- Тебе нельзя. Пойдем домой, а то я что-то разболтался.
- А где дом? - нисколько не обидевшись, спросил Филипп. Он сообразил, что Кинтохо случайно проговорился и при нем произнес заклинание.
- Слепой что ли? Вот он, перед тобой, - грубо ответил Кинтохо. Он показал на большую кучу хвороста и двинулся к одному из завалов. - Пойдем, маманя уже проснулась.
Глава 3
Последние отсветы зари погасли, и в лесу окончательно стемнело. И сразу, словно по команде, в противоположных сторонах заухали два филина. Их голоса прозвучали настолько зловеще, что у Филиппа сжалось сердце и он с тревогой подумал: "Как там мама с папой? А что если я больше никогда не вернусь домой? Останусь здесь как Кинтохо, одичаю и сделаюсь, как он, нечистью. И почему я не попал в какую-нибудь добрую сказку поближе к дому? Например, в сказку про мой дом" Подменыш провел своего гостя за валежник, и там меж корней старой лиственницы Филипп увидел вход в жилище кикиморы. Мальчишки спустились по ступенькам и попали в просторную землянку, которая мало походила на обычное жилье и больше напоминала пещеру первобытного человека. Посреди землянки стояли шаткий, перекошенный стол из связанных сучьев и несколько таких же корявых табуреток. Земляные стены причудливым узором покрывали корни деревьев. Кругом были развешаны пучки засохших трав и веники из рябины и бузины с большими кистями ярко-красных ягод. Потолок из трухлявых стволов и сучьев угрожающе нависал над головами, а по всем углам серебрилась паутина.
В противоположном углу на сухой подстилке из болотных трав сидела безобразная старуха с жидкими спутанными волосами. В её маленьких злых глазках отражалось пламя светильника, и оттого казалось, что зрачки старухи горят желтым огнем. Одета кикимора была в такие же лохмотья, что и леший. В одной руке у неё было веретено, а другой она пряла серую пряжу.
Одним глазом костлявая старуха продолжала следить за пряжей, а другим сурово посмотрела на вошедших - Кто это пожаловал? - рявкнула кикимора.
- Это мы, маманя, чтоб тебя расплющило, - ответил Кинтохо. - Нам бы пожрать и переночевать.
- Добрый вечер, - вежливо поздоровался Филипп и от страха даже шаркнул ногой.
- Ф-фу, что это он говорит? - возмущенно фыркнула кикимора и противным каркающим голосом обратилась к подменышу: - Ты кого привел, паразит? О каком это добром вечере он говорит? Грубиянов нам здесь только не хватало.
- К черту её пошли, к черту. Она это жуть как любит, - прошептал Кинтохо на ухо гостю, но Филипп до того растерялся, что смог выдавить из себя только извинения.
- Простите пожалуйста, - сказал он. - Я вот… Мы вот…
- Да что он такое бормочет? - отшвырнув в угол веретено, злобно проговорила кикимора.
- Иди ты к черту, маманя, - попытался успокоить её подменыш. - Разуй глаза. Ты что, не видишь, он из того мира? Темный совсем, вот и грубит. Погоди, я научу его нормально разговаривать.
- Разве я грублю? - ничего не понимая, испуганно спросил Филипп. - Я только сказал "простите пожалуйста"…
- Вот-вот, - усмехнулся Кинтохо. - У нас за такие слова сразу в котел попадешь. Проще надо быть. Проще. Послал всех подальше, и тебе приятно, и нечисти не обидно.
- Ладно, я постараюсь, - пожав плечами, неуверенно проговорил Филипп. Только теперь он догадался, что у нечистой силы все наоборот. Обыкновенная человеческая вежливость считалась здесь хамством, и если тебе хотелось показаться воспитанным и учтивым, надо было ругаться и посылать всех к черту. "Ну и порядочки, - подумал Филипп. - Почти как у нас в классе. Вместо "здравствуй" - портфелем по голове" - Садись, - подменыш хлопнул Филиппа по плечу и по-хозяйски повел его к столу, на котором лежало несколько немытых тарелок из бересты. Когда ребята подошли ближе, из тарелок в разные стороны побежали жуки и тараканы. Большие зеленые мухи и лесные мошки с громким жужжанием поднялись в воздух и образовали над столом целое облако. Увидев это, Филипп брезгливо поморщился и даже отпрянул от стола.
