Вскоре после создания "Черного фронта" в Верховном суде рейха, в Лейпциге, состоялся судебный процесс. Дело было осенью 1930 года. Трое молодых офицеров рейхсвера обвинялись в подрывной деятельности в пользу национал-социалистической партии. Об этом процессе сегодня уже мало кто помнит, однако я думаю, что и они вспомнят, если я скажу, что Гитлер выступал на этом процессе в качестве свидетеля и произнес фразу "Покатятся головы" – когда он придет к власти.
Эта троица молодых офицеров – лейтенант Вендт и вторые лейтенанты Шерингер и Лудин – были типичными примерами лучших представителей Германии этого времени. Собственно, к этому же типу людей, но чуть постарше, относился и Отто Штрассер. Больше всего на свете, с жаром и страстью они хотели, чтобы Германия вновь стала свободной и могущественной – пусть даже, если необходимо, и силой оружия. Но они хотели не только этого. Они разделяли стремление 80 процентов населения Германии к новому, лучшему и более справедливому общественному порядку, к чему-то, что они сами могли с полным основанием назвать "социализмом" при условии, что он будет отличаться от социализма соцпартии и от социалистического строя в СССР. Интуитивно эти люди чувствовали, что оба эти варианта чужды и не соответствуют заявленному, а потому, в конце концов, они и отвергли их.
Эти офицеры надеялись найти то, чего так хотели, в гитлеровском национал-социализме; они сделали все, что могли, чтобы привлечь симпатии товарищей и сослуживцев к этой партии, и вот теперь они стояли перед судьями, а Гитлер выступал по этому делу свидетелем. Вопрос, по которому их должны были либо осудить, либо оправдать, заключался в том, была ли партия Гитлера революционной партией или организацией, стремившейся прийти к власти конституционными средствами. Гитлер, упорно заявляя о том, что партия придерживается только конституционных методов, видимо, хотел сделать все, чтобы молодых офицеров оправдали.
Ставил ли он перед собой такую цель? Не уверен. Думаю, он в очередной раз снова прибег к "тактике" – и три лейтенанта не отблагодарили его за это. Они верили, что он – революционный национал-социалист. Его буржуазные методы и тактика, явленные с места для дачи свидетельских показаний, вызвали у них отрицательную реакцию.
Даже фразу насчет того, что покатятся головы, он, отвечая на вопрос прокурора, объяснил так, что это, мол, не значит, что он будет стремиться к насильственному и революционному ниспровержению существующего режима и таким образом идти к власти, а то, что он отомстит (конституционными методами), когда придет к власти (конституционными методами). (Странно, но именно так почти все и случилось. Поджог рейхстага "украсил" те самые "конституционные методы" и жестокие действия в отношении политических оппонентов, проявленные после прихода к власти, равно как и расстрел нескольких сотен беззащитных людей 30 июня 1934 года. Все это было обычной хладнокровной бандитской местью – ни малейшего следа революционного пыла и максимализма или возмущения, рожденного на баррикадах.)
И вот эти три юных лейтенанта вернулись в свои камеры людьми, частично распрощавшимися с иллюзиями, и в тиши заключения начали фундаментально изучать политику. Все они были уроженцами Ульма, что на юге Германии, а потому мало что знали о вендетте по-северогермански. Лудина отправили в баденский городок Раштадт, Шерингера и Вендта в Гольнов, где они оказались в камере, в которой некогда сиживал и майор Бухрукер.
В своих умственных и душевных поисках политической правды Шерингер и Вендт дошли до того, что написали Отто Штрассеру, с которым не были знакомы. Молодые люди попросили его навестить их и объяснить, в чем состоит политический конфликт. Штрассер трижды приезжал к ним.
Примерно в это же самое время Компартия Германии попыталась использовать сильные патриотические настроения, царившие в обществе. Коммунисты ввели в свою программу тезисы о патриотизме и выпустили манифест, который призывал не только к социальному, но и к "национальному" освобождению немецкого народа. Молодые офицеры начали думать о том, что, быть может, правда, которую они ищут, находится в среде коммунистов, которые, кстати, активно помогали им во время заточения. Во время двух посещений заключенных Отто Штрассером там же присутствовал и член исполкома компартии Германии. Тогда два лейтенанта спросили Штрассера, не будет ли он возражать против полноценных дебатов. И Отто согласился.
