В полном смысле этого выражения, я был наедине с Богом. Единственные живые существа, которые всю дорогу сопровождали меня, были чайки. Хотя я их не видел, но по крикам мог определить, что их было две. Они летели над самой моей головой и пронзительно кричали. То ли они принимали мою голову за рыбу, то ли за какую-нибудь корягу и хотели сесть на нее, - я не знаю. Так в непрерывной борьбе с ветром, волнами и течением прошло много часов и наконец едва уловимо стали появляться первые признаки рассвета, которого я ожидал с надеждой и страхом одновременно. То тут, то там стали появляться и снова исчезать белые шапки волн. Среди них вдруг бесшумно, как видения, проплыли мимо меня два или три катера. Проплыли и растворились в тумане. Было такое впечатление, что они дрейфовали, а проплывал мимо них я. Самое странное было то, что проплывал я будто бы в противоположную сторону от направления моей головы, как бы ногами вперед. Не разгадав такую сложную задачу, я решил, что мне померещилось. Это мнение еще больше укрепилось, когда совсем рассвело и я не обнаружил никаких катеров.
Наступило хмурое, туманное утро. Ветер ослабел, но море еще штормило по инерции. С удовольствием я увидел слева от себя, милях в двух, береговую черту. Это означало, что всю ночь я плыл в правильном направлении - в сторону Турции. Но где я теперь находился: в турецких водах или все еще - в советских? Этого я не знал. На берегу я видел какие-то заводские трубы, но не было видно гор, опоясывающих Батуми. Берег был низменный и голая равнина простиралась на несколько километров вглубь материка. Горы синели только на горизонте. "Очевидно, это - Турция!" - подумал я с радостью и стал выбирать место на берегу, куда бы лучше подплыть. Вдруг, слева от меня, в небе появилась точка. Точка стала расти и превратилась в самолет.
"Куда он летит? - забеспокоился я. - Ведь, где-то здесь проходит турецкая граница!" Я пристально,
волнуясь следил за самолетом. А он медленно долетел до траверза того места, где я находился, и стало видно, что это был пассажирский самолет АН-2. Так же медленно самолет полетел вдоль берега и через некоторое время скрылся из вида, где-то между синеющих гор, уже справа от меня.
С нарастающей силой сознание провала попытки побега вонзилось в мой мозг. "Значит, там, куда полетел самолет, все еще советская территория! Встречное течение, встречный ветер и волны не позволили мне проплыть за ночь те пятнадцать километров, которые отделяли меня от свободы!" Но предаваться отчаянию было нельзя. Надо было немедленно принимать какое-то решение. До границы было еще далеко. Об этом свидетельствовал полет самолета. "Я не смог достичь границы ночью, не смогу и днем, - подумал я с горечью, - Теперь надо все усилия приложить к тому, чтобы скрытно выйти на берег и не быть арестованным. Здесь, наверняка запретная зона, поэтому надо повернуть назад и плыть обратно, в Батуми".
Я был совершенно уверен, что берег, который я видел, является запретной зоной, к югу от Батуми. С тяжелым сердцем я повернулся и поплыл в обратную сторону. Море было пустынно: ни судов, ни катеров, ни шлюпок. Ветер стих и волны тоже постепенно спадали. "Теперь самое время подкрепиться, - подумал я. - В Батуми мне будет не до еды!" Но есть не хотелось. Тогда я достал из кармана своей рубашки пробирку с коньяком, сорвал резиновую обертку и пробку и выпил коньяк. Как же плохо мне стало после этого! Я потерял ритм, которым плыл всю ночь, и у меня появилась жажда. Напряженность и мобилизованность всех органов моего тела вдруг исчезли и я стал слабым, как тряпка.
