Уже в первые годы после окончания войны в кампанию по выяснению "исторической правды" включились и буржуазные историки во главе с бардом германского милитаризма профессором Гиттером, который процветал и при Гитлере. Возрожденному на Рейне германскому капиталу необходимо было для поднятия своего престижа в послевоенной Европе говорить, естественно, только о таком Сопротивлении, к которому "красные" были бы не причастны. Но, воздавая должное мужеству тех очень немногих участников заговора 20 июля 1944 года, которые действительно доказали его на деле, и прежде всего полковнику Штауффенбергу, в искалеченной руке которого были сосредоточены и подготовка, и непосредственное осуществление заговора против Гитлера, следует сказать, что по своим целям, по идейной убежденности, по накалу антифашистской борьбы и наконец по ее результатам организация Шульце-Бойзена и Харнака так или иначе превосходит офицерский заговор 1944 года. Не говоря уже о том, что немецкие военные попытались перейти от рассуждений к делу, когда судьба фюрера была предрешена, суть их программы сводилась к тому, чтобы, убрав правящую нацистскую верхушку и оставив в неприкосновенности государственную и военную машину рейха, выйти из войны на Западе с наименьшими потерями, на Востоке сохранить, по возможности, "приобретения" Гитлера и во всяком случае продолжать борьбу, добиваясь выгодного мира. Отвлекаясь от того, насколько реальна была тогда подобная постановка вопроса, можно смело сказать, что именно в ней и крылись роковая нерешительность и бездействие генералов-заговорщиков после неудачного покушения, совершенного Штауффенбергом. Больше всего на свете военные боялись подлинного восстания в армии и народе, которое могло бы приблизить всю Германию к антифашистской революции. Вот почему "люди 20 июля", которые, занимая командные посты в вермахте, располагали большими возможностями и которых сама профессия, казалось бы, толкала к решимости, пребывали в бездействии в самые решающие часы. Вот почему они упорно отвергали все предложения "красного" подполья о совместных акциях против Гитлера. Известно, что контакты с офицерами, будущими участниками заговора 20 июля, были, в частности, у самого Шульце-Бойзена, который по своему происхождению и по положению в штабе Люфтваффе имел доступ в высшие военные круги. Немудрено, что миф о представителях германской армии в роли единственных носителей антигитлеровского Сопротивления в Германии вполне устраивал некоторых боннских политиков, и точно так же никого не удивит, что они до последнего времени старались очернить антифашистов-подполыциков.
"Красная капелла", вне всякого сомнения, играла наиболее весомую роль в антифашистском Сопротивлении не только потому, что ее члены действовали в наиболее трудных и драматических условиях, непосредственно в "волчьем логове", но и в силу самого состава организации, в которой оказались смелые, решительные люди, и в первую очередь их руководитель Харро Шульце-Бойзен. Он родился 2 сентября 1909 года в Киле. Отец его был родственником адмирала фон Тирпица, мать происходила из семьи известных адвокатов и посещала самые аристократические салоны Киля. Харро, воспитывавшийся в консервативной, монархической семье, тем не менее не усвоил ее традиций. Более того, его политические взгляды все более расходились с представлениями того круга людей, в котором ему приходилось вращаться. В 1930 году Харро переехал в Берлин и поселился в пролетарском районе Веддинг, который называли "немецким Выборгом". Контакты с рабочими сдвинули влево политические взгляды Шульце-Бойзена. В 1932 году он становится редактором журнала "Гегнер", то есть "Противник", который выражал взгляды всех недовольных немцев. Харро не очень доверяет коммунистам, он ищет "третий путь", но с его приходом в журнал резко меняется ориентация издания, становится более жестким и непримиримым отношение к национал-социализму, ибо главный редактор все более отчетливо начинает понимать, что спасение Европы от фашизма будет в значительной степени зависеть от Советского Союза.
"Гегнер" продолжал свою борьбу с фашизмом и после прихода Гитлера к власти – вплоть до 1933 года, когда власти окончательно прикрыли журнал. В тот же день, когда инспектор полиции вручил Шульце-Бойзену и его двум ближайшим соратникам – Турелю и Эрлингеру приказ о конфискации помещения редакции, эсэсовцы в штатском предъявили им ордер на арест. Турель, как швейцарский гражданин, вскоре был выпущен на свободу. А Шульце-Бойзен и Эрлингер попали в один из "перевоспитательных" концлагерей. История сохранила любопытный эпизод. Однажды друзей вывели во двор, где в две шеренги стояли пьяные эсэсовцы с плетками в руках. Предстояла одна из "воспитательных" экзекуций. Каждый из двух пленников должен был трижды пройти сквозь строй. Эрлингер не выдержал пытки и, истерзанный плетьми, умер тут же во дворе. А Харро прошел трижды сквозь строй звероподобно орущих палачей, потом выпрямился и, сказав: "Полное повиновение. Приказ исполнен, теперь сверх программы – круг почета", зашагал между ошарашенными эсэсовцами в четвертый раз.
