Дизраэли восхищался королевой и стремился оправдать ее доверие. В 1875 году, когда между политиками Британии и Франции развернулась нешуточная борьба за Суэцкий канал, Виктория с нетерпением ожидала известий от Дизраэли. Запись в дневнике королевы от 14 ноября 1875 года буквально в двух словах объясняет, каким образом премьер-министру удалось обыграть своих политических противников: "Получила почту от господина Дизраэли с очень важными новостями о том, что правительство купило акции наместника Египта в Суэцком канале на четыре миллиона, что дает нам полный контроль над Индией и вообще ставит нас в очень безопасное положение! Потрясающая вещь. Это полностью заслуга господина Дизраэли". О предстоящей покупке Дизраэли сообщил королеве три или четыре дня назад. Тогда предложение казалось неоправданно смелым, однако Виктория не побоялась пойти на риск и поддержала его.
Следующий год оказался еще более удачным, чем предыдущий: в число заморских владений Британии входит Индия. Королева Виктория провозглашается "императрицей Индии" – титул, которым она гордилась, хотя никаких реальных привилегий он не давал. Дизраэлли стоило немалых усилий убедить парламент принять билль об этом провозглашении. За невероятные успехи на политическом поприще Виктория пожаловала своему советнику и другу графский титул.
С преемником Дизраэли, Уильямом Гладстоном, королева была в гораздо худших отношениях. Хотя Виктория и приняла его проект избирательной реформы, но к биллю "Хоум Рул" (речь шла о предоставлении самоуправления Ирландии) она не могла отнестись с одобрением: законопроект подрывал устои монархии. Впрочем, ей не пришлось бороться в одиночку. Билль вызвал настоящий взрыв негодования в палате общин, и Гладстон был вынужден уйти в отставку. Надо сказать, Гладстон и раньше сильно раздражал королеву, и не в последнюю очередь – своей манерой общения. Виктория негодовала: "Он говорит со мной, как будто я – общественное собрание". Очень многие члены правительства придерживались совершенно противоположного тона. Лесть, лесть и еще раз лесть – вот что ежедневно слышала королева. Нельзя сказать, что она оставалась равнодушной к ней. Однако сумела выработать некоторый душевный иммунитет к излишним восхвалениям. В конце концов, важно было не то, что думают о ней окружающие, а то, что она сама думает о них.
20 июня 1887 году вся Британия торжественно отмечала 50-летний юбилей царствования королевы Виктории. На состоявшийся по этому поводу торжественный банкет пригласили 50 европейских королей и принцев. Леди Рандольф, присутствовавшая на торжестве, в мемуарах описала свои впечатления от увиденного: "Я редко видела Лондон таким праздничным: синее небо, яркое солнце, пестрые флаги и взволнованная, но терпеливая толпа, равномерно рассредоточившаяся по бесчисленным улочкам…Зрелище было великолепным и впечатляющим. Изумительно красивые платья и мундиры казались еще ярче и прекраснее в мягком церковном полумраке с лучами летнего солнца, струившегося сквозь старинные витражи окон. Королева, являвшая собой славу и преемственность английской истории, сидела одна в середине огромного нефа. Это была маленькая и трогательная фигурка, окруженная пышным собранием и сотнями глаз, пристально следивших за каждым движением ее стареющего тела".
Виктория с достоинством принимала поздравления гостей. Но гораздо сильнее ее тронули не воздаваемые ей официальные почести, а небольшой эпизод. В ее дневнике сохранилось упоминание о нем: "…а маленькая девочка дала мне красивый букет, на лентах которого было вышито: "Боже, храни нашу Королеву, не только Королеву, но Мать, Королеву и Друга". И действительно, Виктория стала для подданных уже не столько представительницей своей династии и олицетворением монархии, сколько матерью. Зрелая, уверенная в себе, требующая неукоснительного соблюдения норм нравственности и морали, она прилагала немало усилий для того, чтобы постоянно поддерживать свой авторитет. Премьер-министр лорд Солсбери говорил: "Виктория непостижимым образом всегда точно знала, что хочет и что думает народ". У нее был настоящий артистический талант. Лондонцы плакали от умиления, когда она вместе с выздоравливающим после тифа Эдуардом проехала по городским улицам. Она целовала руку своего чудом избежавшего смерти сына, и простым жителям Острова этот жест казался трогательным и естественным. Позже, в старости, она демонстрировала верность традициям уходящего века: дворцы, где она жила, освещались не электричеством, а свечами. Доклады министров и отчеты, напечатанные на машинке, королева не читала. Всякий раз ее фрейлины переписывали их от руки. Ей не только прощали эти милые чудачества – они нравились народу Британии, для которого уважение к традициям оставалось одной из важнейших черт национального характера.
