Тогда куда же делись эти самые 12 фунтов и 10 шиллингов? Проведя более детальные подсчеты, Скотленд-Ярд решил, что эти дополнительные расходы могут быть включены в одну из действующих на тот момент смет на "обычные полицейские действия". Что же касается других затрат на легитимные мероприятия, то они должны были включать "от шести до семи фунтов", потраченных Арчи на оплату напечатанных управлением полиции графства Беркшир постеров о разыскиваемом человеке, и 25 фунтов, потраченных управлением полиции графства Суррей. Если к этому добавить ранее заявленные 12 фунтов 10 шиллингов, то общая сумма затрат на разыскные мероприятия, проведенные тремя вышеуказанными подразделениями полиции и известные обществу, должны составить либо 44 фунта и 10 шиллингов, либо 43 фунта и 10 шиллингов. По сегодняшним меркам эта сумма кажется незначительной, но в то время это были совершенно другие деньги - средняя недельная зарплатой рядового полицейского составляла в 1926 году 3 фунта 10 шиллингов. Но поскольку парламент интересовался лишь тем, сколько средств затратил Скотленд-Ярд, то было официально объявлено, что никаких затрат не выявлено.
В конечном счете, если принять во внимание тогдашние настроения общества, дело было не в затратах - дело было в классовой принадлежности. Исчезновение Агаты последовало почти сразу за всеобщей забастовкой, и рабочий класс главным образом интересовало: можно ли ожидать столь же интенсивных действий по розыску пропавших людей из рабочих? А вывод был однозначный и категоричный: нет.
Вернувшись в Англию в конце февраля 1927 года, Агата неоднократно приезжала в Челси в поисках подходящего жилья поблизости от дома своей золовки Нэн. Она купила небольшой, перестроенный из бывшей некогда конюшни дом под номером 22 на Крессуэлл-Плейс, в нескольких улицах от дома номер 78 на Челси Парк-Гарденс. Юдифь Гарднер вспоминает, что она и ее мать Нэн были одними из первых, кому Агата показала свой новый дом с узкими лестницами и крошечной кухней. Агате очень нравилось играть с Юдифью - игры с ребенком на время отвлекали ее от всех проблем. Тем более Юдифь и Розалинд были неразлучными подругами, и это очень радовало Агату, опасавшуюся, что дочь после отъезда из Саннигдейла, в котором она выросла, будет чувствовать себя одинокой.
Юдифь вспоминает: "Агата как писатель уже пользовалась громадным успехом, но оставалась все такой же скромной и доброй. Я до мельчайших подробностей помню то счастливое время, которое я провела с ней и в детстве, и потом - для меня это всегда будет самым ценным сокровищем".
После переезда на Крессуэлл-Плейс главной заботой Агаты было найти пансион для Розалинд. Они вместе побывали в нескольких заведениях такого рода и в конце концов остановили свой выбор на "Каледония скул" в Бексхилле, графство Сассекс. Пансион и вправду оказался хорошим. Девочка хорошо училась и чувствовала себя в нем счастливой, хотя однажды в письме к матери посетовала, что после занятий по субботам другие ученицы пишут родителям одно письмо, а ей надо писать два. Агата так и не могла забыть, насколько сильно потрясло Розалинд крушение их брака с Арчи.
Следующее, чем занялась Агата, было обновление и украшение дома. В отличие от своей золовки Нэн, в доме которой царил традиционный интерьер с преобладанием красного дерева и чинца, Агата выбрала экзотические обои, старинные вещи, безделушки и инкрустированные перламутром objet d'art. Даже дверные ручки были украшены радующими глаз композициями из цветов.
А тем временем мать Юдифи, Нэн, искала выход из трудной жизненной ситуации. В семействе Конов возникли трения в отношениях - и не по той причине, что Нэн была вынуждена рассказать своему мужу Джорджу о той ночи перед исчезновением, которую Агата провела в их доме на Чедси Парк-Гарденс. Уже некоторое время у него появилась привычка приводить к ним в дом Арчи после игры в гольф по уик-эндам. Когда Арчи появился у них в первый раз, Нэн пришла в ужас, настойчиво убеждая мужа в том, что Агата будет просто потрясена, узнав о визитах Арчи. Джордж, со своей стороны, не понимал, почему он должен сторониться полковника, ведь во время этого исчезновения Арчи испытал адовы мучения, и Джордж был решительно настроен поддержать своего друга.
Арчи был одинок и подавлен, пока Нэнси находилась в навязанном ей родителями кругосветном путешествии, а Нэн пребывала в страхе от того, что Агате станет известно о его визитах. Она чувствовала себя так, будто предавала свою лучшую подругу, а поэтому строго-настрого запретила дочери говорить об этом с Агатой. Юдифь слушалась мать, и им, к великой радости, удавалось предотвращать встречи Агаты и Арчи в их доме и держать Агату в неведении относительно его визитов.
