- Как ни эффективен комендантский час, мы решили сократить его на два часа, а время свиданий с женами и матерями увеличить на тридцать минут.
В толпе кивают, из переулков раздаются облегченные рыдания.
Они благодарны, думаю я. Благодарны мэру.
Ничего себе, а?
- И наконец, - подытоживает мэр, - с радостью сообщаем вам об окончании строительства здания для нового министерства, которое призвано обезопасить нас от происков "Ответа". В этом здании не место секретам и тайнам, а любой, кто попытается подорвать наш уклад жизни, будет немедленно перевоспитан и обучен нашим идеалам. Новое министерство позволит нам построить светлое будущее вопреки вражеским попыткам его у нас отнять… - Мэр умолкает - для пущего эффекта. - Сегодня мы открываем министерство Вопросов.
Дейви ловит мой взгляд и стучит пальцем по серебряному "В" на рукаве новенького бушлата.
Мы с Дейви теперь - офицеры Вопроса.
Я не разделяю его радости.
Потомушто вапще ничего не чувствую.
Я - круг, круг - это я.
- Отличная речь, па, - говорит Дейви. - Длинная такая.
- Я произнес ее не для тебя, - отвечает мэр, не глядя на сына.
Мы скачем по дороге к монастырю.
Хотя это больше не монастырь.
- Все готово, надеюсь? - спрашивает мэр, почти не поворачивая головы. - Меньше всего мне хотелось бы прослыть лжецом.
- Если все время спрашивать, лучше не станет, - бормочет Дейви.
Мэр оборачивается к нему - черный, как туча, - но я успеваю встрять и спасти Дейви от очередной Шумной оплеухи.
- Мы сделали, что могли, - говорю я. - Стены и крыша готовы, но внутри…
- Ну что ты, не убивайся, Тодд, - успокаивает меня мэр. - Для внутренней отделки еще будет время. Здание построено - это главное. При виде его мирных жителей должно бросать в дрожь.
Он едет впереди, и лица его не видно, но я нутром чувствую его улыбку при слове "дрожь".
- На сей раз у нас будет настоящая работа? - спрашивает Дейви с негодованием. - Или ты опять посадишь нас с кем-нибудь нянькаться?
Мэр разворачивает Морпета и загораживает нам путь.
- Вот скажи мне, Тодд хоть раз на что-нибудь жаловался? - спрашивает он сына.
- Нет, - угрюмо отвечает Дейви. - Но он же Тодд.
Мэр вскидывает брови:
- И?..
- А я твой сын!
Мэр подъезжает ближе, такшто Ангаррад в страхе пятится. Сдавайся, говорит Морпет. Веди, отвечает Ангаррад, склоняя голову. Я глажу ее по гриве, распутывая узелки и пытаясь ее успокоить.
- Позволь рассказать тебе об одном интересном факте, Дэвид, - говорит мэр, пристально глядя на него. - Когда офицеры, рядовые и простые горожане видят вас вдвоем на улицах города, в новой форме, они знают, что один из вас - мой сын. - Мэр почти вплотную приблизился к Дейви, сталкивая его с дороги. - Знаешь ли ты, как часто они ошибаются? Насчет того, кто из вас - моя собственная плоть и кровь… - Мэр переводит взгляд на меня: - Вот перед ними Тодд - всегда такой обязательный, скромный и серьезный, с невозмутимым лицом и чистым, сдержанным Шумом. А потом они видят тебя - избалованного, мягкотелого нахала. Им даже в голову не приходит, что этот нахал может быть моим сыном.
Дейви смотрит в землю, Шум его клокочет, зубы стиснуты.
- Да он даже не похож на тебя!
- Знаю, - говорит мэр, разворачивая Морпета. - Я как раз недавно об этом думал. Как ни странно, такое бывает довольно часто.
Мы едем дальше. Дейви, окруженный неистовым красным Шумом, плетется сзади. Мы с Ангаррад держимся за мэром.
- Хорошая девочка, - шепчу я ей.
Жеребенок, говорит она в ответ, а потом добавляет: Тодд.
- Да, девочка, я здесь.
