* * *
Насчет Волка Ренн все сказала правильно, и Торак чуть не возненавидел ее за эти слова.
Но более всего он ненавидел сейчас себя самого: ведь он не мог остановить то, что убивало Волка. А еще он ненавидел того филина. И разумеется, проклятую Эостру.
Спал он вполглаза, то и дело просыпался и каждый раз видел, что Волк неотрывно смотрит в огонь.
"Я здесь, брат", - сказал ему Торак по-волчьи.
"Я тоскую по ним", - ответил Волк.
"Я знаю. Но я здесь, с тобой".
И Торак, зарывшись пальцами в теплую шерсть на груди Волка, почувствовал, как бьется его сердце, и от всей души пожелал, чтобы оно продолжало биться всегда.
Когда он в следующий раз проснулся, вокруг было совершенно темно, и Волка рядом не оказалось. И Ренн тоже куда-то исчезла. Он был в шалаше один.
Торак встал, но не почувствовал под ногами земли. Ему было холодно, но он не чувствовал дуновения северного ветра, не слышал потрескиванья деревьев. Его окружала такая темнота, что он даже руки своей разглядеть не смог, хоть и поднес ее к самому лицу.
Но это явно не было странствованием его блуждающей души: никакой боли он не испытывал. Нет, все было гораздо хуже. Он все еще оставался самим собой, Тораком, но в нем не хватало чего-то важного. Внутри себя он ощущал какую-то ужасающую пустоту - точно разверстую рану.
- Ренн? Волк? - звал он, но голоса его не было слышно; голос оставался внутри его, словно пойманный в ловушку. Да и к кому он мог обращаться? Он был один в этом ничто…
- Ренн! - пронзительно вскрикнул он и почувствовал, что крутится, как волчок, в этой бескрайней темной бездне. - Волк!
* * *
Волк проснулся, как от толчка.
Он слышал, как ворчит Яркий Зверь, Который Больно Кусается, слышал, как вздыхает во сне Бесхвостая Сестра. А вот Большой Бесхвостый Брат куда-то исчез.
Тревога охватила Волка от кончика носа до кончика хвоста. Большой Брат, конечно, умен, но его нос почти ничего не чует, да и уши почти ничего не слышат; а уж во Тьме он и вовсе становится беспомощным, как новорожденный волчонок.
Наставив уши торчком, Волк прислушался к звукам, доносившимся снаружи. Он слышал, как дрожат деревья под Твердым Холодом, как скребутся мыши-полевки, тщетно пытаясь выбраться из своих норок. Он не сумел услышать только своего Бесхвостого Брата, но чувствовал, что нужен ему.
Бесшумно перешагнув через спящую Сестру, Волк выбрался из Логова. Голод ослабил его тело, зато обострил чувства.
Подняв кверху морду, он понюхал воздух, пытаясь разобраться в различных запахах. И шерсть у него на загривке встала дыбом: он почуял запах злого духа.
Очень осторожно ставя каждую лапу, Волк бесшумно крался по мерзлой, покрытой ледяной коркой земле.
Большой Бесхвостый стоял в нескольких прыжках от Логова под раскидистой елью. И покачивался. Глаза его были открыты, но он ничего не видел, и Волк догадался, что он спит.
На дереве, прямо над Большим Братом, шевельнулась какая-то тень.
Волк мгновенно все понял, стоило ему увидеть бесхвостого детеныша, в котором обитал злой дух. Этот детеныш-дух скорчился на большой ветке; Волк чуял и его голод, и его ненависть; он видел большой каменный коготь, зажатый в его передней лапе, уже поднятой для удара.
Страшно зарычав, Волк бросился к ели, оскальзываясь на Блестящем Твердом Холоде.
* * *
Что-то с силой налетело на Торака и сбило его с ног.
Он успел заметить блеснувшие глаза злого духа, мелькнувший в воздухе нож - а затем Волк, его Волк, прыгнул на токорота, и тот, моментально вскарабкавшись на дерево, исчез в темноте.
- С тобой все в порядке? - кричала бегущая к ним Ренн.
