Утром 5 июня траурный кортеж был встречен родственниками и близкими друзьями покойного неподалеку от Петербурга в деревне Виколово. В тот же день с соблюдением торжественно-траурного ритуала процессия прибыла в Сергиеву пустынь - монастырь, что близ Стрельны, где была встречена духовенством, официальными представителями властей и огромным стечением народа. Сюда же прибыл от военного гарнизона "приличный почетный караул" и команда полиции "для порядку".
Победителя Наполеона, главнокомандующего русской армией и союзными войсками генерал-фельдмаршала Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова-Смоленского было решено похоронить в Казанском соборе. Причиной тому послужили несколько обстоятельств.
Прежде всего, Казанский собор (строительство которого было завершено в канун Отечественной войны), будучи тогда кафедральным, являлся одним из основных официальных идеологических центров. В период всенародной борьбы с врагом, потребовавшей огромного напряжения духовных сил нации, мобилизующая роль этого центра была велика. Значение собора возрос еще более, когда он превратился в пантеон русской военной славы, в средоточие трофеев Отечественной войны.
Не могла не учитываться и причастность Кутузова к строительству собора, а также то, что здесь в августе 1812 года, перед отъездом его в действующую армию, был совершен важный по тем временам идеологический акт - торжественный молебен. Далее в ходе войны Кутузов отправляет настоятелю собора митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Амвросию сорок пудов русского серебра, отнятого у французов казаками атамана Платова, с просьбой "в украшение собора изваять из серебра лики четырех евангелистов".
Правда, просьба Кутузова в полной мере выполнена не была. Модели евангелистов, изготовленные скульптором Мартосом по эскизам Воронихина, были признаны обер-прокурором по духовной части князем А. Н. Голициным и министром просвещения графом А. К. Разумовским "чрезмерно натуралистичными". Помещение их в храме могло якобы "пагубно отразиться на нравах верующих". Потому позднее из серебра, присланного Кутузовым, был изготовлен иконостас собора.
И еще один немаловажный момент, предопределивший столь неожиданное для мирян захоронение полководца в религиозной обители, а не в пантеоне выдающихся военных деятелей России, что в Александро-Невской лавре Санкт-Петербурга.
Дело в том, что, продолжая преследование врага, русская армия громила его на территории Польши, которая воевала против России вместе в наполеоновской Францией.
В 1813 году русские войска оказались перед городом Ченстохов, в католическом соборе которого пребывала известная святыня православия - икона Святой Ченстоховской Божией Матери, незаконно присвоенная католичеством. Русское православие вело длительную и безуспешную борьбу за возвращение сего раритета.
Овладев городом и крепостью Ченстохов, Кутузов реквизировал сию икону, направив ее в дар кафедральному собору русского православия. (Из сказанного следовало, что польская католическая церковь продолжала воздавать почести не подлиннику, а копии иконы.)
В июне 1813 года дорога из Петербурга в Стрельну была постоянно запружена великим множеством карет, верховых и пешего люда. Петербуржцы совершали паломничество в Сергиеву пустынь, где в течение семнадцати суток перед гробом Кутузова, поставленным в ковчег, денно и нощно велась служба.
Тем временем в Петербурге заканчивались последние приготовления к встрече "гроба спасителя Отечества". Для организации похорон была создана комиссия во главе с князем А. Н. Голициным. Оформление внутреннего убранства Казанского собора осуществлялось Воронихиным. Синод совместно с императорским церемониймейстером тщательно продумал ритуал погребения. Расходы на похороны 79061 рубль 61 копейку брала на себя казна.
Утро 23 июня 1813 года выдалось в Петербурге теплым и безоблачным. К полудню улицы и площади города, на всем пути следования траурной процессии - от реки Таракановки до Нарвских ворот, далее через Калинкин мост по Садовой улице до Никольского собора, через Театральную площадь по Большой Морской и Невскому проспекту - были заполнены народом. Утром того же дня гроб с телом Кутузова был вынесен из собора Сергиевой пустыни и установлен под балдахином на колеснице, запряженной шестью лошадьми, покрытыми траурными попонами.
На границе города (у Каменного моста через реку Таракановку) колесницу встретили духовенство, родственники, официальные лица и множество народу. Здесь же находились боевые соратники полководца во главе с генералом от кавалерии А. П. Тормасовым. (С Александром Петровичем Тормасовым жизнь часто сводила Кутузова. Они были соратниками в русско-турецкой войне и в польском походе.) Теперь бывший командующий 3-й Западной армией (один из претендентов на пост главнокомандующего русской армией) провожал в последний путь своего боевого друга.
