Они бы и в третий раз станцевали, но от сцены уже отлетали щепки, и Хьюго скомандовал закругляться. Со вздохом облегчения Тетеря рухнула на кучу бумажных листьев и немедленно заснула, как того требовала роль.
Как только запыхавшиеся Белоснежка с Рапунцель представили себя, на сцену вышли Шерлок Холмс и Ватсон. Недавний триумф здорово придал им уверенности. Сценка с почесыванием носа была особенно убедительна, Грымза даже удостоилась криков "Браво!".
- Гениальная игра, - шепнул один вурдалак другому.
Зверски расчесав комариный укус, великий сыщик осведомился насчет деток и был проинформирован, что с собой их увезла силком шотландка на Хаггисе верхом.
- Я снать, што надо было еще поработать нат этой строчкой, - со вздохом сказал Хьюго Амедео Вампирьяни, который смотрел представление из-за кулис. - Не свучать.
Впрочем, публика все равно была довольна. Все, кроме гоблинов. Они были ошарашены и возмущены.
- Не, ты слышал? - залопотал Косоглаз. - Какая-то тетка сперла детей! Бедные ребятенки.
- Тсссс! - сказал Пузан. - Белоснежка говорит. Не хочу нить потерять.
- Но какая-то тетка слямзила детей у мамули…
- Да знаю я.
- Тссссс!
На сцене Белоснежка советовала Шерлоку Холмсу обратиться за помощью к двум профессиональным героям.
Дик Уиттингтон поможет вам.
Поверьте, сэр, моим словам!
И позвоните крысолову -
Придет по первому он зову.
Ну а пока героев ждем,
Мы колыбельную споем.
"Непутевые ребята" торопливо поставили на пол чашки с чаем, схватили инструменты и заиграли вступительные аккорды следующей песни. Белоснежка, Рапунцель и Шерлок Холмс подошли к краю сцены и запели, взявшись под руки. Тетеря осталась лежать, где лежала, и пела во сне.
Может, в Шотландии наши детишки?
Где бы вы ни были, спите, как мышки…
Зрители дружно подпевали, даже волшебники, чего за ними обычно не водится. Когда песня подошла к концу, у всего зала глаза были на мокром месте. Занавес закрылся, включили верхний свет - начался антракт. Туту в форме капельдинерши (маленькой изящной шляпке, пышной юбочке и несколько неуместных желтых резиновых сапогах) с подносом устремилась по проходу.
Зрители все как один повскакивали с мест и бросились за мороженым.
Глава девятнадцатая
После антракта
Что до антракта, то он прошел с большим успехом. В очереди за мороженым случилось несколько захватывающих стычек, и разок-другой капельдинерше пришлось энергично поработать фонариком. Когда потушили свет, зрители заторопились на свои места. Всем не терпелось узнать, что же будет дальше.
Гоблины, конечно, не рискнули пойти за мороженым. Во-первых, боялись, что их затопчут, во-вторых, не исключали возможности, что будет видно еду в животах. Даже думать было неприятно о том, как в воздухе повиснут пять липких комков пережеванной массы. Антракт они скоротали за обсуждением событий первого акта. Объятые праведным гневом, гоблины напрочь забыли о своих пустых желудках.
- Вот же злодейство, а, - хриплым шепотом говорил Свинтус. - Стащить у мамули маленьких ребятенков…
- И куда мир котится? - согласился Косоглаз. - Надо чё-то предпринять. Надо пойти их искать.
- Но мы ж не пошли искать Красавчика с Цуциком?
- Это другое. Тут речь о маленьких ребятенках…
- Тссс. Начинается.
Раздался зловещий раскат грома, занавес распахнулся, и на сцену выехала леди Макбет. В каждой руке у нее было по картонному мечу, за собой она волокла на длинной веревке деток. Она остановилась на середине сцены, злобно уставилась на публику и дико загоготала, на тот случай, если кто вдруг сомневался, что она злодейка.
