Первым пришел в себя заяц Аромо. Жалобы тут не помогут! Подняв лапу, он призвал всех к молчанию.
- Самое главное, - торопливо заговорил он, - сделать кислую мину! Всем. Нам нужно вести себя как на похоронах. Потому что больше всего на свете Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый не любит хорошее настроение.
- Несчастный… - всхлипнула кошка Ватикоти.
- Не хнычь! Ну, все разом стали унылыми-преунылыми!
И как раз вовремя. В это мгновение - бим-бум! - послышался треск сучьев, и на краю лужайки появился столбоногий, кувшиноголовый, бочкопузый, блиноухий, корытогрудый, печеротый, дубоголовый и ветропродутый. Хмуро оглядывая испуганных приятелей, на краю лужайки стоял Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый.
- Ага, вот и вся честная компания! - сказал он ржавым, скрипучим и трескучим голосом.
Заяц Аромо сделал шаг вперед и смиренно произнес:
- Да, мы все здесь, ты ведь знаешь, мы здесь живем.
- И настроение у вас, конечно, хорошее, а? - проскрипел Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый.
- Ну что ты, любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый, какое уж тут хорошее, - торопливо сказал неудержимо мыслящий Аромо. - Как раз наоборот. Настроение у нас плохонькое.
- Плачем да рыдаем, - соврал лев Зигфрид Брукнер.
- Горюем, - сказала кошка Ватикоти.
- Печалимся, - добавил конь Серафим.
Злюк-Клюк гневно топнул ногой:
- Я слышал, как вы смеялись!
Тут Аромо пустил в ход все свое актерское искусство:
- Смеялись? А что это такое, любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый? Мы слыхом не слыхивали такого слова.
И все скорее подхватили:
- Да, да, мы и слыхом не слыхивали!
А Аромо и вовсе вошел в роль:
- Таких слов в нашем обиходе давно уже нет. Смеяться, посмеиваться, улыбаться, усмехаться, ухмыляться, хихикать, хохотать… Что значат все эти слова, мы не знаем.
Но тут кошка Ватикоти не выдержала. Она долго крепилась и давилась, стараясь сдержать смех, но ничего не вышло. Она разразилась звонким, раскатистым хохотом.
Что же теперь будет? Все в страхе смотрели на Ватикоти, боясь вздохнуть.
Глаза у Злюк-Клюка Великоголово-Малоголового выкатились из орбит и зловеще налились кровью.
- Это еще что такое?! - взревел он.
Аромо незаметно стукнул Ватикоти по щиколотке, но это не помогло. Она все смеялась - звонко и раскатисто. Злюк Клюк Великоголово-Малоголовый уже занес над ней свою страшную лапу. Аромо поспешил шагнуть вперед.
- Дело в том… все это очень неприятно, - лепетал он, - но Ватикоти плачет.
- Что? Что она делает?! - заорал Злюк-Клюк. - Плачет?! Да она смеется! Гогочет! Заливается!
- Нет, нет! Ты не знаешь Ватикоти. Она так плачет. Мы сначала тоже думали, что она смеется… или как там это называется… но нет. Она именно плачет.
- Врешь! - рассвирепел Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый.
- Поверь нам. Она в самом деле плачет, - сказал Аромо с отчаянием в голосе и укоризненно взглянул на Ватикоти.
Все почувствовали, что неудержимо мыслящий заяц нуждается в поддержке, и подхватили:
- Да, да, она плачет.
- Она всегда так плачет.
- Да, Ватикоти именно так и плачет.
Бум-Бу-Бум смотрел на все это представление с явным неодобрением. В конце концов медведь не выдержал:
- Бум-бу-бум.
Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый вскинул голову и подозрительно посмотрел на Бум-Бу-Бума:
- Что он сказал?
Заяц Аромо развел лапами.
- Кто знает, любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый? Тебе ведь известно, он умеет говорить только "бум-бу-бум".
- Но мне говорили, будто вы его понимаете.
- Только изредка, - махнул лапой Аромо. - Да и вообще, что можно понять, когда говорят "бум-бу-бум"?
Злюк-Клюк верил и не верил. На всякий случай он внимательно оглядел всю компанию. Взгляд его искал Микку-Мяу.