В ожидании гроба с телом Кутузова стояла в порядке, определенном ритуалом, траурная процессия.
Впереди конный отряд. За ним домоправитель полководца в траурном платье с черным шарфом через плечо. Затем десять лакеев в черных кафтанах с аксельбантами и гербами. За ними шесть офицеров в траурных кафтанах и берейтор в траурном же одеянии верхом на коне. Далее денщики с траурным флером на шляпах и рукавах держали под уздцы трех верховых лошадей, покрытых черными попонами с нашитыми на них фамильными гербами. Снова верховой берейтор, но в цветном платье; за ним денщики (без траура) держали трех верховых лошадей под цветными попонами с фамильными гербами. Опять же берейтор верхом, а также два скорохода и двое верховых - все в траурном одеянии с аксельбантами. За ними траурная карета, заложенная шестью лошадьми, которая везла гербы, за каретой верховой берейтор в цветном платье, за коим денщики (без траура) с тремя богато убранными верховыми лошадьми, которых они держали под уздцы, затем церемониймейстер, за ним на руках несли изображения гербов дворянского, графского и княжеского достоинства. Далее - санкт-петербургское купечество, представители ополчения, дворянство Санкт-Петербурга и губернии. Снова церемониймейстер. За ним на бархатных подушках ордена: прусские - Красного орла и Черного орла; австрийский - Марии-Терезии; российские (различных степеней) Святого Иоанна Иерусалимского, Святой Анны, Святого Владимира, Святого Георгия, Святого Александра Невского, Святого Андрея Первозванного. За орденами - еще один церемониймейстер, за ним певчие и духовенство. По сторонам - восемьдесят монахов в черных епанчах и шляпах с распущенным флером, в руках - горящие факелы. Наконец - "печальная колесница" под черным балдахином, заложенная шестью лошадьми под черными попонами с фамильными гербами. Лошадей под уздцы держали шесть человек в черном одеянии. Шнуры балдахина поддерживали четыре штаб-офицера из свиты Кутузова, а гроб за скобы - четыре его адъютанта. Еще четыре штаб-офицера стояли в готовности поддерживать концы покрывала над гробом. По сторонам колесницы - четыре фельдъегеря. За колесницей пешком шли близкие родственники, друзья и войска, по "уставу положенные". Завершала шествие конная команда.
По прибытии траурного катафалка гроб перенесли на колесницу - и процессия торжественно тронулась в путь.
Однако в скором времени, к неописуемому удивлению устроителей, столь тщательно продуманный церемониал был основательно нарушен. Нахлынувший со всех сторон народ, несмотря на сопротивление, уговоры и даже угрозы, смял эскорт, насильно выпряг из колесницы лошадей и повез прах полководца на своих плечах. "Нужно было видеть, сколько стеклось народа из города и окрестностей; нужно было видеть, как этот добрый народ не позволил, несмотря на настояния, просьбы и даже приказания властей, чтобы дорогие останки тащили лошади. В двух верстах от города лошадей распрягли, и было много добрых и благочестивых граждан, которые пожелали везти на своих плечах драгоценный прах спасителя отечества к месту грустного назначения. Некоторые при сем заливались слезами, восклицали: "Ах ты батюшка ты наш! Защитник ты наш! Мы тебя довезем хоть на край света!"" В таком виде траурная процессия, осыпаемая цветами, со скорбными возгласами проследовала по городу. Войска, расположенные по всему маршруту следования, отдав со своей стороны "приличные воинские почести", повзводно церемониальным маршем сопровождали кортеж. Траурный колокольный звон, печальная музыка и голоса певчих плыли над шествием.
Перед Казанским собором гроб сняли с траурной колесницы, внесли в собор и поставили на катафалк, сооруженный по проекту А. Н. Воронихина.
В центре собора была воздвигнута огромная арка. В середине на возвышении - помост для гроба. К помосту вели лестничные марши с площадками. По сторонам были размещены знамена - трофеи полководца. Они образовывали балдахин. Тут же стояли огромные канделябры, оформленные в виде вертикально поставленных пушек, с множеством свечей вокруг них. На ступенях и площадках стояли в последнем почетном карауле боевые соратники полководца.
В течение 23 и 24 июня множество петербуржцев и приезжих из разных мест нескончаемым потоком шли в Казанский собор.
В пятницу, 25 июня, здесь же собрались видные военные и гражданские чины, родственники и близкие покойного, духовенство и представители разных сословий. Невский и улицы, прилегающие к собору, снова были запружены "великим множеством народа". После церковной литургии и надгробного слова ректора Санкт-Петербургской духовной академии архиепископа Филарета гроб с телом Кутузова, в котором находился и сосуд с сердцем, был снят с катафалка и опущен в могилу, расположенную в здании собора.
