Что звало наших подрывников, разведчиков, подпольщиков и связных, которые доставляли в Минск оружие, взрывчатку, антифашистскую литературу и оттуда разведданные, на эти ратные подвиги? Дисциплина, приказ, долг? И то, и другое, и третье. Но кроме всего этого было еще что-то, что стало их сутью, стучало в сердце, повелевало жить именно так, а не иначе. Это любовь к Родине, к своему народу, к Советской власти, к родной Коммунистической партии, ненависть к коварному врагу.
Боевые результаты отряда и подпольно-диверсионных групп были достигнуты благодаря гибкой работе партийной и комсомольской организаций отряда, их членов, а также благодаря поддержке белорусского народа, который твердо верил Коммунистической партии и неуклонно шел по указанному ею пути.
По призыву партии подвиги совершали рядовые советские люди, партийные и беспартийные, все те, кому свобода, честь и независимость Родины были дороже всего. Победный клич советских людей "За Родину! За партию!" с первых дней Великой Отечественной войны раздавался повсюду на временно оккупированной территории Белоруссии.
Он звучал в грохоте катящихся под откос и разбивающихся вражеских эшелонов, при взрывах на шоссейных дорогах и в жестоких атаках. Его читал в листовках, в подпольных газетах, на стенах домов и на заборах, в селах, городах и в гарнизонах противника непокоренный белорусский народ.
Каждый партизан и подпольщик, идя в бой с коварным врагом, повторял эти слова: "За Родину! За Коммунистическую партию!"
Неуютно чувствовали себя завоеватели в столице Белоруссии. Рвались мины на банкетах эсэсовцев, в общежитиях летчиков, в офицерских казино. Выводились из строя электростанции, предприятия и мастерские, обслуживающие оккупантов. В воздухе разваливались самолеты, в пути взрывались цистерны с горючим. Не проходило дня, чтобы в городе не было взрыва, не падали сраженные пулями, гитлеровцы в одиночку и группами. Земля горела под ногами оккупантов.
Горком стал издавать газету "Минский большевик", которая, как и другие газеты, распространялась в Минске. Только с сентября 1943 года по июнь 1944 года из Минска в партизаны ушло двадцать тысяч человек. Перед освобождением Белоруссии и ее столицы Минска горкомом партии были разработаны и проведены в жизнь меры по спасению населения города от уничтожения и угона в фашистскую Германию, а также по предотвращению разрушений уцелевших зданий и заводских корпусов.
Только в лесах южной пригородной зоны Минска под охраной партизан нашли себе приют более пяти тысяч семей трудящихся города. Газета "Минский большевик" в номере за 25 июня 1944 года писала:
"Только за последнее время в городе проведено более шестидесяти диверсионных актов, в результате которых убито и ранено 356 офицеров, 224 солдата, один генерал и 92 прихвостня Гитлера. Подорвано два самолета, два склада с горючим, пять бензоцистерн, пять паровозов, более 20 автомашин и т. д. …"
Многие высокопоставленные гитлеровцы, в том числе и генеральный комиссар Белоруссии гауляйтер Вильгельм Кубе, нашли свою гибель в Минске.
Минский горком, как и многие райкомы, горкомы и обкомы, действовавшие на территории оккупированной Белоруссии, был руководящей силой партизанского движения и большевистского подполья.
Надо вникнуть в такие ошеломляющие цифры: в то время, как гитлеровская пропаганда на все лады трубила об окончательном искоренении партизан, в Белоруссии действовало 1108 партизанских отрядов, большинство которых входило в 199 бригад. Они насчитывали около 400 тысяч бойцов и командиров. Более 250 тысяч людей находилось в резерве - готовых в течение суток взяться за оружие.
А подпольщики? 10 подпольных обкомов партии, 185 межрайонных, районных и городских комитетов, 1316 первичных партийных организаций действовали в тылу врага. К ним надо приплюсовать комсомольско-молодежное подполье: 10 областных и 210 межрайонных, районных и городских комитетов комсомола, объединявших около 100 тысяч молодых патриотов, входивших в более чем пять тысяч первичных комсомольских организаций.
