- Ну и что же! А кто, кроме него, может дать совет Бержиану?!
- А кто такой этот черно-мрачный Редаз? - спросил с сомнением в голосе Бержиан.
- Побежали за Редазом! - воскликнула Клопедия. - Пошли, Флейтик!
И, не дожидаясь согласия Шурупчика, они оба выбежали из комнаты.
- Так кто же этот Редаз? - повторил свой вопрос Бержиан.
- Некий тип с противной физиономией, - неохотно ответил мастер Шурупчик. - Он выглядит как самый отъявленный негодяй. Мрак так и прет из него.
- Как ты сказал? - оживился Бержиан. - Мрак так и прет из него?
- И еще как! Он с избытком начинен мраком.
- И видит?
- Как коршун.
- Тогда вряд ли он с избытком начинен мраком, - засомневался Бержиан.
- А я тебе говорю, что с избытком! Даже с переизбытком! - настаивал на своем мастер Шурупчик. - Представь себе, заходит как-то в "Глоточек" этот черно-мрачный тип с гнусной физиономией. Нос крючком, уши торчком, губы змейкой.
- Это и был Редаз?
- Он самый; только мы тогда еще не знали, что он за птица. На голове - шляпа котелком. Так, в шляпе, и сел за стол.
- Не сняв шляпу?
- Нет. Хотя, как тебе известно, в "Глоточке" это не принято. Все, кто туда заходит, у порога здороваются и снимают головной убор. Ну, тут, сам понимаешь, посыпались замечания, колкости, мол, может, у него воробей под шляпой или, может, он в глухом лесу живет и не знает правил приличия. Когда поднялась уже настоящая шумиха, он повернулся к нам и сказал: "Господа, я же в ваших интересах не снимаю шляпу". Ну, тут уж такое началось! "Ишь ты, в наших, значит, интересах?!" Кто-то даже встал из-за стола, намереваясь трахнуть по шее этого типа, но тогда он совершенно спокойно произнес: "Хорошо, раз вы так настаиваете, я сниму шляпу". И снял свой котелок.
Мастер Шурупчик замолчал, лицо его собралось в складки и нервно задергалось. На него даже взглянуть сейчас было страшно; если бы Бержиан мог видеть, он был бы, разумеется, крайне озадачен. Но Бержиан ничего не видел; он только не понимал, почему Шурупчик вдруг замолчал.
- Ты остановился на том, - сказал он, - что этот тип снял шляпу.
- Да, - подтвердил Шурупчик, и складки у него на лице вновь задергались. - Представляешь, лысый череп этого Редаза был черен, как черные чернила. Но видеть это нам довелось всего лишь какое-то мгновение, потому что сразу жее его голова начала излучать лилово-черные лучи, и через несколько секунд густой мрак заполнил все помещение "Глоточка". Стало черно, как в печной трубе. Это в двенадцать-то часов дня!
- И этот мрак излучала его голова?
- Да, он шел от головы… На несколько мгновений воцарилась мертвая тишина, потом кто-то заговорил и стал просить этого господина, чтобы он надел шляпу. Но тот не сразу послушался, подождал, пока со всех сторон его начнут умолять об этом. Тогда он смилостивился и надел котелок. И темноты как не бывало! Снова стало светло. Тут все заговорили: пожалуйста, мол, оставайтесь в шляпе! А сами думали: "Ни единой минуты не останемся с тобой под одной крышей. Смываемся!" Но он первый одумался, встал и, поклонившись нам с ехидной миной, сказал: "Я черно-мрачный Редаз. Честь имею!" Приподнял на секунду шляпу, и за это короткое мгновение зала "Глоточка" вновь наполнилась мраком…
- Так это за ним побежали Флейтик и Клопедия? - спросил Бержиан.
- Да, за ним, - ответил мастер Шурупчик.
- Что ж! Думаю, этот тип с черной, как ночь, головой поможет мне…
Но тут мастер Шурупчик оборвал его:
- Тише! Они уже идут.
- Добрый день, добрый день, - поздоровался, входя в комнату, черно-мрачный Редаз. - Если не возражаете, я не буду снимать шляпу.
- Конечно, разумеется, пожалуйста! - хором ответили ему слегка испуганные друзья - Флейтик, Клопедия и Шурупчик.