Агата считала, что, пережив крушение брака, она стала более выносливой и лучше подготовленной к борьбе с любыми превратностями судьбы. Но теперь она была осторожной с мужчинами, в особенности если существовала хоть малейшая возможность угодить в романтический капкан. Она считала немыслимым для себя снова довериться мужчине или позволить любовнику стать ей настолько близким, что его поступки и дела смогут причинить ей боль, хотя желание завести кратковременный роман нет-нет да приходило ей в голову.
"На грани" был одним из самых захватывающих рассказов Агаты. Когда он был опубликован в феврале 1927 года в журнале "Пирсонз мэгазин" с редакционным примечанием, сообщавшим читателям, что рассказ был написан незадолго до "недавней болезни писательницы и ее таинственного исчезновения", очень многие предполагали, что в нем изображены она сама и Нэнси. Несмотря на часто повторяющиеся просьбы разрешить вновь напечатать этот рассказ, при жизни Агаты он так больше и не публиковался. Но приходили счета, их надо было оплачивать, так что работа помогала ей отвлекаться от постоянно преследующих ее неприятностей. Майский номер журнала "Стори-Теллер" поместил "Тропинку Арлекина"; в это время треугольник Арчи - Агата - Нэнси был очень искусно замаскирован.
"Тропинка Арлекина" - это проникнутая символизмом мистическая история, позволяющая читателю заглянуть в душу Агаты. Джон Денмэн, явно списанный с Арчи, изображен респектабельным бизнесменом, умелым в работе, но вне офиса он практически лишен воображения, наводит скуку. Его жена Анна - женщина, с трудом сдерживающая эмоции по причине неверности супруга, о которой ей стало известно. Джон Денмэн признается Молли Стенуэлл, деревенской девушке, в которую он влюблен, что не может жить без нее.
После тайного наблюдения за встречей влюбленных Анна спешит к дому леди Рошемейер, которая в тот вечер дает концерт-арлекинаду. Одна из танцовщиц нездорова, и Анна получает возможность танцевать в паре со своим прежним возлюбленным, князем Сергеем Орановым. Этот образ, по всей вероятности, списан с Реджи Луси, с которым Агата была помолвлена до того, как в ее жизни появился Арчи. Анна когда-то рассталась с князем Сергеем Орановым ради Джона Денмэна, но ее танец с прежним возлюбленным вновь разжег их страсть друг к другу. Смешно, но и у Джона Денмэна снова проснулся интерес к жене. Однако Анна понимает, что невозможно повернуть время назад. Она больше не может жить в этой невыносимой ситуации. Анна объявляет, что десять лет жила с человеком, которого любила, а теперь уходит к человеку, который все эти десять лет любил ее.
Князь Оранов с нетерпением ждет Анну на тропе Арлекина, но, как это ни трагично, прежние любовники не соединяются. В конце этой "улицы влюбленных" находится мусорная куча, возле которой стоит "дом мечтаний". Гости, собравшиеся на домашнюю вечеринку, находят тело Анны. Ее убила какая-то сверхъестественная сила, никаких объяснений смерти нет, хотя слова, произнесенные Анной в тот вечер, позволяют сделать некоторые предположения. Она сказала, что не может быть третьего пути из ее затруднительного положения, что каждый всегда стремится к одной цели: обрести идеального, вечного возлюбленного… Но звучит музыка Арлекина, покровителя влюбленных, которую человек всегда рад слушать. Анна утверждала, что идеального возлюбленного не может быть, ведь все возлюбленные смертны. И Арлекин был всего лишь мифом, его присутствие невидимо, разве только, добавляет она, имя его - Смерть. "Тропинка Арлекина" наилучшим образом выражает хронический, неизлечимый романтизм Агаты.
После отказа Реджи Луси (а он впоследствии женился) уже не было ни малейшей возможности воскресить их романтическую историю. Выходя замуж за Арчи, она шла на риск и впоследствии, разумеется, сожалела о расторгнутой помолвке с Реджи. Агата понимала, что с ним она могла бы быть счастлива, при этом сознавала и то, что никогда не любила бы его так горячо и страстно, как Арчи. Он был ее великой любовью и страстью, но их брак развалился, а то, что за этим последовало, было одной из форм эмоциональной смерти, примером которой является судьба Анны.
Серьезным творческим достижением Агаты стало создание проницательной и сообразительной мисс Марпл. Большинство исследователей литературных произведений Агаты ошибаются с датой первого появления этой доморощенной сыщицы, считая, что читатели познакомились с ней в 1930 году, когда вышел роман "Убийство в доме викария". Фактически же ее дебют состоялся за много месяцев до этого, когда журнал "Ройял мэгезин" в декабре 1927 года приступил к последовательной печати сборника из шести рассказов.