Это была поистине потрясающая картина – борьба за души двух немецких младших офицеров, проходившая в тюремной столовой. Полагаю, что она вполне может дать читателю представление о том, сколь серьезные душевные муки испытывали такие молодые немцы в поисках надежды, идеала, лучшей Германии. Подобные умонастроения живы и сейчас; Гитлер их усыпил лишь на время. Но скоро они пробудятся и вернутся к жизни, бурные и требующие решения.
Представьте себе такую картину. По одну сторону стола сидят несколько заключенных-коммунистов и выступающий от них, присланный из Берлина. По другую – Отто Штрассер. Между ними – двое лейтенантов. Чуть позади стоят надзиратели, с интересом прислушиваясь к дебатам.
В первый раз коммунисты выпустили на "сцену" некоего еврея по фамилии Леов. Это был плотный мужчина, возглавлявший боевые отряды коммунистов, называвшиеся Союз красных фронтовиков. После прихода Гитлера к власти он бежал в Москву и со временем был избавлен от тягот земной жизни Сталиным. Спорщик из него был неважный, и для Штрассера это был не соперник.
Поэтому во второй раз коммунисты выставили очень серьезного "бойца", самого серьезного, которого они смогли на тот момент найти. Теперь они сработали весьма хитроумно – слишком знаменит был этот человек. Капитан Беппо Ремер был самым лучшим коммунистическим "экспонатом". Во время войны он не раз отличался на фронте; после войны стал во главе одного из многих антикрасных Добровольческих корпусов (корпус "Оберланд"), и именно в этом качестве он сотрудничал с Гитлером во время мюнхенского путча 1923 года. Теперь же, в ходе непрекращающегося поиска идеала, он перешел в лагерь коммунистов. (Достоверные источники сообщают, что в настоящий момент он снова находится в рядах рейхсвера; как говорят в таких случаях, "первая любовь не ржавеет").
Капитан Беппо Ремер был серьезным соперником, а потому над простым дощатым столом в тюремной столовой разыгралась настоящая битва. Лейтенанты и надзиратели жадно ловили каждое слово. Отто Штрассер яростно критиковал Гитлера, но с еще большим жаром он обрушился на коммунистов. Спор длился несколько часов, пощады никто никому не давал, да и не просил.
В конце дебатов лейтенант Вендт принял сторону Отто Штрассера, и "Черный фронт" заполучил своего человека в крепости Гольнов. После освобождения он уже открыто примкнул к "Черному фронту", став членом его исполкома. После прихода Гитлера к власти он был арестован и сейчас никто не знает, жив он или нет.
Не забывайте, что эта молодая троица, которая рисковала своей карьерой ради Гитлера, сыграла важную роль в его приходе к власти. Именно на их процессе на Адольфа впервые пролился свет мировой известности. Партия щедро использовала их для того, чтобы заставить мир поверить, что за Гитлером стоит вся армия, однако к самому Вендту они испытывали жалости не больше, чем к дворняжке. Задачей Гитлера было уничтожение хороших немцев – не-евреев. Вендт слышал, как этот венский барыга рвал и метал в месте для выступления свидетелей, он слышал его фразу "Покатятся головы", и она ему не понравилась. Ему не пришлось по сердцу то, что Гитлер выступал не за честные бои на баррикадах, а за хладнокровную месть после прихода к власти. Но даже Вендт не мог представить в те дни, что среди этих голов когда-то окажется и его собственная.
Шерингер же поначалу принял было сторону коммунистов, причем его завоевали весьма хитрым приемом. Капитан Ремер сказал, что ему отнюдь не обязательно вступать в компартию. Он, дескать, сможет сам организовать свою группу – "Группу Шерингера", этакую патриотически-большевистскую группу. С партией он будет фактически не связан, а коммунисты будут финансировать его газету. Они хотели использовать его имя в борьбе против Гитлера и, одновременно, Отто Штрассера.
Шерингер согласился, но перед этим тайком он сказал Отто Штрассеру, что в действительности он симпатизирует "Черному фронту" и что он хочет переагитировать наиболее полезных людей из числа коммунистов, склонив их к сотрудничеству с "Черным фронтом". Штрассер сказал ему, что этот номер у него не выгорит, потому что как только еврейские лидеры этой партии поймут его замысел, то они сразу прекратят финансирование газеты, которое взяли на себя. Так и случилось, и в 1932 году Шерингер порвал с коммунистами и присоединился к "Черному фронту". После прихода Гитлера к власти он также исчез из поля зрения, и никто не знает, где он сегодня и что с ним.
Третий лейтенант, Лудин, не затерялся во времени. Он один остался сторонником наци и едва избежал смерти 30 июня 1934 года, но сегодня он занимает высокий пост в партии, являясь командиром штурмовиков всей юго-западной Германии, Вюртемберга, Бадена, Гессена, Палатината и Саара.