Бержиан молчал.
Ему не понравился голос Редаза. И это не удивительно: черно-мрачный Редаз - нос крючком, уши торчком, а губы змейкой - обладал к тому же неприятным голосом: сиплым, скрипучим и надтреснутым.
- Тогда… э-э… словом, у нашего друга… - заикаясь, проговорил мастер Шурупчик. - Мы подумали, что вы, наверное, разбираетесь в темноте.
- Кое в чем я действительно разбираюсь, - высокомерно ответил Редаз и повернулся к Бержиану. - Так это вы знаменитый поэт Бержиан? Поздравляю. Я читал несколько ваших симпатичных лад-баллад. Но должен сказать, тот переполох, который вы наделали в последние месяцы, я ставлю выше всякой поэзии.
- Какой переполох? - растерянно спросил Бержиан.
- А как же! Удары молний, грозовые шквалы, поломанные ноги, спаленные огнем бороды!
Бесцветный скрипучий голос черно-мрачного Редаза вдруг зазвучал одухотворенно - пусть имеющие уши да слышат, что он и вправду восхищается Бержианом.
Бержиан засмущался.
- Поговорим лучше о темноте, - быстро сказал он. - Меня заполнил мрак. Вы не смогли бы меня излечить?
Черно-мрачный Редаз заволновался и застрекотал скороговоркой:
- Что значит - излечить?! Лечить следует тех, в ком нет ни капли темноты и мрака!
- Ну зачем же так? - попытался возразить Бержиан.
- Именно так! - продолжал настаивать на своем Редаз, не обращая никакого внимания на стоящих тут же Шурупчика и его друзей. - Это только начало процесса, сейчас ты пребываешь в переходном состоянии. Тебе осталось накликать одну-две грозы, схлопотать нескольким людям переломы ног, и темнота и мрак полностью овладеют тобой. Вот тогда, едва ты снимешь с головы шляпу, как твоя голова начнет излучать черные лучи ночи и все вокруг тебя станет мгновенно черным-черно. И вот тогда ты снова обретешь зрение! Ты даже в темноте будешь видеть. Понял?
- Нет-нет! - простонал Бержиан, и тут ему пришла на ум спасительная мысль: - Я же никогда не ношу шляпу.
- Ну вот еще! Я дам тебе одну шляпу. У меня их целых пять.
- Ты слышишь, как этот противный Редаз с ним разговаривает? Запросто, на "ты", - испуганно шепнул. Клопедия Флейтику.
- Это плохой знак, - тоже шепотом ответил ей Флейтик.
Но тут мастер Шурупчик прокашлялся и заявил:
- Но я хотел бы сказать, что Бержиан вообще не желает, чтобы его голова излучала темноту и мрак.
- А ты чего суешься не в свое дело? - вдруг обрушился на него черно-мрачный Редаз. - Что значит "не желает"?! Представь себе только, Бержиан: мы снимаем шляпы, и мгновенно весь мир покрывается темнотой и мраком. Это же великолепно!
- Нет уж, лучше я на всю жизнь останусь слепым, - пробормотал Бержиан.
Мастер Шурупчик облегченно вздохнул, а черно-мрачный Редаз рявкнул на Бержиана:
- Что ты сказал?!
- Не хочу я, чтобы моя голова излучала мрак и темноту.
- Тогда оставайся слепым! - свирепо прошипел Редаз и направился к двери. Но у самого порога он вдруг остановился, задумавшись. - Есть еще одна возможность снова прозреть, - сказал он медоточивым голосом.
- Какая? - с сомнением в голосе спросил Бержиан.
Черно-мрачный Редаз повернулся на каблуках и сделал несколько шагов в сторону Бержиана.
- Здесь, на окраине города, живет одна девочка.
- Как ее зовут? - спросила Энци Клопедия.
- Дидеки, - проскрипел Редаз. - У нее вместо дома - старый железнодорожный вагон. А сад огражден заборчиком из стеблей подсолнухов.
- Мы никогда не слышали о ней, - проговорил Шурупчик.
- Слышали ли вы о ней или не слышали, - продолжал Редаз своим скрипучим голосом, - но она там живет! Впрочем, дело даже не в ней. У нее есть черная мохнатая собака.
