И пошел. Приходит к себе домой, где он родился. Надел на себя рваный пиджачишко, сделал волосы фальшивые, седые - изо льна. Бороду себе прилепил. Корзинку взял, взял еще батог в руки и пошел.
Вот приходит к дому попа. Послушал. Сидят дьяков и попадья и на чем свет их ругают. "Не побоялась бы греха, отравила, топором башку отрубила! Смотри-ка, - говорит, - до чего они тебя довели! Голова и губы разбитые. И бока все в ссадинах, в синяках!"
Работник постучал и слушает. "Опять, - говорят, - не он ли прибежал?" Попадья: "Кто тут?" - спрашивает. Он и отвечает старческим голосом: "Я, матушка, я - прохожий, старенький старичишко. Пусти, - говорит, - меня ночевать. Я умею колдовать. У меня есть лекарства. Я могу приворожить, могу и отворожить, и дам такого порошка, что и умрет - никто не узнает!" - "Нет, не пущу!"
Приходит к дьякону и рассказывает. "Да что ты, - говорит, - его не пустила! Говоришь - отравила бы, топором зарубила, а слышь - он говорит, у него есть такие лекарства, что умрет и никто не узнает! Неужели не понимаешь?"
А работник слушает, что они говорят. Она выбегает: "Дедушка, где ты?" - "Я, - говорит, - здесь, матушка!" - "Ну, иди, так уж и быть, я тебя пущу!"
Вот он приходит, молится богу и говорит: "Я слыхал, что батюшка век-от ваш заедает, да и работник негодяй. Я пришел вам помочь. Вот приедут как они в субботу, вы им наварите щей, да мяса-то побольше да получше положите, да и блюдо-то поболее подайте им, чтоб ели досыта они. И вот этого порошочка положите; они как поедят, так оглохнут. А потом как каши-то положите побольше, так уж масла-то побольше коровьего положите, не жалейте. И вот этого порошочка положите, и они ослепнут. А пирогов-то напеките из крупчатки да с рисом, да с яйцом, да налейте поболее молока в блюдо, а в молоко вот этого порошочка положите. Они поедят и умрут!"
Старика напоили, накормили, водки поднесли еще. "Ну, до свиданья, матушка, счастливо вам оставаться, надо идти!" - "Да ночуй, дедушка!" - "Нет, матушка, не буду. А то, пожалуй, на вас подозренье наведешь". - "А много ли тебе за это, дедушка, надо?" - "Да сколько уж, матушка, дашь". - "Ну, сто рублей хватит?" А дьякон и говорит: "Да ты что, с ума, что ли, сошла? Ты дай ему рублей двести, да я сто рублей дам!" - "Ну так уж ладно, я и за тебя отдам. На вот тебе триста рублей, дедушка, и спасибо тебе!"
Дедушка пошел потихоньку, отошел от поповского дому, как побежал, так только его и видели.
Приходит домой, снимает с себя все, все с головы сдирает, с бороды тоже. Надевает на себя одежду свою, в которой работал: "Ну вот тебе, тятька, триста рублей!" А батька и спрашивает: "А где ты их взял?" - "Ладно, молчи, не украл, а заработал. Да еще скоро двести рублей принесу и сам приду".
Приходит опять к попу. Спать некогда уж - долго прогулял: "Гей, батюшка, пора вставать, надо косить!" - "Да что ты, окаянная сила, хоть сегодня спал ли сколько?" - "Ну, батюшка, легко же у тебя работать: и любишь ты поспать, и косишь, и загребаешь тихо, не знаю, из-за чего у тебя работники не жили!" - "Да что ты, свет, ты первый такой! Кто у меня ни работал, я всех за пояс затыкал". - "Ну, пойдем!" - это работник попу говорит.
Работник с песней, с прибауткой так косит, что только держись! "Давай, давай, батюшка, подкашивай! А то матушке буду жаловаться, что худо на сенокосе работаешь". - "Ну, свет, никого я не хвалил, а тебя придется похвалить. Ты не то, что одного, а троих стоишь один!" - "Полно, батюшка, льстить-то! Смеешься надо мной!"
А это четверг уж. До вечера проработали, он и говорит: "Ну, сегодня, батюшка, никуда не пойду, что-то спать охота". - "Полежи, поспи знай!"
В пятницу разбудил еще затемно. И в пятницу никуда не пошел. А в субботу поехали домой.