- Кыш! Кыш, проклятые! - замахал Кинтохо руками. - Дармоеды! Нахлебники! Набежали. Маманя, надо бы мухоморов и бледных поганок на стол покрошить.
- А зачем крошить? - Кикимора ловко поймала сразу двух тараканов, сунула в рот и ласково проговорила: - Таракашечки вы мои букашечки. Семечки вы мои шестилапые. Пущай бегают. Будет чем полакомиться. Вон они какие шустрые. Живые-то повкуснее.
"Какая гадость! - с отвращением подумал Филипп. - Я не буду здесь ничего есть. Лучше умру с голоду" Маманя, долго тебя ещё ждать? - усаживаясь за стол, весело сказал подменыш и подмигнул Филиппу. - Жрать давай.
- Сейчас-сейчас, - кряхтя, ответила кикимора. Она запустила сухие скрюченные пальцы в свои грязные лохмотья и на глазах у изумленного Филиппа по очереди вытащила оттуда три больших блюда из бересты: со свежими грибами, с лесными орехами и с ягодами. - Жрите, паразиты, - беззлобно проговорила кикимора. Она оценивающе взглянула на Филиппа и тихо пробормотала: - С орехами-то он вкуснее будет.
- Кто? - набивая рот земляникой, спросил Кинтохо.
- Мальчишка твой, - ответила хозяйка.
Филипп сидел и все никак не мог решиться попробовать земляники с орехами. Когда же он услышал слова кикиморы, то от страха едва не свалился с табуретки.
- Что? - воскликнул он. - Вы… меня?
- Да ты не бойся, она шутит, - с набитым ртом произнес подменыш. - Я же говорил, у нас здесь весело.
- Ничего себе весело, - опасливо поглядывая на хозяйку, ответил Филипп и на всякий случай подвинулся поближе к Кинтохо.
Очевидно слух о появлении мальчика из другого мира распространился по лесу, и некоторые обитатели сказочной страны решили проверить, так ли это.
Филипп только-только поборол в себе брезгливость и потянулся за земляникой, но рука его так и зависла над блюдом. В жилище кикиморы пожаловало целое семейство лесной нечисти. Огромный одноглазый леший с косматой седой бородой вошел первым и с порога закричал:
- Кикимора, чтоб ты околела, старая колода. Говорят, твой гаденыш приволок мальчишку? - Затем Леший понюхал воздух и с удовольствием произнес: - Человечком пахнет.
- Молоденький, - потирая сухие ручонки, подхватила лешачиха, которая спустилась вслед за лешим. - Давненько к нам в лес такие не захаживали.
Лешачиха оказалась очень симпатичной старушенцией с удивительными небесно-голубыми глазами. Одета она была в такие же истлевшие лохмотья и лапти, как и все обитатели сказочного леса. Зато голову лешачихи украшал венок из свежих сосновых веток с молодыми зелеными шишками.
Последними в землянку с визгом вкатились три маленьких лешачонка. Внешне они были очень похожи на обезьянок, и вели себя нисколько не лучше. Лешачата тут же устроили в жилище кикиморы такой тарарам, что главе семьи пришлось их утихомиривать. Леший влепил звонкую затрещину одному, вышвырнул из землянки второго, а третьего, самого младшего, сунул под мышку и уселся за стол.
- Что же это твой балбес приходит с добычей, а ты молчишь? - с укором обратился леший к кикиморе. - Хорошо, соседа встретил. Он мне и рассказал.
- С добычей, - недовольно пробурчала кикимора. - Кинтохо дружка себе привел, чтоб ему пусто было. Непутевый растет. Нет, чтобы мамане гостинец притащить.