Девять лет спустя, перед тем, как Шульце-Бойзена переведут из тюрьмы на Принц-Альбрехтштрассе в Плетцензее для приведения в исполнение смертного приговора, он напишет стихотворение и спрячет его в одну из щелей камеры. Потом, после окончания войны, этот листок найдут в развалинах гестаповской тюрьмы:
Кто сказал, что веревка и топор
Самые убедительные аргументы?
Кто сказал, что сегодняшние судьи -
Это судьи Истории?
Она еще произнесет
Свой окончательный приговор…
…А тогда, в тридцать третьем, мать Харро пустила в ход все свои связи и знакомства, чтобы освободить сына и записать его наконец в национал-социалистическую партию. Шульце-Бойзен возвращается в родительский дом в Бунсбург. Там 14 мая 1933 года он получает заказное письмо от руководителей СС вместе с ключами от редакции "Гегнера". Но ключи Харро больше не нужны. Теперь он знает, как нужно бороться и победить. Необходимо слиться с окружающими, заставить их забыть о своем прошлом, проникнуть в высшие круги нового германского государства. Ему удается поступить в авиацию, где благодаря блестящим способностям и великолепному знанию семи иностранных языков ему начали поручать специальные и весьма секретные задания…
Харро становится блестящим офицером. Его прошлое забыто, его месть, как он любил говорить, запрятана в самый дальний уголок души. Он постоянно вращается в самых высших берлинских кругах, участвует в состязании яхтсменов на Ванзее. Именно во время таких соревнований он и познакомился в 1935 году с Либертас Хаве Хейс, внучкой одного из наиболее любимых фаворитов Вильгельма II. Либертас – активный член национал-социалистической партии, пишет стихи, пока еще не решила, кем стать – журналисткой или кинематографической дивой. У нее много поклонников. Мать Либертас, графиня Тора фон Ойленбург, поддерживает дружеские отношения с рейхсфюрером Герингом, для которого иногда играет на фортепьяно. В июле 1936 года Харро и Либертас становятся мужем и женой. Геринг – посаженый отец у них на свадьбе. Он затем открывает перед Шульце-Бойзеном двери министерства авиации рейха и "советского отдела" Исследовательского института Германа Геринга, выполнявшего функции контрразведки в Люфтваффе. Для Харро наступает время действий…
В 3 часа 58 минут ночи 26 июня 1941 года один из радистов станции абверовского перехвата в предместье Кенигсберга поймал неизвестный вызов. После позывных "К К-РТХ. 2606, 03, 3032 14" последовал текст зашифрованной телеграммы из 32 групп по пять цифр в каждой. Передача завершалась сигналом: "АР 50385 К К-РТХ". Радист, который в этот ночной час обычно ловил шифровки передатчика норвежских партизан для Лондона, подготовил соответствующий рапорт своему начальству о новой, ранее неизвестной передаче. Начальство незамедлительно переслало рапорт в Берлин. Вечером того же дня генеральный штаб абвера направил всем станциям радиоперехвата вермахта следующую телеграмму: "Установить часы передач РТХ. Частота ночных передач 10.363. Частота дневных передач неизвестна. Степень срочности выполнения IA. Самое срочное". Это самое срочное из срочных. Абсолютное предпочтение. Постоянный зеленый свет.
Так началось дело, которое нарушило спокойный сон Адольфа Гитлера и превратилось в страшное привидение как для шефа абвера адмирала Канариса, так и начальника секретной полиции Третьего рейха рейхсфюрера СС Гиммлера.
Эксперты-криптографы не смогли расшифровать донесения из Кенигсберга. Но они высказали твердую убежденность в том, что передача предназначалась для Москвы. По приказу Канариса лихорадочно заработали все станции радиоперехватов. За две недели были обнаружены 78 передатчиков, которые тайно работали на союзников, а к концу 1942 года их насчитывалось уже 325. Абверовская контрразведка и тайная полиция могли их слушать, но не имели возможность расшифровать передаваемые телеграммы. Передатчик РТХ продолжал между тем работать. Его сеансы длились иногда по пять часов, а временами он замолкал на несколько дней. Нерегулярность передач мешала службе контрразведки локализовать местонахождение тайной радиостанции. Хотя гитлеровским контрразведчикам стало очевидно, что "пианист" или "пианисты" находятся в самом сердце Германии – в Берлине… Тогда-то и родилась у уже упоминавшегося капитана Пипе идея назвать подпольную антифашистскую сеть "Красной капеллой".
