДОНТ", "ДОНТ". Поэтому будешь... Дормидонт. Отличное, очень красивое имя и очень подходит тебе.
- Как-то непривычно это, ну да пусть будет Дормидонт. Дормидонт и Аза. Прямо как Ромео и Джульетта. Согласен.
А говорю я не непонятные слова, а английские. Раньше я много читал специальных медицинских книг. В том числе и старинных. А в старину, оказывается, не то, что сейчас, все говорили на разных иностранных языках.
- А вот так. Например, мы говорим "я не понимаю". На старинном английском это будет "ай донт андэстэнд", а на немецком - "их нихт ферштэйн". Поняла?
- Как то не очень. "Я не понимаю" - это понятно. Это я не понимаю тебя или еще что-то не понимаю. Но "нихтферштэстэнд" - это какая-то абракадабра, которую я очень даже понятно не понимаю, Ясно тебе?
- Ну, ты все запутала, из простого сделала сложное. Давай еще раз. Вот слово "голос", а по-английски - "войс".
- Вот здесь что-то понятно. Можно говорить по-разному, в том числе и выть. То есть по нашему "голос", а по ихнему - плохой голос или вой.
- Опять не поняла. Тогда еще пример. Вот куда ты смотришь сейчас?
- Я? На тот красивый журнал.
- Ну а теперь переведем это на английский. Смотреть - это look, звучит как "лук". Понятно? Теперь слово "журнал" пишется как magazine, а читается "магазин". Что получается?
- Теперь поняла! По-нашему "смотреть журнал", а по-английски - look magazine, то есть "лук в магазине".
- Таких тупых я уже давно не видел, - начал сердиться Дормидонт. - Хотя, может быть и видел, но забыл. Вот тебе последний пример, если не поймешь, значит, для тебя иностранные языки не доступны. Возьмем самое простое и распространенное слово. "Хлеб". Ну, так по-английски это bread, то есть "бред". Очень просто. "Хлеб" - "бред". Поняла?
- Ну, как сказать? Сначала-то понятно, что хлеб - это бред. Особенно понятно для тех, кто хлеба не ест. Но вот наоборот не очень понятно, что бред - это хлеб. Как может бред быть хлебом? Что-то ты здесь, Дормидонт, напутал.
- Бред - это с тобой говорить, - совсем раскипятился Дормидонт. - I don’t want to say with you! (Ай донт вонт ту сэй виз ю). И не скажу тебе, что это обозначает.
- Ну и не надо, донт, донт, Дормидонт. С одним языком гораздо лучше. Давай, дальше рассказывай.
- Особенно с таким, как у тебя, - недовольно пробурчал Дормидонт. - Ну да ладно, слушай дальше.
Так вот. Потом люди стали болеть реже, а роботы стали меньше ломаться. Книги перестали быть особенно нужны. Поэтому я почти все забыл, но иногда эти иностранные слова как бы сами собой выскакивают из меня. А ты говоришь, какие-то. Не какие-то, а настоящие английские.
- Ну ладно, Дормидонт, не сердись. Я вижу, что ты очень большой ученый, раз лечишь самих людей. Ты лучше скажи, где же эти люди и почему мы все забыли?
- Где? Я и сам удивляюсь. Что-то никто не приходит, видеофон и киновизор не работают. Да и движущихся самобилей я ведь утром не видел ни на улицах, ни в воздухе. И эта дырища в потолке. Очень странно, very (вэри).