В последние годы Люба перестала мечтать. Так получилось, что все ее мечты сбылись. Она любила, была любима, у нее были дети, дом, работа. Она должна была быть счастлива. И считала, что была достойна той жизни, которую получила. Годы и тяготы актерской профессии были не властны над яркой "голливудской" внешностью Любы. Она была одной из самых фактурных актрис отечественного кино.
- Женщине надо работать мало и в охотку, - часто говорила Люба.
Но это явно из области риторических пожеланий. Сама она, судя по всему, трудоголик. Роли в кино, постоянная занятость в различных театральных постановках, гастроли. И семья. Та гавань, куда возвращаешься с чувством величайшей отрады. Семья у Любы была очень творческая. Муж - известный художник, сын Алексей и дочь Маша выбрали многотрудное актерское дело.
Любе никогда не хотелось, чтобы ее дети были актерами. Но сын Алеша стал взрослым человеком и сложившимся актером. Он активно снимался, сыграл роли в фильмах "Ворошиловский стрелок" и "Чек". Алексей был замечательным актером. И Люба это знала не только как зритель, но и как партнер. Они вместе играли спектакль "Квартет для Лауры". А дочь Маша ничего об актерском будущем не говорила. В школе у нее были способности к английскому языку, она неплохо писала. И вдруг заявила:
- Хочу быть актрисой!
Как только Люба ее ни отговаривала - ничего не сработало. Первый год Маша не поступила, пошла работать в салон цветов, освоила профессию флориста, составляла изящные букеты. А затем все-таки поступила, все бросила и пошла учиться в Российской академии театрального искусства, бывшем ГИТИСе, который заканчивала в свое время сама Люба.
Хотя Люба очень любила своего сына, довольна его воспитанием она не была. Она считала, что взяться за ум ему удалось слишком поздно. А до этого были разные закидоны. И это беспокоило ее, потому что она не сомневалась: проблемы детей - в самих родителях. Во всех недоразумениях, которые происходили с ее детьми, она считала виноватой себя и только себя. Потому что в водовороте работы, в бесконечной погоне за тем, чтобы обеспечить детей едой и одеждой, она невероятно мало уделяла им времени. Поэтому во всем виновата была она.
Люба считала, что вопрос воспитания - непростой. С одной стороны, детей нельзя отпускать от себя - вокруг так много соблазнов, в которых трудно разобраться ребенку. С другой - они должны становиться самостоятельными. Но при этом их надо постоянно проверять, контролировать. Делать это, правда, нужно тактично. Все неприятности с детьми - это родительские ошибки. Чем старше дети, тем больше проблем. Далеко непростые ситуации бывают и в школьном дворе, и в подъездах, и в отношениях с мальчиками и подружками.
Как-то Люба нашла у дочери зажигалку и косметику, которая, даже если это подделка, все равно недешево стоила.
- Я экономлю деньги на завтраках! - не без вызова объясняла Маша Любе. - Разве я не имею права?
- Имеешь, - отвечала ей Люба. - Но разве нельзя потратить деньги - тем более в буквальном смысле слова оторванные от себя - с большей пользой? И зачем ты покупаешь крем-пудру "Макс Фактор", если у тебя такая прекрасная гладкая кожа?…
Маша молчала. Она была, конечно, непростым ребенком. Но когда Люба вспоминала себя в этом возрасте, ей казалось, что Маша просто ангел по сравнению с ней. И Люба, слава Богу, не забывала, что и сама была оторва будь здоров. Это вовремя останавливало ее и не позволяло ей быть диктатором. Она была убеждена, что семейная диктатура дает очень плохие результаты.
