О последней встрече с Любой Настя запомнила очень многое. Запомнилось, что она очень много смеялась. И хотя Настя видела, что ей там больно, там больно, она - смеялась! И очень прямо держала спину…
Алексей Кирющенко был одним из режиссеров-постановщиков последней работы Любы - телесериала "Моя прекрасная няня". Они с ней прекрасно ладили. У него была вахтанговская школа, которая, прежде всего, предполагала показ, и когда он показывал Любе, что и как она должна делать в кадре, она приходила в восторг. Ей нравилось, что режиссер сам понимает, чего хочет от актеров. Ведь ей так часто приходилось сталкиваться с обратным. Много внимания она уделяла тексту: если ей что-то не нравилось, Алексей шел актрисе навстречу и переписывал. Особого фанатизма в ее отношении к этой работе не было, все-таки она понимала, что снимается не самый главный шедевр в ее жизни. Но если на площадке появлялся хороший партнер, у нее тут же загорались глаза, Люба импровизировала и буквально фонтанировала эмоциями, находя для своей героини все новые и новые краски. У нее была итальянская школа актерской игры - очень экспрессивная, эмоциональная, она же по образованию была эстрадной актрисой. Ее раздражали люди, лишенные чувства юмора. Это тоже сразу же было заметно - у Любы начинали ходить желваки, но воли своим чувствам она никогда не давала и Алексею своего недовольства не высказывала. Просто пахала, не делая себе послаблений и ни на что не жалуясь.
Люба была из старой актерской школы, для которой на первом месте была работа, а все остальное - потом. Хотя, надо сказать, что условия тогда были далеки от идеальных. "Мою прекрасную няню" снимали в стенах из гипсокартона, везде гуляли сквозняки, не хватало солярки для отопительных приборов. Но никто из актеров не жаловался - ни Заворотнюк, ни Жигунов, ни, тем более, Люба.
"Мою прекрасную няню" снимали блоками. После того, как был готов первый, Люба уехала. Ее ждали, а в это время доходила самая разная информация - что она в Израиле, лечится, что у нее какие-то проблемы со спиной. Но никто даже не предполагал, что диагноз настолько страшный. Алексей очень любил Любу, поэтому при встрече обязательно обнимал или поднимал ее на руки, но она всегда вскрикивала:
- Ой, спина!
Все думали, что у нее просто травма, справиться с которой современной медицине вполне под силу. Когда стало ясно, что Любины дела плохи, оставалось отснять только одну сцену - свадьбу главных героев. Кирющенко был против участия Любы в этой сцене, потому что понимал: ее жалостливых, тоскливых глаз, что бы он ни делал, от зрителей не спрячешь. Но потом все-таки решился.
Приехала Люба уже после химиотерапии, поэтому была исхудавшая, бледная, в парике - страшно было видеть эту красивую женщину в таком состоянии. Больше пятнадцати минут стоять Люба не могла, поэтому приходилось делать частые перерывы. Конечно, мощный темперамент остался при ней, она старалась работать сильно, ярко, но ее физических сил на поддержание темперамента уже не хватало. И это тоже очень больно было видеть - Люба ведь всегда лидировала на съемочной площадке, всегда выдавала на-гора массу актерских находок, а тут самой активной оказалась бабушка няни Вики, которая все время повторяла:
- Люба, сиди, я все сделаю сама!
Алексей не знал, как отснять последнюю серию. Сценарий был завязан на том, что врачи перепутали анализы и сказали маме няни Вики, будто она смертельно больна. Ее последнее желание - увидеть свадьбу дочери. И Вика с Шаталиным делают все, чтобы порадовать мать напоследок. Финалом всего этого и должна стать свадьба. Правда, потом оказывалось, что мама все выдумала, чтобы Шаталин наконец-то женился на Вике.