- Овчарка? - поинтересовался Флейтик.
- Овчарка не овчарка - не знаю. Знаю только, что эта собака - самая злая в мире.
- Она кусается? - спросила Клопедия.
Черно-мрачный Редаз бросил на нее презрительный взгляд, отчего и нос крючком, и уши торчком, и губы змейкой изобразили вдруг какую-то отвратительную гримасу.
- Кусается?! Куда хуже! Если этой собаке становится известно, что где-нибудь в доме остается без присмотра маленький ребенок, она прокрадывается туда и насмерть пугает это отродье… Э-э, я хотел сказать - малыша. Если же не удается насмерть испугать, то подсовывает ребенку в руки спички - мол, поиграй с ними. Когда же возникает пожар и дитятко сгорает в огне, она с радостью глазеет на это. Такова Смородинка.
- Смородинка?
- Да. Так зовут эту собаку… А если кто угостит ребенка куском свежего хлеба или стаканом молока, то Смородинка тут как тут. Налетает, хоп! И хлеб или молоко уже у нее.
- То есть как это "налетает"? - вскинул голову мастер Шурупчик. - Вы же сказали, что это собака, а не орел или коршун.
- Разумеется, собака. Я так и сказал: собака. Но она умеет летать.
Все четверо, не скрывая удивления, слушали рассказ черно-мрачного Редаза.
- Ужасно, - проговорила маленькая Энци Клопедия. - Раз она такая злющая, то хоть бы уж не летала.
Тут и Бержиан заговорил:
- А эта Дидеки, ее хозяйка - так вы, кажется, ее назвали, не может разве обуздать свою злую собаку?
- Если бы и могла, не захотела бы. Потому что сама такая же злюка, как и ее собака. Эта Дидеки - маленькая ведьма, вот кто!
- Нужно уничтожить эту собаку! - воскликнул Флейтик.
- Я бы давным-давно это сделал, - сказал, злобно тараща глаза, черно-мрачный Редаз, - но меня там хорошо знают, и мне даже близко к ним не подобраться. Стоит собаке увидеть меня, и все: взмахнет крыльями - только ее и видели! А вот вы наверняка не вызовете у них никакого подозрения. Добудьте мне собаку, и я немедленно изгоню из Бержиана темноту и мрак.
- Но как мы сумеем ее добыть?
- О, нет ничего проще! Вы пойдете к Дидеки в гости…
- А пустит ли она нас?
- Конечно, пустит. Еще будет с вами сладка как сахар. Вот увидите. Только не верьте ей - за сладкими речами она прячет свою злобную сущность. О собаке не говорите ей ни слова. А когда будете уходить и собака увяжется за вами, чтобы проводить вас до угла, без лишних слов хватайте ее. Хватайте и крепко держите, чтобы она не смогла распустить крылья. И морду ей сразу же перетяните веревкой, чтобы она не начала выть и лаять, а то еще перепугает всех в округе. Тащите собаку сюда, в дом к Бержиану, и спрячьте ее, связанную, в кладовке. К тому времени и я приду. И в ту же минуту, как в моих руках будет собака, Бержиан вновь обретет зрение.
- Вся темнота и чернота до капли выйдут из меня?
- Разумеется, - ответил черно-мрачный Редаз. - Ну, мне пора. Ухожу, а вы не сомневайтесь, действуйте!
И он ушел. А ослепший Бержиан и его добрые друзья остались в комнате. Они были подавлены рассказом о злой собаке и вовсю ругали ее. Говорили, что если бы этот Редаз (вообще-то весьма препротивный тип) далее не пообещал помочь Бержиану, то и тогда следовало бы уничтожить такую злую собаку.
Только Бержиан немного сомневался и не высказывал такого воодушевления, как остальные.
- Мне кажется, я что-то вижу, - проговорил он тихо.
- Видишь?! - радостно воскликнул Флейтик, но Бержиан только озабоченно покачал головой и больше уже не говорил о том, что он видит своими слепыми глазами.
