Старцы Анатолий (Зерцалов) и Исаакий Оптинские
Во времена преподобных Амвросия и Иосифа в скиту Оптинском старчествовали еще два духовных мужа - о. Анатолий (Зерцалов) и о. Исаакий. Оба они умерли в одном и том же году - 1894-м, всего лишь через три года после Амвросия Оптинского. Действительно, для Оптиной последняя треть XIX века была как бы плодоносной осенью. И о. Анатолий, и о. Исаакий были знакомы с первыми оптинскими старцами - Львом и Макарием, получили от них истинно духовную пользу, прошли, как и все оптинские старцы, тяжелый путь молитвенного трезвения, постепенно набираясь опыта старчества.
Время их служения пришлось на тот период, когда Оптина стала известна на всю Россию и туда устремились тысячи паломников. Более всех был известен Амвросий Оптинский, и как бы в тени его огромной народной популярности скрывались несомненные дары старчества - утешать, назидать и увещевать - о. Анатолия, скитоначальника после преподобного Илариона, умершего в 1873 году, и о. Исаакия, настоятеля Оптиной пустыни в течение 32 лет после преподобного Моисея.
О. Анатолий (Зерцалов) имел, по словам старца Амвросия, особый дар утешать молодых. Возможно, причина того была в характере старца, который каждого из своих духовных чад считал самым дорогим и любимым. А молодые особенно прислушиваются к тем, кто проявляет к их особам повышенный, если не исключительный, интерес.
Сам же о. Анатолий избежал свойственных молодости соблазнов, потому что стремление к монашеству появилось у него в раннем возрасте. После окончания семинарии он несколько лет прослужил в Казенной палате и ожидал лишь одного - явного знамения, указания Божия об избранном пути. И надежда его оправдалась. Он одновременно с двумя товарищами-чиновниками заболел чахоткой. Тогда молодой человек дал в сердце своем обет: если выздоровеет, то поступит в монастырь. Товарищи его вскоре умерли, а он стал поправляться. Когда же выздоровел, то отказался от службы, сходил с матерью, которая желала видеть среди своих шестерых детей иночествующих, на богомолье, пришел в Оптину пустынь, благо она находилась в родной Калужской губернии, и остался там навсегда.
Наставником его стал преподобный старец Макарий, который в шутку называл его "высочайшим" не только из-за его высокого роста, но более имея в виду его высокие духовные дарования, которые прозорливый старец разглядел в будущем. Несмотря на доброе расположение к нему старца, жизнь послушника Зерцалова в монастыре была полна трудностей и скорбей. О. Макарий искусно вел его опасной для большинства тропой восхождения к высотам иноческого подвига. Сначала он работал на кухне, где приходилось мало спать, да к тому же на дровах. Затем его переводили из кельи в келью: чуть обвыкнет - и в новую… Наконец его поселили в башне, где собрат его не признавал старчества и был с ним груб. От непривычки мало спать и тяжелого физического труда у него болела голова. Иногда он целыми днями лежал на своем убогом ложе и некому было подать стакана воды… Терпеливо перенося все эти испытания, о. Анатолий вырабатывал в себе дух смирения, терпения и кротости.
Однажды приехал в Оптину пустынь будущий святитель Игнатий Брянчанинов, который пожелал беседовать с тем из братии, кто опытно проходил святоотеческое учение о молитве Иисусовой. Преосвященный Игнатий долго говорил с о. Анатолием и по окончании беседы выразил свое удивление и уважение к нему, говоря, что рад был встретить такого образованного и опытного в духовных предметах инока, знакомого также и со светскими науками. Почетный гость долго расхваливал о. Анатолия, которого послали к нему оптинские старцы. На полдороге к скиту о. Анатолий встретил старца Макария и простосердечно все ему пересказал. Старец, окруженный множеством народа, лишь только услышал о похвалах, принял грозный вид и при всех стал обидно укорять о. Анатолия, напоследок сказав: "А ты вообразил о себе, что такой умный! Ведь Преосвященный - аристократ, на комплиментах вырос, он из любезности сказал тебе так, а ты и уши развесил, думая, что это правда!" Со стыдом отправился в свою келью монах о. Анатолий. А о. Макарий тогда сказал: "Ведь вот как не пробрать? Он монах внимательный, умный, образованный, уважаемый людьми. Долго ли загордиться?"