Были сняты все сцены, в которых не требовалось участие Любы. Команда ожидала ее приезда. Но когда Алексей узнал о ее диагнозе, то решил от этой серии отказаться - такой сюжетный поворот казался ему неэтичным, даже кощунственным. Но сценарий каким-то образом Любе попался на глаза (скорее всего, его показал ее агент Либерман), и она сказала:
- Я обязательно хочу это сыграть.
В тот день, на который были назначены съемки, все ждали ее до пяти вечера. Потом актеры, у каждого из которых было много своих дел, разъехались, а Алексей остался. Люба приехала с большим опозданием. Закурив, сказала:
- Ты знаешь, Леш, я на самом деле неплохо себя чувствую. Врачи сказали, что в июне я буду бегать!
Больше Алексей Любу не видел… Для него так и осталось загадкой, как замысел сценаристов мог так мистически совпасть - один в один! - с реальными событиями. Правда, в фильме все должно было закончиться разоблачением розыгрыша, а жизнь уготовила Любе трагичный финал.
Яблоко от яблоньки
Несмотря на то, что Люба знала, как тяжела актерская судьба и искренне хотела оградить от нее своих детей, она все-таки стала основательницей новой актерской династии. Ее сын - Алексей Макаров - стал одним из самых востребованных актеров нынешнего поколения.
О том, что Алексей Макаров - сын знаменитой актрисы, долго никто не знал. Мама никогда не хлопотала за сына, не проталкивала его своим авторитетом. Алексей закончил ГИТИС, работал в театре Моссовета, играл ведущие роли, снимался в сериалах. Алексей дважды был женат, обе женщины имели отношение к театру, но, тем не менее, ревновали мужа к профессии.
Алексей всегда любил баловать женщин, но никогда не мог стерпеть женское упрямство и желание все делать вопреки. А еще он ненавидел фиолетовую помаду на губах:
- Женщины всего мира, слушайте меня, это отдает мертвечиной, это ужасно! - говорил он.
Как-то Люба пристала к сыну с расспросами:
- Легла, ну зачем тебе это нужно? Ты же видел, как тяжело достается слава и чем для этого нужно пожертвовать. Ладно, я глупая по молодости была, не понимала. Но ты-то понимаешь! Ради чего ты умышленно идешь на такие жертвы?
- Ради влюбленных женских глаз, мамочка, - улыбаясь, отвечал ей Алексей. - Только ради них!
- Глупый ты! - вспылила Люба.
Но вскоре она поняла, что ее опасения излишни. Алексей был действительно талантливым актером.
Интересная неразбериха происходила с днями рождения Любы и Алексея. Двадцать первого октября телефон актрисы разрывался от звонков желающих поздравить юбиляршу с 55-летием: коллеги, приятели, даже давние знакомые почему-то уверены, что День рождения актрисы именно осенью. Сама Люба негодовала по этому поводу:
- Не знаю, кто пустил эту "утку", но меня это ужасно злит. Только родные поздравляют меня вовремя. Запомните, я родилась двадцать первого мая! - возмущенно говорила она.
Похожая ситуация и у Алексея: вопреки действительной дате рождения в его паспорте значится пятнадцатое апреля, хотя появился на свет он ровно двумя месяцами раньше.
В детстве Алексей испытал все прелести жизни актерского ребенка. Гастроли, разъезды… Уже в пятилетнем возрасте он объехал почти всю страну от БАМа до Ташкента.
Решение стать актером у Алексея появилось еще лет в четырнадцать. Мальчику очень хотелось сняться в кино и увидеть себя на огромной, во весь фасад афише главного столичного кинотеатра. По окончании школы он подал документы в ГИТИС. Мама всячески отговаривала сына:
- Это не мужская профессия, денег там не платят, а ты очень независимый, очень гордый, у тебя циклоидный характер, взрывной, ты не сможешь работать с режиссерами, тебе трудно кого-то слушаться…
Но юноша был непреклонен. Да и Люба видела в сыне талант:
- Твой отец, на которого ты безумно похож, был одарен и актерски, и стихотворно, и музыкально. Я думала, что это обязательно должно проявиться в тебе, - успокоившись, говорила она Леше.