Последнее время я часто хожу к ней по вечерам: сам расседлываю, чешу гриву, угощаю яблоками. Единственное, что ей от меня нужно, - это уверенность, что я рядом и не сбежал из стада. Пока это так, она довольна и зовет меня Тоддом, мне не надо ничего ей объяснять или спрашивать о чем-то, а ей ничего не надо от меня.
Лишь бы я ее не оставил.
Лишь бы не бросил.
Мой Шум начинает затягиваться черными тучами, и я тут же мысленно произношу: Я - круг, круг - это я.
Мэр оглядывается. С улыбкой.
Хотя нам выдали форму, военными мы не считаемся, мэр это спецально подчеркнул. У нас не будет воинских званий, кроме офицерских, но узнаваемой форменной одежды с буквой "В" на рукаве должно быть достаточно, чтобы люди нас сторонились.
До сих пор наша работа заключалась в том, чтобы охранять узников и узниц, васнавном узниц. После того как тюрьмы взорвали, оставшихся заключенных перевели в лечебный дом у реки.
Угадайте - в какой?
Последний месяц мы с Дейви заняты тем, что сопровождаем рабочие бригады заключенных до бывших монастырских земель и обратно. Они заканчивают работу, начатую спэклами. И работают, надо сказать, куда быстрей. Ладно хоть мэр больше не просит нас следить за строительством - и на том спасибо.
Когда все узники ложатся спать, нам с Дейви остается только объезжать лечебный дом по кругу и стараться не слышать жутких криков изнутри.
Видите ли, некоторые из заключенных - новенькие. Это члены "Ответа", пойманные мэром в ту страшную ночь. Мы никогда их не видели, на строительные работы их не посылают, а только целыми днями допрашивают, пока не добиваются какого-нибудь ответа. Пока что мэру удалось выяснить одно: лагерь располагался вокруг заброшенных шахт в лесу, но прибывшие туда солдаты ничего не нашли. Остальные полезные сведения приходится выдавливать по капле.
Были среди заключенных и другие, брошенные в тюрьму за самые разные преступления, в том числе и помощь "Ответу". Они признались, что видели, как террористки убили спэклов и нарисовали букву "О" на стене, и мэр сразу отпустил их по домам. Хотя видеть этого они никак не могли.
Остальным… остальным продолжают задавать Вопросы, пока не добиваются ответов.
Дейви говорит нарочито громко и беззаботно, чтобы перекричать звуки допросов, но любому дураку ясно, как ему не по себе.
А я просто молчу с закрытыми глазами и жду, пока крики умолкнут.
Мне легче, чем Дейви.
Потомушто, как я уже говорил, я ничего не чувствую.
Я - круг, круг - это я.
Но севодня все изменится. Севодня достроили новое здание - ну, почти, - и мы с Дейви будем охранять его, а не лечебный дом, и, похоже, учиться задавать Вопросы.
Мне плевать. Подумаешь.
Ничто не имеет значения.
- Министерство Вопросов, - говорит мэр вслух, когда дорога делает последний поворот.
Переднюю стену монастыря перестроили, и теперь из-за нее торчат верхние этажи нового здания, большой каменной коробки. Выглядит она так, словно вышибет тебе мозги, если подойти слишком близко. А на новеньких воротах красуется огромная серебристая "В", такая же, как на наших бушлатах.
С двух сторон от ворот стоят стражники в военной форме. Один из них - Иван, все еще рядовой, все еще недовольный всем вокруг. Он пытается поймать мой взгляд, когда я проезжаю мимо, и в Шуме его лязгают мысли, которых мэру лучше не слышать.
А мне все равно. И мэру тоже.
- Вот теперь мы им покажем, что такое настоящая война, - говорит мэр.
Ворота распахиваются, и на улицу выходит главный по Вопросам, человек, которому поручили вычислить местонахождение "Ответа" и застать их врасплох.
Наш новый босс.
- Господин Президент, - почтительно здоровается он с мэром.
- Капитан Хаммар, - кивает тот.
28
СОЛДАТ
[Виола]
- Тихо! - шепчет госпожа Койл, поднося палец к губам.