Слушая весь этот людоедский бред, Филипп не знал, что и думать. С одной стороны подменыш обещал ему свое покровительство, а с другой - все эти сказочные страшилища говорили о нем, словно он уже лежал на блюде посреди стола, и его осталось только полить постным маслом и посыпать укропом. "Вот влопался, - думал он. - Ничего себе сказочная страна! А где же добрые волшебники и разные феи? Хранитель говорил, что со злом надо бороться добром. Да как же с ними добром бороться? Они же не знают, что это такое. Сожрут меня здесь, и никакой Кинтохо не поможет!" После того, как вся семья леших расселась, Филипп заметил, что землянка как-будто сделалась шире, а колченогий стол увеличился в размерах. "Ну вот тебе и волшебство, - с тоской подумал он. - Только лучше бы его не было. Оказывается, сказки лучше всего читать дома, в теплой постели"
- Ну, рассказывай, куда путь держишь? - поинтересовался леший у гостя из другого мира.
- А вы леший? - робко спросил Филипп.
- Да, мы леший, - ответил одноглазый бородач.
- Я к вам всего на одну минуточку, - пояснил Филипп. - Мне нужно добраться до Черного Камня.
- Да, есть такой Камень. Исполняет любые желания, - леший поскреб бороду и, скосив глаза на Филиппа, спросил: - А у тебя есть какое-нибудь желание?
- Хочу вернуться домой, к родителям, - вздохнув, ответил Филипп. - Я попал сюда случайно. Нажал на какую-то железку.
- Ну, разве это желание, - крякнул от досады леший. - Ты бы ещё у волшебного Камня попросил почесать тебе спину или попить воды. Вот если бы ты захотел сто двадцать мешков золота. Или стать правителем сказочной страны. А ещё лучше - властителем всего мира, а может и всех миров, которые есть на земле. Это было бы настоящее желание. А так, чего зря к Камню ходить? Только ноги зря трепать.
- А почему вы не попросите у Камня, чтобы он сделал вас главным в вашей сказочной стране? - вдруг спросил Филипп.
- М-да, - леший ненадолго растерялся, но потом все же ответил: - Если ты будешь задавать глупые вопросы, я тебя защекочу[Считается, что леший может защекотать человека до смерти.]. - Ты ешь, ешь орешки-то, - вставила лешачиха. - С орешками ты…
- Цыц! - оборвал её леший и с неохотой проговорил: - Всяк сверчок знай свой шесток. Мне и в леших неплохо живется.
В это время младший лешачонок обхватил косматую голову лешего обеими руками и изо всех сил вцепился зубами в большое оттопыренное ухо отца.
- Ах ты, черт! - завопил леший.
Он схватил лешачонка, оторвал от себя и швырнул в дальний угол. Лешачонок врезался в стену, взвыл от боли и пулей вылетел из землянки. Все, кроме Филиппа, зашлись диким хохотом, начали колотить руками по столу и дрыгать ногами. Они так исступленно веселились, что по углам дрожала паутина, а её хозяева - пауки - попрятались меж корней деревьев.
А вскоре лешачонок вернулся в землянку со своими братьями, и втроем они принялись играть в какую-то очень шумную игру. Лешачата скакали по стенам и потолку, часто ныряли под стол и дергали всех за ноги. При этом они так пронзительно визжали, что у Филиппа и даже у Кинтохо заложило уши.
- Пошли к черту! - заорал на них подменыш. Он схватил со стола пустую берестяную тарелку и метнул вслед лешачонку. Это снова вызвало взрыв смеха.
"Ну и порядочки у них! - поразился Филипп, которому и с самого начала показалось здесь не очень уютно. - Ну и развлечения! И Кинтохо точно такой же, как и они. Правильно говорят: "с кем поведешься, того и наберешься" Когда все отсмеялись, леший вдруг треснул кулаком по столу и гаркнул:
- Кикимора, чтоб ты ослепла, старая кочерга! Угощение давай! А то сидим как ненормальные, разговоры говорим.
Хозяйка землянки немного покряхтела, но деваться было некуда. Она снова запустила пальцы в лохмотья и, словно фокусник, выудила оттуда три больших берестяных миски. Затем, подумав, достала бутыль с мутной болотной водой, на поверхности которой плавала ряска.
Филипп взглянул на угощение и не поверил своим глазам. Чтобы получше рассмотреть содержимое мисок, он подвинулся ближе и обомлел.