К счастью, через некоторое время, громадным усилием воли мне удалось вернуть себе часть той мобилизованности, которая была потеряна таким глупым образом. Я по прежнему плыл брассом на груди в сторону, противоположную той, куда плыл всю ночь. Тучи на небе редели, туман рассеялся. Скорость моя, сложенная со скоростью течения, была значительной. Я видел по береговым ориентирам, как быстро и неуклонно перемещался на северо-запад. Удивляло меня то, что хотя я плыл быстро в течение уже несколько часов, но города Батуми все еще не было видно. Я не знал сколько было времени, так как останавливаться, чтобы посмотреть на часы не хотел, а солнца не было видно. Пришлось продолжать заплыв без часов. Начала чувствоваться усталость и я стал мерзнуть. А Батуми все еще не было видно. Я увеличил скорость, чтобы согреться. Это немного помогло. Плывя на северо-запад, я одновременно приближался к берегу. Когда я приблизился достаточно близко, то с удивлением обнаружил, что вдоль всего берега тянулся прекрасный песчаный пляж. На этом пляже не было ни одного отдыхающего, а на всем берегу - ни одного здания. "Как на необитаемом острове!" - с удивлением подумал я. Фабричные трубы, которые я видел на рассвете, давно скрылись позади меня и теперь ничто не оживляло пустынный, равнинный ландшафт, на котором не было даже деревьев.
Если бы мне раньше сказали, что вблизи Батуми существует такой ландшафт, я бы не поверил. Трудно поверить! Батуми - зеленый, субтропический город. На его улицах растет много пальм, магнолий и эвкалиптов. Всюду - цветы и терпкий аромат субтропиков. Особенно много зелени на Зеленом Мысе, где находится ботанический сад. И вдруг, недалеко от этого царства субтропиков - голая равнина!
Я плыл все дальше на северо-запад, ожидая, когда, наконец, появится галька вместо песка на береговой черте, что указало бы мне на приближение к Батуми. Но за каждым новым поворотом, или изгибом береговой черты, появлялся новый песчаный пляж. Что такое? Почему на берегу нет ни людей, ни строений? Все чаще стала приходить мысль: выйти на берег, отдохнуть на берегу и продолжить путь в Батуми уже пешком.
Когда, наконец, появилось солнце, я смог по нему приблизительно узнать время. Было около 16 часов. Итак, я плыл уже 19 часов. "Пора выходить на берег!" - решил я и круто повернул к берегу. И тут я увидел пограничника, который сидел у воды. Я опустил лицо в воду и, делая слабые гребки руками, отдался на волю течению. Он меня не заметил. Когда пограничник скрылся из вида, я вновь стал грести к берегу. Усталость сковала мои руки и ноги и они с трудом делали нужные движения. Берег медленно приближался. Наконец, часов в 17 или в 18, моя нога коснулась песчаного дна. Как хорошо, что мой рассудок не был усыплен радостью достижения берега! Он подсказал мне уничтожить главную улику моего ночного заплыва: фонарик. Вместе с фонариком я оторвал от пояса, к которому они были привязаны, и свисток, и выбросил их в глубокое место. Потом, с трудом переставляя ноги, я вышел на песчаный берег. На берегу я снял с себя шерстяную рубашку и, свернув ее, подложил под голову. Потом лег на песок и мгновенно заснул.
Глава 3. Неизвестный берег
Когда я проснулся, следов непогоды совсем не осталось. Ярко светило заходящее солнце, а море, лишенное всех своих белых барашков, ласково лизало песчаный берег. "Сколько сейчас времени?" - подумал я и вынул из кармана шерстяной рубашки свои часы. Часы стояли. По солнцу время можно было определить лишь приблизительно, примерно около 8 часов. "Надо скорее идти в Батуми, к моей знакомой Евгении Ивановне, а то стемнеет и тогда пограничные строгости еще усилятся. А если сейчас пограничники заподозрят меня, то я покажу им паспорт - и всё!"
Чтобы не вызвать подозрение у проверяющих видом упакованного паспорта, я сорвал с него презервативы и положил его в карман, сверху остальных предметов. Потом встал, с удивлением потрогал кровоподтеки и стертости на теле от шерстяной рубашки, и пошел на северо-запад, так как все еще считал себя находящимся южнее Батуми. Я шел по песчаному берегу в одних плавках, с рубашкой в руках.
