Почему феминизм? В интервью, которое журналист Ксения Леонова возьмет для журнала Esquire и этой книги у Толоконниковой, Алехиной и Самуцевич после их ареста, они пояснят: "Мы не открывали феминизм, мы жили с ним с пеленок. Нет вообще ничего более естественного, чем феминизм. И для восприятия феминизма книжное, теоретическое его обоснование не является смертельной необходимостью. Женщины в Афганистане, которые во времена правления талибов отваживались в глубоком подполье пользоваться помадой и тушью для ресниц, фотографировать друг друга и обсуждать происходящее вокруг – гораздо более серьезные, закоренелые феминистки, чем преподавательницы кафедры гендерных исследований Университета Беркли в Калифорнии. Или вот группа Femen, совершенно не погруженная в теоретический феминизм, является тем не менее из-за своей бешеной активности важным описанием того, каким может быть феминизм сегодня. Поэтому феминизм начинается не с чтения теории, а с осознания в третьем классе того, что все учебники и умные книжки написаны мальчиками и скорее как бы для мальчиков".
Концепция группы могла быть подсмотрена в шведском фильме "Звуки шума", который Петя Верзилов и кинопродюсер Сэм Клебанов показывали еще летом 2010 года в лагере гражданских активистов "Антиселигер" в Химкинском лесу, почти за полгода до появления Pussy Riot. По сюжету шестерка музыкантов решает бунтовать против традиционного восприятия музыки как образца гармонии и начинает терроризировать город. Они проникают в операционное отделение больницы и барабанят на животе пациента, угоняют бульдозер и атакуют оперный театр во время большого концерта, наконец, оставляют город без электричества, чтобы сыграть на электростанции. Настоящая музыка – не в консерваториях, а на площадях. Все российские кинокритики, как один, в своих рецензиях на фильм проводили аналогии с перформансами группы "Война". Но у "Войны" не было музыкальных выступлений.
Осенью 2010-го, когда только придумывалось название группы, все начиналось с простеньких акций, которые так и остались на флешках фотоаппаратов – отчеты о них не публиковались. 1 октября на оппозиционном фестивале "Последняя осень" активистки Кэт и Толокно читали лекцию на тему феминизма и феминистского акционизма в России. Была названа только одна группа, которая занимается феминистским акционизмом в России – Pussy Riot, но ее никто из слушателей не знал. В конце лекции даже поставили их песню, но песня была панковская, непонятная, с отвратительным звуком. Этот момент можно считать первым публичным заявлением о рождении группы. Правда, на знаменательное событие никто не обратил внимания.
Тюря и Блонди
Интервью по скайпу солистки Pussy Riot Тюря и Блонди дают в балаклавах. Таковы правила конспирации.
"В обществе никто не понимает, что такое феминизм, – говорит Тюря, невысокая девушка в розовой маске. – Мы хотим ликвидировать это невежество. Права ЛГБТ мы защищаем потому, что в нашем исключительно консервативном обществе это еще актуально. Нас за это многие не любят".
Они меняли репетиционные базы – собирались на квартирах, на дачах, в полуподпольных центрах современного искусства. Все акции готовились в пределах недели, занимало это часа по три-четыре в день. Нужно было научиться быстро и неожиданно появляться в заданном месте, доставать реквизит, исполнять, забирать все вещи и так же быстро уходить. Случалось не раз, что кто-то в последний момент пугался и на акцию не приезжал.
Конспирологи, рассуждающие, кто же стоит за Pussy Riot, уверены, что балаклавы, которые благодаря Pussy Riot стали во всем мире таким же символом протеста, как маска Гая Фокса, придумал им какой-то продвинутый дизайнер. На самом деле в обыкновенных вязаных шапках, купленных в магазине, прорезали дырочки для глаз и рта. "Это родилось от идеи анонимности: нужно было в любом случае как-то закрыть лицо. У феминистского движения Guerilla Girls, например, с этой целью используются маски горилл. Мы не хотели создать ощущение, что какие-то люди пиарят лично себя, свое лицо, мы – образы, а не люди", – утверждает Блонди.
Каждая акция Pussy Riot должна была по нарастанию затрагивать все новые и новые проблемы и захватывать все более и более важные территории. В первой песне говорилось о необходимости протестовать – и видеоклип снимали в общественном транспорте. Вторую песню, "Кропоткин-водка", они посвятили классовым различиям, проблеме бедных и богатых – и кадры для клипа сделали в дорогих бутиках и на модном показе. Клип "Бунт в России – Путин зассал" записали на Лобном месте на Красной площади, под боком у президента. В планах у девушек был захват прямого эфира на телевидении, но они оставили эту идею: после того как акция в храме Христа Спасителя прогремела на весь мир, в доступе к эфиру у группы недостатка уже не было.