Вот это свидетельство того, что не было и нет такой силы, которая могла бы поставить на колени советских людей, даже временно попавших в оккупацию.
Сейчас, спустя двадцать шесть с лишним лет, перебирая в памяти события тех дней, я удивляюсь, какой многообразной была деятельность нашего отряда. Мы вели разведку и совершали диверсии, организовывали подполье, громили немецкие гарнизоны и полицейские участки, занимались агитационно-массовой работой среди партизан, населения, вражеских войск, разоблачали и ликвидировали вражескую агентуру. Мы оказывали помощь местному населению, решали хозяйственные и многие политические вопросы.
Вынуждая противника посылать против нас войска, мы отвлекали на себя часть сил с фронта и тем помогали Красной Армии. Кроме того, в борьбе с партизанами противник нес потери и порой весьма значительные.
Большую организационную и диверсионную работу провел наш бессменный секретарь партийного комитета отряда Константин Прокофьевич Сермяжко, ныне председатель колхоза имени Ленина Каменецкого района Брестской области.
Он лично пустил под откос шестнадцать вражеских эшелонов.
Много диверсий совершили руководители подпольных групп в Минске: Константин Илларионович Мурашко, Георгий Николаевич Красницкий, Кузьма Ларионович Матузов, Борис Иванович Чирко, Николай Прохорович Фролов, Ефим Федорович Исаев, Кузьма Николаевич Борисенок, Екатерина Мартыновна Дубовская и другие, подпольщики и связные Олег Мартынович Фолитар, Михаил Павлович Иванов, Василиса Васильевна Гуринович, Феодосия Кондратьевна Серпакова, Анна Воронкова, Вера Герасимовна Зайцева, Клава Валузенко, Мария Воронич, Дарья Николаевна Одинцова и многие другие, оперативные работники отряда Михаил Петрович Гуринович, Максим Яковлевич Воронков и Григорий Александрович Москалев.
Я подробно рассказал на совещании секретарям горкома о наших подпольных группах, указал связных и как их разыскать.
В связи с подготовкой к походу на запад горком партии решил освободить меня от руководства минскими подпольщиками.
После совещания партизанам было объявлено о предстоящем походе. Все обрадовались.
- Пойдем и дальше бить противника с тыла. Дойдем до Пруссии! - воскликнул Мацкевич.
Мы послали радиограмму в Москву и приготовились к приему самолетов.
В дни блокады оккупанты восстановили шоссе и дороги, но спустя день после своего возвращения на старую базу, партизаны с помощью населения опять привели их в негодность. Поэтому мы могли свободно выбрать приемочную площадку, не опасаясь нападения немцев.
Через несколько дней в районе деревни Обчее мы приняли груз с первого самолета. В мешках мы нашли пистолеты, автоматы, ручные пулеметы и патроны.
Днем получили указание с Большой земли ждать еще самолеты.
Три ночи подряд к нам прилетали самолеты. Мы получили не только боеприпасы, но и одежду, обувь, мясные консервы, сахар, табак и - что наиболее радостно для нас - московские газеты.
В поход решили взять пятьсот партизан. Подбирали только молодых и самых выносливых. Семейный лагерь - около пятисот детей, женщин и стариков - оставили на прежнем месте, выделив для его охраны и обеспечения продовольствием взвод партизан во главе с Исаевым. Оставшихся партизан я передал Кузнецову.
И вот отряд, готовый к походу, выстроился. Провожать нас собрались все семьи партизан. Матузов, Красницкий и Мурашко грустно смотрели на нас, они оставались в распоряжении горкома для поддержания связи с минскими подпольщиками.
Попрощавшись, мы тронулись.
По лесу шли и днем, пока не встретили разведчиков бригады Шестопалова. Остановились отдохнуть. Прибывший Шестопалов сообщил нам обстановку, дал проводников.