Поп и говорит: "Ну, свет, мы нонче в неделю сделали столько, сколько раньше в две не наделывали! Если скажем матушке, как мы с тобой работали, так матушка не знаю как нас с тобой угостит!" - "Да я знаю, что угостит! А вот будете меня, батюшка, слушать, так увидите еще что- нибудь особенное". - "А что?" - поп спрашивает. А работник ему говорит: "А вот что я буду говорить, и вы говорите, а более не спрашивайте, потом увидите, в чем дело". - "Ну, ладно, хорошо".
Подъезжают к дому, попадья выскакивает: "Ну, идите в дом! Наверное, приустали и кушать хотите? Вот Матрена выпряжет лошадь-то!" - "Ничего, матушка, я выпрягу сейчас! Я живо!"
Поп пошел в дом, а работник стал лошадь выпрягать. Лошадь выпряг, заходит в дом и раздевается. Смотрит - поп сидит за столом, шевелит в мисе. А большая мяса щей налита, и вот взял поп ложку и поставил: дескать, смотри-ка, сколько мяса накладено! А щи жирные - не продерешь. "Смотри-ка!" - это поп говорит. "Не то, батюшка, еще увидишь!" - работник ему отвечает.
Начали хлебать, поп рассказывает попадье, сколько они сделали, да как работник работал. Работника стал хвалить.
Вот стали похлебывать щи. Поп к работнику стал обращаться, спрашивать его, а он: "Чего? Да ты, батюшка, говори шибче, я совсем оглох, ничего не слышу!" - "Да и я, свет, что-то худо слышу совсем!"
И давай друг дружке орать. А попадья прибегает в другую комнату и дьякону говорит: "Оглохли совсем, слышишь? Как орут-то друг дружке!" - "Давай скорей им каши-то клади!"
Она наклала им каши целое блюдо, масла налила - поверх каши так и плавает. Поп мигает работнику: "Ничего, свет, кормежка-то нам сегодня?" - "Молчи, батюшка, не то еще будет".
Вот начинают кашу кушать, остатки дохлебывают, работник и говорит: "Батюшка, да ведь я ослеп, ничего не вижу!" - "Да и я, свет, как за пеленой за какой-то, да и совсем ведь ослеп!"
А попадья прибегает к дьякону: "Давай, выходи: они ослепли уж!"
Ну, он выходит, садится на лавку, а поп спрашивает шепотом: "А дьякон-то как сюда попал? Что такое?" - "Молчи, знай, батюшка, ведь ты слепой", - работник ему шепчет. А дьякон: "Ну, давай скорей им пирога да молока-то! Они ведь слепые и глухие!"
Попадья живо подает пирог с яйцом, с рисом из белой крупчатки, молока: "Ну, давайте, ешьте, ешьте!" - "Да где? Чего? Мы не видим!" Она им подкладывает пирог, показывает, где молоко; они стали кушать. То как следует подденут, а то и ложка повернется кверху, и так ко рту поднесут. А попадья сидит да с дьяконом смеется. На стол налили, как поросята хорошие.
Вот уже молоко все выпили, пирога середки по три съели, досыта наелись. Работник сидел- сидел: "Ой, батюшки, караул, помираю!" Бултых под лавку на пол. И поп: "Ой, мне тошно!" - тоже под лавку.
Дьякон подходит к работнику: "Что, попои, - говорит, - меня теперь из корыта, покатай меня в бочке; теперь я тебя не боюсь, не пошевелишься!" Попадья говорит: "Что мы теперь с тобой, отец дьякон, будем делать?" - "А давай, - говорит, - сперва поблеем, а потом песню запоем". - "А как блеять-то?" - "А ты, - говорит, - как козочка, тоненько: бе-бе, а я как старый козел: бэ-бэ, а потом спляшем да песню споем".
Вот как заблеют этак: она - бе-бе, а он бэ-бэ. А работник толкает попа: "Батюшка, до козлят дожил! Двести рублей с тебя придется получить!" - "На, - говорит, - свет, не жалко да спасибо, что это все ты выдал. Давно я замечал, но не думал, что у них до этого дело дошло".
Двести рубликов работник получил и направился домой.
Так в какой-нибудь месяц заработал он пятьсот рублей, а больше ему и не надо.
Поп, попадья и дьячок
Был поп и попадья, у них работник был Ваня. Попадья любила дьячка; и сделалась однажды нездорова, посылает попа в Римское царство за римским маслом: "Батюшка, я тебе испеку пирожков-подорожничков, а ты, Ваня, коня запряги да батьку отвези".