Но первая попытка поступить в ГИТИС оказалась неудачной. Алексей пошел работать. Он был ночным пожарным, распространял билеты в кабаре "Летучая мышь", и даже работал грузчиком на овощной базе. Со второго раза Алексей все-таки стал студентом ГИТИСа. Он был принят на курс Хомского, который работал художественным руководителем и главным режиссером театра имени Моссовета. Вместе с Лешей учились Евгения Крюкова и Екатерина Редникова.
Первый раз Алексей женился, будучи студентом ГИТИСса. Его первая жена была старше его самого на десять лет. Вся их совместная жизнь являла собой одно большое противоречие. Леша понял уже гораздо позже, что они абсолютно не подходили друг другу - двадцатилетний максималист и тридцатилетняя опытная женщина со своей концепцией жизни. Вместе они прожили лишь три года. Тем не менее, расставаясь с ней, он ей сказал:
- Я безумно благодарен тебе за все, что ты мне дала.
Дружеские отношения бывшие супруги сохранили и после расставания.
В 1994 году Алексей окончил ГИТИС и пришел работать в театр имени Моссовета - театр своего педагога. Тогда будущее молодому актеру представлялось прекрасным и безоблачным:
- Вот сыграю сейчас все на свете, заработаю мешок денег и кучу поклонниц, а потом еще не будет отбоя от предложений сняться в кино, - говорил он в семейном кругу.
Но все оказалось совсем не так. Единственной большой ролью актера за восемь лет работы в театре был Царь Ирод в спектакле "Иисус Христос - Суперзвезда". И Алексей в какой-то момент понял, что можно проработать так еще многие годы и, в конце концов, оказаться никому не нужным. Так в двадцать девять лет он покинул театр, уйдя, в принципе, в никуда.
Отношения между знаменитой и признанной актрисой и ее сыном нельзя назвать идеальными. Только тяжелая болезнь Любы смогла сблизить их, сгладить то непонимание между ними, которое длилось много лет. Своим друзьям он признавался:
- Я никак не могу забыть, что мама в детстве отдала меня в интернат, и это отложило отпечаток на всю мою дальнейшую жизнь! Нет, я бесконечно люблю и уважаю свою мать, но моей женой никогда не будет актриса! Я не хочу, чтобы мои дети росли без внимания и заботы родителей.
В этих словах звучала бесконечная обида и душевная боль. И Люба о них знала. Но не в ее силах уже было что-то исправить. Ни в чьих силах.
Алексей всегда прислушивался к мнению Любы и к ее профессиональным советам, но порой забывал проявлять необходимое любой матери внимание. Он пропадал на съемках, забывая звонить Любе. В то время, как она места себе не находила от переживаний.
Она мечтала, чтобы у сына была настоящая и счастливая семья, она так ждала внуков. Но два брака Алексея оказались неудачными, а вступать в новый он больше не спешил. И начал встречаться с актрисой Екатериной Семеновой. Эту влюбленность сына Люба не разделяла и пыталась всячески повлиять на сына и объяснить, что ему нужна другая женщина. Но Легла продолжал отношения с Семеновой, время от времени уходя от нее и снова возвращаясь.
Новость о неизлечимой болезни матери стала для него настоящим ударом. Он понимал, что спасти маму невозможно, но верил, что его любовь и внимание продлят ей жизнь. Да, он не мог с ней быть постоянно, как дочь Мария. Ведь он, профессиональный актер, не мог позволить себе срывать съемки. Но при первой же возможности сразу мчался в больницу и домой.
Трагическая история болезни
Люба практически всю жизнь очень страдала от сильнейших болей в позвоночнике. Все началось еще тогда, на давних съемках фильма "Двенадцать стульев", когда Андрей Миронов уронил ее на бетонный пол, и она сильно ударилась спиной.