В то время Отто Штрассер провел широчайшую кампанию по Германии – на севере, юге, западе, востоке. Он выступал, организовывал, писал. Его даже ранили несколько раз, когда штурмовики разгоняли его митинги; майора Бухрукера ударили ножом во Фленсбурге.
Тогда Штрассер ввел новую форму митинга – дебаты на платформе, публично, через объявления вызвав Гитлера и Геббельса на спор в любом удобном для них месте и в любое время. Однако этот призыв остался без ответа. У него было много таких, и очень бурных, дебатов с представителями других партий – с лидером коммунистов Вили Мюнценбергом в рабочем районе Берлина; с Каспаром, впоследствии начальником Рот Фронта; с полковником Дюстербергом из националистической организации "Стальной шлем" и многими другими. И только нацисты отказались от всех вызовов и ни разу не появились на открытой платформе для дебатов с представителями "Черного фронта". Они преуспели, однако, в другом, силой сокрушив "Черный фронт" – пометив, для отмщения в будущем, всех тех, кто сопротивлялся им.
Отто Штрассер – фактически единственный из числа тех людей, его главных помощников, кто избежал смерти, заключения в концлагерь или в тюрьму.
Например, руководителем "Черного фронта" в Шлезвиг-Гольштейне был человек, ранее входивший в число наиболее популярных лидеров национал-социализма – доктор Грантц. Грантц, невысокий и очень эмоциональный человек, со шрамами на лице, оставшимися еще от студенческих времен. "Один из лучших немцев, которых я когда-либо знал", скажет о нем Штрассер. В рядах национал-социалистов им восхищались, главным образом, за героизм, проявленный во время ужасной стычки между нацистами и коммунистами в Вердене, когда было убито четверо штурмовиков, а тридцать получили ранения.
Во время похорон этих людей Гитлер останавливался в доме Грантца, которого заверял в свойственной ему эмоциональной манере (типа: "Муссолини, я никогда не забуду того, что вы сделали для меня сегодня") в том, что он никогда не забудет, и т.д., и т.п., и что в Третьем рейхе он вознаградит доктора Грантца за все. В марте 1933 года, сразу после поджога рейхстага, доктор Грантц был брошен в концлагерь, где находится и сегодня, в 1940 году. Против него ни разу не выдвинули ни одного обвинения, не провели ни одного судебного заседания. Только семь лет концентрационных лагерей…
Но Грантц по-прежнему не сломлен. В 1937 году к Отто Штрассеру в Прагу приехал бывший товарищ по несчастью Грантца, сидевший в том же лагере, Заксенхаузене, который и поведал Отто о страданиях доктора. Он также рассказал о следующем случае: как-то раз комендант сказал Грантцу, что тот останется в этом лагере до конца своей жизни. Грантц ответил: "Jawohl, я останусь тут – но только в качестве коменданта, а вы будете моим заключенным". За что и получил 14 суток "голодного ареста".
Этот рассказ о судьбе соратника Отто Штрассера действительно ужасен даже для нашего времени, когда жестокость и страдания становятся нормой. Адвокат д-р Беккер, возглавлявший отделение "Черного фронта" в густонаселенном округе Галле, также находится без суда и следствия в концлагере – уже с 1933 года. Правда, с Беккером (который, кстати, тоже находится в Заскенхаузене) обращаются по непонятной причине лучше, чем с Грантцем. Однажды отряд эсэсовцев из Пруссии, охранявших лагерь, сменили эсэсовцы из Баварии. Они стали настоятельно требовать, чтобы их снабжали именно баварским пивом – ранее я говорил, что пиво – это религия баварцев, – поскольку их предшественники заключили контракт на поставку пива с компанией из Пруссии. Случился даже судебный процесс, в котором доктор Беккер выступил в качестве адвоката на стороне баварцев и – выиграл дело. С того момента его судьба значительно улучшилась.
Сегодня примерно шестьсот или семьсот участников "Черного фронта" томятся в тюрьмах и концлагерях. Многие из них провели там уже по семь лет. За это время тысячи их товарищей прошли через аресты и заключение – правда, на более короткие сроки. И все это были известные члены "Черного фронта".
Я намеренно заглянул здесь немного вперед, чтобы показать, что случилось с теми людьми, которые открыто поддерживали Отто Штрассера в его борьбе против Гитлера в период между разрывом между ними и приходом Гитлера к власти (1930 – 1933). Они вынесли на себе основную тяжесть этой битвы, и это экскурс в будущее показывает, какую цену заплатили они за свои идеалы.