- А где ваш знаменитый предводитель Микка-Мяу? Спрятался?
Ватикоти тем временем перестала хохотать, и Аромо вздохнул с облегчением.
- Нет, не спрятался, - сказал он. - Он пошел в город по делам. Может быть, задержится до завтрашнего вечера. Он просил передать тебе привет. - Аромо тяжело глотнул. - И сказал: "Если к вам заглянет Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый, передайте ему заверения в моем уважении". Да, кстати, мы все тоже тебя очень уважаем.
Злюк-Клюк задрал голову, довольно затопал ногами и надулся как индюк.
- Уважайте, уважайте, - сказал он. - А не то худо будет!
И умолк. Похоже было, что он задумался, хотя трудно сказать, задумываются ли вообще такие огромные злюк-клюки.
- Значит, говорите, этого вашего хваленого Микки-Мяу нет дома? Насколько я знаю, главный у вас он.
Зигфрид Брукнер гордо выпрямился:
- У нас, к твоему сведению, республика.
- А, республика, - произнес Злюк-Клюк, но было видно, что занимает его другое. Лицо его вдруг расплылось в слащавой улыбке. - Я пришел помочь вам.
Во взгляде Бум-Бу-Бума промелькнула гневная искорка:
- Бум-бу-бум!
Слащавость мгновенно исчезла с лица Злюк-Клюка Великоголово-Малоголового:
- О чем это он?
Аромо повернулся к медведю:
- В чем дело, Бум-Бу-Бум?
Медведь повторил презрительно:
- Бум-бу-бум!
На этот раз неудержимо мыслящий заяц нашел в себе смелость чуть заметно усмехнуться.
- Вот видишь, он сказал "бум-бу-бум", - взглянул он на Злюк-Клюка.
Взгляд Злюк-Клюка сделался колючим, как репей:
- Вы мне бросьте шутки шутить, а не то худо будет! Я перед вами распинаюсь, душу выкладываю, а вы насмехаетесь. Вот еще раз перебьете - и не стану вас спасать!
Конь Серафим растерянно посмотрел на него:
- Нас? Спасать? А от чего?
Злюк-Клюк зловеще покачал головой:
- Видно, придется вам кое-что рассказать, вы тогда живо по-другому заговорите.
Похоже было, он не шутил.
- А все-таки - что случилось? - испуганно спросила кошка Ватикоти.
Злюк-Клюк наклонился к ним и шепнул:
- Да будет вам известно, что в Лесу страшно расплодились могопачи!
Все смотрели на него раскрыв рот.
- Какие-какие пачи? - переспросил самый добрый великан в мире Лайош Урод.
Злюк-Клюк обвел взглядом всех по очереди и увидел: все были полны недоумения.
- Вот темнота! - бросил он пренебрежительно. - Не знаете, кто такие могопачи?
Заяц Аромо в нерешительности повертел головой.
- То есть это… - промямлил он, - как это… да вообще-то знаем.
Лев Зигфрид Брукнер выпятил грудь:
- Еще бы!
Конь Серафим тоже соврал:
- Да уж встречались… и не раз.
Злюк-Клюк едва сдержал ехидную усмешку.
- Вот я и говорю! - проскрипел он.
Но тут Лайош Урод, оглядев всех невинным взглядом, спросил:
- А в самом деле, кто такие могопачи?
Аромо метнул строгий взгляд на самого доброго великана в мире:
- Помолчи, Лайош, не встревай в серьезный разговор!
- Ну а если я никогда не слышал о могопачах, - настаивал Лайош Урод.
Тут и все остальные набросились на него:
- Прекрати!
- Замолчи!
- Перестань, в конце концов!
Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый пристально посмотрел на Лайоша Урода:
- А этого умника зовут Лайош Урод, да?
Неудержимо мыслящий Аромо кивнул:
- Он у нас тугодум. Не стоит на него обращать внимания. Главное, что мы знаем, кто такие могопачи.
Медведь Бум-Бу-Бум посмотрел на зайца Аромо, скривился в презрительной усмешке и с глубоким отвращением произнес:
- Бум-бу-бум!
Все были полны недоумения, растерялись, а Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый, напряженно вдумываясь, вытянул шею, словно тугоухий гусак:
- Что он сказал?