Ха, ха, ха, ха, ха, ха, ха, ХА!
Зал взорвался какофонией свиста и уканья.
- Это она! - в негодовании вопил Пузан. - Это та тетка! Вот же нахалка! У нее детки! Вот они, смотрите!
- Деджите ее! Деджите шотландку! Это она! - орал Свинтус.
- Верни деток! - бушевал Гнус.
- Да! - визжал Обормот. - Перестань обижать деток, вредная старуха!
К счастью, зрители подняли такой шум, что на гоблинские крики никто не обратил внимания.
Причмокивая от удовольствия, Макабра произнесла свой монолог, привязала близняшек к картонному дереву и отправилась за кулисы писать письмо про выкуп.
- Глазам не верю, - простонал Косоглаз. - Они ее упустили!
Настал звездный час Бугага с Гагабу. Они вытащили изо рта соски, закатили глаза и, повернувшись друг к другу, пролепетали свой текст.
Беда, несчастье! Ой-ой-ой.
Мы к мамочке хотим, домой.
Ах, кто услышит детский плач
И нас спасти примчится вскачь?
- Аааааа, - заголосили матери в зале. - Бедные малютки. Какой ужас.
Крайне довольные собой, близнецы легли под дерево и закопались в красные бумажные листья.
Это был сигнал к началу сцены с Клеопатрой. Свет притушили, "Непутевые ребята" заиграли что-то змеезаклинательское, и из-за кулис выскочила Вертихвостка. Ее шея была эффектно обмотана Стивом. Хоть шерстяная кофта и подпортила экзотичность образа, публика смотрела на египетскую царицу во все глаза.
Звучным голосом Вертихвостка представилась и сообщила, что сейчас исполнит жаркий танец.
- Это кто? - прошептал Свинтус, пытаясь взять в толк, что происходит. - Чего ей надо?
Не он один растерялся. Озадаченные зрители листали программки и перешептывались, явно не улавливая тонкостей сюжета. Никто не понимал, что на данном конкретном этапе повествования египетская царица в шерстяной кофте делает в лесу.
Впрочем, какая разница. Главное - танец зрелищный. Вертихвостка энергично скакала по сцене, вытягивая носки и колотя в бубен, а Стив изо всех сил старался не свалиться. В какой-то момент этой необузданной пляски ей стало так жарко, что она сняла кофту, раскрутила ее и метнула в зал, прямо в руки мужа миссис Молотофф Сирила (он оставил ее себе в качестве сувенира). Публика кричала "давай! давай!", и Вертихвостку охватила эйфория. За кофтой последовал парик - его гоняли по залу, пока пас не приняло Нечто в футболке "Лунобзик", которое тут же съело трофей. Клеопатра бы на этом не остановилась, но заметила, как Хьюго строго мотает головой. Так что она довольствовалась парой заключительных прыжков и села на шпагат под звук рвущейся ткани. Ее наградили бодрыми аплодисментами, больше за энтузиазм, чем за что-либо еще.
Горланя йодль, на сцену выбежал Гаммельнский крысолов в сопровождении крысы.
Я из Гаммельна крысолов.
Вы звали? Я пришел на зов.
С моею крысою вдвоем
Мы крошек сей же час найдем!
- Да поры бы уже! - с отвращением сказал Обормот. - Сколько можно. А это чё за тощий чудик?
Широким шагом на сцену вышла Шельма с Дадли. Размахивая мечом и хлопая себя по бедру, она заявила, что она - Дик, красавец удалец. Потом все четверо начали обшаривать поляну, старательно избегая кучи листьев, в которой прятались пропавшие детки.
У гоблинов сдали нервы. Детки же у них под носом! Неужели никто их не видит? Они больше не могли сдерживаться.
- Они сзади! - кричал Пузан, прыгая на месте от досады. - Вы совсем тупые или как?
- Да! - орал Свинтус. - Вон их маленькие пузики, торчат из-под листьев!
