* * *
– А-а-а!
Они ухватились за палку руками, упёрлись в пол ногами, но старушка оказалась необычайно сильной для своего почтенного возраста. Хлоп! Они влетели в дверь, как пробка в бутылку. Пробка обычно вылетает из бутылки, но влетела бы она примерно также. Упали на пятые точки, не пытаясь встать, поползли, пятясь, подальше от двери, в которой чёрным силуэтом стояла старушка в чёрном пальто и чёрном платке. Палку, которую она держала в руках, сейчас хотелось назвать посохом.
"Ну, прямо в чёрном-чёрном лесу стоял чёрный-чёрный дом", – подумала Янка.
И ещё она подумала, что на швейное ателье это помещение мало похоже. Она никогда здесь не была, но в ателье должны стоять столы, швейные машинки и лежать рулоны ткани. Определённо. А тут нет ничего. Пустая комната, тёмная, освещённая светом, протискивавшимся с улицы через царапины на заляпанных чем-то подвальных окошках. Пол грязный, она это чувствовала ладонями. Не пыльный, а как земля на улице, с мелкими камнями и чем-то колючим. А ещё вчера, Янка помнила, окна были чистые, сквозь них с улицы виднелись цветы на подоконниках и тётеньки в фартуках.
Старушка заперла дверь, со скрипом трижды повернув в замочной скважине огромный ключ. Таких сейчас не делают.
– Здравствуйте ещё раз, деточки!
Она принялась снимать платок. Его кончики, связанные узлом сзади на шее, не поддавались, она возилась, тихо ругаясь. Наконец, узел развязался. Старушка сматывала платок с головы как сматывают бинт с порезанного пальца. Один оборот, другой, четвёртый. Платок, взмахнув углами, чёрной вороной опустился на пол.
– Узнаете?
Голос старушки перестал скрипеть.
– Нет? Ха-ха-ха! – совсем не весело расхохоталась она. – Не узнаете, значит? Не удивительно, я бы сама себя не узнала. Здесь я старуха! – стукнула она палкой о пол, раскрошив скрипнувший камешек. – Чёртов переход между мирами, никогда не угадаешь, что получится. Ну, ничего, на обратном пути это исправится. Держите, это вам освежит память.
Она порылась в кармане пальто и кинула в их сторону что-то блеснувшее жёлтым в одиноком солнечном луче. Поймал Малыш.
– Это деньга!
– Монета, – автоматически поправила Янка.
– Монета, – не стал спорить Малыш.
– Как у вас. У Белки в мешочке такая же.
– Ну что, похожа?
Старуха повернулась к ним боком.
– Сумасшедшая, – шёпотом прокомментировал Профессор, – она думает, что она плоская и круглая.
– Идиот! – услышала его старуха. – Посмотрите на мой профиль.
Гномы честно вытаращились.
– Ну? – нетерпеливо спросила пенсионерка, скосив глаза. – Похожа?
Белочка решила, что врать в данном случае бесполезно.
– Нет, тётенька, вы на монетку не похожи.
– Кретины! Это не я похожа на монету, а монета на меня.
– Точно, сумасшедшая, – согласился с Профессором Толстый, – ей кажется, что монета одета в чёрное пальто.
– Вот!
Старуха резко шагнула к ним, выхватила из рук Малыша жёлтый кругляшек, и, взяв за ребро, разместила рядом со своим носом.
– Смотрите сюда, – она потыкала пальцем в монету, – и сюда, – потыкала себе в щёку.
Малыш скривил рот. А Янка догадалась. У неё заныло сердце. От того, что она вляпалась в такую неприятность в своём собственном подъезде, рядом со своей собственной квартирой, сделалось особенно противно.
– Да что ей надо? – шёпотом возмущался Толстый. – Фокусы, что ли, будет сейчас показывать?
– Это королева, – шепнула Янка.
– Чего?
– Королева. Клавдия. На монете отчеканен её портрет. В профиль. Вы же мне сами показывали.