Травмированный позвоночник дал о себе знать позже. Вторая травма произошла на сцене, когда, выполняя акробатический трюк, она выбила три межпозвонковых диска. Выписанное тогда обезболивающее спровоцировало гипертонический криз. На протяжении многих лет боли в травмированном позвоночнике периодически обострялись. Очередная травма случилась, когда Люба попала в ДТП. От удара у нее сместились шейные позвонки.
В октябре 2005 года она с сильнейшими болями в позвоночнике попала в Боткинскую больницу. Потом проходила курс лечения в Институте имени Вишневского и в НИИ нейрохирургии имени Бурденко, где ей сделали операцию, удалив часть позвоночника. На тот момент состояние пациентки врачи оценивали как критическое. Со временем самочувствие Любы улучшилось, но ненадолго. Она прошла курс лечения в Израиле, но реабилитация в частной израильской клинике не помогла, самочувствие стало еще хуже.
В начале марта 2006-го года Люба вернулась в Москву и, вопреки рекомендациям врачей, сразу отправилась на съемочную площадку. После этого боли в спине возобновились, и актриса вновь попала в больницу. После курса лечения врачи выписали Любу домой, прописав ей сильные обезболивающие препараты.
Она мужественно боролась с недугом, продолжала сниматься в кино и на телевидении. Летом даже ездила вместе с мужем в Коктебель отдохнуть на своей даче. Вернувшись в Москву, актриса вновь прошла обследование. Результаты оказались неутешительными, тяжелая болезнь не отступила. За несколько недель до смерти доктора прервали лечение, отменили назначенные процедуры и выписали актрису домой. Двадцать восьмого ноября, в шесть утра, у себя дома Люба скончалась.
Люба умерла утром во вторник в своей квартире в Большом Казенном переулке. Звонок в милицию поступил в 8.19 - родственница проснулась и обнаружила актрису мертвой. В последнее время здоровье известной артистки сильно ухудшилось. У Любы, которая была буквально прикована к постели из-за травмы позвоночника, обнаружилось онкологическое заболевание - саркома. Актриса испытывала нестерпимую боль. Ее состояние было настолько тяжелым, что врачам поликлиники, которые обследовали пациентку, пришлось выписать наркотические анальгетики. Смерть Любы тяжело переживал ее супруг Сергей Цигаль. Мужчине, которому стало плохо с сердцем, тоже пришлось вызывать "скорую помощь".
Нейрохирург НИИ нейрохирургии имени Н. Н. Бурденко, к.м.н. Юрий Кушель, объяснял мужу Любы:
- Сдавления спинно-мозгового канала на уровне поясницы произойти в принципе не может, так как в этом отделе позвоночника спинного мозга как такового нет. Но здесь часто случается защемление нервных корешков. Сам по себе этот недуг не приводит к летальному исходу. Однако вследствие защемления корешков поясничного отдела могут возникнуть различные нарушения, представляющие смертельную опасность для пациента. Это, в свою очередь, может привести к почечной недостаточности и в тяжелых случаях к летальному исходу. Защемление позвоночных корешков часто становится причиной развития онкологических заболеваний кишечника. Но все же, чаще всего сдавление нервного пучка в поясничном отделе не так опасно. Пациенты чувствуют боль в пояснице или ногах. Иногда, правда, развивается паралич нижних конечностей, что, впрочем, тоже не смертельно.
С самого раннего утра двери подъезда пятиэтажки в Большом Казенном переулке открыты. На работу пришла работница салона-парикмахерской, расположенного в доме, где жила Люба. Еще салон не открыла, как увидела, что дверь подъезда нараспашку. Сразу подумала: "Случилось что-то!". Около входной двери лежал осколок кирпича, которым недавно подпирали тяжелую входную дверь, окна квартиры на пятом этаже тоже были открыты, у подъезда столпилось несколько иномарок. К дому подъезжали друзья и близкие семьи.