- А… что это? - с ужасом спросил он.
- Ох, какие мы нежные! - язвительно произнесла кикимора и в сердцах плюнула на пол. - Тьфу на тебя.
- Это то, что они лопают, - пояснил подменыш и начал перечислять блюда: - Вот это свежие дождевые черви с мышиными хвостами. Это жабьи глаза с пиявками. А вот это, - Кинтохо показал на блюдо, в которое леший уже запустил толстые волосатые пальцы. - Это самое лакомое. Это змеиные языки в ядовитом соусе. Хочешь попробовать?
- Нет, спасибо, - испуганно отпрянул от стола Филипп, и подменыш рассмеялся. Видно было, что ему доставляет удовольствие подтрунивать и пугать гостя.
- Опять он со своими спасибами, - проворчала кикимора. - Нет, чтобы к черту послать, невежа.
- Ничего-ничего, нам больше достанется, - уплетая змеиные языки, проговорил леший.
- Мы лучше ягоды с орехами, - сказал Кинтохо и подмигнул Филиппу.
Семья леших с кикиморой так увлеклись трапезой, что со стола во все стороны летели брызги. Они жадно хватали мерзкое угощение руками, громко чавкали и с причмокиванием обсасывали свои грязные пальцы.
Филипп отодвигался от стола все дальше и дальше. Он с отвращением наблюдал за нечистью и думал: "Какая гадость. Надо скорее бежать к Черному Камню. Буду идти днем и ночью, но дойду раньше времени" - А почему нет музыки? - вытирая руки о лохмотья, спросил леший. Кикимора, ты что, оглохла? Музыку давай.
Услышав, что здесь есть какая-то музыка, Филипп очень удивился. Он начал озираться, но ничего похожего на магнитофон, радиоприемник или музыкальные инструменты не увидел. А тем временем кикимора сняла с полки причудливо изогнутый корешок, плюнула на него, шепотом прочитала заклинание, и корешок превратился в живую ворону. Затем кикимора посадила птицу на жердочку и приказала:
- Пой.
Ворона "запела". Она каркала так громко и неистово, что в ночном лесу проснулись и испуганно заголосили птицы, а в землянке изо всех щелей полезли тараканы.
Визг лешачат и карканье вороны вконец доконали Филиппа, и тогда он решил выйти на свежий воздух. Филипп тихо поднялся из-за стола и направился к выходу. В это время леший начал рассказывать историю об упыре из соседнего леса. Чтобы его услышали, лешему приходилось орать, и это никого не смущало. Рассказ об упыре был страшен, но все почему-то хохотали и хлопали друг друга по плечам и спине.
Поначалу никто не обратил на Филиппа внимания, а когда он дошел до выхода, в землянке вдруг воцарилась мертвая тишина. После такого гвалта наступившее безмолвие напугало Филиппа, и он резко обернулся.
- Ты куда это собрался? - подбоченившись, спросила кикимора.
- На улицу, - ответил Филипп и виновато добавил: - На минутку. мне надо.
Все замерли в ожидании, что скажет хозяйка дома, но вместо неё ответил подменыш:
- Иди-иди. Только не уходи далеко, а то заблудишься.
В сказочном лесу было тихо и безветренно. Свежий ночной воздух на вкус был одновременно и сладковатым и терпким. Огромная полная луна освещала поляну холодным серебристым светом. Благодаря этому деревья, трава и столб с магическими письменами стояли, словно посыпанные волшебной пудрой. Казалось, что они сами источают лунный свет.
Несмотря на усталость, Филипп был так поражен красотой ночного леса, что решил немедленно позвать Кинтохо и предложить ему погулять вместе. Он подошел к земляной норе кикиморы, нагнулся и вдруг услышал голос подменыша:
- Да куда он денется?
- Правильно, - гнусаво подтвердила кикимора. - Человек отсюда не выберется. Ночь - наше время.
"И правда, - ещё ничего не подозревая, подумал Филипп. - Я здесь как в ловушке. Хорошо, что я встретил Кинтохо. Одного бы меня давно сожрали" Филипп хотел было спуститься в землянку, но тут услышал нечто такое, от чего волосы у него на голове встали дыбом.