Радист включил радиостанцию. Москва передавала о начавшемся наступлении Красной Армии в Белоруссии.
- Скорей на запад! А то еще попадем в окружение своих, - весело воскликнул Сермяжко.
Кто из партизан, идя через сугробы на железную дорогу или прорываясь из окружения противника, не жаждал скорее встретиться со своими бойцами? Но теперь дорога вела партизан на запад, чтобы выполнить наказ советского народа - быстрее уничтожить подлых захватчиков.
- Скорее в путь! Уже отдохнули! - раздавались нетерпеливые возгласы партизан.
Во время привала в районе реки Неман радисты протянули антенну, снова включили радио. Передавалось сообщение об освобождении белорусских городов, Минск окружен. Эта весть моментально облетела отряд. Красная Армия наступала с невиданной быстротой. Каждый час поступали новые сводки Совинформбюро. Трудно было установить, где противник и где свои. Возле рации с карандашом и блокнотом в руках постоянно дежурили радисты.
Яновский подал мне радиограмму, в которой сообщалось, что партизаны Николай Денисевич, Владимир и Константин Сенько, Николай Андросик, Вайдилевич, Яков Воробьев, Гейнц Линке, Павел Грунтович и другие посмертно награждены орденами.
Уставшие от похода партизаны отдыхали. Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь рокотом наших самолетов. Какая разница с небом лета сорок первого года!.. Подняв головы, партизаны радостно улыбались.
В первых числах июля 1944 года конная разведка Красной Армии натолкнулась на наши секреты. Между маленькими елочками я увидел Валю Васильеву, Ларченко и Терновского, а за ними на потных лошадях ехал отряд конногвардейцев.
- Наши! - дрожащим от радости голосом крикнула Валентина Сермяжко.
Партизаны бросились к всадникам, стащили их с седел, стали подбрасывать вверх.
Армейские разведчики рассказали нам, что в этом направлении наступают войска 1-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Рокоссовского, а мы объяснили им местную обстановку, передали данные о противнике.
Радости партизан не было конца. Бойцов угощали партизанским ужином, расспрашивали о фронте; нашлись земляки, которые с волнением вспоминали родные места.
Утром к лагерю подошла артгруппа резерва Главного командования.
Неожиданно мы получили новую радиограмму. Нам предписывалось немедленно возвратиться в Минск. Долго и тепло прощались партизаны с бойцами, воинская часть уходила на запад, а мы спешили в Минск. Напоследок наш отряд сфотографировался вместе с бойцами.
Наступил долгожданный светлый день.
Минск освобожден! Партизаны, словно не замечая трудностей лесных дорог, без отдыха проходили большие расстояния. Все торопились узнать судьбу своих родных и близких.
Несмотря на то что обстановка для нас была не ясна, мы, чтобы сократить путь, продвигались по шоссе Минск - Слуцк.
Созревали озимые. Уже выгоняла острые трубки яровая пшеница, светло-зелеными волнами переливались овсы.
Навстречу нам двигались колонны автомашин, танков, самоходных орудий, проносились эскадрильи истребителей и тяжелых бомбардировщиков. Широко раскрытыми глазами мы разглядывали развернувшуюся в наступлении грозную силу нашей армии.
В восемь часов утра 6 июля 1944 года наш отряд достиг местечка Самохваловичи, в восемнадцати километрах от Минска. Здесь нас остановили советские патрули. Офицер объяснил мне, что дорога на Минск еще не свободна, южнее города сгруппировались остатки гитлеровских частей и пытаются прорваться на запад.
- Нет, в Минск мы не можем вас пропустить… противник появляется отрядами до тысячи человек, вас разобьют. Обождите денек, - приветливо сказал молодой, но уже поседевший полковник.
- Тогда разрешите нам занять участок обороны, - попросил я.
- Это можно. Признаюсь, сил у нас маловато, подкрепление не успело еще прибыть… Пойдемте, - полковник поднялся из-за стола и направился к нашему отряду.