Когда преподобный Макарий на время уезжал из обители или был занят делами по управлению скитом, то благословлял о. Анатолия ходить за разрешением духовных вопросов к о. Амвросию. Когда же скончался старец Макарий, о. Анатолий и о. Амвросий, потеряв любимого старца и руководителя, особенно сблизились. О. Амвросий видел, что о. Анатолий достиг высокого духовного устроения и созрел, чтобы наставлять других, потому постепенно стал вводить его в курс старческого служения, делая его своим сотрудником и первейшим помощником.
По просьбе же старца Амвросия о. Анатолий был назначен скитоначальником. В 1870 году, еще до этого назначения, о. Анатолий по утверждению Святейшего Синода был определен на должность настоятеля мужского монастыря в Вятской губернии с возведением его в сан архимандрита. Но ради трудов старчества и послушания старцу Амвросию о. Анатолий отказался от карьеры.
Первая шамординская настоятельница - София была необыкновенно расположена к о. Анатолию. О. Амвросия она называла великим, а о. Анатолия - "нашим апостолом". Большинство сестер Шамординской обители было передано о. Амвросием старческому окормлению своего помощника, который стал духовником-утешителем насельниц любимого детища святого Амвросия. До слез, до сердечной боли переживал о. Анатолий за своих духовных чад. Особенно он любил детей, и когда в Шамордине организовался приют, то старец Анатолий, несмотря на множество разнообразных дел, стал его усердным попечителем и имел на детей огромное нравственное влияние. Дети были с ним столь откровенны, что когда после исповеди кто-нибудь вспоминал нерассказанный грех, то писал старцу письмо, и тот всегда отвечал и давал наставление ребенку.
Многие из сестер остались верны многотрудной жизни монахини только благодаря влиянию и утешению о. Анатолия. Двадцать один год служил старец Анатолий своим чадам-насельницам, потому неудивительно, что они относились к нему, как к отцу родному, что поощрял сам Амвросий Оптинский. Он не раз говорил шамординским монахиням: "Я редко вас беру к себе на беседу, потому что я за вас спокоен: вы с отцом Анатолием".
О. Анатолий был великий утешитель монашествующих и мирян, а по дару прозорливости ему были открыты судьбы его духовных детей. Предвидя близкую смерть кого-либо из них, болезни или невзгоды, он осторожно предупреждал о несчастьях, внушая принимать любые испытания с покорностью Богу.
Воспоминания его духовных детей полны описаний подобных случаев.
"Я по поступлении в монастырь заболела. Мне было 15 лет, доктора нашли у меня порок сердца и горловую чахотку и сказали, что я скоро умру, но мне не хотелось умирать. Батюшка сказал мне: "Читай, как можешь - и сидя, и лежа, молитву Иисусову и все пройдет". Так я и сделала, и за святыми его молитвами выздоровела. С тех пор прошло 23 года, и я живу, и послушание несу по силам, и делаю все для себя, хотя и не имею большого здоровья, а прежде не могла и по келье ходить".
Другой пример прозорливости. Одна сестра была благословлена на пострижение в монахини, но почему-то отказывалась. Старец Анатолий сильно огорчился, три раза задавал вопрос: "Что, приехала в мантию постригаться?" Она троекратно отвечала: "Нет, но думаю, что слова ваши так не пройдут". Старец ответил: "Нет, пройдут". Так и случилось: старец вскоре умер, а эта сестра так и осталась не-постриженной в мантию, о чем сильно горевала.