Голова у Торака сильно кружилась, но он все же поднялся на ноги. Ветки в Лесу так и трещали - это токорот удирал от Волка, перепрыгивая с дерева на дерево; а Волк - серебристая стрела в лунном свете - летел за ним следом.
Торак попытался тоже пойти за ними, но колени у него подогнулись.
- Вернись в убежище, - убеждала его Ренн.
- Я должен помочь Волку!
- Ты даже парку не надел. Немедленно полезай в шалаш, пока не замерз!
Как только они оказались в убежище, Торак почувствовал, что его всего трясет, но не от холода.
- Ч-что эт-то со мной с-случилось?
- Ты ходил во сне. - В свете костра лицо Ренн казалось пепельно-серым. - Я проснулась, а тебя нет. Я вылезла наружу и увидела, что ты вышел за мои магические линии и стоишь под деревом. И ты смотрел как бы сквозь меня. Это было ужасно! Потом я увидела на дереве того токорота. Он целился тебе прямо в голову. И тут вдруг, откуда ни возьмись, вылетел Волк! И он тебя спас.
А Торак думал о том, что Волк сейчас в одиночку преследует злого духа.
- Я думаю, это Эостра заставила тебя встать и ходить во сне, - сказала Ренн, пытаясь отвлечь его от опасных мыслей.
- Как?
- Не знаю. Но мне кажется, она уже однажды предпринимала такую попытку - там, в Сердце Леса. Помнишь?
Торак закрыл глаза. От этого снова вернулась та черная пустота, и он тут же открыл их и невнятно спросил:
- Но зачем ей это?
- По-моему, она хотела, чтобы ты вышел за те магические линии, которые я нанесла охрой. Тогда токорот смог бы до тебя добраться. А с другой стороны, действительно, зачем? - спросила она сама себя. - Ей нет смысла убивать тебя, ведь тогда и твоя сила будет для нее потеряна. Нет, похоже, дело тут в другом. Всему этому должно быть иное объяснение.
Торак опустил голову на поджатые к груди колени и застыл. Ренн тыльной стороной ладони осторожно коснулась его щеки и спросила, как он себя чувствует. Он ответил, что хорошо. Тогда она спросила, что он чувствовал, когда ходил во сне, и он сказал:
- Вокруг было ничто. Пустота. Я в ней совсем потерялся.
Ренн невольно охнула. Торак с тревогой глянул на нее и спросил, что это означает, но она молчала. Он понимал: она что-то от него скрывает. Но совсем не это тревожило его сейчас. Волк, который спас ему жизнь, сейчас был там, в Лесу, один против токорота.
* * *
Бесхвостый детеныш со злым духом внутри исчез в зарослях, и Волк потерял его след. С досадой отряхнувшись, он повернул назад и рысцой побежал к Логову.
Блестящий Твердый Холод больно кусал лапы. Волк чувствовал себя ужасно голодным и ослабевшим, но все же впервые с тех пор, как на них напал тот огромный филин, он немного приободрился, даже хвост трубой поднял. Еще бы! Он только что спас Бесхвостого Брата от злого духа! А ведь именно для этого он, Волк, и существует на свете!
Возле Логова на него с карканьем набросились оба ворона, и он даже в шутку попытался на них поохотиться - немного подпрыгнул, отгоняя их, и щелкнул в воздухе зубами. Эти вороны тоже были как бы частью его стаи, но все же по-настоящему к ней не принадлежали; так что им следовало указать их законное место.
Из Логова выбежала Бесхвостая Сестра и что-то удивленно сказала на своем языке. Потом она снова нырнула в Логово, снова выскочила оттуда, и в ее передних лапах Волк увидел те плоские куски лосося, у которых даже глаз никаких не было. Волк мгновенно проглотил угощение, и ему стало гораздо лучше. Он слизывал с рук Ренн последние крошки, когда из Логова вылез Большой Брат. Он увидел Волка и застыл на месте. Волк слабо свистнул носом, бросился к нему, и они, обнявшись, покатились по земле. Они поскуливали, посвистывали носами и терлись друг о друга мордами, впитывая такой замечательный, такой родной запах.
