- С первой минуты боя ты будешь моим личным телохранителем, - продолжает мэр. - Пока я командую войсками и слежу за ходом битвы, ты будешь защищать меня от любых опасностей.
Я молчу и все смотрю на голую стену.
Я - круг, круг - это я.
- Вот так замыкается круг, Тодд, - говорит мэр.
- Почему ты сделал лейтенантом его? - спрашивает Дейви, скрипя и лязгая Шумом.
- Лейтенант - офицерское звание, - спокойно и ласково отвечает мэр. - А вот сержант - солдатское. Стань ты лейтенантом, тебе бы опять не пришлось сражаться, а ты так об этом мечтал.
- А-а… - Глазки Дейви бегают от меня к отцу: он пытается понять, дурачат его или нет.
У меня на этот счет вапще никаких мыслей.
- Не стоит благодарности, лейтенант, - поддразнивает меня мэр.
- Спасибо, - говорю я, не сводя глаз со стены.
- Зато тебе не придется делать того, что противоречит твоей природе, - продолжает он. - Не придется убивать.
- Если, конечно, никто не захочет напасть на вас, - замечаю я.
- Совершенно верно, если никто не захочет напасть на меня. Это проблема, Тодд?
- Нет, - отвечаю я. - Нет, сэр.
- Превосходно.
Я смотрю сквозь зеркало. Голова допрашиваемого безвольно свесилась набок, с приоткрытых губ свисает слюна. Мистер Хаммар сердито стягивает перчатки и бросает их на стол.
- Мне невероятно повезло, - тепло говорит мэр. - Я добился своей цели: вернул жизнь на этой планете в нужное русло. Вот уже через несколько дней, а может быть и часов, я уничтожу террористов. А когда прибудут переселенцы, их встретит с распростертыми объятиями гордый и справедливый властитель Нового света, нового мира…
Он поднимает руки, как бутто ему не терпится скорее раскрыть объятия.
- Надеюсь, вы будете рядом со мной. - Он протягивает руки к нам. - Вы оба.
Дейви, розово сияя, хватает отца за ладонь.
- Я прибыл в этот город с одним сыном, - говорит мэр, все еще призывая меня взять другую, свободную руку. - Но обрел здесь второго.
Его рука нетерпеливо замерла в воздухе и ждет, когда я ее возьму.
Ждет, когда ее пожмет второй сын.
- Поздравляю, лейтенант Ушлепок, - фыркает Дейви, запрыгивая в седло.
- Тодд? - окликает меня Иван, покидая свой пост. Я тоже залезаю на Ангаррад. - Можно тебя на минутку?
- Он теперь твой начальник, - говорит ему Дейви. - Если не хочешь рыть ямы для нужников, называй его "лейтенант".
Иван делает глубокий вдох, как бы беря себя в руки:
- Очень хорошо, лейтенант, можно мне с вами поговорить?
Не спешиваясь, я смотрю на него сверху вниз. Шум Ивана разрывается от ярости, обиды за раненую ногу и открытого желания при первом удобном случае отомстить мэру. Он как бутто бахвалится этим передо мной.
- Лучше держи это при себе, - говорю я. - Мало ли кто услышит.
Я дергаю поводья, и мы уезжаем прочь. В спину мне летит Шум Ивана. Я не обращаю на него никакого внимания.
Я ничего не чувствую, мне плевать.
- Он назвал тебя сыном, - говорит Дейви, глядя строго вперед, на сонце, опускающееся за водопад. - Стало быть, мы теперь братья.
Я молчу.
- Надо отметить, что ли?
- Где? - спрашиваю я. - Как?
- Ну, мы же теперь офицеры, а, брат? У офицеров должны быть привилегии. - Он смотрит на меня искоса, Шум горит ярким пламенем, и в нем - знакомые по старому Прентисстауну картинки.
Голые женщины.
Я хмурюсь и посылаю ему в ответ картинку голой женщины с железным обручем на руке.
- Подумаешь!
- Ты больной.