Старуха снова расхохоталась, уже веселее:
– Наконец-то! Хоть в ком-то из вас есть чайная ложка мозгов. Здравствуй в третий раз, не фея Яна! – Клавдия издевательски поклонилась. – Как видишь, я попала в твой мир. Ты сделала всё, чтобы мне помешать, а я всё равно здесь!
Она гордо задрала подбородок:
– Ты не забыла, как вы с Марком меня заманили в ловушку на окне? Не забыла, как я вылетела на улицу, а вы захлопнули форточку?
– Это Марк захлопывал, – неслышно сказала Янка.
– А я помню всё!
Клавдия топнула ногой:
– Я никогда не забуду, каково это – биться в стекло, как муха! Ожидая, что первая же птица, как муху, тебя склюёт. И теперь! Теперь, когда я стала налаживать жизнь на новом месте! – Клавдия трясла пальцем перед носом Янки. – Теперь, когда я, заметь, оставила мысль о переселении моих подданных в твой мир, ты опять лезешь мне поперёк?
– Да что я сделала-то? – искренне удивилась Янка.
– И нету у вас подданных, давно уже, – добавила Белочка.
– Ну, подданные дело наживное, – уже спокойным голосом возразила бывшая королева. – И не то, чтобы совсем их нет. Ха!
Она тронула голову, будто поправляя сползшую на бок корону. Янка вспомнила, что Клавдия часто поправляла корону в фейской квартире таким же движением.
– Вы, если не ошибаюсь, гномы. Белочка, Малыш, Толстый, и как тебя?
– Профессор, – буркнул Профессор.
– Да-да. Ну а теперь давайте побеседуем, деточки. Я правильно говорю, так в твоём мире называют детей? – обратилась она к Янке.
Янка пожала плечами. Учить Клавдию русскому языку она не собиралась.
– Располагаться здесь особо не на чем, но мы свои феи, не чужие, чего нам стесняться, и на полу как-нибудь посидите, – противно улыбнулась королева.
Именно так подумала о ней Янка, как о королеве – к тому, что Клавдия королева бывшая, она ещё не привыкла.
– А где ателье? – спросила она.
– Ателье? А там. Там, в нашем мире. А где ещё? Мы местами поменялись. Я сюда, они туда. Вот уж, верно, удивились те людишки, что здесь работали. Ничего, работа им и там найдётся. Они у меня наработаются. Наработаются…
Королева, взяв посох подмышку, жадно потёрла ладони.
– Послушайте, какая удачная мысль. Какая удачная своевременная мысль!
Клавдия, кажется, говорила сама с собой.
– Почему бы людишкам на меня не поработать? Хотя бы здесь, в этом ужасном городе?
Янка шепнула гномам:
– Вскакиваем и бежим. На раз, два, три. Вы её держите, я наружу, зову на помощь.
Гномы кивнули, сурово сжав губы. Наступал очередной последний бой с королевой.
– Раз, два, – считала Янка шёпотом, – три! – крикнула она.
Все вскочили, гномы бросились к Клавдии, Янка – к двери. Они бежали, бежали, бежали… Бежали всё медленнее и медленнее. Клавдия, перехватив посох посередине, крутила его, как пропеллер. Гномы и Янка застыли, как будто играли в "морская фигура, замри".
– Работает! Получилось! И здесь работает!
Клавдия подняла руки с зажатым в них посохом и потрясала им, запрокинув голову и хохоча.
* * *
Замерших беглецов Клавдия перетащила к стенке и там свалила. Они так и лежали в бегущих позах, как манекены с витрины.
– Муа! – поцеловала она посох. – Работает.
Провела ладонью по всей его длине, ощупывая каждый сучок.
– Я всегда говорила, что размер имеет значение. Вот это я понимаю, волшебная палочка! Ну что, смутьяны, – повернулась она к складированным гномам, – а теперь давайте посмотрим, что за гостинцы эта старая дура крёстная вам с собой собрала.
Янку, лежавшую сверху, она отложила в сторону. Легко.
"Ничего себе, какая сильная, а ещё пенсионерка, – подумала Янка. – Хотя нет, какая она пенсионерка. Она кто здесь, у меня, в Москве? Фея. Ну да, фея. А я тоже фея, между прочим, ыыыть!"