Люба очень любила своих детей. Она всегда пыталась с ними разговаривать. Не морали читать по любому поводу, а именно разговаривать. На самые разные темы: жизни, любви, секса, домашнего хозяйства, отношения к своему телу и о массе всего другого. И уж тем более, если ребенок, краснея, о чем-то ее спрашивал, она понимала, что этот вопрос у него назрел. И ему нужно это объяснить, пусть даже краснеть при этом приходилось ей самой. Иначе его за пару минут "просветили" бы более "образованные" друзья-подружки в ближайшей подворотне. И целиком ее виной было бы то, что он что-то не так понял, и от чего-то она не смогла его уберечь. Если, к примеру, у дочери было плохое настроение, Люба обязательно подходила к ней и спрашивала:
- Маша, что у тебя случилось? Маша, бывало, отвечала:
- Мам, не сейчас, потом!
В такие моменты Люба в душу к ней не лезла. Она знала, что когда-нибудь Маша с ней поделится. Или нет. Сама решит. Она считала, что дети сами должны определять пределы откровенности.
У Маши был весьма своеобразный стиль - от классики до бомжистости. Любе всегда нравились гламурные вещи, Mania же их не воспринимала.
Люба не была рада Машиному выбору, но считала, что дети должны пройти собственный путь удач и ошибок. К тому же, может, все у нее сложится прекрасно. Как никто другой, Люба желала этого. Вообще, Маша была на удивление самостоятельным человеком. Это доказал конкретный эпизод.
Два раза на Машу вечером нападали в подземных переходах. С ног сбили, сумку утащили. Люба с Сергеем перепугались и сказали:
- Все, будешь ездить на машине, чтоб от крыльца до крыльца!
Научилась она водить, села за руль. Тут Любе с Сережей выпала возможность отдохнуть на курорте в Китае. Изумительная, кстати, оказалась поездка. Вернулись они домой и узнают, что дочь устроилась официанткой в кафе, которое находилось аккурат напротив МХАТа. Люба начала выступать:
- Мои коллеги туда заходят! Что они подумают? Что тебе есть не на что?
Маша спокойно переждала этот всплеск и объяснила:
- Дорогие родители. Все дело в том, что пока вас не было, я на машине попала в аварию. Вы только не волнуйтесь - на мне ни царапины. Но чтобы отремонтировать машину, мне нужно было где-то добыть девятьсот долларов.
- Маша, ты в своем уме?! - не унималась Люба. - Да разве мы тебе не дали бы эти доллары?
- Дали бы, конечно, - отвечала Маша. - Но я должна была заработать их сама.
И когда об этой истории узнали Любины коллеги, их реакция была единогласной.
- Люб, у тебя замечательная девочка, - произнес кто-то из них.
И Люба знала, что это правда. У нее были замечательные дети и замечательный муж. К сожалению, реализовать себя как художник он так и не смог. Хотя художником он был невероятно талантливым. Славу и известность же ему принесли кулинарные заметки. Сережа очень хорошо готовил и решил создать телепередачу, в которой они вместе с Любой ездили по разным странам мира и собирали диковинные рецепты. На улице его иногда останавливали и просили автографы. Он удивлялся:
- Вот же, рядом Полищук, у нее и берите!
А потом с горечью добавлял:
- Вот если бы брали автографы за мои рисунки, а тут - за рецепты.
Но Люба всегда поддерживала мужа и любила его вне зависимости от его успехов и неудач.
Талант не разменивают
Будучи актрисой, которая знает себе цену, сниматься в сериалах она не любила. Потому что ее все время предлагали какую-то ерунду: или роль неинтересная, или ее героиня умирала от жутких, неизлечимых болезней, или оплата была недостойная, просто оскорбительная. Согласилась она сыграть только в "Моей прекрасной няне". Здесь у нее все совпало: ей понравился сценарий, в котором было много сметных диалогов, интересные партнеры, любопытная сюжетная линия, легкая атмосфера на площадке, нормальный гонорар. Да и технология съемок была для нее не совсем обычная - в присутствии зрителей, с их живой реакцией на происходящее. Все происходило очень быстро: сегодня запись в студии, через несколько дней - серия в эфире. Американский стиль работы.