Нам выделили участок обороны на краю опушки леса. Впереди простирались зеленые луга с небольшими кустарниками и поля с озимыми посевами.
Около полудня из кустов показалось несколько немцев. Я позвал Карла Антоновича, и он крикнул немцам, чтобы они сдавались. Вместо ответа застрочили их пулеметы.
- Огонь! - крикнул я.
Заработали наши пулеметы и автоматы: партизаны, стреляя на ходу, без команды бросились к кустам. Через некоторое время стрельба прекратилась и вернувшиеся партизаны привели с собой пленных. Их допросили.
К вечеру пришел офицер штаба с ротой бойцов. Рота заняла наш участок обороны, а мы пошли в Самохваловичи.
Все улицы местечка забиты бойцами и партизанами.
- Какой бригады? - спросил я одного партизана.
- Третьей Минской.
Долго пришлось разыскивать командира бригады Мысника. Он нервничал.
- Минск - рукой подать, а генералы наши не пускают туда. Как младенцев, держат нас под своей опекой, точно мы воевать не умеем, - сердился он.
Мы нашли Карла Антоновича, взяли пленных и пошли в штаб.
Нас принял генерал.
- Хорошо, что вы пришли с переводчиком, - обрадовался он. - Моего ранили, может, вы мне поможете? - обратился генерал к Добрицгоферу.
- С удовольствием! - улыбнулся Карл Антонович.
Среди других пленных допросили двух гитлеровских полковников. Один из них с двумя железными крестами был заместителем командира 45-й танковой дивизии, другой - командиром 110-й штурмовой дивизии.
- Сколько у вас осталось танков? - устремив острый взгляд на изнуренное лицо немца, спросил генерал.
- Пятнадцать, - угрюмо ответил полковник.
- Где командир дивизии? - генерал не сводил с полковника взгляда.
Немец долго что-то объяснял, наконец Карл Антонович перевел:
- Еще вчера на броневике под прикрытием трех танков отбыл на запад для организации обороны.
Генерал иронически улыбнулся.
- Где линия обороны?
- Полковник говорит, что Минск в их руках и они через него прорываются на запад, - с улыбкой пояснил Карл Антонович.
- Откуда такие данные? - усмехнулся генерал.
- Сообщение ставки фюрера, - последовал короткий ответ.
- Почему, отступая, поджигаете деревни и города? - продолжал допрашивать генерал.
Гитлеровский полковник опустил глаза.
- Выполняют приказ, - перевел Карл Антонович.
Генерал задумался и, обратившись к Добрицгоферу, сказал:
- Вы им разъясните, что за поджог деревень и городов, за уничтожение мирного населения их будет судить советский суд. И покажите господам полковникам, где находится линия фронта. - Генерал подошел к стене, на которой висела большая карта.
На карте красными флажками была отмечена линия фронта - она проходила уже недалеко от Вильно.
Гитлеровцы растерянно смотрели то на карту, то друг на друга; один из них со стоном схватился за голову. Генерал приказал их вывести.
- Мы хотим сегодня же идти в Минск, - немного погодя, сказал я генералу.
Он отрицательно покачал головой:
- По данным авиаразведки, крупные группировки противника, продвигаясь на запад, часто пересекают Минское шоссе… Обождите до завтра.
- Но ведь у нас две тысячи вооруженных партизан, неужели вы нам дорогу должны посыпать песком? - горячился Мысник.
Я поддержал его.
- Что ж… Если надеетесь на свои силы, идите, - оживился генерал. - Как у вас с боеприпасами?
- Патронов хватит, недостает только мин, - повеселел Мысник.
Генерал вызвал офицера.
- Он обеспечит вас всем, в чем нуждаетесь, - сказал генерал и пожал нам руки.
Вечером мы вышли из местечка и прямо по шоссе направились в сторону Минска. Поскорей дойти до него, увидеть своими глазами.
По обеим сторонам дороги выслали сильные группы разведчиков. В районе деревни Станьковщина разведка обнаружила во ржи большую группу гитлеровцев.