Наверху появился Горячий Яркий Глаз, и сразу весь Лес оказался залит светом, и Волк чувствовал, что это хорошо. Темная Шерсть и волчата погибли, и он всегда будет тосковать по ним; но теперь он понимал, что не может быть с ними. Ведь Большой Брат и Сестра - тоже часть его стаи, и он очень им нужен.
А волк никогда не бросит свою стаю в беде.
Глава тринадцатая
Волчонок совершенно не понимал, что происходит.
Как он очутился на этом пустынном склоне холма и так далеко от их Логова? И где вся стая?
Он помнил, как каркали вороны, как тот ужасный филин нападал на мать. Спрятавшись под можжевеловым кустом, он смотрел, как они сражаются: мать подпрыгивала и щелкала зубами, пытаясь схватить филина, а тот старался ударить ее в морду выставленными вперед жуткими когтями. А потом мать вдруг куда-то исчезла, и с филином стал сражаться его отец, а Большой Бесхвостый сердито залаял, приказав волчонку оставаться на месте, но как он мог остаться на месте? Он, естественно, бросился бежать, и вдруг когти филина впились ему в бока, земля ушла у него из-под лап, и он полетел.
Волчонок извивался и громко визжал, но его, похоже, никто не слышал. Отец и Большой Бесхвостый превратились в крошечные точки, оставшись далеко внизу, а этот проклятый филин взмывал над землей все выше и выше. Даже вороны от него отстали. А потом и Леса больше видно не стало - только какое-то пустое белое пространство, утыканное палками, лишь чуточку похожими на деревья.
От ужаса волчонок все время повизгивал.
А филин все летел и летел, и продолжалось это бесконечно долго. Потом волчонок вдруг услышал сердитое карканье, и вороны ринулись на филина откуда-то сверху. Они яростно его клевали, а он метался из стороны в сторону, стараясь уйти от ударов их мощных клювов. Волчонок тоже хотел укусить его за ногу, но не смог дотянуться. Вороны упорно продолжали атаковать филина, и тот вдруг разжал когти и выпустил волчонка.
Волчонок падал, падал, падал, а потом шлепнулся в Белый Мягкий Холод и долго еще лежал, весь дрожа и боясь даже пошевелиться.
Но ничего страшного не произошло, и он, повозившись в сугробе, встал и огляделся.
Ужасный филин исчез.
Исчезло, впрочем, и все остальное. Ни воронов. Ни Леса. Ни волков. Только ветер и сплошная белизна вокруг.
С трудом разгребая Белый Мягкий Холод, волчонок взобрался на вершину холма, чтобы разобраться в запахах, - он не раз видел, что так поступает отец. Бока у него ныли, лапки дрожали и подгибались. Ему очень хотелось есть и было очень, очень страшно. Волчонок поднял мордочку и завыл.
Но никто к нему на помощь так и не пришел.
* * *
Волчонок съел немного Мягкого Холода, но, хотя живот вроде бы немного наполнился, голод терзал его по-прежнему.
Он осторожно брел по гребню холма. Ветер улегся, надвигалась Тьма. Когти волчонка были странно напряжены, и он чувствовал, что все вокруг - и этот холм, и этот Белый Мягкий Холод, и все то, что над холмом и за холмом, - тоже чего-то ждет. Причем явно чего-то плохого.
Он вышел к зарослям низкорослых спутанных ив, льнувших к склону холма. Эти ивы напомнили ему то место, где находилось их Логово, так что он решил держаться поближе к ним.
Обнюхав окрестности, волчонок обнаружил нечто вроде Логова. Оттуда исходил какой-то занятный запах, только волчонок не помнил, кто это так пахнет.
И вдруг что-то больно стукнуло его прямо в нос. Он с визгом шарахнулся назад, и что-то ударило его по крестцу, а потом принялось молотить по всему его телу - по спине, по ушам, по лапам. Все это падало откуда-то сверху, и волчонок удивленно поднял голову. Странное нечто тут же ударило его прямо в глаз, и он стрелой помчался в укрытие, под ивы.
