- Не важно, - сказал ходящий кедр Зоард Высокий. - Если твой клык не умеет читать, мы сами прочтем ему письмо. Только что мы там напишем? Скажи нам, Ватикоти!
- Мы попросим его сделать так, чтобы дырка не росла и чтобы Зигфриду Брукнеру не было больно.
- Прекрасно, - восхитился Зоард Высокий, - это лучший выход!
- А можно еще написать стихи в честь клыка Зигфрида Брукнера, - съязвил Аромо.
Однако язвительности зайца никто не заметил, и Ватикоти сразу же начала сочинять стихотворение:
Страшный клык, ты велик,
Только ты не боли,
Мы смеемся над тобой…
Тут кошка запнулась.
- Скажите какую-нибудь рифму, - попросила она.
- Потому что клык - чужой, - хихикнул заяц Аромо.
- Ну что ты ехидничаешь… Еще накликаешь! Клык возьмет и обидится. Тогда уж нам будет не до смеха… Особенно, конечно, бедному Зигфриду!
- Кто-то накликает, - острил заяц Аромо, - а клык наклыкает.
- Не понимаю, - всхлипнул Лайош Урод, - как это клык - наклы… накли… наклыкает?
И тут все услышали строгий голос Бум-Бу-Бума.
- Бум, бум! - сказал медведь, показывая на Зигфрида Брукнера.
- Что?! - испуганно воскликнул Зигфрид Брукнер. - Вы слышите? Что он говорит?
- Слышим, слышим, - закивали головами все, и Зигфрид Брукнер сразу понял, что они разделяют мнение, высказанное Бум-Бу-Бумом. Все ясно поняли, что сказал медведь: уловки тщетны, помочь делу может только одно. На клык нужно поставить пломбу.
- Ты хочешь сказать, - осторожно спросил лев Зигфрид Брукнер, - что я должен пойти к зубному врачу и, кр-р-р-з-р-р-р, сверлом?
- Бу-бум, - кивнул медведь Бум-Бу-Бум.
- Ну уж нет, дудки! - заорал Зигфрид Брукнер во все горло.
- Ладно, нет так нет, - сказал Микка-Мяу. - Всего хорошего! - Кот встал и позвал остальных: - Пойдемте!
Все стали собираться.
- Вы… вы не можете меня бросить! - крикнул гулкоголосый лев. - А что же будет с моим зубом?
- Мы уже сказали: помочь тебе может только зубной врач.
- Вы так неприветливы со мной, - надулся Зигфрид Брукнер.
- Можно и приветливо повторить тебе то же самое. - Ватикоти прошлась небрежной походкой. - Помочь тебе, хи-хи, может только… ха-ха… зубной врач… хе-хе.
Зигфрид Брукнер вскочил.
- Разорву! - вскричал он. Но ярости его хватило лишь на один шаг - он вдруг весь съежился и грустно пробормотал себе под нос: - Помочь мне может только зубной врач.
Все, затаив дыхание, напряженно следили за львом: что теперь будет?
А было вот что. Зигфрид Брукнер гордо выпрямился, поднял голову, выпятил грудь вперед. В нем и следа не осталось от прежнего беспомощного Зигфрида Брукнера. На этом, новом Зигфриде Брукнере красные подтяжки вытянулись в струнку, грудная клетка его напоминала столитровую бочку, ну а голос звучал поистине царственно.
- Где этот ваш зубной врач? Пошли! Что я, по-вашему, трусливый заяц?!
- Но-но, полегче насчет зайцев! - встрепенулся Аромо.
Но даже эта недовольная реплика не могла испортить великолепия мгновения. При виде такого героизма льва у всех широко раскрылись глаза. О чудо, он собирается идти к зубному врачу! О чудо! Изумительный Зигфрид и изумительный Брукнер! Кот Микка-Мяу от удивления даже стал заикаться:
- Т-т-тог… тогда пусть т-т-т… пусть тебя кто-нибудь проводит. Кто хочет пойти с Зигфридом?
- Я, я! - закричали все наперебой, но в конце концов выбор пал на зайца Аромо, поскольку он уже два раза был в городе и даже, по его собственному утверждению, однажды почти проехался на трамвае.
- А что же будет со мной? - тихо всхлипнул Лайош Урод, когда все уже собрались уходить.