- Да за спиной у вас! - вопил Гнус. - Сзади! Сзади! Сзади!
Актеры и зрители дружно обернулись посмотреть, кто же так разошелся.
Должно бы, конечно, обойтись. В конце концов, гоблинов ведь защищает невидимость, правда?
Нет. По какой-то причине - то ли из-за перевозбуждения, то ли из-за духоты, то ли из-за того факта, что все заклинания рано или поздно перестают действовать, то ли просто не повезло, - в этот самый критический момент, когда гоблины необдуманно привлекли к себе всеобщее внимание, действие сыворотки начало сходить на нет.
- Сзади! - кричали они. - Сзади! Сзади! Сза…
Вдруг они осознали, что на них устремлены взгляды всех присутствующих. Они замолкли. Каждый посмотрел на себя, потом на других. Они вернулись. Стали безнадежно непрозрачными, как раньше.
- Попадос, - сказал Обормот.
Действие на сцене прекратилось. Дик Уиттингтон и Гаммельнский крысолов замерли как вкопанные, их губы округлились в две буквы "О". Заметив, что внезапно наступила мертвая тишина, пропавшие детки вылезли из кучи листьев и сели.
Вы, наверное, слышали выражение "Пришла беда - отворяй ворота". Как вы думаете, что сейчас произойдет?
Пол задрожал, и с улицы донесся топот приближающихся копыт. Дверь с треском распахнулась - и на пороге показался Ромео, измочаленный и угрюмый. На спине у него сидел Вилли Енот, вид у маленького дикаря был торжествующий. В руке он держал веревку. На конце веревки была изрядно потрепанная и изможденная пропавшая карнавальная лошадь. А на ней верхом сидела…
- Госпоша! - исступленно закричал Хьюго и подбросил рукопись в воздух. - Ты фосфращаться! Ура!
И он выбежал из-за кулис, слетел со сцены по ступенькам, взобрался по пятнистой ноге на Пачкулину руку, оттуда поднялся на плечо и обхватил хозяйку лапками за шею.
Теперь ты будь решиссер, - взмолился он ей в ухо. - Я больше не мочь.
- Кузен Вилли! - взвизгнула Шельма. - Ну, что я вам говорила! Он их нашел!
- Вот это да! - ахнули гоблины. - Это ж Красавчик с Цуциком!
- Ромео! - воскликнул Рой Брызг и вскочил со стула. - Ромео, Ромео! Где ж твоя повозка, Ромео?
- Получайте! - гаркнул Вилли. - Привел я обеих ваших лошадок. Я пропустил танцующих девчонок иль как?
К этому времени новость дошла до закулисья, и весь актерский состав высыпал на сцену.
- Что случилось?
- Пачкуля вернулась! С карнавальной лошадью!
- Это еще не все! В театре гоблины!
- Где?
- Да вон, смотрите! В глубине зала!
- Они пробрались на нашу пантомиму!
- Давайте им покажем!
Пантомима была забыта, актрисы ринулись со сцены в зал. Гоблины вцепились друг в друга и закатили глаза в ужасе перед надвигающейся волной.
- А НУ СТОЯТЬ!
Голос был громкий, властный, и выразился он ясно и недвусмысленно. Все остановились и посмотрели на сцену. Там, уперев руки в бока, стояла грозная Пачкуля. Рядом с ней слегка покачивалась в свете прожекторов карнавальная лошадь, робкая, как овечка (если, конечно, лошадь может быть как овечка).
- Прафильно! Скаши им, госпоша! - подначивал Хьюго, сидевший на ее плече. - Штоп ты ногу сломать!