Янка попыталась распрямить согнутую в локте руку, но ничего не вышло. Двигались только глаза. Лёжа на боку, Янка наблюдала, как Клавдия обшаривает гномов. С шеи Белочки сорвала мешочек с золотыми монетами. Позвенела возле уха, высыпала монеты себе в карман, мешочек бросила в угол. Из кармана Малыша извлекла что-то для себя непонятное, долго разглядывала, даже попробовала на зуб, уронила. Янка узнала фигурку из шоколадного яйца, у неё таких целая коробка. Янка хмыкнула. Хмыкать можно даже если губы не шевелятся. Малыш виновато, как показалось Янке, скосил на неё глаза. Клавдия запустила руку в карман Толстому. Рука погружалась всё глубже, выражение лица Клавдии становилось всё более сосредоточенным. Толстый издавал какие-то звуки. Смеялся, от щекотки, догадалась Янка. Вот Клавдия за что-то ухватилась, дёрнула. Посмотрела, сплюнула. Ухватилась она за носок Толстого, засунув руку в его дырявый карман по плечо. Вытерла ладонь о пальто. Принялась обхлопывать Профессора. Руки, грудь, перевернула на спину, ноги.
– Ха! – каркнула она вдруг.
Стянула с его левой ноги ботинок. Сунула внутрь ладонь, будто нащупывала вылезший из подмётки гвоздь. Вращала рукой, и вращала высунутым языком. По языку можно было понять, что и в каком месте ботинка делает её рука.
– Ха! – каркнула ещё раз.
Выдернула из ботинка стельку, поковыряла ногтями, разделила на два слоя. В стельке обнаружилась сложенная в несколько раз бумажка.
– Ну вот! Что же вы сразу не сказали? А, ну да, я и спросить не успела, такие вы шустрые гномики. Что тут у нас? Ага, адрес. Ну, крёстная, ну, мышь летучая облезлая, всё вынюхала.
На этом слове Клавдия понюхала бумажку из ботинка. Сморщилась, потрясла бумажкой в воздухе, как будто проветривая, держа её двумя пальцами, сложила, спрятала куда-то под пальто.
– Ну, вот и славно, вот и славно, – Клавдия погладила то место, где под чёрным драпом пряталась бумажка. – С этими дикарями, – он пнула чью-то ногу, – разговаривать бесполезно. А тебе, не фея, скажу. Чтобы ты поняла, во что ввязалась, и в другой раз думала перед тем, как плясать под дудку дуры крёстной.
"Какая дудка, какие пляски? – подумала Янка. – Точно она не в себе. Сама дура".
Клавдия подняла Янку и прислонила к стенке, стоя.
– К вам переселяться я не хочу. Раздумала. Мерзкий городишко. Шум, пыль, толкотня. Людишек – как мух на навозе. Голова у меня от вас болит. А вот вещи у вас хорошие. Очень хорошие. Эти дикари, – Клавдия кивнула на валяющихся на полу гномов, – такие делать не умеют, и никогда не научатся. Руки у них кривые. Им бы только морковку из грядки выдернуть, да на рыбалку потопать. – Клавдия не по-королевски сплюнула. – Ничего, ничего, я и там налажу жизнь, достойную фей. Да не этих лесных, они гномов ещё хуже. А фей цивилизованных, фей, знающих, что такое квартира со всеми удобствами. Нам чего не хватает для нормальной жизни?
Клавдия наклонилась к Янке. Янка попыталась отвернуть голову, и немного у неё получилось.
– Нам не хватает нормальных вещей. А у вас их сколько хочешь. Вот так.
Клавдия отряхнула руки.
– На этом я вас оставляю. Полежите пока, отдохните, я за вами кого-нибудь пришлю.
* * *
Янка и те из гномов, чья голова смотрела в нужную сторону, проводили её глазами. И все проводили ушами: послушали, как Клавдия что-то с грохотом привалила снаружи к двери. Минут десять их попытки заговорить заканчивались мычанием. Проходившие мимо подвальных окон люди могли подумать, что здесь заперто стадо коров. Наконец, их губы почти разморозились.