Страшного известия о трагедии не ожидал услышать никто - каждый, кто знал о болезни актрисы, до последнего надеялся, что она справится. Охранник салона, глядя на происходящее, задумался. Ведь в последний раз ее видели в салоне августе. Она с большим трудом тогда передвигалась. С тех пор, как Любу увезли в больницу, ее и не видели больше. Она сама в салон больше не заходила. Вот Сергей стригся в салоне постоянно. Страшно было смотреть - лица в последние месяцы на нем не было. В случившееся не могли поверить даже врачи.
Они то и дело возвращались в квартиру Любы - выносили медицинское оборудование, целлофановые пакеты, полные лекарств, капельницы. Все то, что долгое время поддерживало актрису.
Возможной причиной стремительного угасания Любы могло стать то, что на одном из этапов лечения специалисты не сумели сразу поставить ей верный диагноз и потеряли драгоценное время. В октябре 2005 года у нее внезапно появились сильные боли в позвоночнике. "Скорая" увезла измученную Любу в одну из лучших московских клиник - Боткинскую больницу. Доктора сделали все возможное, чтобы облегчить страдания актрисы, и, почувствовав себя лучше, Люба выписалась. Однако уже через некоторое время актриса вновь оказалась в руках врачей. На этот раз положение было намного серьезнее.
Люба поступила в реанимацию с кровоизлиянием в спинной мозг. Она была в очень тяжелом состоянии, никто тогда не брал на себя смелость делать какие-либо прогнозы. В клинике актрисе пришлось провести не один месяц. Сначала ее вывели из тяжелейшего состояния, сделали все, чтобы последствия кровоизлияния были как можно менее опасными. Назначили специальный курс физиотерапии, потому что ничего другого в таком положении сделать было невозможно.
Как только в состоянии пациентки возникла некоторая стабильность, Любе назначили очередное обследование, по результатам которого был немедленно созван консилиум лучших специалистов. Медики долго не могли определиться с дальнейшим лечением. Большинство склонялось к тому, что Любе необходима срочная операция, потому что произошло ущемление нерва. И лишь один из присутствовавших на консилиуме врачей настаивал на том, что положение намного серьезнее, чем кажется.
Специалист, который попросил не называть его имени и фамилии, рассказывал ее семье:
- Вы знаете, я сразу понял, что мы имеем дело с онкологией. Слишком многое на это указывало. Но тогда меня никто слушать не стал. Большинство врачей сошлись во мнении, что актрисе нужно просто удалить поврежденный позвонок.
Оперировал Любу один из лучших специалистов отделения спинальной нейрохирургии НИИ имени Бурденко профессор Иван Шевелев. Сейчас, когда Любы больше нет, он не хочет говорить о ее болезни, считает неэтичным распространяться на эту тему.
После операции актриса перенесла тяжелый восстановительный период. В итоге состояние Любы настолько улучшилось, что медики позволили любимице публики уехать домой. Однако не прошло и нескольких месяцев, как Люба снова оказалась на больничной койке. На этот раз у нее обострился хронический холецистит. Лечением занялись опытные врачи НИИ хирургии имени Вишневского.
В конце концов, Люба уехала из клиники, не долечившись, и с головой окунулась в работу. Как раз в это время шли съемки популярного сериала "Моя прекрасная няня", в которых она принимала участие. Но болезнь, увы, не отступала. Внезапно начались послеоперационные осложнения, и Люба опять вернулась в НИИ имени Бурденко. После очередного курса лечения ее муж, Сергей Цигаль, увез актрису на реабилитацию в одну из известных израильских клиник.
Заграничные эскулапы и поставили страшный диагноз. Длинный научный термин означал запущенный рак, который, к великому горю, не удалось распознать московским медикам.
- Теоретически можно в данном случае рассуждать о врачебной ошибке, - говорил Сергею хирург нейроонкологического отделения Дулат Мухамеджанов. - Но в пользу медиков, лечивших Вашу жену, говорит то, что рак костных тканей не определяется нигде в мире на той стадии, которая поддавалась бы лечению.
В специализированной московской клинике, где в последнее время находилась Люба, ей срочно провели несколько курсов химиотерапии и радиологического облучения. Увы, все старания оказались напрасны. Было слишком поздно…