- Ничего, - поспешил ответить заяц Аромо.
Лайош Урод изумленно оглядел всех вокруг. Ничего? Как это ничего? Оглохли они, что ли?
- Да нет, он сказал… - начал он было, но договорить ему не дал конь Серафим: подскочив к неудержимо мыслящему зайцу, Серафим копытом зажал ему рот.
- Зачем ты зажал ему рот?! - проскрипел Злюк-Клюк.
- В день я могу выслушать только двенадцать глупостей, - затараторил конь Серафим. - От тринадцатой у меня всегда случается нервный припадок. А он как раз хотел сказать тринадцатую.
Злюк-Клюк засопел:
- Ну, сейчас я вам покажу, как врать.
Но тут кошка Ватикоти хитроумно отвлекла его внимание.
- Ты остановился на том, любезный Злюк-Клюк, - сказала она сладким голосом, - что в Лесу сильно расплодились могопачи.
Злюк-Клюк зловеще посмотрел на нее:
- Что значит остановился? Тебе этого недостаточно?
Ватикоти, растерявшись, неуверенно ответила:
- Да нет, достаточно… конечно. Представляю себе, как им теперь тесно. Надо бы им помочь.
Злюк-Клюк схватился за голову:
- Ты что, спятила? Помочь могопачам?! Ты понимаешь, что ты говоришь?
- Но им ведь тесно, - оправдывалась кошка Ватикоти.
На этот раз все свое актерское искусство пустил в ход Злюк-Клюк.
- Тесно! - сказал он иронически и вдруг перешел на шепот: - В скором времени они собираются перейти в решительное наступление.
На лице великана Лайоша Урода появилось выражение искреннего сочувствия:
- Ох, как мне их жалко! Бедняги!
- Кто бедняги? - рявкнул Злюк-Клюк.
- Те, на кого они собираются решительно наступать.
- О, какие же вы бестолковые! - коварно вздохнул Злюк-Клюк.
И тут зайца Аромо вдруг осенила догадка.
- Ты хочешь сказать, что эти… что эти могопачи… - залепетал он, запинаясь, но от волнения запутался совсем, и за него договорил конь Серафим:
- Хотят напасть на нас?
Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый просиял - насколько способно сиять столь отталкивающее, уродливое существо.
- Ну наконец-то, дошло! - вскричал он довольно. - Напасть - это не то слово! Они вам лапы поотрывают, всех вас перережут, передавят, согнут в дугу, насадят на вертел, изничтожат, разрежут на кусочки, сотрут в порошок!
- О боже! - заплакала кошка Ватикоти.
У всех остальных вид был не менее жалкий. Все побледнели - кто всхлипывал, кто дрожал.
- Помогите! - слабо взывал великан Лайош Урод.
Сам гулкоголосый Зигфрид Брукнер, лев, презирающий смерть, вместо того чтобы гордо выпятить грудь в минуту опасности, лишь шептал:
- Спасайся кто может!
Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый торжествующе оглядел поверженную в ужас компанию.
- Бежать вам тоже некуда. Вы окружены. Куда бы вы ни побежали, все равно попадете в руки к могопачам.
Тут началась настоящая паника! Все забегали, заметались, запричитали и зарыдали. Лишь медведь Бум-Бу-Бум, прислонившись к дереву, по-прежнему хранил молчание.
Из беспорядочного шума вырвался голос кошки Ватикоти:
- Что же нам делать?
Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый явно наслаждался всей этой суматохой.
- Ну и размазни! - сказал он. - Храбрый лев Зигфрид Брукнер, гениальный заяц Аромо, голубой чудо-жеребец Серафим, сильный, как бык, Лайош Урод, знаменитая кошка Ватикоти и сама олицетворенная честность Бум-Бу-Бум, или как его там!
Медведь Бум-Бу-Бум не удостоил Злюк-Клюка даже поворотом головы - стоя по-прежнему неподвижно, прислонившись к дереву, он произнес:
- Бум-бу-бум.
- Бумчи-бумчи! - сверкнул глазами Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый. - Вот придут могопачи, набьют вас соломой, сделают из вас чучела и будут сто лет подряд показывать вас маленьким могопачатам, как самых трусливых в мире.