Дробный стук сменился настоящим грохотом. Странный Твердый Холод с ревом низвергался сверху, с треском ломая ветки и причиняя волчонку нешуточную боль.
Логово. Заберись скорей в Логово!
Собрав все свое мужество, волчонок бросился к норе.
Ха! Теперь этому злому Твердому Холоду было до него не добраться! Он слышал, как Холод рычит от злости, но достать его не может.
Логово было довольно тесное, не намного больше самого волчонка, и у задней его стенки тот полузабытый запах чувствовался гораздо сильнее. Только теперь волчонок вспомнил, чей это запах: росомахи!
Росомахи невероятно свирепы, но эта, к счастью, была совершенно неподвижна. Волчонок принюхался. Потом осторожно вытянул лапку и коснулся росомахи. Это была недышащая росомаха.
Волчонок привык есть то мягкое, легко жующееся мясо, которое отрыгивали для него мать и отец; ему пришлось нелегко, когда он попытался, вонзив зубки в тело росомахи, отгрызть кусочек. Замерзшее мясо было таким твердым и упрямым, что ему казалось, будто он грызет заледенелое бревно. Но после многократных попыток ему все же удалось оторвать кусок, который он тут же и проглотил.
Проделав в туше росомахи дыру, волчонок ел до тех пор, пока не заболели челюсти, а в животе не появилось ощущение приятной тяжести. После чего он свернулся в клубок и, несмотря на жуткий запах разложения и смерти, крепко уснул.
Когда волчонок проснулся, тот странный Твердый Холод по-прежнему молотил по склону холма, так что он съел еще немного мяса росомахи и снова поспал. И проснулся. И поел. И еще поспал…
Когда он в очередной раз проснулся, вокруг было тихо.
В той жизни, что приснилась ему, он и его сестренка играли с матерью. Он карабкался на мать, делая вид, будто хочет укусить ее за хвост, а она вылизывала ему брюшко.
А в этой жизни он был совершенно один.
Волчонок тихонько заплакал. Но звук собственного голоса в той мертвой тишине, что его теперь окружала, показался ему пугающим. Он перестал хныкать и решил еще немного поесть. А потом осторожно подобрался к выходу из Логова.
Снаружи все так и сверкало, даже глазам было больно. И никаких запахов волчонок не почувствовал. А единственными звуками были какое-то странное потрескиванье да еще шипение ветра.
Моргая, волчонок пригляделся и увидел иву, сломавшуюся под тяжестью Блестящего Твердого Холода. Казалось, весь мир вокруг покрыт этим Блестящим Твердым Холодом.
Набравшись смелости, волчонок вылез наружу. Но лапы тут же расползлись в разные стороны, он упал и лишь с огромным трудом сумел подняться, цепляясь за скользкую поверхность когтями.
Над ним вздымался огромный белый холм. Склон этого холма уходил от Логова вниз, а затем снова начинал подниматься. Волчонку страшно было даже с места сдвинуться. Да и куда было двигаться-то? Он поднял морду и горестно завыл.
Так громко он никогда еще не выл! Вой получился самый настоящий, волчий, хотя голос его все-таки немного дрожал. Но никто из волков ему не ответил.
Зато вниз камнем упал какой-то ворон и приземлился в нескольких прыжках от него.
А уж когда к первому ворону присоединился второй, волчонок радостно завилял хвостом и даже заскулил от восторга. Это же были его вороны! Из одной с ним стаи! Прижав ушки, волчонок кубарем покатился к ним навстречу, оскальзываясь на Твердом Холоде.
Вороны засмеялись и, конечно, тут же взлетели. Но волчонок и не подумал на них сердиться; он давно привык к их шуткам; мало того, они частенько дергали его за хвост и крали у него мясо. От радости он решил немного поиграть, погнался за воронами и совсем позабыл, что нужно как можно крепче цепляться когтями за этот противный Твердый Холод.
Поскользнувшись, волчонок покатился вниз по склону, а вороны, все еще насмешливо каркая, полетели следом.