Друзья быстро собрались и двинулись к окраине города. Снег устилал улицы плотным покровом. Задрав кверху головы, друзья подставляли лица мягким белым снежинкам. Даже Бержиан повеселел, хотя он, разумеется, ничего не видел - Клопедия и Шурупчик вели его под руки, а Флейтик то опережал их, то шел позади, весело подпрыгивая, как ребенок. Но внезапно все остановились как вкопанные.
- Что случилось? - спросил Бержиан.
- Разве ты не видишь… - начал было Флейтик, но тут же спохватился. - Ой, ну, конечно, ты не видишь! Бержиан, мы подошли к самому саду, а там лето! Кругом зима, а там лето!
В разговор тотчас же вступили и мастер Шурупчик и маленькая Энци. Все трое наперебой принялись рассказывать Бержиану, что они видят. В конце концов Бержиан понял из их слов, что они стоят перед старым железнодорожным вагоном: вагончик на колесах, а колеса - на рельсах; рельсы же - ровно такой длины, чтобы на них мог уместиться вагон, и, разумеется, они никуда не ведут. На крыше вагончика - печная труба, из которой клубами валит дым; впрочем, в этом не было еще ничего особенного. Зато совсем особое зрелище являл собой сад, окружавший вагон.
Собственно, и садом-то его нельзя было назвать: крохотный участок, огороженный, как и говорил Редаз, забором из стеблей подсолнухов. Но сам садик вызывал подлинное изумление: он был полон цветущих, распускающихся цветов. И снег на них не падал, хотя над ними было то же огромное серое небо. Кругом снег, зима, а в саду Дидеки расцветают цветы!
- Может, это потому, что она маленькая ведьма и знает колдовство, которым даже зимой привораживает в свой сад весну? - высказал предположение Бержиан.
Никто на это ничего не ответил, но у каждого в голове вертелась одна мысль: если она ведьма, то почему же использует свои злые чары на такое доброе дело: чтобы цвели цветы? И такие красивые, а не колючая ежеголовка, дурнишник или уродливые земляные якорцы?!
- Давайте зайдем в вагончик, - предложил мастер Шурупчик и прокричал: - Ау!
Ему не пришлось долго аукать, так как после третьего "Ау!" дверь вагончика отворилась, и в сад вышла девочка. Она была совсем маленькой. Даже Энци Клопедия, которая отнюдь не отличалась высоким ростом, была на голову выше ее. У девочки были рыжевато-красные волосы, а на молочно-белом лице мило пестрели веснушки.
- Н-да, рыжий конь и рыжий пес, рыжий тип - один с них спрос, - прошептала Клопедия известную поговорку.
- Замолчи! - одернул ее Флейтик и, разинув рот, пожирал глазами девочку, которая, что греха таить, очень ему понравилась.
- Добро пожаловать! - приветливо сказала хозяйка вагончика. - Меня зовут Дидеки.
- А меня - мастер Шурупчик.
- Меня - Флейтик, - отвесил поклон восхищенный музыкант.
- А я - Энци Клопедия, - представилась наша маленькая болтунья-щебетунья, с трудом скрывая свою настороженность.
- О, значит ты тогда - Бержиан! - радостно воскликнула Дидеки, обратившись к поэту. - Заходите в дом.
Она распахнула калитку, тоже сплетенную из стеблей подсолнечника.
Когда друзья расселись в ее домике-вагончике, Дидеки угостила их молоком, сладким кренделем и настоем шиповника.
Видно было, что она очень рада своим гостям. И очень удивилась, узнав, что Бержиан не видит.
- Когда я читала твои лады-баллады, мне и в голову не могло прийти, что ты слепой. Впрочем, ты умеешь заглядывать в сердце, а это всего важнее, - сказала Дидеки.
Бержиан содрогнулся, словно от удара. Ему было очень стыдно. Он набил рот кренделем, лишь бы ничего не говорить. Неловко себя чувствовали и трое его друзей; они украдкой шарили глазами по углам комнаты, желая установить, где же прячется эта гнусная собака, эта злая Смородинка. Но собаки нигде не было.
Затем тягостную тишину нарушил Шурупчик.
- Гм… гм… начал он, - мы удивились, увидев у тебя цветы… зимой… И они не замерзают?
- О, это из-за собаки. Цветы нужны для моей собаки, - улыбнулась Дидеки.