Однажды режиссер одного из сериалов, в котором она отказалась играть, набросился на нее:
- Ну почему Вы все время отказываетесь? В чем Ваша проблема? Неужели Вы думаете, что всем нравятся их роли? Роли есть разные, и они все должны быть. Кроме того, я же Вам приличный гонорар предлагаю!
Люба окинула режиссера надменным взглядом.
- Талант не разменивают, - гордо ответила она, взмахнула шалью и ушла, не попрощавшись. Больше они никогда не встречались.
Неоднократно Любе предлагали и играть в рекламе. Но вот рекламой Люба не брезговала. Потому что она не халтурила, и даже в рекламе была честной и выкладывалась по максимуму. Для нее любая работа - будь то сериал, антреприза или реклама - была работой, которую надо выполнять в полную силу. Если партнер рядом халтурил - она по голове ему обязательно стучала, не позволяла отлынивать. От многих реклам она отказалась, потому что предлагали Бог знает что. Однажды, например, предлагали рекламировать какое-то лекарство, на которое даже не было лицензии. Неужели Люба могла призывать своих соотечественников травиться? Она отказывалась. Или от нее отказывались, когда она начинала пытать, что это за лекарство.
Почему-то, Люба сама не могла понять почему, ей часто предлагали играть лесбиянок. Но на это она пойти не могла. Она уже была хорошо научена собственным горьким опытом. После того, как она сыграла в "Интердевочке" проститутку, ей предлагали роли исключительно падших или роковых женщин. Половину своей карьеры в кино она их играла, причем, очень хорошо играла. И если бы она так же хорошо, - а плохо она играть я просто не умела, - сыграла лесбиянку, то оставшуюся часть жизни ей пришлось бы играть только нечто подобное.
А вот играть в антрепризах Люба любила. Наверное, за право выбора: где играть, с кем и когда. К сожалению, сегодня актерская ставка в театрах была чудовищно мала, причем она не зависела от того, занят актер в спектаклях чуть ли не каждый день или раз в месяц. С другой стороны, у актера должна быть своя гримерка, где стоит его столик, его баночка с пудрой и его чашка с кипятильником - это же свой дом. Любе нравилось создавать уют в любом уголочке, где бы она ни оказалась. Все-таки она была больше женщиной, чем актрисой.
Люба и "Няня"
Последней работой Любы стал популярный телесериал "Моя прекрасная няня". На съемках этого сериала Люба обрела замечательную подругу, практически свою вторую дочь - Настю Заворотнюк, которая исполняла в сериале роль няни Вики. Для Заворотнюк этот сериал стал первой звездной работой, принесшей ей популярность. Помогала ей стать звездой именно Люба. Актрисы очень сдружились за время совместной работы.
Познакомились они еще на читке сценария и сразу друг другу понравились. Они работали с ней целый год на "Няне". К сожалению, во второй год, когда стали снимать новый большой блок, Люба из-за болезни уже не принимала участия в съемках. Хотя команда рассчитывала, что она вернется. И она вернулась! Снималась последняя свадебная серия, и она пришла! Для команды это была огромная радость.
Сериал очень много потерял без Любы. И она очень скучала по сериалу. За время, что лечилась и в Израиле, и в Москве, все время смотрела его по телевизору, передавала всем приветы. Настя приезжала к ней в больницу. Часто они с ней созванивались. Люба была необыкновенно мужественной женщиной. И даже чувствуя себя очень плохо, всегда блестяще выглядела. И над собой посмеивалась.
Однажды Настя пришла к ней в больницу и увидела, что ей нездоровится. А Люба, хохоча, рассказывает:
- Знаешь, тут шла, а ноги-то не держат, и вот как споткнулась!
И все она так смешно рассказывала, что они вместе хохотали! А в душе у Насти все сжималось от нежности к ней, ужас брал от мысли, как она проходит через такое, что она переживает, как ей тяжело, больно! И, тем не менее, у нее хватало сил, чтобы не жаловаться, не рыдать. Может быть, кому-то легче и поплакаться. Но мужество, с которым Люба все это переносила, вызывало у Насти несказанное уважение, восхищение.