Несмотря на то что в Оптиной в последней трети XIX века старчествовали несколько известных старцев, к о. Анатолию ежедневно приходило до 200 писем, на которые он старался незамедлительно отвечать. Большинство из его адресатов были теми, кто хоть однажды побывал у о. Анатолия в скитской хибарке.
Когда скончался старец Амвросий, о. Анатолий словно осиротел духовно и сам стал быстро приближаться к закату жизни. Он еще успел съездить в 1892 году в Петербург и Кронштадт, где встретился со святым праведным Иоанном Кронштадтским. Оба старца чувствовали друг к другу взаимное уважение. 10 октября старец Анатолий вместе с о. Иоанном служил литургию в память о. Амвросия, после чего имел беседу с кронштадтским пастырем. Как вспоминал оптинский старец Варсонофий, когда началась литургия, о. Иоанн ясно увидел, что с батюшкой Анатолием сослужают два ангела.
Столичные врачи нашли у о. Анатолия отек легких. Эта болезнь стала принимать угрожающие размеры. В конце 1893 года старец тайно был пострижен в схиму и через 40 дней мирно предал дух свой Богу. Шел ему 70-й год.
Полгода оставалось жить и 85-летнему настоятелю Оптиной старцу Исаакию. С самого вступления в эту должность в возрасте 52 лет игумен Исаакий вручил себя духовному руководству старца Амвросия, относясь к нему с неизменной преданностью и сыновней любовью. А надо заметить, что о. Амвросий был на два года моложе о. Исаакия. Каждую субботу накануне служения игумен отправлялся для исповеди в скит и, сидя в приемной преподобного Амвросия вместе с другими, смиренно дожидался своей очереди, которая, бывало, не скоро до него доходила. Без совета старца о. Исаакий в пору своего настоятельства никогда не приступал ни к какому важному делу.
В историю Оптиной пустыни преподобный Иса-акий вошел как многопопечительный строитель, при нем возводились новые корпуса, обновлялись храмы, было завершено строительство водопровода, воздвигнуты новые гостиницы. По завещанию предыдущего настоятеля, преподобного Илариона, игумен Исаакий построил новую больницу с церковью во имя Илариона Великого. При больнице была устроена аптека, снабженная всем необходимым для лечения братии и посетителей Оптиной пустыни.
Возрастал спрос на духовную литературу, поэтому был построен новый большой корпус для книжной лавки. Простому народу, во множестве приходившему в обитель, бесплатно раздавались крестики, священные изображения, книжечки нравственного содержания и получившие большую популярность "Троицкие листки".
На все это нужны были огромные средства. Откуда же они являлись? "Я принял обитель с одним гривенником", - вспоминал о. Исаакий. Тяжелое материальное положение монастыря в первое время было нелегким испытанием для нового настоятеля. Но именно оно и послужило укреплению его веры в Промысел Божий, в Господне попечение о благословенной Оптиной. Много раз было так, что не на что было содержать братию. В один из таких скорбных моментов вдруг пришло известие об уплате долгов обители благотворительным помещиком и о завещании неким жертвователем 15 тысяч рублей. Возблагодарил Бога преподобный Исаакий, восклицая: "Господи! Я, неблагодарный, не имея на Тебя надежды, стал было сетовать, а вот уж и помощь Тобою послана".
С тех пор преподобный Исаакий не переставал возлагать надежду свою на Господа и более не имел материальных нужд, ибо доходы монастырские ощутимо стали увеличиваться и не оскудевали почти во всем время его настоятельства. Надо думать, что некоторые навыки ведения огромного монастырского хозяйства о. Исаакий приобрел в мирской своей жизни: он происходил из старинного, весьма зажиточного купеческого рода Антимоновых из Курска. Дед его проводил благочестивую христианскую жизнь, сумев привить любовь и ревность к посещению храмов Божиих всему своему многочисленному семейству. Желание уйти в монастырь созревало у внука, в миру Ивана Антимонова, постепенно; он вел воздержанную жизнь, умудряясь скрывать свои подвижнические устремления от близких. Иван до 36 лет делал несколько попыток сватовства, но все они оказывались неудачными. Наконец он сказал отцу о своем твердом намерении пойти в монахи.