- Нужно их взять, - сказал Мысник.
Мы осторожно окружили поле, где укрылись фашисты. Карл Антонович пополз вперед и начал громко кричать, чтобы немцы сдавались в плен. В ответ затрещали длинные очереди из пулемета. Тогда мы открыли ружейно-пулеметный огонь и стали сжимать кольцо. Скоро из высокой ржи группами начали выходить с поднятыми руками солдаты и офицеры. Это были остатки немецкого полка 110-й штурмовой дивизии. Построив пленных в колонну, повели их с собой.
По дороге то в одном, то в другом месте возникали небольшие стычки, и колонна пленных немцев все росла.
Недалеко от Минска мы встретили наши танки, за ними двигалась пехота; началась ликвидация окруженной группировки противника.
Около самого города мы передали пленных частям Красной Армии.
В одиннадцать часов вечера 6 июля 1944 года мы вошли в столицу Белоруссии Минск. Город местами еще горел. Центральную часть города фашисты превратили в руины.
Несмотря на позднее время, народ был на улицах и горячо приветствовал нас. Радостные толпы освобожденного населения: молодые женщины, седые старушки и старики - горячо обнимали партизан. Все вокруг шумело, ликовало, радовалось. А между тем в городе еще продолжалась кое-где перестрелка. Это заканчивалась ликвидация последних оставшихся в городе гитлеровцев.
Мы расположились лагерем на берегу искусственного озера. Я разыскал горком партии. Он обосновался в небольшом домике в центральной части города, и связные стали приводить сюда подпольщиков. Большинство из них мы видели впервые.
Вот вошел средних лет мужчина.
- Чирко Борис Иванович, - представился он.
Лещеня и Машков усадили его между собой, попросили рассказать, как его группе удалось сохранить от уничтожения немцами ряд предприятий.
- После того как мне передали указания горкома партии, я создал подпольную группу. Мы начали следить за командами фашистских минеров, - говорил Чирко. - Дежурили днем и ночью. Когда бои приблизились к городу, начали действовать: обрезали ведущие к минам провода на заводах имени Мясникова, имени Кирова, имени Ворошилова, "Большевик", в Доме Красной Армии, в театре оперы и балета, на Второй электростанции. Военные специалисты сейчас помогают там нашим рабочим, и город скоро получит свет.
Лещеня и все присутствующие горячо пожали руку Чирко.
- Народ никогда не забудет ваших заслуг, - взволнованно сказали руководители горкома.
После Чирко вошел экономист ликеро-водочного завода Петр Карпович Национ. Он рассказал, как организовал охрану завода и как члены подпольной группы Пинкевич и Стоплинник 3 июля разминировали одну из баз противника. Там находилось большое количество снарядов, авиабомб, гранат и взрывчатых веществ. Склад был передан воинской части по учету трофеев.
Затем пришли Гаврилов, Игнат Чирко и другие патриоты, простые советские люди - рабочие, инженеры, учителя. Они не жалели ни сил, ни здоровья, ни даже самой жизни, защищая свой родной город от разрушения.
После обеда мы вместе с Мурашко, Красницким и Матузовым вышли в город. Здесь подпольщики встретили своих знакомых, от которых мы узнали о расстреле профессора Клумова, нашей подпольщицы Сумаревой и других патриотов.
Через несколько дней съездили в Тростенец - этот страшный лагерь смерти. Низкие темные бараки, окруженные несколькими рядами колючей проволоки, длинные ямы, полные трупов, где лежали десять тысяч зверски замученных советских людей, над которыми рыдали, бились в безысходном горе и проклинали убийц родные и близкие погибших.
Красная Армия беспощадно громила фашистских захватчиков, продвигаясь все дальше на запад. Уже была освобождена вся Белоруссия. С 6 июля в Минск стали прибывать партизанские бригады и отдельные отряды. Они размещались в городе и в окрестных деревнях Козыреве, Лошица, Грушевка и других.