Снимаясь в "Моей прекрасной няне, Люба уже была серьезно и неизлечимо больна. От своей команды она это не скрывала. Только сначала - первые две недели - молчала о том, что ей делают какие-то очень серьезные анализы… Обычно Люба никому не давала грустить. На съемочной площадке у нее не закрывался рот: постоянные анекдоты, байки, истории из жизни нон-стоп. И все рядом с ней начинали хохотать, что-то вспоминать, рассказывать. От нее они получали такой заряд радости и оптимизма - просто невероятный. А эти две недели она как-то отмалчивалась, была сама не своя. И все стали расспрашивать ее:
- Люба, что случилось? Ты сама на себя не похожа.
- Да не знаю, такая странная история, говорят, что вот такой диагноз… - отвечала Люба.
То, как она лежала и мучилась от боли, видели буквально несколько человек. Все остальные видели блестящую Любу Полищук, которая прыгала, скакала, залезала куда-то, оттуда ныряла. Настя просто смотреть на нее не могла, потому что сразу же "кололась" и начинала смеяться! Это нужно было видеть! Сколько она всего придумывала! Импровизировала на ходу, фонтанировала идеями! Заражала своей энергетикой! За счастье было вместе с ней играть. Да и "кололись" они обе - она от Насти, Настя от нее. Если они встречались с ней глазами - это был просто аут. Несколько дублей - и все запарывали. Смехопанорама. И все вокруг смеялись. И когда на съемки должна была прийти Люба, все в группе старались пойти посмотреть, потому что знали: сразу начнется шоу. Она сама была - человек-театр.
Особо забавные истории были связаны с едой в кадре. Это было очень смешно. Люба в кадре с таким удовольствием ела, что, глядя на нее, все начинали есть. Но мало кто видел - как только заканчивался дубль, она быстренько незаметно все выплевывала и говорила Насте:
- Терпеть не могу эти сладости, мне бы мяса какого-нибудь, еды настоящей!
А ее постоянно в кадре заставляли поглощать сладкое и мучное. Настя очень любила конфеты и все подтрунивала над Любой.
- Эх, повезло тебе, Любка, что ты не сладкоежка! - говорила она.
Люба знала толк в еде. Ведь у нее муж просто замечательно готовил. Она всем взахлеб рассказывала о том, как готовит Сережа. Она его очень любила, хвалила его, гордилась им. Настя была рада, что у ее подруги такая замечательная семья… Люба приносила ей рецепты каких-то диковинных блюд. Однажды принесла испеченный мужем торт. И сказала ей:
- Знаю, ты не ешь мучное, тебе нельзя, у тебя фигура, но вот это просто должна съесть!
И они накинулись как сумасшедшие, разодрали этот торт, это было что-то невероятно вкусное!
Люба могла себе позволить любую еду. У нее была потрясающая фигура от природы, так что ей не нужно было никаких диет. Она блестяще выглядела! Даже в последний день, когда она пришла на съемки свадьбы, она стояла с прямой спиной. Конечно, похудела, но такая красивая! У нее кожа была просто мраморная, такие пальцы длинные, глаза искристые, невероятные какие-то. Ноги идеальные. Уникальной красоты женщина, такой магии! Все вокруг замирали и понимали: да, это Женщина! Она так взмахнет, пойдет, что-то глазом так по роли сделает в сторону мужчины - и все! Смотришь - не оторваться!
Настя была очень благодарна Любе. У нее было чему учиться. Настя сначала в кадре стеснялась, закрывалась, но смотрела на Любу и училась этой свободе, раскованности, незажатости. И она у Любы такие фишки подмечала, которые рассказать: их так много, этих тонкостей. Ну, например, в одной сцене Настя должна была чихать. И Люба ей посоветовала нос сильно накрасить красным, как у алкоголика. И сказала ей:
- Когда чихаешь, глаза к носу своди, чтобы все понимали: уж так ты обчихалась, просто ничего уже не контролируешь, даже глаза съезжаются.