В момент захоронения Кутузова над Петербургом плыл траурный звон колоколов. Войска, стоявшие в почетном карауле, дали трехкратный орудийный и ружейный салют. Могила была покрыта в уровень пола мраморной плитой. Затем окружена четырехугольной металлической решеткой с золочеными венками и касками на двух угловых столбах и с бронзовым золоченым фамильным гербом посередине. На стене помещена черная мраморная доска в золоченой бронзовой рамке. Надпись на мраморе гласила: "Князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов-Смоленский. Родился в 1745-м годе. Скончался в 1813-м в городе Бунцлау".
Под надписью - бронзовый золоченый щит с гербом. Над мраморной доской - бронзовый золоченый орел, держащий в клюве венок.
На стене и вокруг могилы - военные трофеи полководца: сто семь французских, итальянских, польских, немецких и персидских знамен и штандартов; три французских и два итальянских "военных значка", а также ключи от крепостей Кенигсгафен, Ченстохов, Торн, Замостье, Модлин, Авен, Штуденберг, Бред и от семнадцати городов: Аахена, Бремена, Брюсселя, Варшавы, Гамбурга, Данцига, Дрездена, Касселя, Кельна, Лейпцига, Любека, Марселя, Монса, Намюра, Нанси, Реймса и Утрехта. Здесь же находился маршальский жезл Даву, захваченный русскими войсками вместе с канцелярией и личной перепиской французского полководца.
Долго Петербург пребывал в оцепенении. Впечатление от похорон осталось неизгладимым в памяти многих его жителей. На смерть Кутузова писались стихи и слагались оды. Академик живописи М. Н. Воробьев посвятил этому событию одну из своих гравюр, запечатлев момент, когда колесница с телом Кутузова направлялась к Казанскому собору. И преподнес гравюру вдове фельдмаршала Екатерине Ильиничне, препроводив ее словами:
Любовь народная твой гроб сопровождает,
Прими от нас еще сию посильну дань.
Пусть рвенье в нас к делам великим возбуждает
Твой гроб, и пусть твой дух преводит нас на брань.
Ей же композитор Джоаккино Антонио Россини посвятил позднее одну из своих лучших кантат - "Аврора". Музыку этой кантаты композитор использовал также в финале оперы "Севильский цирюльник".
Русский народ потерял талантливого полководца, искусного дипломата, выдающегося политического деятеля и великого патриота.
Позднее Александр Сергеевич Пушкин, посетив могилу Кутузова, в стихотворении "Перед гробницею святой" напишет:
В твоем гробу восторг живет!
Он русский глас нам издает:
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
"Иди, спасай!" Ты встал - и спас.
Давно отгремели пушки Отечественной войны 1812 года. Мир неузнаваемо изменился за этот срок. Однако события минувшей войны до сих пор живы в памяти народа.
И как бы предвидя это, Михаил Илларионович Кутузов, обращаясь к воинам, говорил: "Подвиг ваш не будет забыт потомством. Вы кровью своей спасли Отечество".
Стоит и поныне в Санкт-Петербурге великолепное творение зодчего Воронихина - Казанский собор. Раскинув свою колоннаду - полуобъятие к Невскому проспекту - он как бы призывает прохожих почтить память великого подвига русского народа и его выдающихся военных предводителей.
Приложение I
В памяти народной
Архитектурные ансамбли, триумфальные арки и обелиски, прославляющие подвиг русского народа, напоминают нам о славном боевом пути русской армии в Отечественной войне 1812 года. Особенно много их в Петербурге.
Уже в 1814 году в честь возвращающихся из французского похода русских войск у начала Петергофского шоссе (ныне площадь Стачек) были воздвигнуты Нарвские триумфальные ворота по проекту зодчего Д. Кваренги.
Петербуржцы радостно встречали здесь победителей Наполеона, своих родных и близких, солдат и офицеров столичных полков.
Двадцать лет спустя здесь состоялось открытие новых, уже "каменных" Нарвских ворот, сооруженных по проекту архитектора В. П. Стасова. Арку их венчает колесница, запряженная шестеркой стремительно мчащихся коней. В колеснице - богиня победы с пальмовой ветвью и лавровым венком в руках. У основания ворот стоят в доспехах древнерусские витязи, на воротах золочеными буквами перечислены гвардейские полки, участвовавшие в Отечественной войне 1812 года, и места крупнейших сражений. В создании этого великолепного памятника принимали участие выдающиеся скульпторы П. К. Клодт, В. И. Демут-Малиновский и С. С. Пименов.