У гостей на лице появилась ледяная улыбка, и они в один голос спросили:
- У тебя есть собака?
- Конечно, - ответила Дидеки, - очень милая собачка. Правда, и у нее есть несколько дурных качеств, но, в общем, она очень милая. Ее зовут Смородинка.
- Понятно, - хрипло сказал Флейтик. - И где же она сейчас?
- Наверняка нашла какого-нибудь неприкаянного ребенка… - проговорила Дидеки, и - подумайте только! - лицо ее озарилось при этом мягкой, ласковой улыбкой.
- Неприкаянного ребенка?! - срывающимся голосом переспросил мастер Шурупчик.
- Ну, конечно, оставленного без присмотра глупыша, - кивнула Дидеки и радостно добавила: - А вот и она! Видите? Смородинка, иди сюда!
В тот же миг в комнату вбежала черная мохнатая собака и тут же улеглась на полу; Смородинка тяжело дышала.
Маленькая Энци Клопедия с ужасом смотрела на нее. "О небо, что сделала эта черная собака с тем несчастным бедным ребенком, который, оставшись без присмотра, попал к ней в лапы?" С таким же немым вопросом испуганно смотрели на нее мастер Шурупчик и чудо-музыкант Флейтик.
- А зачем этой собаке нужны цветы? - неприязненно спросил мастер Шурупчик.
- Так ведь Смородинка - особая собака, - ответила Дидеки.
"Это мы знаем", - с сумрачным видом подумали четверо друзей.
А Дидеки продолжала:
- Она питается запахом цветов.
Друзья удивленно переглянулись:
- И ничего другого не ест?
- Нет.
- Даже хлеба? - усомнился Флейтик.
Дидеки отрицательно покачала головой.
- Ну, а молоко пьет? - подбросил каверзный вопрос мастер Шурупчик.
Дидеки рассмеялась.
- Да нет же! Только запахи цветов. И, поверьте, мне очень жалко, - добавила она, с любовью глядя на свою собаку, - что Смородинка не может, скажем, погрызть мозговую кость, как все остальные собаки.
- Тогда мне понятно, что это за склянки, - сказал Шурупчик и показал на большую этажерку у стены, доверху заставленную банками из-под варенья. Все банки были закрыты целлофаном и плотно завязаны. Однако в банках ничего не было.
- А вы думали, они пустые? - засмеялась Дидеки. - Нет, в них - запахи цветов. Мы законсервировали их на всякий случай. Вдруг какая-нибудь беда приключится с садом, с цветами…
Тем временем Смородинка улизнула за дверь.
- Ой, прошу прощения, одну минуту, - извинилась Дидеки и устремилась за ней.
- Может быть, черно-мрачный Редаз солгал и эта собака совсем не злая, - высказал предположение Флейтик.
- Редаз еще говорил, что она может летать, - добавила Клопедия, - а эта вовсе не летает.
- Ну-ну, не спеши, - проговорил мастер Шурупчик, - посмотрите-ка лучше в окно.
И сразу стало тихо.
- Что случилось? - спросил Бержиан. - Почему вы вдруг замолчали?
- Она летает… - прошептала Клопедия.
И действительно, распластав крылья, Смородинка летала над цветами и обнюхивала их. Как видно, она проголодалась.
- Выходит, черно-мрачный Редаз сказал правду? - удрученно произнес Флейтик.
Глубокая тишина воцарилась в старом вагончике. Ее не нарушило и возвращение Дидеки.
- Подавай ей все время лилию да чайную розу, - весело сказал Дидеки. - Так она у меня испортит желудок. А диету, георгин или пеларгонию, Смородинка не признает. Ну, я ей покажу!.. - Дидеки замолчала, озадаченная хмурым молчанием своих гостей. - Что такое? Уж не обидела ли я вас чем-нибудь?
- Нет-нет, - поспешно ответил мастер Шурупчик. - Просто мы слишком задержались. Нам пора. Не будем больше мешать тебе.
- Да вы совсем мне не мешаете, - возразила опечаленная Дидеки. - Я очень обрадовалась вашему приходу. Приходите еще.
Они распрощались.
- Смородинка проводит вас до угла, - сказала Дидеки. - Смородинка, проводи гостей!