Берег был совершенно пустынный. Дальше от берега шла такая же безлюдная равнина. "Удивительно! - снова подумал я. - Ни домов, ни деревьев!" Мне бы остаться на том месте, где я спал, отдохнуть как следует и собраться с мыслями. Тогда я бы понял, где нахожусь и как мне следует действовать. Но я был очень утомлен и не мог трезво оценить обстановку. Я действовал механически, по заранее выработанному плану, который, к несчастью, теперь не годился. Странное и подозрительное безлюдье не внесло изменений в мои планы.
Путь мне преградила широкая, мощная река. "Чорох!" - догадался я и хотел было переплыть ее, но спохватился, что мой паспорт уже вынут из резиновой оболочки, и пошел вверх по берегу реки в поисках переправы. Этим я опять сделал ошибку. Надо было переплыть реку, не обращая внимания на паспорт. Подумаешь паспорт! Не прошел я вдоль берега реки и пары сотен метров, как наткнулся на погранзаставу. Чекисты были настолько удивлены моей опрометчивостью, что поверили, будто я - отдыхающий, и указали место, где дед-перевозчик перевозит на другой берег. А, ведь, для них - пограничников так было бы логично спросить меня: "Если вы действительно здешний отдыхающий, то как же вы не знаете, как перебраться на другую сторону реки? И как вы вообще попали сюда?" Но они не спросили. Из этого выходит, что советские пограничники - не очень хорошие детективы. Они служат из-под палки и не заинтересованы в проявлении собственной инициативы.
Деду-перевозчику я сослался на пограничников и он перевез меня бесплатно. Не мог же я дать ему 50 рублей? Это подозрительно. А мельче у меня не было. На другом берегу реки росли густые кустарники, а почва была заболоченная. Шлепая по щиколотку в болоте, я остро вглядывался под ноги, подозревая, что в таком месте должны водиться змеи. Когда я вновь вышел на песчаный берег, то вздохнул с облегчением. Очень хотелось пить. В кармане рубашки все еще лежали пробирки с виноградным соком, но сладкого питья я не хотел. Я хотел простой воды. На моем пути повстречалась хибарка - первая за все время. Подойдя к ней, я попросил воды. Напившись, я двинулся дальше. Идти босиком по чистому и теплому песку было приятно и не очень утомительно. Я шел быстро, но солнце тоже быстро тонуло в море. Было очевидно, что до темна до города я не дойду.
К морю приблизилась грунтовая дорога, которой раньше я не видел. По этой дороге изредка проезжали машины. Город, к которому я шел, был уже виден, виден был и крупный военный корабль на рейде, которого вчера там не было. "А что, если попробовать остановить какую-нибудь машину? Тогда бы я успел в город до темноты!" Уже наступали сумерки и я не заметил, что в легковушке, которую я пытался остановить, ехали офицеры. Но делать было нечего и я попросил их:
- Вы не подкинете меня до города?
- Нет! - ответил офицер и машина снова поехала. Потом ехал мотоцикл с коляской. Вел его молодой парень.
- Подкиньте меня до города, - попросил я. - Так накупался, что идти пешком не хочется. Я не бесплатно… я полсотни дам!
Парень подозрительно посмотрел на меня и не отвечая поехал дальше. Я снова вернулся к урезу воды и зашагал к городу со всей скоростью, на какую был способен. Стали чаще попадаться хибарки, однако берег был по прежнему песчаный. Ничто не напоминало мне тех мест, где я был однажды, исследуя подходы к реке Чорох, и где пограничник проверял мой паспорт. На юге темнеет быстро. Вот, еще недавно, я видел окраины города и вдруг все накрыла черная южная ночь. В разных местах вспыхнули прожекторы. Изменчивыми бликами засветилась вода. Я шел по прежнему быстро, то по краю воды, то по берегу - как попадет.