Оптина пустынь была ему уже знакома - там монашествовал старший брат Михаил. Навещая его, Иван познакомился со старцем Львом, который и предсказал молодому преуспевающему купцу, что со временем и он станет иноком. После смерти старца Льва сердечные духовные отношения завязались у него со старцем Макарием. Он-то и написал Ивану письмо, зовя поскорее приехать в Оптину. Это письмо помогло ему оставить мирские привязанности. Семь лет Иван Антимонов был послушником, в 1854-м принял постриг с именем Исаакия и с этого времени оставил даже невинные шутки, которые так любил по своему природному дару остроумия. Безмолвие постепенно стало естественным состоянием о. Исаакия, он даже уклонялся от принятия сана священства, опасаясь, что полюбит славу мира сего. Только после старательного и убедительного слова старца Макария о. Исаакий со слезами согласился на священство. Спустя несколько лет подобная история повторилась при его посвящении в сан игумена.
Старец Макарий специально предпринял поездку в Москву к митрополиту Московскому Филарету и получил его благословение на избрание о. Исаакия настоятелем. Когда слух об этом дошел до смиренного иеромонаха, он тотчас отправился к старцу, стараясь отклонить назначение. Но преподобный Макарий ответил о. Исаакию: "Если воля Божия будет на это и будут тебя избирать, то не отказывайся. Только не гордись!"
Воля Божия оказалась благосклонной именно к о. Исаакию, который, как сказано, стал руководителем и успешным хозяином монастыря. Его заботами, помимо уже перечисленных дел, был устроен в скитской церкви придел во имя преподобного Макария Египетского в память почившего старца Макария, приобретен большой колокол 750 пудов весом, были куплены лесные и луговые участки, построен свечной заводик.
Однако, обращая большое внимание на внешний порядок и устройство монастыря, еще большее попечение о. Исаакий имел о внутреннем душевном благоустройстве монашествующих. На опыте познав пользу и силу старчества, о. Исаакий предоставил заниматься духовным руководствам братии старцам Амвросию, Иосифу, Анатолию, но и сам не оставлял монахов без наставлений. Особенное внимание настоятель обращал на неопустительное посещение монахами храма Божия. Сам строго наблюдал за соблюдением церковного устава, чинного пения, неспешного, ясного чтения и благоговейного поведения в храме, точно зная, что исправление монаха идет от внутреннего к внешнему. Впрочем, это касается любого человека.
О. Исаакий, если замечал в ком-нибудь из братии гордость или тщеславие, желание выказать свои таланты пред ним или братией, напоминал о монашеском обете плакать о грехах своих, а не кичиться Богом данными, природными талантами. Особенно старался настоятель искоренять дерзость и упрямство: если брат даже после старческого внушения и наложенного на него наказания не исправлялся, то о. Исаакий высылал его из обители, дабы не распространился среди немощных соблазн дурного примера. Такое случалось редко, и чистосердечно раскаявшегося он вновь принимал в стены обители. О. Исаакий старался поступать со всеми сообразно духовному устроению и даже мирским привычкам каждого. И мудрость подобного обращения была сродни настоящей прозорливости.
Заботясь о нравственном совершенстве монашествующих, настоятель неохотно отпускал кого-либо из монастыря, особенно на долгий срок, считая, что пребывание в миру вредно отражается на духовном устроении монаха. Исключение делалось лишь для поездок по монастырским делам по послушанию, сила которого способна сохранить инока от мирских искушений.
Некий послушник из ученых, прослушавший курс Московского университета, ушел из Оптиной, долго скитался по разным местам, через некоторое время явился к игумену Исаакию, наговорил ему немало дерзостей и закончил так: "Вот ты игумен, а не умен". Спокойно выслушав безрассудные речи, настоятель ответил: "А ты вот хоть и умен, да не игумен".
