Доктор побежал наверх, в жилые комнаты. В кухне стояла его жена и с ненавистью смотрела на гриль. На пальце у неё вздулся огромный пузырь.
- Как ты узнал, что я обожглась?
- Мне рассказала об этом одна очень симпатичная кошка, - ответил доктор и поспешил за мазью.
* * *
По дороге домой Мурли услышала ужасную новость, касающуюся Помоечницы. Её сообщил Косой Симон.
- Какой кошмар! - воскликнула Мурли. - Сломала лапу, говоришь? Её сшибла машина? Где она сейчас? А дети остались одни?
- Тараторишь-тараторишь, ты меня просто завалила вопросами, - ворчал Косой Симон. - Может, и не так страшно, мне рассказал об этом кот Бензин, а он вечно всё преувеличивает. Между прочим, её ещё и побили.
- Побили?
- Да, заехали бутылкой. После всех этих несчастий она еле дотащилась до дому, я имею в виду фургон, где она сейчас обитает со своими детьми.
- Я сейчас же иду к ней, - решила Мурли. - Захвачу только еды и молока.
Она нашла Помоечницу в фургоне. Та лежала рядом со своими котятами в настроении ещё более мрачном, чем обычно.
- Что с тобой? - спросила Мурли, присев перед ней на корточки. - Тебе очень больно? Лапа сломана? Было много крови?
- Меня треснули со всей силы, - с горечью сказала Помоечница. - Полной бутылкой вина. Представляешь? До чего дожили! Может, конечно, это великая честь - не всякому повезет, чтобы его огрели бутылкой бургундского по хребту!
- Давай посмотрю, все ли у тебя кости целы, - предложила Мурли.
- Руки прочь! - завопила старая кошка.
- Я же хочу только посмотреть.
- Не надо ничего смотреть. Убери руки!
- Если у тебя сломана лапа, ведь требуется какая-то помощь.
- И так заживёт. Не впервой.
- Давай лучше я тебя куда-нибудь отнесу. К нам на чердак, например.
- Нечего меня носить. Дай мне околеть спокойно. Мне и здесь хорошо.
Мурли вздохнула и дала Помоечнице молока и мяса.
- Вот это кстати, - сказала Помоечница. - Меня мучает жажда. Я всегда пила из крана на стоянке. Там натекает лужица. Но это довольно далеко, а я ковыляю с таким трудом…
Напившись, она пробормотала:
- Сама, дура старая, во всём виновата.
- Расскажи, как всё произошло.
- Я шла вдоль этих шикарных садов и увидела прямо перед собой большую белую виллу, всю в розах. Обычно я в те сады не совалась, ведь их охраняют собаки. Но тамошний пес был заперт в гараже. Ох, и бесновался он, а мне от этого было ни жарко ни холодно: меня-то он достать всё равно не мог. Ворота сада стояли нараспашку, и я учуяла потрясающий запах. А есть хотелось до чертиков! Потому что с шестью писклями вечно живот сводит от голода, сама понимаешь. Ну вот, заглядываю я, значит, в дом. А в комнате никого. Посередине большой накрытый стол с букетом роз. На розы мне, честно говоря, наплевать, но я учуяла лосося. И что в таком случае делаешь? Конечно, стараешься не упустить свой шанс.
- И ты вошла в дом?
- Вошла как миленькая. Вспрыгнула на стол и сразу очутилась перед блюдом с лососем. Тут у меня просто глаза разбежались - сколько же там всего было! И крабы тебе, и куры, и холодный ростбиф. Взбитые сливки, креветки, соусы такие и сякие. Мр-р-рау! - Помоечница мечтательно закатила глаза. И прошлась язычком по всем своим детям.
- И что дальше?
- Что-что! У меня закружилась голова, вот что! Крыша поехала от всей этой еды. Не знала, за что приняться. Надо же! Нет бы сжевать сразу этого треклятого лосося - хоть было бы что вспомнить! Но от всех этих запахов я потеряла рассудок. А теперь вот вспоминай-мучайся! Не съесть ни кусочка! Голодранка безмозглая!
- Но что же было потом, говори скорей!
- А ты как думаешь? Явились - не запылились.
- Кто?
- Хозяин с хозяйкой. Я не слышала, как они вошли. Дура, конечно! Я словно мозгами повредилась. Спрыгнула со стола и помчалась к двери, а там уже поджидает меня хозяйка и лупит зонтом. Я - назад, а там - он. Схватил со стола бутылку. И… бр-р-мяу!
Помоечница жалобно мяукнула.
- Как же тебе удалось выбраться?