- Скорей бы полночь, - тихо проскрипел леший. - Кикимора, чтоб ты околела. А ведь мальчишка в твой котел не поместится.
- Сходи за своим, - ответила хозяйка дома.
После этих страшных слов ноги у Филиппа подкосились, и он кубарем скатился в землянку. Затем Филипп с криком вскочил и, не помня себя от ужаса, бросился на улицу.
- Он подслушивал! - взвизгнула лешачиха.
- Лови его! - заорал леший, и все повскакали со своих мест.
Филиппа спасло только то, что у землянки был узкий выход. Толкая друг друга, нечисть полезла наверх, и у ступенек образовалась свалка. За столом остался только подменыш. Он смотрел, как семья леших с кикиморой карабкаются друг по дружке, и от души хохотал.
Выскочив из землянки, Филипп бросился в лес, но затем сообразил, что у себя в непроходимой чаще нечисть нагонит его очень быстро. Тогда он повернул к столбу, добежал до него и, задыхаясь от страха, начал отыскивать на нем тот единственный магический символ, который показал ему Кинтохо. При рассеянном лунном свете очертания символов немного исказились, сердце у Филиппа колотилось как сумасшедшее, и потому он не сразу обнаружил нужный значок. А его преследователи уже выбрались наверх и с дикими воплями кинулись к нему. Им оставалось пробежать всего несколько метров, когда Филипп наконец отыскал магический символ. Он немедленно провел по нему пальцем и почти выкрикнул:
- Меня победить нельзя!
На всякий случай Филипп повторил заклинание ещё два раза и только после этого обернулся. Лешие и кикимора замерли в трех шагах от него. Они тянули к Филиппу руки, клацали от злости зубами, но ничего не могли сделать.
Внезапно откуда-то подул свежий ветер. Он быстро набирал силу и очень скоро превратился в настоящий ураган. Филипп покрепче вцепился в столб, а ветер подхватил кикимору и леших и поднял их в воздух. Он вихрем закружил их вокруг магического столба, и нечисть, набирая скорость, поплыла по воздуху. Вихрь нес их все быстрее и быстрее, Филипп едва успевал вертеть головой, и вскоре он мог разглядеть лишь грязные развевающиеся лохмотья. Кикимора с лешими таяли на глазах, пока не исчезли вовсе.
Едва это произошло, как ураганный ветер разом угомонился, и на лесной поляне снова воцарились тишина и покой.
Когда опасность миновала, Филипп даже не успел почувствовать облегчение. За день он столько прошел и пережил, что усталость валила его с ног, а непреодолимое желание поспать смежило ему веки. Расцепив руки, Филипп мешком повалился на землю и моментально уснул.
Глава 4
Филипп проснулся и не сразу понял, где находится. Потолок его спальни куда-то исчез, а вместо него над Филиппом раскинулось чистое голубое небо. Протерев глаза, Филипп приподнял голову и увидел, что лежит не у себя в комнате, а на большой живописной поляне, окруженной сплошной стеной темного до синевы леса. Солнце только-только поднялось над деревьями, в листве беззаботно щебетали птицы, и все здесь дышало покоем и благодатью.
Постепенно Филипп вспомнил все, что с ним произошло накануне. Он быстро поднялся на ноги и огляделся, но не обнаружил ни столба с магическими письменами, ни завалов валежника, под одним из которых он провел самый страшный вечер в своей жизни, ни "гостеприимных" хозяев сказочного леса.
Решив продолжить путь, Филипп не сразу осмелился войти в лесную чащу. Покидать освещенную солнцем поляну было жутковато. Но затем он припомнил, как в последний момент прочитал заклинание "Меня победить нельзя" и вслух твердо произнес:
- Надо идти.
Обойдя по кругу всю опушку, Филипп нашел в кустах едва заметную тропку и отправился дальше. Непроходимые заросли кустарника вскоре сменились обыкновенным смешанным лесом. Идти стало намного легче, но Филипп не торопился. Он внимательно всматривался в лесную чащу и все время ожидал, что на тропинке появится кто-нибудь из его вчерашних преследователей.