- Ты о чем? - недоуменно посмотрел на самого доброго великана в мире Зоард Высокий.
- Голова, - Лайош ткнул себе пальцем в лоб, - ты уже забыл, что у меня голова треснула?
- Да, в самом деле, - загудели все, - возьмите уж и Лайоша!
- Тогда сначала шагаем к зубному врачу, а потом - ремонтировать голову Лайоша Урода, - сказал кот Микка-Мяу.
Тут все стали прощаться.
- У кого есть носовой платок? - спросила кошка Ватикоти.
- Зачем? Ты что, реветь вздумала? - пристыдил ее Зигфрид Брукнер. - Реветь совсем ни к чему. Я не на смерть иду. Подумаешь! Всего-навсего пломба. Для героев это - тьфу!
- Да нет, я не собиралась плакать! - сказала Ватикоти. - Я просто хотела помахать вам вслед платком.
- Которого у тебя нет, - заметил конь Серафим.
- Нет - так даст кто-нибудь.
Однако носовой платок был только у Зигфрида Брукнера.
- Ну ладно, я тебе дам на время, - сказал лев, - в конце концов, ты мне будешь махать. Пожалуйста. Хотя, впрочем, совсем немного ты могла бы и поплакать. Плач без причины действует успокаивающе.
Он протянул Ватикоти платок.
Кошка помахала им вслед, а потом и все остальные, по очереди.
Наконец Зигфрид Брукнер, Аромо и Лайош Урод скрылись за поворотом лесной тропинки.
Друзья шли довольно долго. Заяц Аромо шагал так: кипи-кипи, лев Зифгрид Брукнер так: би-бум, а великан Лайош Урод так: клифф-клафф. И вот наконец они добрались до города.
Зигфрид Брукнер шагал по улицам так горделиво, что на его выпяченной груди могло бы уместиться семьсот двадцать медалей. Но тут Аромо сказал:
- А вот и нужный нам дом.
- Это… это… Здесь живет зубной врач? - обернулся Зигфрид Брукнер.
Неудержимо мыслящий Аромо кивнул и взглянул на грудь Зигфрида Брукнера. "Да, теперь на ней уместилось бы не более пятиста одной медали", - насмешливо подумал заяц. Когда они вошли в подъезд, на груди Зигфрида Брукнера могла поместиться уже всего двадцать одна медаль, вернее даже… один лестничный пролет… девятнадцать медалей, второй лестничный пролет… восемь медалей, третий лестничный пролет… И вдруг Зигфрид Брукнер сказал:
- Я забыл дома носовой платок. Мне надо вернуться.
- Взгляните: мужественный лев! - воскликнул заяц Аромо. - Храбрейший из храбрейших, неустрашимый! Хи-хи, послушай!
Все трое прислушались.
Было слышно: зи-и-и-р-р-р-з-з-р-р-р.
- Что-то сверлят, - сказал Лайош Урод.
- Зуб… Сверлят мой зуб! - завопил Зигфрид Брукнер и ринулся было вниз по лестнице, но заяц Аромо прыжком преградил ему путь.
- А хоть бы и так! - сказал заяц и впихнул Зигфрида Брукнера в дверь, на которой красовалась следующая надпись:
ДОКТОР ЗИРР-ЗУРР,
ПОКРОВИТЕЛЬ ЗУБОВ, КЛЫКОВ и БИВНЕЙ.
Там Зигфрида втиснули в лечебное кресло.
- Ой! - завизжал лев.
- Только не надо меня запугивать! - сказал укоризненно доктор Зирр-Зурр и стал подходить к Зигфриду, держа в руке сверлильную машинку. - Открыть рот! - строго произнес доктор, и - зирр-зурр - вот уже что-то зажужжало и запищало, что-то звякнуло и лязгнуло, что-то скрипнуло и пикнуло, что-то стукнуло… Тут доктор Зирр-Зурр сказал: - Ну-с!
- Должен предупредить вас, любезнейший доктор, - вставил в этот момент Зигфрид Брукнер, - что я буду страшно реветь.
- Разрешите поинтересоваться, почему? - спросил доктор Зирр-Зурр.
- Если вы мне будете сверлить зуб.