Интересно, что реальная помощь, которую королева оказывала своим подданным, далеко не всегда оказывала такой эффект. Несмотря на то что во время неурожая картофеля 1845 года Виктория пожертвовала 5000 фунтов в помощь голодающим и собиралась построить в Ирландии резиденцию, отношение к ней ирландцев оставалось враждебным. В 1863 году Дублинская корпорация даже отказалась поздравить принца Уэльского со свадьбой. Это было открытым вызовом. Многие ставили королеве в вину и то, что она "немка", и ее почти неприличную с точки выдержанных британцев скорбь по принцу Альберту. Непопулярные законы, на которых она ставила резолюцию, также подливали масла в огонь… Не стоит забывать, что именно на период ее царствования пришелся страшный голод в Ирландии, в колониях то и дело вспыхивали восстания, а каждая победа британских войск и каждое новое приобретение британской короны оплачивалось тысячами жизней простых солдат. Таким образом, нельзя сказать, что британцы были единодушны в своей любви к королеве.
За свою жизнь королева Виктория пережила несколько покушений. Правда, некоторые историки называют их несерьезными и даже высказывают предположение, что они были попросту подстроены. Первое покушение состоялось в самом начале ее царствования, накануне рождения старшей дочери. Восемнадцатилетний Эдуард Оксфорд дважды выстрелил в проезжающую карету Виктории, но промахнулся. Королева, которая была беременна, не пострадала, а ее несостоявшегося убийцу признали сумасшедшим. Но если бы Виктория в тот злополучный день умерла, не оставив наследников, английский трон снова стал бы свободен, ведь принц Альберт в тот момент не имел никаких прав… 29 мая 1842 года королева, проезжавшая в карете, снова подверглась нападению. Джон Фрэнсис, вооруженный пистолетом, обстрелял карету в Сент-Джеймсском парке. Как и в прошлый раз, его удалось вовремя остановить. Через несколько дней произошло еще одно покушение. Правда, позже выяснилось, что пистолет нападавшего мальчишки был заряжен всего лишь табаком и бумагой. Встревоженный принц Альберт обратился к парламенту с проектом закона, по которому любой, кто выстрелит или бросит что-либо в королеву, будет приговорен к семи годам заключения и телесным наказаниям. Однако на практике с теми, кто покушался на жизнь Виктории, обходились очень мягко. Отставной офицер Роберт Пэйт, который в 1850 году сумел прорваться к королеве и несколько раз ударить ее тростью, был просто признан невменяемым. Ирландец Артур О'Коннор, который под дулом пистолета (правда, незаряженного) хотел добиться от королевы освобождения ирландцев из тюрем, также получил символическое наказание. Очередная попытка убить Викторию состоялась в 1882 году, на этот раз нападавший был родом из Шотландии. И, по уже сложившейся традиции, был признан невменяемым и отпущен на свободу.
"Бабушка" Европы
У Виктории и Альберта было 9 детей и 40 внуков. Такое обилие потомков иногда повергало королеву в настоящий шок: "Седьмая внучка и четырнадцатый внук – это, боюсь, уже многовато; скоро мы начнем походить на кроликов в Виндзорском парке!" Впрочем, принцы и принцессы во все времена были не только любимыми детьми, но и фигурами в политической игре. Благодаря целой серии династических браков Виктория сумела породниться с основными правящими домами, за что ее часто называли "бабушкой Европы". Судите сами: ее старшая дочь Виктория в 1858 году вышла замуж за кронпринца прусского, который позже стал императором Фридрихом III. Альберт Эдуард, царствовавший под именем Эдуарда VII, женился на датской принцессе Александре. Алиса вышла замуж за принца, а впоследствии – великого герцога Людвига Гессенского. Альфред породнился с императором Александром II, взяв в жены русскую великую княжну Марию Александровну. Елена была замужем за принцем Христианом Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Августенбургским, Луиза – за Джоном Кэмпбеллом, 9-м герцогом Аргайльским. Артур, герцог Коннаутский, женился на принцессе Луизе Маргарите Прусской, Леопольд, герцог Олбани, – на Елене Вальдек-Пирмонтской. А младшая из дочерей, Беатриса, вышла замуж за князя Баттенберга и стала матерью будущей королевы Испании Виктории Евгении (жены Альфонса XIII и бабки Хуана Карлоса I).