"Группе действительно важно мнение каждой участницы, – говорит Блонди. – Нет такой иерархии, что одни идеологи, а другие подчиненные. Даже когда мы даем интервью, мы стараемся собрать как можно больше девочек и каждой давать слово. С самого начала никто не хотел казаться главным. Мы вместе думали об идеологии, обсуждали, что говорить на интервью, сочиняли тексты песен, иногда даже каждая по строчке".
На конспирологическую версию, будто за Pussy Riot стоит опытный провокатор Верзилов, действующий в интересах Кремля, они обижаются. "Петя очень хочет быть серым кардиналом, но, к счастью, у него это не выходит, – говорит Тюря. – Он хорошо дает интервью, но никакие проблемы феминизма его не интересуют". Блонди подхватывает: "Это вообще противоречило бы идеям феминизма, если бы за нами стоял какой-то мужчина. Петя присутствовал на репетициях, но в роли молчаливого фотографа и документатора, в сторонке стоял".
После ареста трех солисток группы Верзилов взял на себя роль менеджера и пресс-секретаря группы – вел блог Pussy Riot, общался с прессой, помогал журналистам попасть на суд, организовывал концерты в поддержку арестованных. Он уговорил Мадонну и Red Hot Chili Peppers со сцены потребовать освободить Pussy Riot. Но сами участницы группы далеко не всю его активность считают полезной.
"Петя пытается помогать по-своему и не всегда делает правильные вещи, – говорит Тюря. – Он написал письмо Медведеву и начал его с рассказа о старой акции группы "Война" – при чем тут это? Он в блог пишет совершенно лишние вещи, про Киркорова например".
Пост о Филиппе Киркорове был посвящен крестинам его дочери – чтобы сказать речь, певец вышел на амвон в храме Пророка Илии. Автор – очевидно, Верзилов – нашел сходство в этом проступке с выступлением Pussy Riot в ХХС и "порадовался", что Филиппа Бедросовича не арестовали.
По мнению солисток, оставшихся на свободе, блог Pussy Riot должен быть посвящен панк-группе, а не превращаться в рупор антиклерикальной борьбы. Петя, по их мнению, недостаточно внимательно соблюдал конспирацию. "Петю точно прослушивают, а он ленился отключать телефон. Однажды после разговора с Петей по телефону в кафе пришли сотрудники Центра "Э", сели за соседний столик и попросили его на разговор, – вспоминает Блонди. – В день акции в храме Петя спокойно собирал документаторов в фейсбуке! Мы даже хотели отменить акцию из-за этого! Я, конечно, не думаю, что Петя нарочно сливает информацию, зачем ему сажать жену? Вряд ли он сотрудничает с органами, но он плохо организует безопасность – это факт".
Активизм и взаимовыручка превыше всего
Ни одна акция прямого действия, то есть несанкционированный перформанс в общественном месте, не проходит без документаторов – журналистов и блогеров, которые ее снимают. Обычно у каждой организации – и у арт-группы "Война", и у политического движения "Солидарность", и у Pussy Riot – есть свой журналистский пул. Это репортеры, которые уже привыкли снимать неразрешенные акции.
Их не удивит требование выключить и разобрать мобильный телефон на репетиции. Их не рассмешит условный язык, с помощью которого участники сообщают друг другу место и время, и не смутят разные другие меры предосторожности, которые кому-то показались бы симптомами паранойи. Журналисты-документаторы ходят на репетиции. Их предупреждают, что говорить, чтобы не подставить участников, если акцию спалят.
Обычно это молодые репортеры, сами в прошлом (а то и в настоящем) политические активисты, которые и с полицией общаться умеют, и бегают быстро. Они часто работают за идею, то есть соглашаются задокументировать акцию не для своего издания, а для организаторов – тем же надо каким-то образом все снять на фото и на видео. После акции они отдают все отснятые материалы организаторам – тоже с предосторожностями. Так, заливать видео в интернет обычно просят человека, который находится за границей, чтобы не засветить IP-адрес. Если акция провалилась, документаторы первые оказываются под подозрением как стукачи: кто-то же слил информацию полиции – не блогеры, случайно?