- Я уже все высверлил, - гордо заметил доктор Зирр-Зурр.
- Если вы мне будете ставить пломбу.
- Я уже поставил пломбу, - сиял улыбкой доктор Зирр-Зурр.
- Как? Уже всё?
- Всё.
Зигфрид Брукнер вскочил и ринулся к зеркалу.
- Смотрите! - закричал лев. - Вот она, пломба! Вы поглядите, какая замечательная пломба! Самая что ни на есть изумительнейшая пломба! Ну, что ты скажешь? - повернулся он к Аромо. - Ты где-нибудь видел такую замечательную пломбу? (Восемь медалей!) Любезный доктор, вы просто чудесный фокусник, вы фокусный чудесник - все, что угодно! - И он дважды чмокнул доктора Зирр-Зурра в щеку. (Двадцать одна медаль!)
- Ох! - сказал доктор Зирр-Зурр. (И это не удивительно, ты наверняка сказал бы то же самое, если бы тебя поцеловал лев. Да еще дважды!)
(Семьсот двадцать медалей!)
- У кого в нашем Лесу есть на зубе пломба? А? У кого? - сказал Зигфрид Брукнер. - Ну конечно, только у меня! У изумительного Зигфрида и изумительного Брукнера. У изумительного меня. Изумительная пломба!
- Так тебе не было больно? - спросил Аромо подозрительно.
- Героям больно не бывает! - махнул лапой лев.
- Знаете, доктор, - сказал тогда неудержимо мыслящий заяц, - а нельзя ли и мне тоже? - И Аромо щелкнул себя по зубам.
- Пломбу?
- Да.
- Дырка?
Аромо с надеждой открыл рот.
- О-э-ы. А-а-э-у, - произнес заяц, держа рот открытым, что означало: может быть, я надеюсь. То есть Аромо надеется, что у него в каком-нибудь зубе окажется дырка.
Доктор Зирр-Зурр осмотрел его с помощью маленького круглого зеркальца с длинной ручкой.
- Прекрасные зубы, - сказал доктор уважительно. - Ни одной дырочки.
Аромо помрачнел:
- Но, может быть, маленькую пломбочку все же…
- Вы что, с ума сошли?! - возмутился доктор Зирр-Зурр. - Сверлить здоровые зубы! Вы куда пришли?
- Хе-хе, - усмехнулся лев Зигфрид Брукнер перед зеркалом. - Уникальный номер! Пломба в Лесу! Ну что ж, нам пора. Пойдемте, слышите, вы… незапломбированные!
- А я? Что будет со мной? - пробормотал великан Лайош Урод.
- У вас тоже дырка в зубе? - поинтересовался доктор.
- Нет, у меня голова треснула. Мне нужен ремонт головы.
- А, так, так, - сказал зубной врач. - По поводу головы с полной уверенностью обращайтесь тоже к доктору Зирр-Зурру. Я уж, так сказать… Садитесь!
Лайош Урод сел, сияя от счастья.
- Больно будет? - спросил он.
- Ни капельки, - успокоил его доктор Зирр-Зурр. - Посмотрите пристально мне в глаза.
Самый добрый великан в мире стал смотреть прямо в глаза доктору.
- Еще пристальнее? - спросил он.
- Нет, прекрасно, - сказал доктор Зирр-Зурр. Затем спросил, понизив голос: - Чем вы едите суп - ложкой или вилкой?
- Ложкой, - ответил Лайош Урод.
- А лапшу с маком?
- Это вилкой… Но, если очень нужно, могу есть и ложкой. И даже, если еще оченнее нужно…
- Ну, ну, говорите, не стесняйтесь!
- Руками, - прошептал Лайош Урод.
- Отлично, выше всяких ожиданий! - сказал доктор Зирр-Зурр. - Перед лицом всех присутствующих торжественно заявляю, что ваша голова в полнейшем порядке. У вас замечательная, выдающаяся голова.
И друзья отправились домой, счастливые и здоровые. Лишь зайцу Аромо было немного грустно. Ведь честь иметь пломбу на зубе досталась не ему, а льву Зигфриду Брукнеру.
- И это мне в награду за то, что я все время чищу зубы? - сетовал он.
- За пару сарделек могу показать тебе свою пломбу, - сказал ему лев снисходительно.