Вот Ваня батьку повез и говорит: "Не езди, батька, в Римское царство! Я тебя завяжу в солому, принесу в избу, и ты посмотришь, что с нашей маткой сегодня будет". Поп согласился, Ваня назад воротился, несет солому в избу. "Ваня, куда солому?" - "А я лягу на солому спать".
А у попадьи уже дьячок сидит. Села, и стали пировать; она запела песню:
Поехал наш попик,
Поехал родимый
Во Римское царство
По римское масло!
Римское масло
Никуда не годно!
И дьячок запел эту песню:
Поехал наш попик,
Поехал родимый
Во Римское царство
По римское масло!
Римское масло
Никуда не годно!
А работник говорит: "Я теперь свою запою". И запел:
Солома, солома,
Прямая соломка!
Погляди, соломка,
Что деется дома:
Дьячок сидит на лавке,
Попадьюшка на скамье,
Самоварчик на столе,
А безмен-то на стене:
Походи-ка по спине!
Как поп выскочил из соломы да как стал дьячка по спине безменом охаживать! Дьячок вскочил, да завопил, да горбаткой во двор!
С тех пор попадья больше не болела.
Поп-жеребец
В одном селе жил-был поп, великий охотник до молодых баб: как только увидит, бывало, в окно, что мимо двора его идет молодка, высунет голову и заржет по-жеребячьи.
В том же селе жил один мужик, у которого жена была очень хороша собой. И ходила она каждый день за водою мимо поповского двора. А поп усмотрит ее, сейчас же высунет в окно голову и заржет!
Вот баба пришла домой и спрашивает мужика: "Муженек! Скажи, пожалуй, отчего это: иду я за водой мимо попова двора, а поп на всю улицу ржет по-жеребячьи?" - "Эх, дура-баба! Это он тебя любить хочет! А ты, смотри, как пойдешь за водой и станет поп ржать по-жеребячьи: "Иго-го!" - ты ему и сама заржи тонким голоском: "Иги-ги!" Он к тебе сейчас же выскочит и попросится ночевать с тобой: ты его и замани. Вот мы попа-то и обработаем: пусть не ржет по-жеребячьи!"
Взяла баба ведра и пошла за водой.
Поп увидал ее из окошка и заржал на всю улицу: "Иго-го! Иго-го!.." А баба ему в ответ заржала: "Иги-ги! Иги-ги!.."
Поп надел подрясник, выбежал из избы и к бабе: "Что, Марьюшка, нельзя ли того?"… - "Можно, батька! Вот муж собирается в город на ярмарку, только лошадей нигде не добудет". - "Ты давно бы сказала! Присылай его ко мне, - я дам ему пару свою лошадей и с повозкой: пусть себе едет!"
Воротилась баба домой и говорит мужу: "Так и так, бери у попа лошадей".
Мужик собрался и прямо к попу, а поп давно его ждет. "Сделайте милость, батюшка, дайте пару лошадей на ярмарку съездить". - "Изволь, изволь, свет!"
Запряг мужик поповых лошадей в повозку, приехал домой и говорит жене: "Ну, хозяйка! Я выеду за деревню, постою немножко да и назад. Пусть поп приходит к тебе гулять, а как я ворочусь да застучу в ворота, он испугается и станет спрашивать: "Где бы спрятаться?" Ты и спрячь его в этот сундук, что с сажей стоит. Слышь?" - "Ладно!"
Сел мужик в повозку и поехал за деревню. Поп увидал и сейчас же бросился к бабе. "Здравствуй, Марьюшка!" - "Здравствуй, батюшка! Теперь нам своя воля - погуляем! Садись-ка за стол да выпей водочки!"
Поп выпил рюмочку и не терпится ему: поскидал с себя рясу, и сапоги, и портки - собирается на постель ложиться. Вдруг как застучат у ворот. Поп испугался, спрашивает: "Кто это, Марьюшка, стучится?" - "Ах, батька! Ведь это мой муж, кажется, домой приехал, что-то позабыл!" - "Куда ж мне-то, свет, спрятаться!" - "А вон порожний сундук стоит в углу, полезай туда!"
Поп полез в сундук и прямо попал в сажу. Улегся, еле дышит. Баба закрыла его крышкой и заперла на замок.
Вошел мужик в избу, жена и спрашивает: "Что воротился?" - "Да позабыл захватить сундук с сажей; авось на ярмарке-то купят! Пособи-ка на повозку снести".
Подняли они вдвоем сундук и потащили из избы. "Отчего он такой тяжелый? - спрашивает хозяин. - Кажется, совсем порожний, а тяжел!"