Мисс Марпл явилась полной противоположностью молодым и импульсивным героиням, прежде доминировавшим в произведениях Агаты. Обладающая некоторыми чертами бабушки писательницы, жившей в Илинге, мисс Марпл подозревает всех и вся в самых страшных грехах, причем часто ее подозрения оказываются необъяснимо точными; она непреклонна в своем мнении, что молодым наивным девушкам нельзя верить симпатичным мужчинам. Принимая во внимание душевный разброд Агаты, понимаешь, с каким трудом она создавала этот персонаж - умную и великодушную старую даму, какой самой писательнице предстоит стать еще очень и очень не скоро.
Исчезновение писательницы и его последствия чрезвычайно благотворно сказались на росте продаж ее книг в последующие три года: "Большая четверка" разошлась общим тиражом в 8500 экземпляров (превзойдя тираж предшествующего романа на 3000 экземпляров); было распродано почти 700 экземпляров "Тайны голубого поезда", а количество проданных экземпляров "Тайны семи циферблатов" превысило 8000.
Год 1927-й был периодом душевного выздоровления Агаты, и впереди ее ждали более счастливые времена. Но признание ее высочайшего профессионализма, которое практически уже наступило, омрачили газетные сплетни, питаемые возродившимся интересом публики к ее исчезновению. Результатом этого было ее единственное заявление, что больше всего она боялась лишь одного - развода.
19
Продолжение ограбления на Рипли-роуд
Меньше всего Агата хотела разводиться, но Арчи был решительно настроен в соответствии с законом положить конец их браку. Розалинд это, конечно, не радовало, и девочка без конца выговаривала матери: "Это тебя он не любит. Тебя, а не меня". Слышать такое Агате было нелегко, и она умоляла своего, хотя и проживающего отдельно, но пока еще супруга пересмотреть свое решение ради дочери. Она обещала даже не вспоминать о его неверности, если он к ней вернется.
Любовь Арчи и Нэнси между тем не ослабевала, ее репутация была для него делом первостепенной важности, и после ее возвращения из принудительного путешествия они жили раздельно: Нэнси - в доме родителей, а Арчи - в Лондоне на Аппер-Гросвенор-стрит, 9. Влюбленная пара довольствовалась короткими тайными встречами, родители Нэнси и слышать не хотели о возобновлении их отношений, поскольку не верили, что поведение Арчи в отношении их дочери будет достойным и что он женится на ней.
А он считал Агату главным препятствием их счастью и был решительно настроен жениться на Нэнси. Агата не могла перенести того, что ее ненавидит человек, которого она любит, и в конце концов согласилась на развод. По договоренности с Арчи Агата не должна была упоминать Нэнси в качестве третьей стороны процесса, за это он обещал заботиться о Розалинд. Своим лицемерием Арчи был отвратителен Агате, но она была вынуждена согласиться с его пожеланиями. К тому же он дал понять, что в противном случае расскажет суду, что ее исчезновение было рекламным трюком, рассчитанным на публику. Он был готов к сражению, если Агата усложнит дело в суде. Возможность стать в очередной раз скандально известной повергла ее в ужас, и она согласилась принять представленные им улики, касающиеся его заявления о нарушении супружеской верности с неизвестной женщиной.
Агата в ожидании бракоразводного суда неожиданно для себя в феврале 1928 года получила консультацию юриста, благодаря тому что ее исчезновение газеты связали с происшествием, получившим название "Ограбление на Рипли-роуд". Этот инцидент произошел в Суррее в ночь на 14 января 1927 года, по окончании обеда в клубе лейбористской партии в Лондоне, на котором приглашенный лектор, хорошо известный исследователь Фредерик Митчелл-Хедж, отзывался о современной молодежи следующим образом: "Вялые, трусливые люди, для которых главное не дух приключения, а кривляние под чарльстон". Митчелл-Хедж сделал ложное заявлении о том, что на него на Рипли-стрит якобы напали озлобленные молодые люди, которые хотели преподать ему урок и украли его портфель с монограммой "Мономаркса". Когда "Дейли экспресс" обвинила Митчелла-Хеджа в инсценированном рекламном трюке с целью создания рекламы "Мономарксу", он, не обдумав ситуацию, принялся упорно доказывать правдивость сфабрикованной им истории и даже пытался (правда, безуспешно) привлечь газету за клевету.