- Нет, брат, я теперь сержант Прентисс. Жизнь налаживается!
Он хохочет и хохочет. Ему так хорошо, что отчасти его настроение передается и мне. Мой Шум немного светлеет, хотя я и не просил.
- Ой, да брось, лейтенант Ушлепок! Ты что, до сих пор сохнешь по той девчонке? Уже сто лет прошло! Подыщем тебе новую подружку.
- Заткнись, Дейви.
- Заткнись, сержант Дейви. - Он опять смеется. - Ладно, ладно, сиди дома, читай свою книжку… - Он резко умолкает. - Ой, слушай, извини, я не хотел… Я забыл.
И, как ни странно, он говорит это искренне.
Наступает тишина, в которой его Шум опять вспыхивает каким-то мощным чувством, которое он старательно прячет…
Из-за которого ему…
И тут он говорит:
- Знаешь… - Я уже вижу, что он сейчас предложит, и просто не могу это вынести. Я умру, если он скажет это вслух. - Хочешь, я тебе почита…
- Нет, Дейви, - выпаливаю я. - Спасибо, но нет.
- Точно?
- Да.
- Ну, мое дело предложить. - Его Шум снова светлеет и расцветает при мысли о новом звании, женщинах и нашем родстве.
Всю дорогу до города он радостно насвистывает какую-то дурацкую мелодию.
Я лежу на матрасе спиной к мэру Леджеру, который, как обычно, уминает ужин. Я тоже ем, но при этом гляжу на мамин дневник, который вытащил из-под подушки и положил на одеяло.
- Народ готовится к последнему удару "Ответа", - говорит мэр Леджер.
Я не отвечаю. Как всегда перед сном, пробегаю пальцами по прохладной кожаной обложке и нащупываю прорезь, оставшуюся от ножа.
- Ходят слухи, что ждать осталось недолго.
- Мне все равно. - Я открываю дневник. Под обложкой по-прежнему прячется сложенная вчетверо карта Бена. Похоже, Дейви даже не потрудился открыть книжку. Она немного пахнет конюшней - теперь-то я знаю, где она побывала, - но это по-прежнему дневник, дневник моей мамы.
Моей мамы. Слова моей ма.
Вот, ма, что стало с твоим сыном…
Мэр Леджер громко вздыхает.
- Они ударят прямо по нам, между прочим, - говорит он. - Надеюсь, на тебя можно рассчитывать? Ты откроешь мне дверь?
- Помолчите хоть пять секунд, а? - Я переворачиваю первую страницу и вижу первую запись, сделанную моей ма в день моего рождения. Страница полна слов, которые мне когда-то читали вслух…
(читала она…)
- У меня ведь ни ружья, ни ножа. - Мэр Леджер встал и снова смотрит в окна. - Я совершенно безоружен.
- Не бойтесь, я не дам вас в обиду. А теперь помолчите, ради бога…
Я все еще лежу к нему спиной, смотрю на первые слова моей ма, написанные ее собственной рукой. Я знаю, о чем там говорится, но все же пытаюсь прочесть.
М-О… Мой. Н-Е… Не… Н-А-Г-Л-Я… Ага, ненаглядный. Мой ненаглядный, значит. А последнее слово "сын", его я севодня уже слышал.
Я вспоминаю протянутую руку мэра.
И как я ее взял.
Мой ненаглядный сын.
- Я ведь предлагал почитать тебе вслух, - говорит мэр Леджер, не в состоянии сдержать стон при звуке моего неумело читающего Шума.
Я резко оборачиваюсь:
- Просил же, заткнитесь!!!
Он виновато поднимает руки:
- Ладно, ладно, как скажешь. - Он садится и добавляет тихо, но язвительно: - Лейтенант.
Я сажусь. Выпрямляюсь:
- Что-что?
- Ничего. - В глаза он мне не смотрит.
- Я вам не рассказывал! Ни словом не обмолвился.
- Я в твоем Шуме прочел.