А сам тащит-тащит да нарочно об стену или об дверь и стукнет. Поп катается по сундуку и думает: "Ну, попал в добрый капкан!"
Втащили на повозку. Мужик сел ка сундук и поехал на поповых лошадях в город. Выехал на дорогу, как стал кнутом помахивать да коней постегивать - помчались они во весь дух!
Вот едет им навстречу барин и говорит лакею: "Поди останови этого мужика да спроси, куда так шибко гонит?" Лакей подбежал и кричит: "Эй, мужичок! Постой, постой!" Мужик остановился. "Барин велел спросить, что так шибко гонишь?" - "Да чертей ловлю, оттого шибко и гоню". - "Что ж, мужичок, поймал хоть одного?" - "Одного-то поймал, а за другим гнался, да вот ты помешал!.. Теперь за ним не угонишься".
Лакей рассказал про то барину: "Так и так, одного черта мужик поймал!" Барин сейчас же к мужику: "Покажи мне, братец, черта. Я сроду их не видывал!" - "Дашь, барин, сто рублей - покажу". - "Хорошо", - сказал барин.
Взял мужик с барина сто рублей, открыл сундук и показывает, а в сундуке сидит поп, весь избитый да вымазанный в саже, с растрепанными патлами. "Ах, какой страшный, - скапал барин, - как есть черт! Волосы длинные, рожа черная, глаза так и выпучил!"
Мужик запер своего черта и опять поскакал в город. Приехал на площадь, где была ярмарка, и остановился. "Что, мужик, продаешь?" - спрашивают его. "Черта", - ответил он. "А что просишь?" - "Тысячу рублей". - "А меньше как?" - "Ничего меньше! Одно слово - тысячу рублей!"
Тут собралось около мужика столько народа, что яблоку упасть негде! Пришли двое богатых купцов, протолкались кое-как к повозке. "Мужик, продай черта!"- "Купите". - "Ну, что цепа будет?" - "Тысячу рублей, да и то за одного черта, без сундука. Сундук-то мне нужен: коли еще поймаю черта, чтоб было куда посадить".
Купцы сложились и дали ему тысячу. "Извольте получать!" - говорит мужик. Открыл сундук - поп как выскочит да бежать! Прямо в толпу бросился, а народ как шарахнется от него в разные стороны… Так и убежал! "Экой черт! К этакому коли попадешься, совсем пропадешь", - говорят купцы промеж себя.
А мужик воротился домой и отвел к попу лошадей. "Спасибо, - говорит, - батюшка, за повозку- славно торговал! Тысячу рубликов зашиб!"
После того баба его пошла за водой мимо попова двора, увидала попа и ну ржать: "Иги-ги- ги!.." - "Ну, - сказал поп, - муж твой славно меня угигикал!"
С тех пор перестал поп ржать по-жеребячьи.
Умная жена
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был молодой купец. У него была жена Аленушка, из бедных была, дочь сапожника, но такая умница, такая разумница и красоты писаной. Вот купец собрался в дальнюю страну, а жене наказывает: "От дома далеко не уходи, а пуще всего себя береги".
Уехал купец, осталась жена одна в дому полной хозяйкой. От дома далеко не уходит, а пуще всего себя бережет.
Прошло ни мало ни много времени - три года, как муж отлучился. Стала она думать и гадать, долго ли ей мужа ожидать. А купеческие сынки мимо Аленушкина дома похаживают, на Аленушку поглядывают. "Аленушка, - говорят они, - муж твой от тебя отвернулся, ума-разума рехнулся!"
Пошла Аленушка на базар, а один купец пристает к ней: "Ах, душа Алена, жена мужняя, долго тебе мужа ждать - нельзя ли к тебе ночевать?" Встречает его Аленушка второй раз, а он все с нее не спускает глаз. Встречает третий раз, а он то же.
Идет Аленушка к попу, говорит ему на духу: "Как ни пройду мимо купца, он ухмыляется, надо мной потешается. "Долго, - говорит, - тебе мужа ждать, нельзя ли у тебя ночевать?"" Отвечает поп: "Ох, раба Аленушка, то грех большой! Не согласишься ли ночевать со мной?" - "Ладно, - говорит она, - подумаю".
Пошла Аленушка к архиерею: "Святой отец, ко мне просится ночевать купец, поп говорит: "Грех большой, согласись лучше ночевать со мной!"" - "Попутал их всех сатана, возьми лучше на ночь меня!" - "Ладно, архиерей, пущу ночевать часов в пять. Приходи, закуски принеси".