Но большинство из них по-прежнему живы и по-прежнему следуют своим убеждениям. Пройдет немного времени, и они снова станут свободными людьми. И многие другие, придерживающиеся точно таких же взглядов, остаются на свободе, а некоторые даже носят форму чернорубашечников.
Этот конфликт самым серьезным образом потряс гитлеровскую партию, которая в действительности буквально стояла на грани позорного краха. Она была спасена и вознесена на вершины власти в самый нужный момент теми самыми силами, которые Отто Штрассер со товарищи считали худшими врагами того порядка, за который боролись они – крупными фабрикантами и землевладельцами.
Конфликт достиг своего апогея в 1931 – 1932 годах. В 1931 году в рядах национал-социалистов случился второй открытый мятеж. Капитан Стеннес, глава всех наци на севере Германии, уже был не в силах терпеть Геббельса и порвал с ним, уведя с собой значительное количество чернорубашечников. Он выбрал Штрассера – и присоединился к Отто и "Черному фронту".
Мне вновь придется совершить еще один экскурс в будущее, чтобы рассказать, где находится капитан Стеннес сегодня. Это будет еще один невероятный рассказ – такие уж они необычные, эти немцы.
Стеннес также был знаменитым офицером с безукоризненным послужным списком, участник войны, впоследствии также командир одного из добровольческих корпусов. После прихода Гитлера к власти его также арестовали, мучили, отправили в концлагерь, где в конце концов сказали, что его расстреляют, и заставили вырыть себе могилу. И вот там, на краю выкопанной им самим ямы, его расстреливали четыре раза – и каждый раз холостыми патронами! Позднее он был освобожден по прошению одного известного немецкого военачальника, своего бывшего командира – генерала Ватера, однако при этом он подписал обязательство покинуть Германию в двадцать четыре часа. Посетив находящегося уже к тому времени в изгнании Отто Штрассера, Стеннес направился в Китай, где сегодня он возглавляет личную охрану Чан Кайши! В этом абзаце я использовал не один восклицательный знак, но, согласитесь, события, о которых я поведал вам, заслуживают этого.
В 1932 году "Черный фронт" собирал силы и упрочивал позиции. Партия Гитлера переживала не лучшие времена, причем это было видно всем. Гинденбург же был стар, и его дряхлость позволяла интриганам в его окружении делать свои делишки и рассказывать ему всякие сказки, так что не было похоже, что гитлеровцы когда-нибудь придут к власти.
В начале 1932 года один из первых министров-гитлеровцев, доктор Францен (в Брауншвейге), отказался от своего поста в знак протеста против реакционных тенденций в партии. О том, что они идут во весь рост, говорило Гарцбургское соглашение с Альфредом Гугенбергом, представителем большого бизнеса и крупных производителей оружия, и Ялмаром Шахтом, представлявшим интересы финансового мира.
В августе Гитлер получил от Гинденбурга отказ. По-видимому, в этот момент у старика наступило просветление. Он устроил Гитлеру показательную головомойку и поклялся, что тот никогда не будет канцлером. Геббельс, пристально наблюдавший за тем, что последует дальше, в своем дневнике написал о "большом унынии", царящем в партийных рядах. Финансовое положение партии, отмечал он, "безнадежно; кругом одни долги", и т.д. В ноябре состоялись выборы, на которых партия Гитлера потерпела еще одно поражение – она собрала на 2 миллиона голосов меньше. "Поражение", писал Геббельс. Гитлер грозился покончить жизнь самоубийством.
Отто Штрассер боролся с гитлеровской партией изо всех сил, делая все возможное, чтобы ускорить ее падение.
В этой партии состоял Грегор Штрассер. Он был одним из главных помощников Гитлера. Из темного леса, по которому плутала Германская республика, было, как он полагал, только два выхода. Она могла пойти по пути социалистической революции, который привел бы ее к чему-то новому. Либо же по пути возвращения к прусскому милитаризму, но это означало одно: войну. Нужно было найти иные комбинации сил, которые позволили бы завоевать большинство в разнородном парламенте. И тут опять возникла извечная дилемма: докажет ли национал-социализм свою социалистическую составляющую и вступит в союз с социалистами или он предаст социализм и объединится с националистами?
Выбор бы понятен. Первый путь вел к лучшему устройству Германии и к миру; второй – к разочарованию и крушению всех надежд на лучшее будущее, а также к войне.