- Неправда! - Я вскакиваю на ноги. Потомушто он врет. Этим вечером я только и думал, что о дневнике моей ма. - Откуда вы знаете?
Он поднимает глаза, но сам ничего не говорит, а его Шум пытается что-то сказать…
И не может.
Я делаю шаг к нему.
В этот миг лязгает замок, и к нам входит мистер Коллинз.
- К тебе посетители, - говорит он мне и вдруг замечает мой разъяренный Шум. - Что стряслось?
- Я никого не жду, - цежу я сквозь зубы, все еще сверля взглядом мэра Леджера.
- Это девчонка, - добавляет мистер Коллинз. - Говорит, ее прислал Дейви.
- Черт! Я же сказал ему.
- Да мне-то что? Девчонка ни с кем не хочет разговаривать, только с тобой. - Он мерзко хихикает. - Хорошенькая, между прочим!
От его тона меня прямо выворачивает.
- Оставьте ее в покое, ясно? Так же нельзя!
- Вопщем, ты тут не слишком задерживайся, а то я за себя не отвечаю. - Он хохочет и закрывает за собой дверь.
Я снова смотрю на мэра Леджера. Шум у меня все такой же взвинченный.
- Я с вами не закончил.
- Да я в твоем Шуме все прочитал, честное слово… - мямлит он, но я уже выбегаю за дверь и запираю ее с обратной стороны.
Топая вниз по лестнице, я думаю о том, как бы увести девчонку подальше от мистера Коллинза, чтобы ей не пришлось терпеть всю эту мерзость. Мой Шум кипит подозрениями и вопросами к мэру Леджеру. Понемногу картина начинает проясняться…
Мистер Коллинз стоит, опершись спиной о стену и скрестив ноги, весь такой расслабленный и улыбчивый. Показывает большим пальцем через плечо.
Я смотрю.
И вижу ее.
34
ПОСЛЕДНИЙ ШАНС
[Виола]
- Оставьте нас, - велит Тодд мужчине, который меня впустил. При этом он не сводит с меня взгляда.
- Говорил же, хорошенькая! - усмехается тот и исчезает в смежной комнате.
Тодд стоит и смотрит.
- Ты, - говорит он.
Но ближе не подходит.
- Тодд… - Я делаю шаг навстречу.
Он делает шаг назад.
Я останавливаюсь.
- Кто это? - спрашивает он, глядя на Ли, который изо всех сил корчит из себя настоящего солдата.
- Ли, - отвечаю я. - Друг. Он пришел, чтобы…
- Что ты тут делаешь?
- Я вернулась за тобой… чтобы тебя спасти.
Тодд сглатывает слюну - я вижу, как дергается его горло.
- Виола, - наконец говорит он. И мое имя всюду в его шуме: Виола Виола Виола.
Тодд хватается за волосы - они стали длиннее и лохматее, чем раньше.
А сам он заметно вырос.
- Виола, - повторяет он.
- Да, это я. - Делаю еще шаг навстречу. Он не пятится, поэтому я иду дальше, не бегу, но подхожу ближе и ближе.
Когда я уже совсем рядом, он снова делает шаг назад.
- Тодд?
- Что ты тут делаешь?
- Я пришла за тобой. - У меня ёкает в груди. - Как обещала.
- Ты обещала меня не бросать, - говорит он, в Шуме - громкая досада на самого себя, на свои слова и голос. Тодд откашливается. - Но бросила.
- Меня забрали, я ничего не могла поделать.
Его Шум становится громче, и я слышу в нем не только радость, но и…
Ох, господи, Тодд… ты злишься.
- Да что я такого сделала? Нам надо бежать. "Ответ" скоро…
- Так ты заодно с "Ответом"? - рявкает он с неожиданной злостью в голосе. - Заодно с убийцами…
- А ты, значит, солдат? - спрашиваю я в отместку, дивясь самой себе. Меня тоже одолевает гнев, и я показываю пальцем на букву "В" у него на рукаве. - Только не говори мне про убийц…
- "Ответ" убил всех спэклов, - низким, яростным голосом проговаривает Тодд.