Гитлер, получив информацию от Геринга и Гиммлера о том, что у него под носом, в столице, действует некая подпольная группа, пришел в неописуемую ярость. Он приказал немедленно обнаружить и ликвидировать "шпионскую сеть". Но это было не так просто… Поскольку в случае с "Красной капеллой" лучшие дешифровальщики абвера оказались бессильными, гитлеровская контрразведка стала охотиться за неуловимым "пианистом" при помощи специальных машин с пеленгаторами…
Но вернемся, однако, к 1938 году. Харро Шульце-Бойзен занимает важный пост в министерстве авиации, работает в "советском отделе" Исследовательского института Германа Геринга…
Нередко получает он и личные задания от рейхсфюрера, делает аналитические обзоры о вооружении и огневой мощи Красной армии… Короче говоря, Харро полностью слился с окружающей средой и начал свою тайную борьбу. Постепенно он восстанавливает связи со старыми друзьями, чтобы приступить к организации антифашистского Сопротивления.
Обер-лейтенант Шульце-Бойзен по характеру своей работы получает доступ к наиболее секретным политическим и дипломатическим документам рейха. Для него становятся все более и более очевидными те катастрофические последствия, к которым может привести Германию и ее народ авантюристическая политика нацистского диктатора.
Харро не только предвидит мировую войну, но и ясно понимает, что она должна вызвать неизбежные изменения в соотношении сил на международной арене. Что ж, романтик-идеалист превращается в романтика-стратега. И в этом нет ничего удивительного. Такова диалектика, такова жизнь. Его основная забота теперь – не дать застать себя неподготовленным к борьбе, когда разразится военная катастрофа, ибо он твердо уверен, что только полное поражение рейха сможет покончить с Гитлером и его камарильей.
После выхода из эсэсовского лагеря "перевоспитания" и трагической гибели там друга, Шульце-Бойзен встретился однажды со своими старыми знакомыми – скульптором Куртом Шумахером и его женой Элизабет. Оба они коммунисты. В круг близких приятелей Харро попадают также только что вышедший из концлагеря бывший редактор коммунистической газеты "Рурэхо" Вальтер Кюхенмейстер, врач Эльфрида Пауль, член коммунистической партии с 1923 года, несколько позже – дочь видного немецкого дипломата Гизела фон Пелльниц, работающая в берлинском отделении агентства "Юнайтед пресс", и писатель Гюнтер Вайзенборн. Так рождается ядро "Красной капеллы", в которой на место идейного вдохновителя, стратега и тактика единодушно назначается обер-лейтенант Люфтваффе Харро Шульце-Бойзен.
Нет, группа Шульце-Бойзена была не единственным антифашистским подпольем, которое родилось в столице Третьего рейха. Почти одновременно в Берлине начинают действовать еще две патриотические организации. Одну из них возглавляет чиновник германского министерства экономики Арвид Харнак, другую – писатель-коммунист Адам Кукхоф. Обе организации станут позднее неотделимой частью "Красной капеллы". А пока они действуют самостоятельно…
Арвид Харнак – типичный представитель буржуазии. Он доктор философии и юриспруденции, глубоко образованный и эрудированный человек, революционер-интернационалист. Еще до прихода Гитлера к власти Харнак выступает с лекциями и докладами по научному социализму, ведет непримиримую борьбу с нарождающимся фашизмом, выступает за дружбу с Советским Союзом. Он создает семинары и кружки. Вокруг него постепенно образуется ядро антифашистов, товарищей по борьбе. Это, в первую очередь, жена Харнака Мильдред, инженер одной из германских фирм Карл Берент, журналисты-коммунисты Ион Зиг и Вильгельм Гуддорф, секретарь-машинистка Роза Шлезингер и многие другие. Арвид Харнак прекрасно понимает, что для борьбы недостаточно лишь идейной убежденности. Необходимо занять такое место в рейхе, которое давало бы возможность быть в курсе замыслов гитлеровских авантюристов и сама антифашистская деятельность не вызывала бы подозрений у гестаповских агентов. Харнак, ни минуты не сомневаясь, вступает в члены НСДАП, а в 1935 году его назначают на пост начальника одного из отделов имперского министерства экономики. Никому, естественно, не приходит в голову, что образцовый министерский службист, "верный" слуга рейха уже установил тесный контакт с писателем-коммунистом Адамом Кукхофом и его группой, что оба антифашиста вместе со своими единомышленниками начали борьбу.