– О а уака?
– О?
– Что за бумажка? Профессор, что она у тебя вытащила? Из ботинка? – смогла спросить Янка.
Профессор лежал на полу вниз лицом, в рот ему набились грязь и песок.
– Тьфу, тьфу! Крёстная мне дала. Для тебя. Сказала, адрес. Не знаю, что это такое.
– Адрес, это название улицы и номер дома. И квартиры.
– Это зачем?
– Чтобы знать, кто, где живёт.
– А-а. У нас адресов нет. Мы у нас и так знаем, кто и где живёт. А вы что, запомнить не можете?
Янка только вздохнула:
– Что за адрес?
– Ну, ты же слышала, Клавдия отсюда вещи таскает. Ну и значит, у неё кто-то здесь есть, какие-то помощники. Крёстная сказала, дать тебе адрес, и с ним ты их найдёшь. Теперь всё, ничего не выйдет.
– Нет, подожди, нашла бы я их по адресу, этих помощников, и что? Чтобы я, по-вашему, сделала?
– Не знаю, что-нибудь придумала бы.
Опять что-нибудь придумала! Янка всплеснула бы руками, но руки пока плохо двигались.
– Ну, что бы я придумала? Милицию вызвала? Дяденька милиционер, мы тут нашли тайных помощников фейской королевы, бывшей, конечно, но очень-очень злобной. Так, что ли?
– А кто такой милиционер? – смог сказать Толстый.
– Фей такой. С волшебной палочкой.
– Да ну, не знаю я. – Профессор пытался встать. – Крёстная сказала – ты поможешь.
– Понимаешь, Янка, – Белочка, наконец, размяла губы, – фея-крёстная решила, раз ты в фейской квартире с королевой справилась почти одна, здесь тоже сможешь. Даже проще. Это же твой мир.
– Ага. Мой.
Янке, конечно, польстило доверие феи-крёстной. Но, кажется, она поняла, в чём та ошиблась. В фейской квартире Янка была такой же феей, как все. Только с опытом московской жизни. А в Москве она – ребёнок. И гномы тоже дети. Да ещё невидимые.
– А что вы таскались с этим адресом? Сразу почему не рассказали?
Янка провела по лицу рукой. О! Рука уже шевелится.
– Да мы рассказывали, но как-то отвлекались, – попытался оправдаться Малыш, лежавший на Толстом почти вниз головой.
– Отвлекались вы, ага, – разозлилась Янка. – Меньше надо было мультики смотреть и игрушки мои разбрасывать.
– Так мы же не думали, что королева уже здесь, – прокряхтел из-под Малыша Толстый. – И мы вообще вчера только это, как его… Ну, появились.
– Появились, не запылись. Тоже мне, черепашки-ниндзя. Ниндзя из вас как боксёр из хомяка. Зато медленные, как черепашки.
– Эй, зачем такими словами ругаешься!
Толстому удалось встать. Малыш скатился с него с глухим стуком головы об пол.
– Какими хочу, такими ругаюсь. Ты бы, Толстый, меньше с машинками моими игрался, больше думал, как нам отсюда выбираться.
– Так я… Это…
Толстый хотел сказать, что, когда он игрался с машинками, выбираться ещё было неоткуда, но решил промолчать. Набрался опыта, общаясь с Белочкой.
Янке удалось оторваться от стены и шагнуть вперёд, не упав.
– И вот это, это что было? Почему мы как пингвины заморозились?
– Не знаю. – Профессор сел на корточки, упираясь рукой в пол. – Феи могут немного колдовать. У тебя же у самой волшебная палочка была. Но чтобы так сильно… Так разве что фея-крёстная могла. А Клавдия… Не знаю. Может, здесь у кого-то научилась.
– Не знаешь… А что ты вообще знаешь? А ещё профессор…
Янка злилась.
– А что такое?
Профессор не знал человеческого значения своего имени.
– Да ничего, молчи уже. Эй! Эй!
Янка доковыляла до окна и замолотила в стекло.
– Идите, помогайте, что застыли как статуи? Малыш, давай сюда!