Ватикоти стало совсем горько. Еще и соломой набьют!
- Но что же нам делать, любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый, скажи! - захныкала кошка. - Я много кем хочу стать, но только уж не наглядным пособием.
Лев Зигфрид Брукнер попробовал успокоить ее:
- Послушай, Ватикоти, не хнычь. Попробуем поговорить с этими могопачами. Не станут же они, в самом деле, ни с того ни с сего убивать нас. Должна же у них быть хоть капля разума.
Злюк-Клюк рассмеялся. Смех его звучал как охрипший автомобильный гудок.
- Ха-ха! Он собрался разговаривать с могопачами! Только что ты утверждал, будто знаешь, кто такие могопачи. А теперь хочешь вести с ними переговоры! Если так, то считайте, что вас убили уже сто раз. Посыплют вашу лужайку солью, и следов не останется. - Выдержав многозначительную паузу, он продолжал уже другим голосом: - У вас есть только одна надежда.
Все смотрели на него, затаив дыхание:
- Какая?
Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый выпрямился и выпятил свою грудь-корыто:
- Я знаю, вам самим это никогда не пришло бы в голову. Но я хочу помочь вам и не стану скрывать - помочь вам может только одно: битва!
Робкая надежда, едва тлеющая в сердцах друзей, тотчас совсем угасла.
- Битва? - пробормотал Зигфрид Брукнер.
- Бей-бей, не жалей? - пролепетала Ватикоти.
- Бах-трах-тарарах? - добавил Лайош Урод.
- Вот именно, - сказал Злюк-Клюк. - Хотя шансов у вас немного. Могопачи - неустрашимые воины. Храбрые, крепкие, выносливые. И безжалостные.
Не успел он договорить, как Лес зазвенел от рыданий и причитаний. Злюк-Клюк довольно напыжился - только этого он и добивался.
- Струхнули? Ладно, тогда я пошел… И повторяю: помочь вам может только битва. Вы должны принять вызов. Хе-хе. Вступить в бой с могопачами… Ну, прощайте!
Он повернулся и пошел - спина Злюк-Клюка все удалялась и уменьшалась, от его тяжелых шагов сотрясались деревья, а от хохота дрожали кусты.
Ватикоти нерешительно шагнула ему вслед:
- О, не покидай нас, любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый! О, что же с нами будет!
Все запричитали, но тут раздался строгий голос медведя:
- Бум-бу-бум!
Все звуки как ножом обрезало. Наступила оцепенелая тишина. Кошка Ватикоти, с опаской оглядываясь по сторонам, подошла к медведю и шепотом спросила его:
- Ты в этом совершенно уверен, Бум-Бу-Бум?
- Бум-бу-бум, - решительно ответил медведь.
Лев Зигфрид Брукнер возмущенно взревел:
- Ты всегда во всем совершенно уверен! Ты все знаешь лучше нас. Да как у тебя язык повернулся сказать, что могопачей вообще не существует!
Самый добрый в мире великан Лайош Урод встал на защиту Бум-Бу-Бума:
- А может быть, ты видел могопачей?
Зигфрид Брукнер не удостоил его ответом; вместо него к бедному Лайошу Уроду повернулся Аромо.
- Знаешь что, Лайош, - сказал с издевкой неудержимо мыслящий заяц, - я хотел бы задать тебе один вопрос. Сколько будет дважды два?
Лайош Урод задумчиво посмотрел в небо. Потом, переминаясь с ноги на ногу, потеребил штаны.
- Дважды два, это будет… Это будет ровно… не более не менее, чем… - лепетал он неуверенно и вдруг разозлился: - Что за дурацкие вопросы, когда тут дело куда серьезнее! Могопачи!
Заяц Аромо смотрел на него снисходительно:
- И ты думаешь, что мы, говоря об этом серьезном деле, будем прислушиваться к твоему мнению, когда ты не знаешь даже, сколько будет дважды два?
Лайош Урод раздраженно топнул ногой:
- Ну ладно! Тогда дважды два - пять!