Адам Кукхоф… Сын богатого германского фабриканта. В семье царит дух наживы. Деньги, деньги и еще раз деньги. Любыми средствами, любым путем. Юноше предстоит пополнить ряды капиталистов. Но он мечтает о другом. О гуманитарных науках, поэзии. Ему хочется стать писателем. В семье его не понимают, окружают презрением. И он уходит из дома. На совсем. Годы скитаний, лишений и раздумий. Нет, не только о своей судьбе. Что нужно сделать для того, чтобы не богатела кучка богатеев и не беднели миллионы простых людей, чьими руками и потом строятся дома, прокладываются железные дороги, добываются руда и уголь, варится сталь, выращивается хлеб? Диалектика поисков приводит Кукхофа к коммунистам. В 1932 году он вступает в компартию. Несколько позже состоялась его первая встреча с Харнаком. Писатель-коммунист приходит не один. С ним вместе его друзья: коммивояжер Иоганнес Грауденц, балерина Ода Шоттмюллер, инженер Ганс Генрих Куммеров, помощник директора одного из берлинских предприятий Эрхард Томфор, машинистка Эрика фон Брокдорф и, наконец, Хорст Хайльман, оказавшийся после призыва в армию в контрразведывательной службе гестапо.
Единомышленники-антифашисты, конечно же, не могли не встретиться. В 1939 году, накануне войны, все три подпольные группы объединяются. Рождается активное антигитлеровское подполье. Рождается "Коро", то бишь "Красная капелла".
Еще в 1937–1938 годах, когда Шульце-Бойзен работал в специальном штабе генерала Вильдберга, координировавшего акции по поддержанию французского мятежа в Испании, Харро сделал свой первый шаг. В руки обер-лейтенанта Люфтваффе попали совершенно секретные данные о засылке гестаповской агентуры в ряды интернациональных бригад. И он предпринял все возможное, чтобы списки провокаторов стали известными республиканцам… С объединением разрозненных подпольных антифашистских групп в единую организацию значительно расширилась ее пропагандистская и антигитлеровская деятельность.
С началом войны и особенно после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз разоблачающая сила листовок и лозунгов, появляющихся ночью на стенах домов, все более возрастает. Курьеры организации устанавливают контакты с антифашистским подпольем Гамбурга. Шульце-Бойзен и его друзья проявляют неистощимую изобретательность в пропагандистской работе и ведут ее непрерывно, ежедневно рискуя жизнью. В приговоре имперского военного трибунала был упомянут случай, когда Харро в офицерской форме, с пистолетом в руках "прикрывал группу лиц, расклеивавших листовки". Вскоре после нападения Гитлера на Советский Союз, когда угар первоначальных военных успехов еще туманил головы обывателей, подпольщики распространили листовку Шульце-Бойзена: "Народ озабочен будущим Германии". Как утверждали гитлеровские судьи, эта "листовка в самых резких тонах агитировала против германского правительства, война в ней объявлялась проигранной, будущее – преисполненным отчаяния". Вскоре после этого в Берлине была распространена листовка "Организуем массовую революционную борьбу". Этот призыв к активным действиям против Гитлера читали рабочие берлинских заводов и солдаты размещенных в Берлине и Потсдаме резервных частей.
Значение, которое Шульце-Бойзен, Харнак, Кукхоф и их товарищи придавали пропаганде – этой активной форме политической борьбы против нацизма, – видно уже из того, что созданная ими организация Сопротивления в годы войны чуть ли не до последних дней своего существования постоянно усиливала деятельность в этом направлении, все более широко распространяла нелегальную антифашистскую литературу.
Большую ценность представляла также и информация, получаемая Харнаком в министерстве экономики. Сеть тайных связей организации непрерывно ширилась. К началу 1942 года организация располагала источниками информации в большинстве центральных военных политических и экономических ведомств и инстанций гитлеровского рейха. В эти месяцы своей боевой жизни герои-антифашисты получили особенно много важных данных о новых образцах немецкой боевой техники. Этим организация была обязана прежде всего Грауденцу и инженеру Куммерову, вошедшим в ряды подполья. Грауденц, будучи уполномоченным авиационной фирмы, имел широкие связи в военно-промышленных кругах и в министерстве воздушного флота. С его помощью подпольщики получали сведения о размещении военных предприятий, о заказах на боевую технику. Талантливый ученый Куммеров добыл немало сведений об изобретениях в области производства взрывчатых и отравляющих веществ.
Хорошо зная о мистических настроениях, распространенных в высших военных и чиновничьих кругах, Харро поручил графологу Анне Краус, входившей в организацию, выступать в роли гадалки-прорицательницы. Пожилая женщина с мастерством играла свою роль. Ее посещали десятки офицеров, особенно отправлявшихся на Восточный фронт, жаждавших познать превратности своей будущей военной судьбы. Но куда более существенные вещи узнавала от них Анна Краус, незаменимая участница подполья…
Шульце-Бойзен и его друзья прекрасно понимали, что важнейшая информация, поступающая в их руки, останется "вещью в себе", если она не попадет в Москву, если о ней не узнают те, кто принял на свои плечи всю тяжесть борьбы с гитлеровской Германией. Нужна связь. Нужен радиопередатчик, нужен радист. И его в конце концов находят не без помощи советской разведки…