"Когда тебе грозит опасность со стороны органов, самое умное, что можно сделать, – как можно скорее обрубить абсолютно все каналы связи, о существовании которых хоть кто-то мог подозревать, – делятся опытом арестантки в письме журналисту Ксении Леоновой. – Потому что любой телефон, почта, фейсбук, твиттер, компьютер, любое самое мимолетное появление в самой малой сети или самый жалкий сигнал от самого ничтожного прибора – надежный путеводный маяк для опытных техподразделений чекистов и полицейских, которые могут быть брошены на вашу поимку. Пока будете в подполье осваивать азы активистской безопасности, нужно забыть про вечерний фейсбук или эсэмэски любимой бабушке – все это можно будет делать, но особенно изощренным образом, который начинающему подпольщику сразу не осилить. Дальше нужно избежать всех предсказуемых контактов с людьми: связи с родственничками и дорогими друзьями исключаются полностью – это верный путь к провалу. Для общения и помощи вам теперь подойдут только надежные товарищи, с которыми вы последний раз общались несколько лет назад. На них нужно внезапно выходить с телефона, одолженного, например, у торговца шаурмой на вокзале. За местом вашей встречи нужно наблюдать из надежного укрытия и, убедившись, что все чисто, резко воссоединиться с забытым органами другом, растворившись в безбрежном русском подполье. Мы однажды практически сорвали свадьбу одного нашего друга – он был так рад услышать голос контактировавшей с ним солистки Pussy Riot, что забыл про невесту и срочно уехал со своей собственной свадьбы встречать всю команду и располагать ее в надежном укрытии. Невеста так и не дождалась до конца вечера продолжения брачного обряда, и свадьба сорвалась. Активизм и взаимовыручка превыше всего!"
С документаторами девушки из Pussy Riot всегда встречались заранее и дату акции по телефону никогда не обсуждали. "У нас были условные названия для мест, которые мы хотим использовать, а если мы назначали встречу в три, это означало на два часа раньше – в час. Такой простой шифр", – говорит Тюря. Помогало не всегда: в храме, по ее словам, оперативный сотрудник присутствовал, а в фильме Аркадия Мамонтова о Pussy Riot, который показали по НТВ, есть запись с профессиональной камеры – то есть кто-то помимо документаторов стоял в сторонке и снимал.
Исполнять панк-молебен в храме Христа Спасителя 21 февраля 2012 года должны были не пять, а восемь человек – именно в таком составе репетировали акцию. Но в последний момент несколько участниц оказались заняты. Акцию обкатали в Богоявленском соборе – красивой бирюзовой церкви в стиле ампир в Басманном районе Москвы, в которой крестили Александра Пушкина. Одна из штаб-квартир группы "Война" находилась как раз поблизости. В Елоховском соборе документаторы снимали для видеоклипа игру на гитарах – этот эпизод впоследствии войдет в видео из храма Христа Спасителя, потому что там достать гитары помешает охрана. "Мы очень аккуратно, никого не тревожа, поставили осветительные приборы, быстро сыграли, спели, нас быстро вывели оттуда", – вспоминает Блонди опыт в Елоховском.
Потом в суде свидетель обвинения Этери Гонашвили, казначей Елоховского собора, пожилая женщина в шали и с зонтиком от солнца, будет вспоминать:
"Поворачиваюсь я и вижу девушку в таком светлом пальтишке и в этом колпаке с прорезями, и вот так вот она в такт музыке извивалась. Я ей говорю: ну что ж вы, неужели нельзя было спокойно войти в храм? Значит, что-то хотели против нас сделать. И мы без ожесточения, значит, их проводили, нам удалось быстро это сделать. Наверно, храм просто не допустил. Ну, и потом я пошла к батюшке. Сами понимаете, я служу в храме, много чего видела, но это, конечно, было потрясением. Пошла делами заниматься, а потом, по-моему, даже не осталась на службу, потому что себя плохо чувствовала. Я даже дома не могла сказать об этом – настолько это было страшно…"
Ну что, пошли?
21 февраля в половине одиннадцатого утра Надя Толоконникова, Тюря, Блонди, а также Катя Самуцевич и Маша Алехина встретились в кафе рядом с метро "Кропоткинская". Журналисты с камерами, собранные Петром Верзиловым, уже полчаса ходили вокруг. У девушек с собой были гитары, микрофон, осветительный прибор. Они оделись в яркие платья, скрытые под верхней одеждой. Балаклавы лежали в рюкзаках.
В 11 утра они вошли в храм, по правому краю вдоль стены осторожно прошли к амвону, который был огорожен веревкой, посмотрели друг на друга: "Ну что, пошли?" – "Пошли!" Волновались, разумеется, – никакой опыт этого не отнимет. Перепрыгнули веревку и побежали. "У нас все мелкие действия были распределены, – рассказывает Блонди. – Я, например, сгребала все пальто в один угол, чтобы не мешались под ногами, вторая девчонка доставала микрофон, третья гитары. Девчонку с гитарами очень быстро забрала охрана". Один из охранников подбежал к амвону, но заходить сразу не рискнул. Тогда он взял проигрыватель и понес из храма. Он не смог разобраться, как его выключить, поэтому фонограмма продолжала играть:
– Богородице, Дево, Путина прогони, Путина прогони, Путина прогони!