- Не помню. Но выбралась - сама видишь. Наверное, проскочила у неё между ног, она успела напоследок огреть меня зонтом, с тем я и была такова. Пулей выскочила в сад. Сперва я ничего не заметила, но когда захотела перепрыгнуть через изгородь… тут-то и поняла, что со мной не всё в порядке. Какое там прыгать, я даже ползком не могла взобраться на эту загородку!
- Как же тебе это всё-таки удалось? - спросила Мурли.
- Собака. Они выпустили из гаража собаку. Я слышала, как этот пес летел на меня, и заметалась вдоль изгороди, но нигде не было никакой лазейки, нигде! "Спета твоя песенка, Помоечница, - подумала я. - Лапа волочится, один на один с этим псом… всё, - сказала я себе, - окончен твой славный путь". Но всё же на прощанье я влепила ему по носу лапой, и он отступил. А пока он соображал, как меня половчее сожрать, я вдруг вспомнила про своих писклей - и мигом взлетела на изгородь. Не спрашивай, как это у меня получилось, не знаю. Вот тебе факт - ещё помучаемся!
- А сейчас ты можешь ходить?
- Как старая кляча. Еле себя таскаю. А, заживёт всё. Где наша не пропадала! На то я и бродячая кошка. Я так рада, что расцарапала нос этому мерзавцу, долго будет помнить Помоечницу!
- Как его звали?
- Марс.
- Боже мой!
- А что, ты с ним тоже знакома?
- Знакома, - кивнула Мурли. - Выходит, бутылкой тебя ударил хозяин Марса?
- Он самый, я ж тебе сказала. Эллемейт его звать. Директор парфюмерной фабрики. Где мой сынок Парфюм проживает.
- Он же Председатель общества, - прошептала Мурли. - Общества Друзей Животных.
- Вот оно что! - воскликнула Помоечница. - Меня это ничуть не удивляет. Говорила я тебе: все люди - дрянь.
* * *
- Это отвратительно, - сказала Биби, выслушав рассказ Мурли. - Какой ужасный человек! Бедная Помоечница!
- Тебе нужно навестить её. Ты ведь знаешь, где она живёт.
- Я уже была там один раз. В брошенном фургоне. Как ты думаешь, можно мне сфотографировать её котят?
Биби теперь повсюду ходила с фотоаппаратом и щелкала направо и налево. Снимки иной раз получались кривоватые, но всегда отчетливые.
Биби и Мурли стали подругами. Сейчас они сидели на скамейке в скверике.
- А Тиббе написал об этом в газету? - спросила Биби. - Про господина Эллемейта и Помоечницу?
- Нет. - Мурли покачала головой. - Ему нельзя писать про кошек, так он сам говорит.
- Но это ведь не про кошек! Он должен написать про Председателя общества… как оно называется?
- Общество Друзей Животных.
- Ну вот, об этом-то он просто обязан написать! О том, что такой важный господин бьет бедную кормящую кошку.
- Мне тоже так кажется. - Мурли вздохнула. - Но он не хочет.
Она как-то странно посмотрела на нижнюю ветку вяза. Биби проследила за её взглядом. На ветке щебетала птичка. Биби обернулась к Мурли, и ей сделалось страшно… Вид у той был какой-то… как в тот раз с мышкой.
- Мурли! - закричала Биби. Мурли испуганно вздрогнула.
- Я же ничего не сделала, - быстро сказала она, но тон у неё был виноватый.
- Так нельзя, какая же ты! - Биби погрозила ей пальчиком. - Птички такие же симпатичные, как и кошки.
- Когда я жила на Эммалаан… - мечтательно протянула Мурли.
- Где ты жила?
- На Эммалаан. Когда я была кошкой. Там я ловила птичек… За домом, возле террасы, где растут золотые шары… Птички были такие…
- Прекрати немедленно! Я не слушаю! - воскликнула Биби.
Она вскочила и побежала прочь со своим фотоаппаратом.
КОШКИ - НЕ СВИДЕТЕЛИ
- Я не понимаю, - в который раз завела разговор Мурли. - Об этом обязательно нужно напечатать в газете. Ведь Помоечницу покалечил не кто-нибудь, а Председатель Общества Друзей Животных.
- Нет, - твердо сказал Тиббе. - Кошки - это не новости, так говорит мой шеф.
- А бедная кормящая мамаша, которую ударили бутылкой, - настаивала Мурли. - Может, она искалечена на всю жизнь.
- Я вполне понимаю, - с некоторым сомнением в голосе произнес Тиббе, - что можно взбелениться, когда на праздничном столе твоим лососем закусывает грязная бродячая кошка. И допускаю, что при этом можно схватить первый попавшийся предмет и запустить им в воровку.
- Ах вот как! - Сверкнув глазами, Мурли столь выразительно взглянула на Тиббе, что тот, опасаясь её коготков, отступил назад.