Слушание дела о клевете, состоявшееся в феврале 1928 года, выявило множество явных противоречий в показаниях Митчелла-Хеджа. Например, вместо немедленного обращения в ближайшее отделение полиции с заявлением о нападении Митчелл-Хедж и его спутники проехали несколько миль до полицейского участка в Гилдфорде, где сообщили о происшествии суперинтенданту Боужеру - тому самому полицейскому чиновнику, который расследовал исчезновение Агаты. Один из спутников Митчелла-Хеджа, ехавший с ним в машине, упал в обморок в полиции во время дачи показаний, а придя в себя, рассказал совершенно не то, что говорили другие "свидетели". Суд имел возможность убедиться в том, что веревка, которой, по утверждению свидетелей, бандиты связали шофера Митчелла-Хеджа, на деле оказалась шнурком. А также было установлено, что так называемые бандиты в действительности были друзьями Митчелла-Хеджа, а их шофер был братом его шофера. В пылу перепалки прокурор сравнил ограбление на Рипли-роуд с исчезновением Агаты, назвав Агату "женщиной, ловко одурачившей полицию".
Хотя процесс Митчелла-Хеджа и не был первым судебным слушанием, на котором исчезновение Агаты называлось трюком или мистификацией, новое публичное упоминание о нем сейчас, в самое трудное для нее время, было совсем некстати, ведь до развода оставалось всего два месяца. Агата понимала, что если слушание дела будет сопровождаться ожесточенными дебатами, то ее неспособность постоять за себя и защитить свою репутацию будет использована Арчи против нее. Поэтому она проинструктировала своего адвоката Стюарта Бивена выступить на процессе Митчелла-Хеджа с заявлением от ее имени, а также представить судье заключение, выданное двумя врачами. Обращение ее адвоката к судье с просьбой представить доказательства по этому вопросу было отклонено, и у Агаты не оставалось другого выбора, как только публично защищать себя, поскольку ей объяснили, что муж может быть назначен опекуном ребенка, если суд признает это обоснованным.
Ободренная верной Нэн, Агата нарушила данное себе слово хранить пожизненное молчание относительно своего исчезновения и в среду, 15 февраля 1928 года, дала интервью "Дейли мейл", на следующий день появившееся в газете. В своих ответах, больше похожих на короткие рассказы о перемещениях, проделанных ею в ночь исчезновения, она, разумеется, ни одним словом не обмолвилась о своей подруге Нэн. Агата настаивала на том, что у нее развилась амнезия после неудавшейся попытки покончить с собой и, будучи потом в состоянии затемненного сознания, она ошибочно назвала себя Терезой Нил. Она убедила журналистов, что впала в состояние вторичной личности, к тому же на фоне амнезии. Ее утверждению о том, что она обращала внимание некоторых обитателей отеля "Харрогит-Гидро" на свое сходство с миссис Кристи, не поверили, посчитав его намерением обвинить других людей в том, что они столько времени не могли ее опознать. В интервью "Дейли мейл" Агата сказала, что в день своего исчезновения вышла из дома в десять часов вечера, на что "Дейли мейл" не преминула обратить внимание читателей. Газета также подвергла обсуждению тот факт, что Агата на тот момент проживала с дочерью в Челси и "снова пребывала в полном здравии".
Давая свои объяснения произошедшему, Агата не учла одного: потеря памяти и состояние вторичной личности не могут наступить одновременно. В этом все медики были едины. Изворотливое объяснение Агаты, впервые воспроизведенное полностью после семидесяти лет, прошедших с момента его появления, считается наиболее изобличительным, поскольку она непреднамеренно смешала совершенно разные психологические условия:
"Я думала, что об этом случае все уже забыли, но, судя по судебному разбирательству дела о клевете, некоторые все еще считают мое исчезновение преднамеренно спланированным. Я, разумеется, сознаю, что в то время многие рассматривали его как хитроумный прием, направленный либо на повышение собственной популярности путем дешевой мистификации, либо на то, чтобы отомстить кому-то изощренным способом.
А в действительности произошло следующее. В тот вечер я вышла из дома в состоянии сильного нервного напряжения с намерением совершить какой-либо отчаянный поступок. Я съехала на машине с гребня холма в направлении провала. Машина во что-то врезалась, от удара о рулевое колесо я почувствовала сильную боль в груди и в голове. Я почувствовала себя ослепленной и оглушенной и поняла, что потеряла память. Сутки я скиталась словно во сне, а потом вдруг обнаружила себя в Харрогите, в образе благопристойной и абсолютно счастливой женщины, которая считала себя только что приехавшей из Южной Африки.
Мои несчастья начались со смертью матери, весной 1926 года. Это было для меня тяжелейшим ударом, вдобавок на меня обрушился целый ворох личных проблем, совершенно для меня нежелательных. Если раньше я спала хорошо, то после всего случившегося начала мучиться от бессонницы и спала ночью не больше двух часов.