- Так не пойдет, - объявила Пачкуля. - Вечно одно и то же. Всегда все заканчивается хаосом. Я придумываю что-нибудь потрясающее, чтобы немного раскрасить наши серые будни, так сказать, а в итоге всегда происходит какой-то дурдом. На этот раз такого не случится, ясно? Я вернулась и принимаю на себя руководство. Мы с Хьюго написали чудесную пантомиму, и все должны ее смотреть и радоваться. Брызг, убери эту клячу. Все остальные - остыньте. Те, кто не участвует в пантомиме, вернитесь на свои места. Актеры, ступайте за кулисы и ждите своего выхода. Дикарь Вилли, присмотри за гоблинами, чтобы не убежали. Они под домашним арестом. Я с ними позже разберусь. А сейчас у нас идет спектакль. Выполнять. ЖИВО!
Все так удивились, что послушались. Зрители покорно расселись в зале, актеры смиренно потопали к сцене.
- А пока все занимают свои места, - продолжила Пачкуля, - вас развлечет карнавальная лошадь. Танцем.
- Э? - сказали два перепуганных голоса из лошадиного костюма.
- Вы слышали, - пробормотала Пачкуля уголком рта. - Это шоу-бизнес. Или пеняйте на себя. - И добавила громко: - Мы же хотим посмотреть, как лошадка танцует, а, мальчики и девочки?
- Да! - раздался оглушительный ответ.
- Музыку, маэстро!
"Непутевые ребята" переглянулись, пожали плечами и заиграли "Янки-дудл" в веселенькой аранжировке.
Ну что им оставалось? Красавчик и Цуцик сделали глубокий вдох, подняли свои налившиеся свинцом ноги и начали танцевать. И больше того, у них очень недурно получалось.
Музыка играла все быстрее, и усталость постепенно улетучилась - в телах у гоблинов появилась живость, а в сердцах песня. Проявляя чудеса координации, карнавальная лошадь вскидывала задние ноги и скакала по сцене, размахивая хвостом и высоко подняв голову.
Завершая номер, она прижала к груди передние копыта и низко поклонилась.
Публика неистовствовала от восторга.
- Еще! - кричали зрители. - Еще!
Хотелось бы сказать, что танец карнавальной лошади стал самым ярким моментом шоу. Но это не вполне правда.
Сражение между леди Макбет, Диком Уиттингтоном и Гаммельнским крысоловом было захватывающим, и хорошие, конечно же, победили, хотя, по общему мнению, леди Макбет выиграла по очкам. Потом появилась таинственная фея и исполнила каждому по три желания, что было очень мило. К несчастью, у нее отвалились крылья, но большинство зрителей вежливо сделали вид, что ничего не заметили. Она же все-таки предводительница.
Когда Шерлок Холмс наконец отыскал пропавших деток и все конфликты были, ко всеобщему удовлетворению, улажены, актеры вышли на сцену для финальной воодушевляющей песни. Грандиозной кульминации спектакль достиг, когда пунцовый от смущения Прекрасный принц неохотно выперся на сцену и, к великому восторгу волшебников в зале и самого Принца вечному стыду, наградил всех трех глупо ухмыляющихся принцесс скупым поцелуем в щечку.
Да, брюки, разумеется, с него свалились. Ну а как иначе?
Когда крики ликования немного утихли, Грымза вышла вперед и произнесла заключительные строки:
Таков истории финал.
Надеемся, что зал не спал.
- Ура! - взревела толпа. - Какой там спал! Отличное шоу!
- Автора! - заорало Нечто в футболке "Лунобзик". И все подхватили его крик.
- Автора! Автора!
Музыка для Пачкулиных ушей. Она вышла на сцену, на шляпе у нее гордо восседал Хьюго.
- Спасибо! - обратилась она к залу. - Спасибо всем без исключения. Как некоторые из вас, возможно, знают, судьба у этой пантомимы непростая. Но я думаю, на этот раз, в виде исключения, я могу с уверенностью сказать, что все закончилось хорошо.
Аплодисменты достигли предельной громкости.
- Хьюго, - сказала Пачкуля, - я думаю, это мой звездный час.
И с этими словами она переступила через край сцены и камнем рухнула в оркестровую яму.