И Настя все сделала, Люба радовалась. Клоунаду она любила. Фактически Настя рядом с ней прожила маленькую, яркую жизнь. И, конечно, в памяти все это навсегда останется. То, что они, может быть, последнее время нечасто с ней виделись, никак не влияло на их дружбу. Она - мама. И Настя всегда ее так называла. И в обыденной жизни тоже. И это не были просто слова. Она ее очень любила.
Люба часто снилась Насте. Однажды приснилось, что Настя пришла к ней домой. Люба была с мужем. Они поговорили, а потом Люба говорит:
- Ты знаешь, тебе пора. Тебе нужно уходить, иди. А я - побуду здесь.
Это было словно прощание. После этого они уже не разговаривали больше. И Настя очень сильно об этом жалела. Раньше они говорили обо всем на свете. Очень много и по личной жизни, и по профессии. У них не было закрытых тем.
Люба обожала делать смешные разнообразные прически, это хлебом не корми. Говорила:
- Давай здесь хвостик сделаем!
И могла сама себе что-то там заколоть. Совершенно не боялась быть потешной. А некрасивой просто быть не могла - ее красота через любой грим была видна. Настя с Любой гримировались вместе. И она никогда не устраивала истерик, что у нее нет персональной гримерки, что рядом с ней кто-то еще сидит. Она была очень демократична. Одевалась всегда неожиданно, ярко. Не черно-белого формата женщина. У нее все цвета радуги. Радуга и внутри, и в глазах, и в игре, и на ней. Не была пресной. Терпеть не могла, когда сцена шла скучно. Ей все придумать надо было, не сиделось на месте. Не могла спустя рукава даже одну маленькую сценку сыграть. Единственное, что ее могло вывести из себя - это бездарность. Со стороны актеров, режиссеров, да кого угодно! Но если видела, что не может ситуацию изменить, сдерживалась. Она была командным игроком, делала так, чтоб было лучше для общего дела.
Актерской профессией Люба жила. Ей было и тяжело, и сложно. Но она это любила, это было ее жизнью, счастьем! Эту профессию любил и ее сын Алеша. Он тоже как-то снимался вместе с мамой в "Моей прекрасной няне". Когда Леша снялся в сериале "Офицеры", Люба так радовалась за него, говорила:
- Вот, он такой молодец, здорово это сыграл!
Но при этом не уходила в такие "муси-пуси", все было очень достойно, искренне. Настя видела, как Люба любила своих детей, ими гордилась. А уж Настины дети Любу любили! Они приходили на съемки и просто обожали ее, называли только "мама Люба"! И все время ее передразнивали. И к Насте обращались ее фразой с ее интонацией: "Доню". Потому что они с ней всегда так друг друга называли - Настя Любу мамой, Люба Настю - доней.
В период съемок "Моей прекрасной няни" Настя разводилась со своим мужем. И Любу очень чувствовала ее в этом смысле. Поддерживала ее. Говорила:
- Это надо просто выстоять. Держись, как ты держишься, нормально, держись!
Она старалась принять и понять поступки и действия Насти.
- Так сделала. Ну и ладно, хорошо, - говорила Люба в очередной раз.
Она была умной и мудрой женщиной. Они с Настей поговорили, Люба выслушала, поняв всю ситуацию, поддержала Настино решение. Психологически очень помогала ей.
Даже зная о болезни Любы, никто себе не позволял думать, что она уйдет. И она как будто не позволяла думать о плохом. Настя ее видела незадолго до трагедии, и она только и говорила о работе, о делах:
- Вот, у меня скоро там съемки, еще будет проект, я уже хочу выйти на съемочную площадку, должна выйти!
Столько было в этом уверенности, мощной попытки заставить себя поверить, стоять, бороться. Наверное, были какие-то тяжелые моменты, но, видимо, они выпали только уже на долю самых-самых близких: мужа, детей - Лешу и Машу.