Необходимо сказать, что отношения королевы Виктории с детьми и внуками далеко не всегда были простыми и безоблачными. Младенцы не вызывали у нее ни малейшего интереса. Королеве приписывают высказывание: "Некрасивый малыш – в высшей степени неприятное существо, и даже самый милый малыш ужасен, пока не одет". Подрастая, дети доставляли хлопоты другого рода. Они стремились к самостоятельности, самоутверждению и нередко при этом вели себя совершенно не так, как хотелось бы матери. Например, будущий наследник престола, Эдуард, не раз огорчал ее своими буйными вечеринками. Его поведение шокировало мать, оно не вписывалось в сложившуюся в то время систему норм поведения. Поэтому даже после женитьбы принца, когда и он сам, и окружение королевы ожидали, что она передаст ему трон, Виктория продолжала царствовать. Скорее всего сын и наследник просто не вызывал доверия у привыкшей к строгому соблюдению приличий, пунктуальности и труду королевы. Она опасалась, что он не сумеет сохранить и приумножить то, что она собирала в течение всей жизни. Разумеется, Эдуарда такое положение не устраивало, но ему оставалось только терпеливо ждать, пока трон не освободится. Другой сын Виктории, Альфред, вызвал гнев матери тем, что познакомился в Ницце с дочерью Александра II, великой княгиней Марией Александровной, и решил на ней жениться. Надо сказать, что этот брак вызвал возмущение и у Виктории, и у Александра, однако любовь победила. Не дождавшись родительского благословения на брак, Альфред и Мария обвенчались сами.
Ни в молодости, ни в зрелости королева не отличалась мягкостью характера. Теперь же, с приближением старости, ее властность и привычка распоряжаться проявлялись еще сильнее. Министров она изводила постоянными придирками, все чаще выказывала свое недовольство. Киплинг не зря описывал баснословные богатства Виндзорской вдовы – состояние королевской семьи к концу правления Виктории многократно увеличилось. Однако то ли времена юности, когда принцесса была вынуждена постоянно экономить, все еще были свежи в ее памяти, то ли королеву одолевала обычная скупость, но она не раз устраивала своим детям настоящие выволочки, обвиняя их в транжирстве. Например, Эдуарду она не раз указывала на то, что он слишком много средств тратит на подарки жене. По ее мнению, следовало быть скромнее и не покупать драгоценности и наряды в таких количествах.
Те, кто застал королеву в почтенном возрасте, с трудом могли представить себе ту очаровательную юную принцессу, какой Виктория взошла на трон. Или хотя бы счастливую в браке женщину. Они недоумевали, почему многие искренне восхищаются этой своевольной и сварливой старухой. У. Брант писал в своих записках: "Из того, что я слышал о королеве в последние годы ее жизни, явствует, что она была довольно банальной почтенной старой дамой и напоминала многих наших вдов с ограниченными взглядами, без всякого понимания искусства и литературы, любила деньги, обладала некоторым умением разбираться в делах и некоторыми политическими способностями, но легко поддавалась лести и любила ее… Впрочем, публика стала видеть, в конце концов, в этой старой даме нечто вроде фетиша или идола". В этом была величайшая трагедия королевы. Она так долго находилась на троне, что превратилась в символ, объект неизменного любопытства журналистов и публики. Она уже не правила и даже не царствовала – просто доживала свой век, прекрасно осознавая свою роль и чувствуя себя почти ровесницей века.
Тем временем наступил 1897 год – "алмазный" юбилей царствования британской королевы. Британская империя была полна сил, и торжество по случаю 60-летия царствования Виктории было решено отпраздновать как грандиозный фестиваль, на который должны были приехать управляющие всех колоний с семьями и высокие гости из правящих домов всего мира. В программу фестиваля вошло множество мероприятий. В торжественной процессии приняли участие военные отряды от каждой колонии. Среди 50 ООО солдат, прошедших в парадном строю, были гусары из Канады, кавалеристы из Нового Южного Уэльса, карабинеры из Неаполя, верблюжья конница из индийского Биканера, гурки из Непала. Торжественный смотр английского флота был не менее величественным. 26 июня на рейд Спитхэда прибыло 165 военных кораблей, в том числе 21 эскадренный броненосец 1-го класса и 25 броненосных крейсеров. Эскадры, которые построились в кильватерные колонны, были живым воплощением военной мощи Британии. В Лондоне состоялось множество балов и приемов, самым роскошным из которых стал знаменитый "бриллиантовый" бал-маскарад во дворце герцогини Девонширской. Детальный отчет об этом мероприятии был опубликован в "Таймс". Королеве преподнесли роскошные подарки, по всей Британии прокатилась волна патриотизма. Королеве искренне желали здоровья и долголетия. Но постаревшая Виктория, на тот момент уже прикованная к инвалидному креслу, едва ли получала наслаждение от праздника. Жизнь постепенно, по капле, уходила из нее. После бриллиантового юбилея (за год до него Виктория поставила новый рекорд длительности правления, опередив Георга III) королева все реже появлялась на публике. Последней публичной церемонией, в которой приняла участие Виктория, была закладка здания будущего музея Виктории и Альберта в 1899 году.