Настоятельство о. Исаакия в Оптиной - это целая эпоха русского монашества, совсем иная, нежели во времена первых оптинских старцев. Годы его правления совпали со всеобщим ослаблением нравов среди мирских людей вследствие упадка веры и уважения к Православной Церкви, надежды на истинного подателя всяческих благ Бога Творца. А потому и поступающие из мира в монастырь, зараженные духом гордости, самомнения и противления законной власти, естественно, вносили в обитель эти немощи человеческие, подстрекая к нестроениям. Меры строгости, применявшиеся прежде, более и более сменялись снисхождением к немощным. Часто скорбящие о чем-либо монахи успокаивались от слов своего настоятеля: "Какие у нас скорби? У нас не скорби, а скорбишки. Вот в миру так скорби: жена, дети, обо всем забота; а у нас что? Полно Бога гневить, надо только благодарить Его…"
Все более тяготило настоятеля бремя правления, потому что чувствовал он великую ответственность пред Богом за вверенных ему иноков. Они же любили и уважали своего строгого начальника и любвеобильного отца, всегда имеющего заботу о каждом, называли его между собой не иначе как "дедушкой". Описаны случаи, когда по молитве к еще живому "дедушке" люди избавлялись от смертельной опасности.
В 1887 году Оптину посетил президент Российской академии наук великий князь Константин Константинович. Простота и духовная мудрость 77-летнего старца Исаакия произвел на него глубокое впечатление. Впоследствии он часто говорил, что подобных людей ему не приходилось видеть. С тех пор общение между великим князем и настоятелем Исаакием не прекращалось до самой его блаженной кончины.
В июне 1894 года началась предсмертная болезнь старца. Братия, убедившись в неминуемом печальном исходе, стала ходить к 85-летнему о. Исаакию за последним благословением. "Как, батюшка, жить после вас?" - спрашивали монахи. "Живите по совести и просите помощи у Царицы Небесной", - был ответ святого старца.
ПОСЛЕДНИЕ ОПТИНСКИЕ СТАРЦЫ
Преподобный Варсонофий Оптинский
Лишь одно-два десятилетия отделяли время последних оптинских старцев от того события, которое долгое время называлось Великой Октябрьской социалистической революцией. На деле же это был страшный государственный переворот, потрясший основание огромной Российской империи, ее православное мироощущение, перевернувший с ног на голову истинные ценности, исковеркавший многовековой народный уклад жизни. Духовный смысл этой катастрофы последние оптинские старцы прекрасно понимали, предупреждали о надвигающемся на Россию гневе Божием за ее богоотступничество, молились, дабы минула страну горькая чаша сия.
Преподобные отцы Анатолий (Младший), Нектарий, Никон и Исаакий-священномученик приняли мученическую кончину после кровавого переворота, на собственном опыте испытав суровые последствия того, о чем предсказывали и предупреждали.
Преподобный Варсонофий Оптинский умер за несколько лет до революции. Его судьба, возможно, была самой знаменательной среди удивительных судеб преподобных оптинских старцев.
Знамения сопровождали Павла Ивановича Плиханкова, будущего великого старца Варсонофия, с детских лет. Родом он был из оренбургских казаков, из семьи потомственных дворян, состоятельных и благочестивых. В шестилетнем возрасте с ним произошел достойный внимания случай. Они с отцом гуляли по парку, окружающему их дом и охраняемому сторожами и собаками, и вдруг увидели убеленного сединами старичка, который, подойдя к отцу, сказал: "Помни, отец, что это дитя будет в свое время таскать души из ада". Сказав это, он повернулся и внезапно исчез.
Как положено дворянскому сыну, Павел Плиханков окончил гимназию, затем Оренбургское военное училище, выйдя из него офицером. В Петербурге он окончил казачьи офицерские штабные курсы, участвовал в пограничных боях в Туркестане. Служил в штабе Казанского военного округа.