По усмешке Аромо он понял: неправильно. Уже менее решительно он сказал:
- Ну тогда… шесть… или, наверное…
- Наверное, тебе пора умолкнуть, - вмешался лев Зигфрид Брукнер. - А то еще у тебя мозги перегреются. Мы тебя лучше попросим подумать, когда соберемся жарить сало.
Лайош Урод упрямо наклонил голову:
- И все равно, я никогда не видел ни одного могопача.
Заяц Аромо небрежной походкой подошел к Лайошу Уроду и остановился перед ним, уперев лапы в бока:
- А может быть, ты видел бумеранг? Или муравьеда, или утконоса, или золотой слиток в двадцать четыре карата, или застежку для чулок, или паровой молот, или кита, или анаконду, или радикулит, или ламу, или балумбеку, или гуттермуттер? Видел? Не видел! А между тем все это существует.
Великан Лайош Урод был совсем обескуражен: ораторское искусство зайца Аромо лишило его остатков самоуверенности. Но кошке Ватикоти в речи Аромо кое-что не понравилось. Она подошла поближе.
- Насчет гуттермуттер это ты загнул. И насчет застежки для чулок тоже. Муттер, это я знаю. И на сандалиях бывают застежки, это я тоже знаю. Но вот гуттермуттер - и застежка для чулок?!
Лев Зигфрид Брукнер пристально посмотрел на Ватикоти:
- Значит, ты тоже утверждаешь, что могопачей не существует?
- Ни в коем случае, - испуганно запротестовала Ватикоти. - Только вот гуттермуттер и застеж…
Конь Серафим заорал как ужаленный:
- Да замолчите вы когда-нибудь со своими гуттермуттерами или нет?! Над нами нависла страшная опасность, а вы друг перед другом выставляетесь! Умишком щеголяете!
- Ну, у кого он есть, почему бы и не показать, - вставила кошка Ватикоти и многозначительно посмотрела на Лайоша Урода.
Бедный великан чуть не плакал:
- Честное слово, я не виноват, что медленно соображаю, но…
Что он собирался сказать после этого "но", мы уже никогда не узнаем, так как неудержимо мыслящий Аромо, подойдя к нему, хлопнул его по спине и произнес:
- Милый Лайош, никто тебя не обвиняет и не осуждает. Просто ты не знаешь, сколько будет дважды два, вот и все. Но что значит слово "молчать", ты наверняка знаешь.
- Да, знаю.
- Тогда помолчи! А мы будем готовиться к битве с могопачами. Они дорого заплатят за наши жизни!
- Ой, как мне страшно! - воскликнула Ватикоти.
Но заяц Аромо уже вошел в роль.
- Только без паники, - сказал он. - Руководство борьбой с могопачами я беру на себя.
Конь Серафим посмотрел на него, прищурившись:
- Но-но! Ты, видимо, хотел сказать: мыберем на себя.
- Можно и так, - махнул лапой Аромо. - Все равно. Главное - начать, и поскорее.
- Правильно, давайте начнем, - подхватил лев Зигфрид Брукнер, но вдруг запнулся. - А что начнем? - завертел он головой.
Заяц Аромо ходил посередине лужайки взад-вперед, по-солдатски чеканя шаг:
- Как что?! Прежде всего надо созвать военный совет.
- Бум-бу-бум, - сказал медведь Бум-Бу-Бум.
Заяц побагровел:
- Бум-Бу-Бум, очень тебя прошу, не нарушай дисциплину. Еще одно замечание - и я исключу тебя из членов военного совета.
- Бум-бу-бум, - повторил медведь.
- Все, ты исключен! - закричал Аромо. - Прими это к сведению. Собирайся и уходи на другой конец лужайки!
- Правильно, - поддержала его Ватикоти, - ты не имеешь права слушать, о чем мы будем говорить на совете!
- Еще, чего доброго, разболтает могопачам, - прибавил лев Зигфрид Брукнер.
Конь Серафим тоже возмутился:
- Правильно! Убирайся на другой конец лужайки!
Медведь Бум-Бу-Бум, не говоря ни слова, повернулся к приятелям спиной, не спеша перешел на другой конец лужайки и сел там в траву. Лайош Урод, самый добрый великан в мире, смотрел на него с жалостью.
- Зря вы это делаете, честное слово, - сказал он.
- Молчать! - рявкнул Аромо.