И в его Шуме - горы трупов.
Высокие кучи, похожие на мусорные.
На стене - наша синяя "О".
А посреди всего этого - Тодд.
- Лучше б и меня сразу убили, - говорит он.
И закрывает глаза.
Я - круг, круг - это я, твердит его Шум.
- Виола? - подает голос Ли за моей спиной.
Оборачиваюсь. Он прошел уже половину зала.
- Подожди снаружи.
- Виола…
- Снаружи.
У него такой озабоченный взгляд, он так готов вступиться за меня, что мое сердце на миг замирает. По дороге сюда он как можно громче думал, что я - его пленница. В итоге большинство встречных солдат решали, что он ведет меня насиловать, и радостно присвистывали, желая ему удачи. Потом мы спрятались возле собора и увидели отъезжающего Дейви Прентисса - все его гнусные мысли были о том, как они с Тоддом должны отпраздновать свое повышение.
И тогда мы притворились подарком.
Сработало.
Я даже немного разочарована, что все так легко прошло.
Ли переминается с ноги на ногу:
- Позови меня, если что.
- Позову, - отвечаю я.
Он ждет еще секунду, потом выходит за дверь, но оставляет ее открытой, чтобы присматривать за нами.
Глаза Тодда по-прежнему закрыты, и он все твердит про себя: "Я - круг, круг - это я". Должна сказать, это ужасно похоже на то, что я слышала раньше от мэра.
- Мы не убивали спэклов.
- "Мы"?! - открывая глаза, переспрашивает он.
- Я не знаю, кто это сделал, но не мы.
- Вы сбросили на них бомбу в тот же день, когда ты взорвала башню. - Он едва не выплевывает эти слова. - А потом вернулись за узниками и довели задуманное до конца.
- Бомбу? Какую еще бомбу?
Но потом я вспоминаю…
Первый взрыв, заставивший солдат убежать от радиобашни…
Нет.
Она не могла.
Даже госпожа Койл не могла на такое пойти. "За кого ты нас принимаешь?" - в гневе спросила она…
Но на вопрос так и не ответила.
Нет, нет, это неправда, и к тому же…
- Кто тебе это сказал? - выпаливаю я. - Дейви Прентисс?
Тодд удивленно моргает:
- Кто?
- Как это кто? - Мой голос стал уверенней и жестче. - Твой новый лучший друг! Негодяй, который хотел меня убить. Тодд, и с которым вы весело ездите на работу каждое утро!
Он стискивает кулаки.
- Так ты за мной шпионила? - вопрошает он. - Я не видел тебя три месяца, три месяца от тебя ни слуху ни духу, и все это время ты шпионила за мной - в свободное от бомбежек время!
- Конечно! - воплю я, чтобы его перекричать. - Три месяца я выгораживала тебя перед людьми, которые с удовольствием назвали бы тебя предателем и врагом. Тодд! Три месяца удивлялась, с какой стати ты работаешь на мэра и откуда он узнал про океан - на следующий же день после разговора с тобой! - Он морщится, но я не унимаюсь, задираю рукав и показываю ему руку: - Три месяца гадала, зачем ты клеймишь женщин этим!
Его лицо мигом меняется, и он едва сдерживает крик, словно это его только что клеймили железным обручем. Он прикрывает рот рукой, но его Шум на мгновение заливает черным. Другой рукой Тодд тянется ко мне, к железной ленте, от которой я уже никогда не избавлюсь. Кожа вокруг еще красная, под лентой с номером 1391 до сих пор пульсирует боль, хотя надо мной колдовали целых три целительницы.
- О, нет, - бормочет он. - Нет, нет.
Дверь открывается, и из нее высовывается мужчина, который нас впустил:
- Все нормально, лейтенант?
- Лейтенант? - спрашиваю я.
- Да, все хорошо, - отвечает Тодд, немного задыхаясь. - Все хорошо.