У первого многоэтажного дома, освещенного светом из его окон, стояла группа молодых людей. Увидев меня, идущего в плавках и резиновой шапочке, один из них приблизился ко мне и спросил:
- Неужели вас раздели?
- Нет, все в порядке, - ответил я - Далеко еще до турбазы?
Это была моя очередная глупость. Своим вопросом я дал им понять, что эти места мне незнакомы.
- Сейчас отвечу, одну минутку, - сказал парень и исчез в темноте. Вместо него вскоре появился милиционер.
- Гражданин, у вас есть документы?
Я подал ему паспорт. Даже не взглянув в него, милиционер приказал:
- Пройдемте со мной!
Глава 4. Арест
Мы шли совсем недолго и вошли в обыкновенный одноэтажный дом, где сидело несколько человек в форме пограничников.
- Задержан на берегу моря в плавках, - доложил милиционер офицеру и передал ему мой паспорт.
- Откуда вы? Где живете? - спросил меня офицер.
- Отдыхаю в Батуми.
- В Батуми?
- Да, в Батуми.
- А как вы попали в Поти?
- В Поти?.. - и тут я догадался, почему и берег был незнакомый и пляж - не галечный, а песчаный.
- А что у вас в руке?
Офицер взял у меня рубашку, развернул ее и, увидев ее странный вид, снова повернулся ко мне и долго и подозрительно рассматривал меня. Потом стал вынимать из карманов рубашки многочисленные пакеты и раскладывать их на столе.
- Снимите с себя всё! - наконец приказал он мне.
Услужливо подскочивший солдат взял мои плавки и шапочку и стал рассматривать их на свет и прощупывать швы. Потом попросил посмотреть между ног.
Надев плавки снова, я сел на стул.
- Каким же все-таки образом вы попали из Батуми в Поти? - продолжал свой допрос офицер.
- Вплавь.
- На чем вплавь?
- Ни на чем. Просто вплавь.
- Но от Батуми до Поти 60 километров!
- Я спортсмен. Я - пловец марафонец, плаваю на дальние дистанции.
- А в каком спортивном обществе вы состоите? Какое спортивное общество организовало это ваше плавание?
- Ни в каком обществе я не состою. Я - самодеятельный спортсмен.
- Хм! А встречались вам на пути пограничные катера?
Я вспомнил, как на рассвете меня обогнали какие-то катера и убежденно ответил:
- Нет, не видел!
Офицер был русским или украинцем, солдаты тоже не принадлежали к кавказским народам. Я почему-то отметил это про себя и думал об этом, а не о том, о чем шел разговор.
- А что у вас в этих пакетах? - офицер указал на свертки, выложенные из карманов моей рубашки.
- Еда, питье, ну и необходимые документы.
Офицер подержал в руках один за другим все пакеты, не вскрывая их, а лишь рассматривая содержимое на свет. Когда он взял в руки мои часы в герметическом корпусе, я сказал:
- Отвинтите крышку, посмотрите!
Он отвернул крышку и вынул из футляра часы.
- Мои часы почему-то остановились, - заметил я.
- Они остановились потому, что вы переводили стрелки и оставили шпиндель выдернутым, - ответил офицер, посмотрев на них.
- Фу, черт! - невольно выругался я с досады.
- А что в этих пакетиках? - подозрительно осведомился у меня офицер, указывая на склянки с соком и коньяком.
- Сок и коньяк.
Пограничник недоверчиво покосился и объявил:
- Придется вас задержать до выяснения. Вы сможете завтра показать нам то место, где вы вышли из воды на берег?
- Могу показать.
- Хорошо, завтра мы повезем вас туда, - сказал офицер и отдал какие-то распоряжения солдату.
Солдат принес мне одежду: солдатское галифе, солдатскую гимнастерку и сапоги. Ночь я спал на стульях, под неусыпным надзором двух вооруженных солдат.