Так они и шагали домой: Аромо - кипи-кипи, Зигфрид Брукнер - бим-бум, и Лайош Урод - клифф-клафф.
Семиглавая Фея
Во всем Рацпацегрене не было человека безобразнее меня. Да что там говорить! Можно было обойти полсвета - а существа уродливее меня не сыщешь. Ноги - кривые, живот - бочкой, голова - тыквой, нос - картошкой, один глаз косит налево, другой - направо, и за это меня дразнили косым да кривым, раскосым да перекосым. Грудь у меня была куриная, да и весь до чего неуклюж! Уши как у слона, рот как у сома, а руки - крюки.
Вот каким я был страшилищем! А может, даже еще страшнее.
Из-за этого мне было так тошно на душе, так тоскливо, как никогда и никому в Рацпацегрене. А еще во мне кипела злоба, скапливался яд, я грыз сам себя, меня душила желчь: почему я такой безобразный? По чьей вине вынужден так страдать? Из-за чего? Кому это нужно?
В Рацпацегреши, соседнем городке, жили два музыканта. Рацегреши умел играть на свирели, а Пацегреши не умел.
Однажды Рацегреши и говорит мне:
- Ладно, ты некрасивый, что ж? Но и на тебя солнце светит. Если у тебя будет доброе сердце, ты просто забудешь о своей некрасивости. И от этого даже похорошеешь.
Но я не хотел становиться добрым. Я хотел быть только красивым. И я злился, упрямо и желчно копил обиду на всех и на вся.
А Пацегреши сказал мне так:
- Ты такой безобразный, что на тебя смотреть невозможно. Наверняка тебя кто-то заколдовал. А вдруг это проделки Семиглавого Чудовища, которое живет у нас по соседству - в Стране Чудес. Тогда тебе надо покончить с ним.
- Да, но я не уверен в этом. А кроме того, оно так прекрасно поет, - заметил я.
Пацегреши пренебрежительно махнул рукой:
- Эти песни лживы и коварны. С их помощью оно заманивает жертвы в свои ловушки.
Это Семиглавое Чудовище, или Семиглавый Дракон, или Семиглавая Колдунья, жило совсем неподалеку. Ведь Рацпацегреш расположен в самом центре Квадратно-Круглого Леса, и от него рукой подать до крытого черепицей дворца короля Ай-Ах Тана Кутарбана, за которым и начинается Страна Чудес. Там и обитало семиглавое, как, бишь, его, которое по вечерам так прекрасно пело. На семь голосов. Причем каждый из них выводил свою мелодию. И все вместе они сливались в замечательный хор.
А вдруг и в самом деле оно заколдовало меня? Вдруг из-за него я стал таким безобразным? Ну так я тебе покажу! И я решил убить это таинственное существо.
- Для тебя это единственный выход, - одобрил мое решение Пацегреши, музыкант, который настолько не умел играть на свирели, что уж и учиться тому не хотел.
К тому же свирель у него была из чистого золота, на ней даже отверстий не было.
И я принялся упражняться, не прерывая упражнений ни на один день, чтобы набраться сил для схватки с Семиглавым Чудовищем. По понедельникам я пил змеиное молоко, по вторникам метал копье, по средам упражнялся с мечом, по четвергам - с топором, по пятницам - с ухватом, по субботам - с саблей, а по воскресеньям накачивал мускулы на руках и ногах.
Вскоре я здорово окреп и однажды ночью наконец двинулся в путь на врага. С копьем, мечом, топором, ухватом и саблей.
- Я убью тебя, злое чудовище, прикончу тебя, проклятие мое! - бормотал я и от злости скрежетал зубами.
Под ногами моими травы рыдали. Но я шел вперед: бим-бум! Что мне трава?!
Кроны деревьев над моей головой жалобно поскрипывали и, казалось, всхлипывали. Но я шел дальше: бим-бум! Что мне деревья?!
Небо жалостливо вздыхало, земля тяжко стонала. А я неотвратимо шагаю дальше: топ-шлеп! топ-шлеп!
Еще только начало светать, когда я был уже в Стране Чудес. Я легко нашел Семиглавую Колдунью. Она спала под эвкалиптом, все ее четырнадцать глаз были крепко закрыты.