В 1817 году - к пятой годовщине Отечественной войны - в Царском Селе по проекту В. П. Стасова были воздвигнуты Триумфальные чугунные ворота со словами на фронтоне: "Любезным моим сослуживцам".
Замечательным памятником является и Триумфальная арка Главного штаба, воздвигнутая по проекту зодчего К. Росси в конце 1828 года. "…Здесь все как торжественное парадное шествие, как тысячетрубный меднозвонный марш в честь победы России в войне 1812–1814 годов". На высоту в 28 метров взметнулась она вверх и изогнулась пролетом ворот над Большой Морской улицей, связав Невский проспект с Дворцовой площадью. Плоскости ее украшают воинские доспехи, фигуры воинов и гениев славы. Арку венчает шестерка вздыбленных коней, запряженных в колесницу со стоящей в ней богиней победы Никой. Первыми под ней прошли гвардейские полки, возвращавшиеся в Петербург "с полей сражений за освобождение балканских народов от ига Оттоманской империи".
А 8 июля 1945 года Ника вновь осенила "венком победы" проходящих под сводами арки воинов-победителей, солдат и офицеров Ленинградского гвардейского корпуса, возвратившихся в родной город с полей Великой Отечественной.
Здесь же, на Дворцовой площади, на высоту более 47 метров вознесся воспетый Пушкиным Александрийский столп. 11 сентября 1832 года силами более двух тысяч солдат и матросов, имевших медали за Отечественную войну 1812 года, колонна была установлена на пьедестале. Для окончательного претворения замысла зодчему О. Монферрану и скульпторам Демут-Малиновскому и Клодту потребовалось еще два года напряженной работы. Вершину колонны венчает аллегорическая фигура ангела, попирающего крестом змею. Это - символ победы над врагами. Среди монументов подобного типа эта колонна - крупнейшая в мире.
6 января 1827 года в центре Зимнего дворца (между Белым и Георгиевским залами) была открыта Военная галерея.
Пушкин впоследствии написал:
…Толпою пестрою художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года.
Художники Д. Доу, А. В. Поляков и В. А. Голике представили здесь генералов, военачальников Отечественной войны 1812 года.
Главнокомандующий русской армией Кутузов изображен в полный рост и в парадном мундире. Рядом с ним портреты соратников.
Здесь, в помещении Военной галереи, ежегодно (в день полного изгнания захватчиков с земли русской) совершалось поминовение воинов, отдавших свою жизнь за Отечество.
Известно, что во время пожара 1837 года внутреннее убранство Зимнего сильно пострадало. Однако портреты героев Отечественной войны остались целы. Их спасли, рискуя жизнью, подоспевшие солдаты гвардейских полков.
Для прославления бессмертных деяний времен минувших и в признательность "к заслугам нашего времени" в 1818 году принимается решение о сооружении в Петербурге памятников Кутузову и Барклаю де Толли.
В 1829 году статуи полководцев были заказаны скульптору Б. И. Орловскому.
В 1836 году статуи были отлиты в бронзе мастером Василием Екимовым, а еще спустя год, при огромном стечении петербуржцев и соратников полководцев, с отданием воинских почестей памятники были открыты.
В период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов статуи не были спрятаны в укрытие. Проходя мимо них, подразделения и части отдавали памятникам воинские почести.
В столетие Отечественной войны 1812 года на доме, где жил Кутузов и из коего выехал он в действующую армию, была установлена мемориальная доска (ныне набережная Кутузова, 30). Барельефы, бюсты, статуи и портреты полководца и поныне украшают памятные места.
Огромное признание полководческий талант Михаила Илларионовича Кутузова получил в Великую Отечественную войну.
В июне 41-го, как и во времена наполеоновского нашествия, над нашей родиной нависла смертельная опасность. Так же как и Наполеон, Гитлер бросает против Советской России всю мощь покоренных и вассальных стран Европы. Тот же расчет на эффект внезапности в начале войны, с захватом стратегической инициативы и завершением войны до наступления зимы. То же направление главного удара - на Москву. То же вероломство относительно договорных обязательств, и та же беспрецедентная демагогия в оправдание агрессивных устремлений.
В грозные дни ноября 41-го над страной прозвучали слова Верховного главнокомандующего И. В. Сталина, обращенные к воинам Красной Армии: "Пусть вдохновляет вас в этой борьбе мужественный образ наших великих предков - Александра Невского и Дмитрия Донского, Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, Александра Суворова и Михаила Кутузова". Речь Верховного главнокомандующего и парад войск, проведенный буквально на глазах у рвущегося к столице врага, вызвали огромный энтузиазм в народе, в том числе у мужественных защитников блокированного Ленинграда.