Физические страдания королевы на закате жизни не шли ни в какое сравнение со страданиями моральными. В последние годы жизни она потеряла сына Альфреда и двух внуков, а ее любимая дочь Виктория была серьезно больна. "Снова и снова удары судьбы и непредвиденные потери заставляют меня рыдать" – эта жалоба выдает все отчаянье матери, пережившей своего ребенка. Она по-прежнему чтила память своего любимого мужа и готовилась к встрече с ним. Каждый год в годовщину смерти Альберта в ее дневнике появлялась новая запись. Как и при жизни, она почти боготворила его: "Его чистота была слишком велика, его устремления слишком высоки для этого бедного, несчастного мира! Его великая душа теперь только наслаждается тем, чего она была достойна!"
В декабре 1900 года королева в последний раз отметила годовщину смерти принца Альберта. Виктория была особенно печальна в этот день. Казалось, ее не покидало предчувствие собственной смерти. Однако и свою смерть эта великая женщина сумела сделать неординарной, как и весь период своего царствования.
Прощание с "золотым веком"
Здоровье Виктории, и без того сильно пошатнувшееся, было окончательно подорвано. И все же она нашла в себе силы отправиться в путешествие на остров Уайт. Королеву не могли остановить ни погода, ни постоянная слабость, ни боль. Ей хотелось еще один раз попасть на остров, где она провела самые счастливые дни в своей жизни. Виктория готовилась не к смерти – она готовилась к свиданию с любимым человеком, которого потеряла почти 40 лет назад. Прибыв в замок, королева пожелала остаться в полном уединении и попросила письменные принадлежности. А затем подробно и обстоятельно, как все, что она делала, описала церемонию собственных похорон. Она предусмотрела буквально все, до мельчайших деталей. Одним из первых распоряжений было пожелание надеть на нее белое платье. Виктория попросила положить с ней в гроб несколько самых любимых украшений. Дальнейшие распоряжения шокировали ее детей и подданных, но воля умирающего священна… Вот почему в последний путь королеву сопровождали укрытые от посторонних глаз вещи самых дорогих ей людей: алебастровый слепок с руки принца Альберта, его последний халат, мантия, которую вышила умершая дочь королевы, принцесса Алиса (она скончалась от дифтерии 14 декабря 1878 года, в возрасте 35 лет). Не забыла Виктория и о Джоне Брауне, которого впоследствии считали то ли ее любовником, то ли вторым мужем. В память о нем она распорядилась положить с ней в гроб его фотографию и прядь волос…
Незадолго до смерти королева Виктория перечитывала свои записи. Она понимала, что многие из них могут вызвать в обществе сильный резонанс и даже навредить упоминавшихся в них людям. Поэтому она оставила еще одно распоряжение: попросила свою младшую дочь Беатрис отредактировать дневник перед тем, как он будет отправлен в архив. Виктория понимала, что ее современники и потомки непременно захотят ознакомиться с теми мыслями, которые она доверяла дневнику, и рано или поздно они будут опубликованы. Сама она уже не успевала удалить записи, которые могли скомпрометировать ее саму или ее близких друзей. На выполнение воли матери у Беатрис ушло тридцать лет. Принцесса переписала все записи от руки, а оригинал отправила в огонь. Только после этого, в 1931 году, с дневником королевы смогли ознакомиться посторонние. В настоящее время записи, сделанные королевой Викторией, хранятся в Королевском архиве в Виндзорском замке. Их набралось немало – 111 томов. Но это и неудивительно, если вспомнить, какую долгую и полную испытаний жизнь прожила английская королева-долгожительница. Записи, оставленные королевой, очень разнородны. Наряду с описаниями событий дня в дневнике встречаются удивительно мудрые мысли, вошедшие во многие собрания афоризмов. И эти мысли характеризуют королеву Викторию лучше, чем мемуары министров или придворные хроники:
"Любой возраст имеет свои преимущества и свои блага".
"То, чего мы не понимаем сейчас, мы поймем когда-нибудь – в этой жизни или в иной. Но мы можем быть уверены в том, что объяснение не скроется от нас".
"Великие события успокаивают и умиротворяют меня; и только мелочи действуют мне на нервы".
"Во власти человека быть счастливым – и быть довольным".