Пение на амвоне продолжалось всего тридцать секунд, а действие целиком заняло полторы минуты.
Любовь Сокологорская, свечница храма Христа Спасителя, женщина лет пятидесяти, спустя полгода выступит на суде над Pussy Riot в роли потерпевшей.
"В 9 часов мои обязанности, соответственно, – зажечь соответствующие лампады, – расскажет она. – Если необходимо, протереть стекло на образах и мощевиках – у нас очень много мощей святых. И привести в порядок подсвечники, в частности смазать их маслом. 21 февраля 2012 года в районе 8:50 я пришла в храм. Открывается храм, и мы фактически сразу видим первых посетителей, причем это посетители не безразличные, они приходят со своей какой-то очень важной потребностью. Что было 21-го? Начался достаточно спокойный, обычный день. Через некоторое время, около 11 часов, ко мне подошли две особы. Иногда я сама подхожу к людям, если вижу, что кому-то трудно, помогаю людям, которые в сомнении, в трудности, которые, скажем так, к вере расположены, но на данный момент еще не знают, как и что. Подошли ко мне две особы, Алехина и Толоконникова, с обычным вопросом: где за что поставить свечки? Я начала объяснять, в это время я находилась почти спиной к алтарю, а Толоконникова поглядывала за мою спину.
Я повернулась к одному из подсвечников и услышала шум со стороны, где расположена наша всеобщая православная святыня – часть ризы Господней. Я резко обернулась и увидела – практически открыт замок и начинают открывать калитку. Там были Самуцевич и неопознанное лицо. Они резко открывают вторую калитку и вбегают на амвон. Я пытаюсь как-то их задержать. Подхожу к ограде и поднимаюсь на первые две ступенечки – и не имею никакой возможности даже подняться на солею. Может, для кого-то это ничего не значит, но меня как столбом поставило на этих двух ступеньках".
– Господь не пустил! – шепнет кто-то в зале суда.
"В это время я все слышу и вижу – Алехина и второе неустановленное лицо совершают еще большую дерзость: они просто по центральному подъему на сам амвон взбегают. Я думаю: что они собираются делать дальше? Стали снимать с себя все – рюкзаки, верхнюю одежду – и швырять под сами Царские врата. Самое страшное и неприятное в этой ситуации было ощущать, что, да, меня держит Господь, я не могу поднять ногу и шагнуть даже на одну ступеньку. Трое из них, Толоконникова, Самуцевич и неопределенное лицо, начали. Было видно, что действие спланированное, организованное и времени у них в обрез. Тут же подскочили две другие, среди которых Алехина и вторая неопознанная, и стали делать то же самое. При этом звучали слова: "Быстро, быстро, не отвлекаться!" И, по всей вероятности, у этой группы был свой диспетчер. Я не могу сказать точно, но мне показалось, что это была Толоконникова. Они стали облачаться в маски с прорезями для глаз и для рта, расчехлялась гитара. Они тут же начали телодвижения и вот эти выкрикивания".
– Какие телодвижения, сразу опишите, пожалуйста, – спросит судья Марина Сырова.
– Я не буду сейчас искать определения. В моем представлении это бесовские дрыгания.
– Прыжки-скачки?
– Прыжки, скачки, движения рук со сжатыми кулаками. Они задирали ноги так высоко, что фактически все, что от пояса, было видно. И такое ощущение, что они друг перед другом куражились, кто задерет эту самую ногу повыше.
– Скажите, пожалуйста, данные действия сопровождались какими-нибудь выкриками, которые носили оскорбительный, богохульный характер по отношению к символам православной веры, по отношению к Христу, Богородице, к РПЦ, к русским святым?
– Они только такой характер носили, только оскорбительный, другого не было.
Прощеное воскресенье
Борьба художников с клерикалами в современной России началась не с Pussy Riot. Панк-феминистки, конечно, знали о художнике Авдее Тер-Оганьяне, который на выставке "Арт-Манеж" в 1998-м рубил топором репродукции православных икон во время акции "Юный безбожник", а потом был вынужден эмигрировать. На их глазах разворачивалась и история с судебным преследованием организаторов выставок "Осторожно, религия!" в 2003 году и "Запретное искусство" в 2006-м. За последнюю, прошедшую в Музее имени Андрея Сахарова, искусствоведа Андрея Ерофеева и директора музея Юрия Самодурова приговорили к уплате штрафа, признав виновными в разжигании религиозной вражды.
Организаторов выставки "Запретное искусство" группа "Вой-на" активно поддерживала. Денис Истомин, по иску которого началось преследование Ерофеева и Самодурова, объявит себя потерпевшим и по делу о панк-молебне.