- В любом случае это не для газеты, - поспешил добавить он. - И закончим этот разговор.
Когда Мурли сердилась, она отправлялась дуться в свою коробку. Вот и сейчас она было направилась туда, но в открытое чердачное окошко вскочил Флюф и издал протяжное мяуканье.
- Что он говорит? - спросил Тиббе.
- Селёдочник?! - воскликнула Мурли.
- Рвау-иму-мрау - торопливо излагал Флюф. Закончив свое взволнованное повествование на кошачьем языке, он снова исчез в чердачном окошке.
- Что случилось с селёдочником? - спросил Тиббе.
- Он в больнице!
- Вот оно что! А я-то думал, что Флюф рассказывает вам какую-то веселую историю.
- Селёдочника сбила машина, - сообщила Мурли. - Вместе с его палаткой. Все окрестные кошки сбежались туда, потому что там кругом разбросана селёдка.
- Об этом можно написать заметку, - заспешил Тиббе. Он схватил свой блокнот.
- Я тоже пойду, - сказала Мурли. - Только по крышам, так у меня получается быстрее.
Она побежала к чердачному окошку, но Тиббе успел задержать её.
- Нет, юфрау Мурли! Мне бы не хотелось, чтобы моя секретарша, словно последняя бродячая кошка, набрасывалась на селёдку, которая валяется на земле.
Мурли смерила его презрительным и гордым взглядом.
- К тому же, - продолжал Тиббе, - там уже полно народу, а вы этого не любите.
- Хорошо, я останусь дома, - согласилась Мурли. - Всё равно последние новости я узнаю на крыше.
На Грунмаркт в самом деле собралась большая толпа. Целое столпотворение. На место происшествия уже прибыла полиция. Под ногами хрустели осколки стекла, палатка была целиком разрушена, повсюду валялись лотки и подносы, флажки были втоптаны в землю, и последняя кошка удирала с кошачьего пира с последним рыбьим хвостом в зубах. Господин Смит тоже наблюдал за происходящим.
- Селёдочника увезли в больницу, - сообщил он Тиббе. - У него сломано ребро.
- Как это произошло? - спросил Тиббе.
- Машина! Самое скверное, что никто не видел, какая машина наехала на палатку. Она тут же умчалась прочь. Ни стыда, ни совести!
- Неужели никого не оказалось поблизости? Ведь это случилось средь бела дня!
- Представьте себе, - скорбно покачал головой господин Смит. - Это произошло в обеденное время, все обедали. Кто-то услышал ужасный треск, но, когда сюда прибежали, машина уже скрылась за углом.
- А сам селёдочник?
- Он тоже ничего не видел. Он стоял и чистил селёдку, как вдруг в его палатку врезалась машина и он упал, придавленный обломками. Полиция уже допросила всех в этом районе, никто на машину не обратил внимания. Наверное, это был какой-то приезжий, не из нашего города.
Тиббе оглянулся по сторонам. На углу Грун-маркт сидела кошка, торопливо доедавшая селёдку "Наверняка кошки видели, кто это сделал, - подумал он. - Скорей всего, Мурли уже в курсе".
Так оно и было.
- Мы давно знаем, кто это сделал, - сказала Мурли, едва Тиббе успел переступить порог дома. - На всех крышах только об этом и говорят.
Это была машина господина Эллемейта. Он сам сидел за рулем, и это он наехал на селёдочника. Тиббе недоверчиво взглянул на неё.
- Разве столь уважаемый человек стал бы скрываться после того, что случилось? Он обязательно заявил бы о происшествии в полицию.
- Кошки видели это собственными глазами, - упрямо повторила Мурли. - Ведь возле палатки селёдочника всегда обретаются кошки. Там были и Косой Симон, и Промокашка, и Просвирка. Какое счастье, что вы теперь об этом знаете, господин Тиббе! Пусть в газете напечатают всю правду.
Тиббе сел и молча принялся грызть ногти.
- Разве не так? - спросила Мурли. - Об этом можно напечатать в газете?
Тиббе покачал головой.
- Конечно, я напишу заметку о происшествии. Но я не могу утверждать, что наезд совершил господин Эллемейт. Нет никаких доказательств.
- Никаких доказательств? Но три кошки…
- Вот в том-то и дело, что кошки. Какой мне с того прок? На месте происшествия не было ни одного свидетеля.
- Там было целых три свидетеля.
- Кошки - не свидетели.
- Разве?
- Нет. Не могу же я написать: "От некоторых кошек нам стало доподлинно известно, что на селёдочника совершил наезд наш многоуважаемый господин Эллемейт". Я никак не могу этого сделать. Поймите же наконец!