Мужчина немного выжидает, потом закрывает за собой дверь.
- Лейтенант? - повторяю я уже тише.
Тодд стоит, уперев руки в колени и свесив голову, глядя в пол.
- Это же не я, правда? - тихо-тихо говорит он. - Я не… - Он снова показывает на железную ленту. - Я ведь не мог это сделать, не узнав тебя, так?
- Нет, - говорю я, читая в его Шуме ужас, которым он так упорно пытался пренебрегать. - Это сделал "Ответ".
Он вскидывает голову, в Шуме - сплошь вопросительные знаки.
- Только так я могла спокойно войти в город, чтобы найти тебя, - говорю я. - Только так нам удалось пройти мимо солдат, марширующих по всему городу, - они думали, раз я заклеймена, опасаться нечего.
До него понемногу доходит, и он меняется в лице:
- О, Виола…
Я тяжело выдыхаю воздух:
- Тодд, прошу тебя, пойдем…
Глаза у него мокрые, но теперь я наконец вижу его, моего Тодда, - в лице, во взгляде, в руках, обреченно повисших по бокам.
- Слишком поздно, - говорит он, и голос его так полон печали, что у меня на глазах тоже выступают слезы. - Я умер, Виола. Я умер.
- Неправда! - говорю я, подходя еще ближе. - Просто сейчас такое время.
Он смотрит в пол невидящими глазами.
Ничего не чувствую, стучит в его Шуме. На все плевать.
Я - круг, круг - это я.
- Тодд? - Я уже могу протянуть руку и дотронуться до него. - Тодд, посмотри на меня.
Он поднимает голову, и горе утраты в его Шуме так велико, что я словно стою на краю пропасти: вот-вот я упаду в него, в черноту, такую пустую и одинокую, что выбраться из нее уже не смогу.
- Тодд, - говорю я дрогнувшим голосом, - помнишь, что ты сказал мне в пещере за водопадом? Помнишь, что ты сказал, чтобы меня спасти?
Он медленно качает головой:
- Я сделал очень много плохого, Виола. Столько ужасного…
- "Мы все падаем", - сказал ты тогда. - Я крепко хватаю его за руку. - "Мы все падаем, но главное - суметь подняться".
Тодд снова качает головой и отворачивается:
- Нет, нет, с тобой было иначе, с тобой было легче. Намного легче, когда ты…
- Тодд, я пришла за тобой…
- Нет! Я научился не думать, не чу…
- Еще не поздно.
- Поздно, - качая головой, твердит он свое. - Поздно!
И уходит.
Уходит от меня.
Я теряю его…
Но тут мне в голову приходит идея.
Опасная, очень опасная.
- "Ответ" нанесет последний удар завтра на закате, - говорю я.
Он удивленно моргает:
- Чего?
- Да, я узнала точное время, - говорю я, сглатывая и делая еще шаг вперед. - Мне наврали про время и место, но я выяснила правду. "Ответ" ударит с южного холма, который с раздвоенной вершиной, Тодд. Они придут прямо сюда, за мэром.
Он с тревогой косится на дверь в смежную комнату, но я говорю очень тихо:
- Их всего двести, Тодд, но зато у них есть винтовки, бомбы, четкий план и сумасшедшая предводительница, которой сам черт не брат.
- Виола…
- Они идут… - говорю я, подходя еще ближе. - Теперь ты знаешь когда и откуда. Если эти сведения попадут к мэру…
- Ты не должна была мне говорить! - Тодд не смотрит мне в глаза. - Что бы я ни прятал, он все находит, все узнает. Ты не должна была мне говорить!
Я делаю еще шаг и еще.
- Значит, тебе придется пойти со мной, так? Придется, иначе мэр победит и будет править этой планетой… и встретит новых переселенцев…
- С распростертыми объятиями, - говорит он неожиданно тихим голосом.
- Что?
Он молча протягивает руку в пустоту и смотрит туда невидящими глазами:
- А рядом будет стоять его сын.