Пошла Аленушка к попу и велела приходить в шесть часов ему. От попа завернула к купцу: "Купчик-голубчик, приходи ночевать, в семь часов буду ожидать".
Вот пять часов. Стучится архиерей. Впустила его Аленушка, закуску положила, винца налила, стала угощать, гостя привечать.
Прошел час, стучится в дверь поп. "Батюшка, - говорит Аленушка, - кажется, муж на дворе!" Архиерей испугался, стал по комнате метаться, куда бы убраться. "Ты, - говорит Аленушка, - рясу-то с себя скидай да в бочку полезай".
А бочка-то была из-под меда.
Полез архиерей с перепугу в бочку, а Аленушка и говорит: "Ох, отец, не ладно я придумала, полезай в сундук!" Залез архиерей с перепугу в сундук. Она его и закрыла. А в сундуке был пух.
Приходит поп. Аленушка попа привечает, угощает, винцом поит. Прошел час, слышит поп стук. "Батюшка, - говорит Аленушка, - никак, муж вернулся!"
Поп испугался, по комнате заметался, не знает, куда бы ему убраться. "Ты, - говорит Аленушка, - рясу-то с себя скидай да в бочку полезай!"
А в бочке варенье было.
Вот он с перепугу-то в бочку и сел. "Ох, - говорит Аленушка, - неладно я удумала, полезай лучше в сундук!"
Открыла она крышку, поп и полез туда. Аленушка сундук закрыла, купца впустила.
Вот его она привечает, угощает, а сама все в окно смотрит. "Ох, - говорит, - никак, мой муженек поспевает, к воротам подъезжает!" Купец испугался, по комнате заметался, не знает, куда ему спрятаться. А Аленушка говорит: "Ты платье скидай да в бочку полезай!"
А в бочке-то был деготь.
Вот он с перепугу платье с себя снял, в бочку сел, а Аленушка и говорит: "Ох, неладно я что-то удумала, полезай-ка лучше в сундук!"
А там поп с архиереем сидели. Полез он в сундук. Аленушка сундук на замок закрыла.
Сидят в сундуке архиерей, поп и купец, в пухе перевалялися, пыли наглоталися. А Аленушка удумала. Взяла сундук, на телегу погрузила и в город повезла. Встречает ее солдат: "Что, тетка, везешь?" - "Да вот чертей, солдатик, везу. Повелись у меня черти в саду. Насилу изловила!" - "Э, что черт, что поп, прибыль-то одна! Дай ты мне их!" - "Ну что ж, бери!"
Взял солдат веревку, вынул их из сундука, на веревку привязал и начал кнутом стегать. А они, как черти - в пуху, в меду, в дегте. Солдат их стегает да приговаривает: "Вот тебе, черт, не ходи в чужой огород! Вот тебе, бес, не ходи в чужой лес! Вот тебе, сатана, не ходи в чужие дома никогда!"
Бил их, бил да всех в прорубь спустил.
А тут и басенка вся; кому басня, а мне гуся.
Чужая жена
Жил-был поп. У него была жена-красавица. Поп и говорит: "Баба, я тебя запру в подземелье, а то неравно кто-нибудь тебя утащит еще".
Поп запер ее в подземелье.
Приехал в этот город корабельщик, встал к одной старухе на квартиру и говорит: "Где бы мне невесту выбрать, старушка?" Старуха и говорит: "У попа есть хорошая жена". Корабельщик и говорит: "Как бы ее достать?" - "А вот завтра, как батюшка уйдет в церковь, я пойду к ней".
На другой день старуха пошла к попу. Пришла. Поп и говорит: "Останься с моей женой, ей скучно".
Старуха согласилась, и поп запер их вместе, а сам ушел. Старуха и говорит: "Матка, на тебе жених сватается". Матка и говорит: "Какой?" - "Корабельщик". Матка сказала: "Ладно".
Пришел поп и отпустил старуху домой.
Вот старуха сказала корабельщику: "Прикажи своим работникам, чтобы они выкопали подземельный ров: из моего подвала прямо к попадье под кровать".
Корабельщик приказал своим работникам, те живо выкопали. Старуха пошла и зовет попа к себе: "Я в лесу Машеньку нашла, походит на твою матку. Корабельщик женится на ней. Приходите посмотрите". Поп и говорит: "Я один приду, а матку не приведу: у меня, пожалуй, кто- нибудь ее сглазит".
Поп пошел к старухе, а матка переоделась и по рву к старушке вперед пришла.