Наконец волчонку удалось затормозить. Он поднялся, отряхнулся и сердито глянул на птиц.
Те моментально взмыли ввысь и куда-то полетели.
Волчонок жалобно пролаял: "Вернитесь!"
Вороны сделали над ним круг, махая хвостами, и снова куда-то направились, крикнув: "Кра! Следуй за нами!" Вскоре они исчезли за холмом, а волчонок, собрав все свои силы, поспешил за ними.
Но когда он наконец сумел добраться до вершины холма, то открывшееся зрелище заставило его захныкать от ужаса.
Впереди, прямо над ним, стеной стояли такие высокие скалы, каких ему еще видеть не доводилось. Эти скалы были куда выше, чем даже тот огромный валун возле их Логова.
"Кра!" - хрипло крикнули вороны.
Волчонку было очень страшно, но остаться одному ему совсем не хотелось.
И он, прищурив глаза от пронзительного ветра, двинулся следом за воронами к этим ужасным скалам.
Глава четырнадцатая
- Сколько дней пути до Высоких Гор? - спросил Торак.
Ренн покачала головой:
- Не знаю.
Лес остался далеко позади; впереди расстилались округлые холмы, покрытые снегом. А в далекой дали - но даже на таком расстоянии внушая ужас своим величием - вздымались сверкающие вершины Высоких Гор.
Торак совсем пал духом. Отсюда были видны тысячи остроконечных горных пиков. Который же из них Гора Духов? Как ее найти? Единственная надежда - встретиться с кем-то из горных племен.
Ренн, похоже, читала его мысли.
- Северные олени сейчас будут искать убежища в Лесу. Фин-Кединн говорит, что горные племена всегда следуют за северными оленями. Если нам повезет, мы непременно кого-нибудь из них встретим.
Торак не ответил. Ему и самому хотелось заползти поглубже в Лес и спрятаться там.
Волк, чувствуя его настроение, подошел, привалился боком, и Торак, сняв рукавицу, погрузил пальцы в густую шерсть у него на загривке. Волк лизнул ему руку, но даже это короткое, ласковое прикосновение теплого языка ледяной ветер тут же унес прочь.
- И помни, - сказала Ренн, - она хочет, чтобы ты ее нашел.
- Да, но я, а не ты, - откликнулся Торак, - и не Волк, и не Рип и Рек.
- Она все время пытается разделить нас, Торак. Пока что ей это не удавалось.
- Ничего, она попытается снова.
Они замолчали, глядя в одну сторону: вдаль, за холмы. Ветер с воем швырял в них заряды колючего снега. Назад, ступайте назад!
А вот воронам такая погода явно пришлась по вкусу. Они с удовольствием "ныряли" и парили в свирепом, холодном, пустом небе. Рек крутила "мертвые петли", а Рип стрелой взмывал ввысь, потом складывал крылья и приземлялся прямо в пушистый снег. Повозившись в снегу, он переворачивался на спину и скатывался вниз по склону. У подножия холма он старательно отряхивался, взлетал на вершину и все начинал сначала.
Волк глухо тявкнул и устремился за Рипом, видимо собираясь последовать его примеру и скатиться с холма, но ворон, оседлав очередной порыв ветра, поднялся на недосягаемую высоту. Волк остался на вершине холма и, приветливо махая хвостом, посмотрел на стоявшего внизу Торака. Густая шерсть Волка была присыпана снегом, глаза ярко горели. "Пора идти!" - нетерпеливо тявкнул он.
Похоже, бодрое настроение воронов и Волка отчасти передалось и Тораку. Он решительно повернулся к Ренн:
- Я думаю, у нас все получится.
Она уже открыла рот, чтобы возразить, но Торак ей не дал:
- Нужно только поскорее отыскать северных оленей.
Ренн обвела рукой раскинувшиеся перед ними бескрайние холмы:
- И как же мы это сделаем?
- Ничего, справимся! У нас есть волк, два умных ворона, твое мастерство колдуньи и моя способность находить любой след. Мы их найдем!