Я набросился на нее. Вжик! И отрубил первую голову! Тут словно лопнула некая волшебная струна, и все вокруг наполнилось звоном.
Колдунья, разумеется, проснулась, и все оставшиеся двенадцать глаз посмотрели на меня.
Не жалея ее, я сразу же срубил вторую голову. Все вокруг наполнилось чудными ароматами - запахло безвременником, мятой, тимьяном, сиренью, нарциссами.
Семиглавая Колдунья потянулась ко мне. Видно, хотела схватить меня, но я был начеку и пустил в дело меч, копье, топор, ухват, саблю, руки, ноги и все, что ни есть под рукой.
Вот на землю упала третья голова. В то же мгновение вокруг забили родники, зажурчали ручьи.
Вот и четвертая! Пряди золотых волос взметнулись и исчезли за деревьями.
Вжик! - резанул я по пятой голове. Зазвенели бубенцы и колокольчики, зазвенели и смолкли.
Шестую голову Семиглавая Колдунья особенно берегла - старалась уклониться от моих ударов, прятала голову, но спасти ее не смогла. Удар моего меча обрушился-таки на нее. Вдруг зазвенели колокола. Много, много колоколов звенели все тише и тише, пока вовсе не смолкли… И такого благословенного покоя был исполнен этот звон… Странно!
Но в этот момент - ой! - она схватила меня. И прижала к себе так, что я пошевелиться не мог. Голова моя лежала на ее груди, и я услышал, как бьется сердце Колдуньи: тук! тук! тук!
И тут она спросила меня:
- Чем я досадила тебе, сын человека?
- Ты можешь убить меня, - проговорил я в ответ, - можешь разорвать меня на куски, но все равно я не жалею о том, что сделал. Зачем ты заколдовала меня? Зачем тебе нужно, чтобы я был таким уродом? Ну есть ли на земле человек безобразнее меня?
Я поднял голову и увидел глаза Семиглавой. В них светились огоньки, как прекрасные далекие звездочки.
Я вгляделся в лицо колдуньи.
И пригрезилось мне, будто вижу я в нем серебро тихих озер, покой пашни, красоту майских лугов, цветы. Что же это такое?
- Глупый ты, глупый, - ласково сказала мне Семиглавая и поцеловала меня в правую, а потом в левую щеку. И погладила по голове.
"Она вовсе не собирается убивать меня! И конечно, она не заколдовывала меня! Она не сделает мне ничего плохого! Она жалеет меня", - пронеслось у меня в голове.
И я заплакал:
- Какой ужас! Ведь я отрубил тебе шесть голов!
Семиглавая Колдунья отпустила меня. В зрачке ее глаз я увидел свое отражение. Ноги у меня стали стройными, толстый живот исчез, голова вытянулась, я уже не был косоглазым и лопоухим, грудь у меня расправилась, рот уменьшился.
Я упал перед ней на колени, потому что понял: я сражался вовсе не с чудовищем, а с доброй волшебницей.
- Я не заслужил твоей доброты, - проговорил я, захлебываясь слезами. - Сделай меня снова безобразным, ведь я отрубил тебе шесть голов. О, если бы я мог все повернуть вспять!
Она покачала головой, потом грустно улыбнулась.
В этот момент взошло солнце и осветило ее. И тут до меня дошло, что я чуть было не убил Семиглавую Фею, самую добрую и прекрасную волшебницу на свете. А я, болван, отрубил ей шесть голов!
Что же будет, если она вдруг лишится последней головы?
- Позволь, я стану твоим телохранителем, позволь мне защищать тебя, - сказал я Фее.
Она кивнула в знак согласия.
И я больше не вернулся в Рацпацегреш. Я остался охранять Фею.
И по сей день я охраняю ее - копьем, мечом, топором, ухватом, саблей, руками, ногами и всем, что ни есть под рукой.
Не вздумайте прийти к ней с недобрыми намерениями! Будете иметь дело со мной! Я не дам в обиду Семиглавую Фею! Потому что один глупец уже отрубил ей шесть голов, осталась всего одна. Лучше помогите мне заботиться о ней! Охранять ее! Копьем, мечом, топором, ухватом, саблей, руками, ногами и всем, что ни есть под рукой! И… нашей любовью!