Ветер стих, и теперь слышно треск веток под нашими ногами. Мы замираем: не доносится ли откуда марш солдат?
Нет, ничего.
Ничего.
Госпожа Койл кивает и продолжает свой путь по склону холма, через деревья. Я иду следом. Нас только двое.
Она, я… да бомба, привязанная к моей спине.
Из тюрем удалось освободить сто тридцать два человека. Двадцать девять из них все равно умерли в лагере. Коринн была тридцатой. Другие остались за решеткой, например бедная миссис Фокс, о чьей судьбе я, пожалуй, никогда уже не узнаю. Но госпожа Койл говорит, что мы убили минимум двадцать их солдат. По какому-то чудесному стечению обстоятельств в бою погибло лишь шестеро членов "Ответа", включая Тею и госпожу Ваггонер, но еще пятерых взяли в плен и несомненно будут пытать, чтобы узнать о местонахождении "Ответа".
Поэтому мы свернули лагерь. Очень быстро.
Хотя многие раненые еще не могли ходить и не оправились после пережитого в тюрьмах, мы погрузили все припасы, лекарства и оружие в телеги, на лошадей и здоровых людей и ушли в чащу леса. Мы шагали всю ночь, весь следующий день и еще одну ночь, пока не выбрели к озеру у подножия скалистого утеса. Здесь, по крайней мере, были вода и какое-никакое укрытие.
- Сойдет, - сказала госпожа Койл.
Мы разбили лагерь на берегу.
И начали готовиться к войне.
Она делает движение ладонью, и я мгновенно ныряю в кусты. Мы подошли к узкой проселочной дорожке, отходящей от главной дороги, с которой доносится едва слышный Шум марширующего отряда.
Наш запас лекарства стремительно иссякает, и госпожа Койл ввела строгую систему распределения таблеток. Но после той ночи, когда мы взорвали тюрьмы, в город опасно въезжать любому мужчине, с Шумом или без, поэтому нас больше не могут подвозить к объектам в тайных отсеках телег. Приходится доезжать только до определенной точки далеко за городом, а остаток пути идти пешком.
Убегать тоже стало труднее, поэтому мы должны быть предельно осторожны.
- Давай, - шепчет госпожа Койл.
Я встаю. На небе светят две луны - других источников света нигде поблизости нет.
Пригнувшись, мы переходим дорогу.
После вынужденного переезда на озеро, после освобождения сотни людей, после смерти Коринн…
После моего вступления в "Ответ"…
Я многому научилась.
Госпожа Койл называет это "начальной подготовкой". Ведет ее госпожа Брэтит, но на уроки хожу не только я, а все более-менее выздоровевшие пациенты - таких большинство. Словом, учеников у госпожи Брэтит очень много, и все вместе мы учимся заряжать винтовку и стрелять из нее, постигаем основы засылки агентов на территорию противника, ночных маневров, слежки и общения с помощью жестов и кодов.
А еще - как соорудить и заложить бомбу.
- Откуда вы все это знаете? - спросила я как-то раз за ужином. Все тело ныло от бесконечной беготни, плавания и ношения тяжестей. - Вы же целительницы. Откуда вам знать, как…
- Управлять армией? - перебила меня госпожа Койл. - Ты забываешь о войне со спэклами.
- У нас была собственная дивизия, - добавила госпожа Форт, нюхая бульон.
Увидев, как прилежно я учусь, целительницы начали со мной разговаривать.
- Нас не очень-то любили, - хихикнула сидевшая напротив госпожа Лоусон.
- Не все генералы правильно вели войну, - сказала мне госпожа Койл. - Мы решили, что подпольная деятельность будет эффективней.
- А поскольку Шума у нас не было, - добавляет госпожа Надари, - мы могли запросто проникать куда угодно.
- Но мужчины, заправлявшие городом и армией, считали, что это - не ответ, - снова хихикая, говорит госпожа Лоусон.
- Отсюда и наше название, - вставляет госпожа Койл.
- А когда сформировали новое правительство и заново отстроили город, тогда… Ну, мы решили, что все важные запасы лучше хранить под рукой.