Мурли не понимала. Не произнеся ни слова, она ушла в свою коробку.
…Ночью на крыше Косой Симон сказал Мурли:
- Возле ратуши тебя кое-кто поджидает.
- Кто?
- Парфюм. У него для тебя новости.
По крышам Мурли добралась до городской ратуши. Пробило три часа ночи, на площади стояла тишина. В лунном свете перед ратушей, каждый на своем постаменте, застыли каменные львы, опиравшиеся передними лапами на каменные щиты.
Мурли остановилась в ожидании. Со стороны левого льва на неё пахнуло смесью причудливых ароматов. Запах кошки мешался с запахом духов. Из-за каменного льва вышел Парфюм.
- Носик-носик, - пропел он. Они потёрлись носами.
- Надеюсь, ты простишь за то, что я благоухаю яблоневым цветом, - мурлыкнул кот. - Это наш новый аромат. Я хочу тебе кое-что рассказать, но ты не должна ссылаться на меня. Не нужно, чтобы мое имя упоминалось в прессе. Обещай мне.
- Обещаю, - кивнула Мурли.
- Поверим на слово… Помнишь, я рассказывал тебе про Виллема? Он работал у нас в столовой, и его уволили.
- Помню, - сказала Мурли, - ну и что?
- А то, что его снова взяли на работу.
- Я рада за него. Это и есть твоя новость? Для газеты это не годится.
- Не спеши, - важно топорща усы, остановил её Парфюм. - Я ещё не всё сказал. Слушай. Сижу я, значит, на подоконнике со стороны улицы - есть у меня такое заветное местечко, где меня никому не видно, там виноград по стене вьется. А мне, наоборот, видно и слышно всё, что происходит в конторе у директора. Директором у нас Эллемейт, знаешь это?
- Ещё бы я этого не знала! - воскликнула Мурли. - Он покалечил твою мать.
- Вот-вот, - фыркнул кот. - Неудивительно, что я его терпеть не могу. Не сказал бы, что я очень привязан к моей матери, - на мой взгляд, она слишком вульгарно пахнет. Я привык к более изысканным ароматам. Но то, что он сделал, переходит всякие границы… Сижу я, значит, на подоконнике и вдруг вижу, что перед Эллемейтом стоит Биллем. Дай-ка, думаю, подслушаю.
- Говори же быстрей, - поторопила его Мурли.
- Эллемейт говорит: "Договорились, Биллем, можешь выходить на работу. Прямо сейчас и приступай". А Биллем шаркает в ответ ножкой: "Спасибо, менеер, как я счастлив, менеер, рад стараться, менеер".
- На этом всё и кончилось? - спросила Мурли.
- Сперва я тоже так подумал и даже, сдается мне, слегка вздремнул… солнышко грело и всякое такое… сама знаешь, когда сидишь на подоконнике…
- Знаю, знаю. - Мурли потеряла терпение. - Продолжай же.
- Задремал я было, но тут сквозь сон слышу, как Эллемейт и говорит ему у двери: "А если тебя спросят, видел ли ты что сегодня на Грунмаркт, отвечай, что ничего не видел, ничего не знаешь. Понял? Абсолютно ничего". - "Понял, менеер!" - ответил ему Биллем и вышел из конторы. Вот, собственно, об этом я и намеревался тебе поведать.
- Ага! - обрадовалась Мурли. - Биллем видел, как произошло несчастье.
- Я тоже так думаю, - важно кивнул Парфюм.
* * *
- Теперь наконец мы нашли человека, который это видел, - сказала Мурли. - Настоящего свидетеля. А не кошачьего.
- Я сейчас же пойду к Виллему, - решил Тиббе. - А вдруг он признается, что был там. Когда я неожиданно спрошу его про водителя машины.
Пока Тиббе ходил к Виллему, Мурли на крыше вела тайные переговоры с котом из отеля "Монополь" Люксом.
- Послушай, - сказала она ему, - по слухам, Эллемейт часто обедает у вас в отеле. Правда?
- Так оно и есть, - подтвердил Люкс. - Раз в неделю он с женой заказывает у нас обед. По пятницам. Как раз сегодня.
- Не мог бы ты посидеть у них под столом и послушать, о чём они говорят? - попросила его Мурли.
- Премного благодарен! - Люкс чихнул от возмущения. - Как-то раз он уже дал мне пинка под столом.
- Ну, пожалуйста, - взмолилась Мурли. - Нам позарез нужно узнать, что он сам говорит. Но никто из нас не рискует близко подойти к его дому. Потому что там живёт этот мерзкий Марс. Может, у тебя получится незаметно нырнуть под стол?
- Посмотрим, - неуверенно пообещал Люкс.