Утром 15 августа три легковые машины, полные офицеров, поехали к тому месту, где я вышел на берег. Когда мы подъехали к реке, оказавшейся на самом деле не рекой Чорох, а рекой Риони, все вышли из машин и переправились на лодке того же деда, что накануне переправлял меня.
- Дед, ты помнишь этого человека? - спросили они перевозчика, указывая на меня.
- Конечно, помню, - отвечал дед. - Вчера они переправлялись ввечеру. Дед тоже не был грузином и говорил так, как принято в русских деревнях.
Место моего выхода на берег я нашел сразу. Там остались мои следы. Вперед выдвинулся сержант с фотоаппаратом в руках и стал фотографировать берег, мои следы на песке, ямку, которая осталась после моего лежания… Потом мне велели снять сапоги и примерить ступню к следам на песке.
- Его следы! Несомненно его следы! - послышались голоса нескольких офицеров.
Потом мы вернулись к машинам, оставленным за рекой и, делая крюк, чтобы доехать до моста, направились в Батуми. По пути меня сфотографировали еще раз на какой-то заставе.
Глава 5. Следствие
В Батуми меня повезли прямо в штаб пограничных войск Аджарской АССР. Когда я вышел из машины, то увидел большой двор, по которому сновали военные в форме пограничников: офицеры в зеленых фуражках, и солдаты в военных панамах. Двор замыкали несколько многоэтажных зданий, за которыми виднелся сплошной забор. Человек, к которому меня привели, был тоже в пограничной форме. Потом к нему присоединился человек в гражданском платье. Оба были кавказцы. Допрашивая меня, они советовались между собой на своем языке. Никаких ярких впечатлений от этого допроса у меня не осталось. Я сообщил им свои анкетные данные, а также то, что приехал в Батуми на теплоходе "Россия"
Ночевал я в маленькой деревянной будке-камере,
рядом с караульным помещением. В камере стояла койка с грязным бельем. Запомнилась процедура оправки: меня водили в общий солдатский туалет через весь двор двое солдат. Один из них с поднятой винтовкой шел впереди, другой, тоже с винтовкой, - сзади меня. В туалете они стояли рядом со мной.
16 августа за мной приехал офицер КГБ, - грузин, в белой рубашке, с черными вьющимися волосами. Он уже все знал обо мне и при встрече задал только два вопроса:
- Где ваша одежда? Куда вы положили свою одежду, когда начинали свой марафонский заплыв?
- Я оставил ее на берегу, прикрыв камнями, - с наивным видом ответил я.
- Сейчас поедем, заберем ее. Еще вопрос: где вы остановились в Батуми?
- Нигде.
- Как нигде?
- Я сошел с теплохода "Россия" и решил сперва сделать заплыв, а потом уже снять комнату, чтобы не платить зря за комнату в то время, когда буду делать заплыв.
- Значит, вы плыли ночью?
"Стоп, Юра!" - спохватился я сразу "Ночь - это самая большая улика! Нельзя сознаваться, что я плыл ночью".
- Нет, я плыл днем.
- Но вы только что сказали, что решили сперва сделать заплыв, а потом уже снять комнату.
- Совершенно верно. Я не снимал комнату.
В этот момент я вспомнил, как коридорная провожала знакомую пассажирку и предлагала ей придти переночевать на теплоход, - и сразу придумал ответ:
- Я переночевал на теплоходе.
- А разве это можно?
- Я договорился с коридорной, неофициально.
- Вы ей заплатили?
- Да.
- Сколько?
Я немного подумал и ответил: "Три рубля".
Но чекист не отставал:
- Хорошо, допустим коридорная разрешила вам переночевать, кстати, в какой каюте?
- В моей каюте, т. е. в той самой каюте, что я ехал сюда. В каюте первого класса - и я назвал номер.
- Хорошо, коридорная разрешила вам переночевать в каюте первого класса. Но в тот день, когда вы приехали, произошло одно непредвиденное изменение…