– То есть как, что застыли? – возмутился Малыш. – Ты сама знаешь, почему мы застыли. И почему ты на нас орёшь, а на Белку нет?
С помощью двух подзатыльников с двух сторон, от Белочки и от Янки, Малыш узнал всё, что ему нужно знать на тот момент о женской солидарности.
Больше часа они в десять рук молотили по стёклам, сделав их светлее в два раза: вытерли грязь изнутри. Когда решили, что ночевать придётся в подвале, а Белочка с Янкой пообещали приготовить на ужин по кусочку от Толстого, Профессора и Малыша, дверь открыл дворник Наиль.
– Это, Янка, ты, это, чего здесь?
Мутными глазами он обвёл подвал.
– Опа! А где это, эти, которые ателье? Съехали, что ли? Вчера ещё тута… Опа! Они же мне должны за прошлый месяц! Это, а куда они это, ты, это, не знаешь?
– К феям, – буркнула Янка.
– Как к фея́м? Ты ж что такое говоришь? – искренне изумился дворник.
– Да не к фея́м, а к феям.
– Опа! Это где? В Марьино, что ли?
– Ага, в Марьино. Спасибо, дядя Наиль.
Янка протиснулась мимо дворника, стоявшего в дверях. После неё он почувствовал ещё четыре толчка в живот, удивился, но ничего не сказал. Подумал, в животе бурчит.
– Точно, в Марьино, – подвёл он черту, пощупав голый бетон стены.
* * *
– Пошли!
Янка мотнула головой, приглашая всех пониматься по лестнице к лифту. Ехать всего три этажа, но гномам ужасно нравилось на нём кататься. Закрылись двери – один этаж, открылись – другой. Чудеса цивилизации.
– Нет, нет, стой.
Профессор положил руку ей на плечо.
– Туда нельзя.
– Куда нельзя? – не поняла Янка.
– Домой к тебе нельзя. Королева знает, где ты живёшь. Найдёт.
– Как это? – растерялась Янка. – Как нельзя домой? Там родители, между прочим, они с Клавдией разберутся.
– Янка, – погладила другое её плечо Белочка, – они её даже не увидят. Она в дверь постучит, они откроют, и всё.
– Что всё?
Губы Янки начали дрожать.
– А всё-всё, – твёрдо сказал Профессор. – Кто знает, что Клавдия ещё придумает? Бежать нам надо.
Янка заплакала. Молча, без всхлипов, только слёзы катились по щекам. Не проживи она месяца два в фейской квартире, и не знай, на что способна бывшая королева, растолкала бы всех и побежала домой. Она ребёнок, у неё неприятности, значит, скорее к родителям, они всё исправят. Но Янка была не только человеческим ребёнком. Она была феей. Пусть бывшей. Хотя гномы говорят, что вполне настоящей. И она понимала: в это дело родителей лучше не впутывать. Бесполезно, не смогут они ей помочь. И что домой нельзя, Янка понимала. За секунду в это поверила. А куда тогда? Куда им пойти? Это же Москва, а не гномья страна. Там у каждого домик, а нет домика – живи себе под листиком. А здесь бродяг хватает, Янка насмотрелась. Она представила, что становиться такой же, как они, сидит в вонючем тряпье с пластиковым стаканчиком у метро. А мимо каждое утро проходят родители и её не узнают. Вот и плакала. Вместе с Белочкой, та присоединилась за компанию.
– Ну чего вы, чего вы обе?
Смущённые гномы не знали, как их утешать. И в носах у них щипало. Янку, которая осталась без дома, было очень жалко.
– Пойдёмте уже, – потянул обеих Профессор, справедливо решив, что если чем-то их отвлечь, слёзы прекратятся.
– Куда-а-а-а!? – уже в голос завыла Янка. Плакала-то как раз от того, что некуда идти, а тут этот: пойдёмте, пойдёмте.
– К ведьме, куда же ещё?
– А-а-а-ап!
Очередное Янкино рыдание залетело ей обратно в рот. Теперь вы знаете, что сделать, чтобы плачущая девочка мгновенно успокоилась: предложите ей пойти к ведьме.