Глава двадцатая
Сочельник
- Опять снег пошел, - сказала Пачкуля. - Придется тебе расчистить дорожку, Хьюго. После того как приготовишь мне ужин.
- Йа, латно, - сказал Хьюго. Он стоял на стремянке и вешал игрушки на верхние ветки елки. Метла стояла внизу и подавала ему мишуру.
- Я хочу настоящий ужин для инвалида, имей в виду. Может, немного супа или яйцо всмятку.
- Йа, йа, латно.
- А пирожки еще не пора вынимать? Пожалуй, пропустим инвалидную еду. Обойдусь пирожками.
- Придется подошдать. Еще не готофы.
- Но я есть хочу! - пожаловался инвалид. - У меня после чая маковой росинки во рту не было. А мне надо набираться сил.
- Есть остатки похлепки из скунса. Большой горшок пот ракофиной.
- Не хочу похлебку, - буркнула Пачкуля. - Она там месяца три стоит. В ней зеленые штуки плавают. Хочу сладкие пирожки - немедленно.
- Йа, йа, латно, латно! Мошешь потоштать отну минуту? Хьюго, стелай то, Хьюго, стелай это, Хьюго, не забуть повесить мой чулок, Хьюго, потбрось дроф в огонь, Хьюго, сбегай купи еще рошдественских открыток. Ты не думать, что у меня и так дел нефпроворот?
- Да, но нога-то сломана у меня.
- Я ф этом не финоват.
- Еще как виноват. Ты сказал: "Чтоб ты ногу сломала". И вот, пожалуйста.
- Я ше тебе уше сто рас гофорить! "Штоп ты ногу сломать" - это старая театральная погофорка. Это не сначит, што я шелать тебе сломать ногу!
Но она ее все-таки сломала. Левую. И теперь сидела в своем любимом кресле-качалке с закованной в гипс ногой и костылем на коленях. К тому же в Рождество.
В дверь постучали, и метла метнулась открывать. В хибару влетел шквал снежинок, а вместе с ним Шельма, за плечом у нее был большой мешок.
- Сюрприз! Привет, Пачкуля. Я тебе подарок принесла.
- Правда? - Пачкуля сразу повеселела. - Что за подарок?
- Вообще-то до завтра открывать не полагается, но раз ты болеешь, я разрешаю. Вот.
Она порылась в мешке и достала нечто, завернутое в старую газету.
- Ого, - сказала Пачкуля. - Даже в подарочной упаковке.
Она развернула газету и достала большую, бесформенную кофту цвета грязи.
- Связана вручную, - пояснила Шельма. - Надеюсь, цвет тебе нравится.
- Ой, да еще как. Грязный. Прелесть. Как и все остальные грязные кофты ручной вязки, которые ты мне подарила на четырнадцать последних праздников Рождества.
- Я подумала, ты сможешь надеть ее завтра на большой праздничный обед у Чепухинды, - сказала Шельма. - Ровно в двенадцать, не забудь. Приглашены все. Обязательно надо что-нибудь принести. Кузен Вилли принесет бобы, а кузен Пьер приготовил специально для нас чудесный рождественский пудинг.
- У меня осталось немного славной похлебки из скунса, - начала было Пачкуля, но Шельма замотала головой.
- Нет-нет, Пачкуля. Ты же почетная гостья, мы все так благодарны тебе за пантомиму. Мы, кстати, кучу денег собрали. Ну да ладно. Как твоя нога?
- Болит, - сказала Пачкуля и шмыгнула носом. - Сильно болит. Только одно меня утешает.
- И что же?
- Гоблинам больнее, - с усмешкой сказала Пачкуля.
- Я как раз собиралась тебя спросить. Я знаю, что Чепухинда разрешила тебе самой их наказать, ведь ты от них столько натерпелась. Что ты с ними сделала?
- Я отдала их Туту, - со злорадством сказала Пачкуля. - Она на них практикуется работать с фонарем.