- Взрывчатка в шахтах! - догадываюсь я. - Вы запаслись ею давным-давно.
- Как оказалось, не напрасно. Никола Койл всегда обладала даром предвидения.
Услышав это имя, Никола, я изумленно моргаю: раньше мне как-то не приходило в голову, что у госпожи Койл может быть имя.
- Да уж, - говорит она. - Мужчины созданы для войны. Благоразумная женщина об этом не забывает.
На объекте никого нет, как мы и задумывали. Мишень совсем маленькая, зато символичная - это колодец неподалеку от фермерских земель к востоку от города. Колодец и отходящая от него система водоснабжения питают водой лишь одно поле, а не здания. Но если город будет и дальше позволять мэру заточать фермеров в тюрьмы, пытать и убивать, тогда городу станет нечего есть.
Хорошо и то, что отсюда далеко до центра, то есть Тодда я не увижу.
Пока я решила с этим не спорить. Пока.
Мы срезали путь через поле и, затаив дыхание, крадемся мимо спящего фермерского дома. Наверху все еще горит свет, но это наверняка для вида.
Госпожа Койл делает жест рукой, и я, обогнав ее, ныряю под чистое белье, развешанное на веревках. Там я случайно спотыкаюсь о детскую игрушку и чудом остаюсь на ногах.
Бомбу нужно нести очень осторожно, любая встряска может привести к…
Но нет.
Я облегченно выдыхаю и бегу дальше.
Даже в те недели, когда мы скрывались в лесу и вообще не подходили к городу, проводя все время в тренировках, несколько сбежавших от мэра людей сумели нас разыскать - чудом, не иначе.
- Что про нас говорят?! - спросила госпожа Койл.
- Что вы убили всех спэклов, - ответила женщина, прижимая к разбитому носу примочку.
- Погодите, - встряла я. - Так что же получается, все спэклы мертвы?
Она кивнула.
- А вину свалили на нас, - добавила госпожа Койл.
- Но зачем?!
Госпожа Койл встала и посмотрела через озеро в сторону города:
- Чтобы настроить против нас мирных жителей. Чтобы те считали нас злодеями.
- Да, именно так он и говорит, - кивнула женщина. Я нашла ее во время лесной пробежки. Она споткнулась и упала на каменистом берегу, но разбила, к счастью, только нос. - Он чуть ли не каждый день проводит митинги. И люди его слушают.
- Еще бы, - ответила госпожа Койл.
Я вскинула голову:
- Вы ведь ничего такого не делали? Не убивали их?
Ее глаза вспыхнули так, что ими можно было зажечь спичку.
- Ты за кого нас принимаешь, дитя?!
Я выдержала ее взгляд:
- Откуда мне знать? Хватило же вам духу взорвать казармы и убить солдат.
Госпожа Койл только покачала головой - хороший ответ, ничего не скажешь.
- За вами точно не было слежки? - спросила она женщину.
- Я три дня блуждала по лесу, - ответила та. - Но все равно вас не нашла. Это она нашла меня.
- Да, - пристально глядя на меня, сказала госпожа Койл. - Виола это умеет.
Когда мы подходим к колодцу, выясняется, что не все так просто.
- Дом слишком близко! - шепчу я.
- Ничего подобного, - шепчет в ответ госпожа Койл, обходя меня сзади и расстегивая мой рюкзак.
- Точно? Бомбы, которыми вы подорвали башню, были…
- Бомбы бывают разные. - Она поправляет содержимое моего рюкзака, затем разворачивает меня к себе: - Готова?
Я еще раз осматриваю дом, внутри которого наверняка спят женщины, мужчины, дети. Я никогда не стану убивать людей. Только если другого выхода не будет. И если ради Тодда и Коринн я должна взорвать бомбу… что ж.
- Вы уверены? - спрашиваю я.
- Виола, ты либо доверяешь мне, либо нет. - Она склоняет голову. - Ну, что ты выбираешь?
Ветер немного усилился и теперь доносит до нас Шум спящего Нью-Прентисстауна. Один сплошной храпящий РЁВ почти умиротворенный, как будто ничего страшного не происходит.
Тодд где-то там.
(нет, он не умер, пусть она говорит что хочет, он не умер)
- За дело, - говорю я, снимая рюкзак.
Освобождение узников ничего не дало Ли. Среди них не оказалось его сестры и матери - ни среди живых, ни среди погибших. Возможно, они остались в том единственном блоке, ворота которого "Ответу" не удалось взорвать.
Но…
- Даже если они умерли, - сказал Ли однажды вечером, когда мы сидели на берегу озера и бросали в воду камешки, - я хочу это знать.
Я покачала головой:
- Когда не знаешь, то хотя бы надеешься.
- От моего знания или незнания они не оживут. - Он сел поближе. - Мне кажется, они умерли. Я чувствую.
- Ли…
- Я его убью. - Он сказал это без угрозы в голосе, а как мужчина, который дает клятву. - Только бы удалось подобраться. Клянусь, я его убью!
На небо взошли луны, отчего на поверхности озера появились наши силуэты. Я бросила еще один камешек и любовалась кругами, расходящимися по воде от отражения желтой луны. В деревьях за нашими спинами тихо гудел лагерь. Время от времени из этого гудения пробивался чей-нибудь Шум, в том числе и Шум Ли, которому госпожа Койл не сочла нужным выдавать лекарство.
- Это совсем не так, как ожидаешь, - тихо сказала я.
- Ты про убийство?
Я кивнула.
- Даже если человек заслуживал смерти, даже если бы он запросто тебя убил, если б смог, все равно это ужасно.
Ли помолчал немного и выдавил:
- Знаю.
Я посмотрела на него:
- Ты убил солдата?
Он не ответил, - а это уже само по себе ответ.
- Ли? Почему ты не расска…
- Потому что это совсем не так, как ожидаешь, верно? - перебил меня он. - Даже если человек заслужил.
Ли швырнул в озеро еще один камешек. Нет, мы не утешали друг друга. Между нами разверзлась пропасть.
- Но я все равно его убью, - сказал он.
Я убираю картонку с бомбы и крепко прижимаю ее к стенке колодца - на обратной стороне у нее вязкий клей из древесного сока. Я достаю из рюкзака два проводка, а еще два - уже торчащие из бомбы - скручиваю между собой, потом соединяю все вместе, оставляя болтаться только один кончик.
Все, бомба готова.
Я достаю из переднего кармана рюкзака маленький зеленый дисплей и прикручиваю его к болтающемуся проводу. Нажимаю на нем красную кнопку, затем серую. Загораются зеленые цифры.
Теперь можно выставить время.
Жму серую кнопку несколько раз, пока на экране не появляется цифра 30.00. Еще раз нажимаю красную кнопку, переворачиваю дисплей, заправляю один металлический клапан в другой и снова жму серую. На дисплее начинается обратный отсчет: 29:59, 29:58, 29:57.
Бомба ожила.
- Молодец! - шепчет госпожа Койл. - А теперь бежим.
И вот, после месяца затишья, пока выздоравливали освобожденные узники, пока мы учились и вдыхали жизнь в нашу армию, наступила ночь, когда ожидание подошло к концу.
- Просыпайся, дитя, - сказала госпожа Койл, стоя на коленях у моей койки.
Я открыла глаза и заморгала. Была глубокая ночь. Госпожа Койл говорила очень тихо, чтобы не разбудить остальных спящих.
- Зачем?
- Ты сказала, что готова на все.
Я встала и вышла в холодную ночь, обуваясь на ходу. Госпожа Койл уже приготовила для меня рюкзак.
- Мы едем в город? - спросила я, зашнуровывая ботинки.
- Она великолепна, - заглянув в рюкзак, пробормотала госпожа Койл.
- Почему сегодня? Почему сейчас?
Она подняла голову:
- Пора напомнить мэру о нашем существовании.
У меня за спиной болтается пустой рюкзак. Мы перебегаем двор и крадемся мимо дома, то и дело останавливаясь и слушая ночь.
Вокруг - ни звука.