- Вроде нет, - не совсем уверенно ответил Крепляков. - Мы же проверяли в штабе с радистом. Работала отлично.
- Батареи, конечно, могли сесть на морозе, - сказал Шуханов, - но и сама рация неисправна. Починить ее не удастся. - А про себя опять подумал: "Вся надежда на Прозорова".
Все посматривали в сторону заснеженной поляны, откуда должны были появиться Лепов и Веселов. Вот и они шагают.
- Комково больше не существует, - убийственно спокойно объявил Лепов. - Сожгла немецкая карательная экспедиция… Только торчат печные трубы… Напрасно я ругал летчиков. Они молодцы, высадили нас с очень небольшим отклонением.
- А где жители? - спросил Шуханов.
- Вероятно, одних убили, другие разбрелись.
Подождали, пока подойдут остальные разведчики. Но и они ничего утешительного не принесли.
Шуханов собрал всех и сообщил, что рация не работает и связаться с Асановым нет возможности. Достал из планшетки карту, развернул ее и положил на крышу палатки.
- Запасная явка в шестидесяти километрах, в сторону линии фронта, - сказал он, - Много шансов наткнуться на немцев. У кого родные живут близко?
Стали называть города, деревни. Шуханов прикидывал расстояния и заключал:
- Далеко, не подойдет.
Лепов указал пальцем на надпись "Масляная гора".
- Предлагаю двигаться к этой деревне. Там у меня много друзей. А отсюда надо уходить. Нас могли заметить.
Лепов не сказал, что в Масляной горе живет Тося Чащина. И именно на нее и ее отца он возлагал надежды.
Другие предложения отпали.
Шуханов согласился идти в Масляную гору. До нее по карте было около семидесяти километров. "Дня за три-четыре доберемся, - подумал командир, - но, учитывая, что двигаться придется лесом, по глубокому снегу с тяжелыми рюкзаками и оружием, можно еще пару суток прибавить".
Обсудили, как быть с рацией. Большинство высказалось за то, чтобы найти надежное место, завернуть а полотно и зарыть. Крепляков и Журов решительно возражали. Они сами понесут. Отберут у фрицев батареи и заставят рацию "говорить".
Шуханов тоже жалел аппарат. И в то же время неразумно нести лишние тринадцать килограммов. И он приказал разыскать муравейник и спрятать бездействующий ящик "до лучших времен".
Журов посоветовал запастись и палаткой и простыней из парашюта.
- Сложите аккуратно и оберните ими рюкзаки, - сказал Миша. - Они сильно набиты, в них больше ничего не поместится. А так мы замаскируем мешки и запасемся материалом.
Мишина идея понравилась. Каждый сделал еще запас портянок и носовых платков.
"Похоронили" рацию. Остатки парашютов скрутили в тугой узел и спрятали под корнями большой сосны.
- Авось когда-нибудь вернемся в эти лесные края, - сказал Шуханов. - А теперь пора уходить.
Бой
Определили на карте маршрут. Прямая линия от места стоянки до Масляной горы проходила по лесу, в двух местах пересекала проселочные дороги, небольшое озеро, реку, две поляны. Населенные пункты оставались в стороне. "Это хорошо, - думал Шуханов, - не придется петлять, шагая лишние километры".
Растянулись цепочкой. Шли между толстенными стволами елей и сосен. Попадались корявые, в два обхвата, старые березы. Довольно часто пересекали заячьи и лисьи следы, а в одном месте вспугнули трех лосей. "Значит, война не всю живность уничтожила", - улыбнулся Шуханов.
Тоскливо и однообразно скрипело где-то сухое дерево. Неутомимый труженик - дятел выстукивал из дупла личинку. Вдали надрывно кричала какая-то птица…
В рыхлом снегу лыжи глубоко оседали, идти приходилось медленно. То и дело попадались занесенные снегом кусты, в них путались лыжи. Шуханов видел, как утомились люди - все тяжело дышали и еле-еле переставляли ноги.
Отдыхали чаще, чем об этом было объявлено. В первый день прошли не больше десяти километров. Как только стало темнеть, остановились на ночлег. Среди большого лесного выруба оказался сарай с сеном. Шуханов посмотрел на карту: совсем близко раскинулась маленькая деревенька Овалино. Туда он послал разведку.
А на следующий день стряслась беда.
Отряд отдыхал. У самого входа в сарай горел костер. На рогульках в котелках кипятился чай. На жердочках сохли портянки.
- Внимание! Кто-то идет! - приглушенным голосом крикнул стоявший в дозоре Поликарпов.
Лепов вел неизвестного человека.
- Кто такой? - спросил Шуханов.
- Из местного колхоза я. Тут поблизости: рукой подать, - проговорил неизвестный. Потрепанная ушанка из русака совсем закрывала глаза. В губах - потухшая цигарка-самокрутка. Человек просил помочь. "В деревне полицаи безобразничают. К женщинам пристают, нас, мужиков, обижают. - Говорил и все время старался заглянуть в сарай. - Их и всего-то пятнадцать. Так что сообча быстро предателей на тот свет спровадим".
Шуханов смотрел на мужичишку. Почему-то он не внушал доверия, "Зачем Лепов привел его? Неразумно, рискованно. Придется серьезно предупредить".
- Откуда вы знаете, кто мы?
- Своих за тыщу верст видим. Партизаны - сразу понятно.
- Подождите у дерева.
Когда человек отошел, Лепов сказал:
- Я был в деревне: он правду говорит.
- Весьма возможно, - сердито произнес Шуханов. - Не следовало тащить его сюда… Проверим еще раз. Передай ему, чтобы возвращался домой.
Лепов удалился.
Шуханов вошел в сарай.
- Придется уйти в лес и там ждать наступления темноты, - сказал он. - Если это провокатор, то ночью его друзья-приятели постараются незамеченными подойти к сараю и без лишнего шума расправиться с нами. Поэтому часть людей мы оставим в засаде.
Лепов же всей душей верил, что человек не врет. Он своими глазами видел полицаев и не понимал, почему командир недоволен. "Излишняя сверхбдительность".
Договорились: проникнуть в деревню ночью и напасть внезапно. В деревню с семью бойцами пойдут Шуханов и Бертенев, а Лепов с остальными будет в резерве…
Ночь выдалась светлая, морозная. Яркая луна словно издевалась над небольшой группой людей, мечтавших о снежном урагане и кромешной темноте. "Но ничего не поделаешь. Может, это и к лучшему", - успокаивал себя Шуханов. Шагавший рядом Журов показал вдруг на занесенные снегом неубранные суслоны и что-то прошептал. Шуханов заметил свежие следы.
- Ложись! - крикнул он и послал по ближайшему суслону короткую очередь. Словно по сигналу защелкали ответные выстрелы. Теперь Шуханов окончательно убедился: "колхозник" был подослан. "Шляпы!" - мысленно выругал он Лепова, разведчиков да и себя.
Выстрелы грохотали и около сарая.
- Сдавайтесь! Мы сохраним вам жизнь! Хлеба дадим, - донеслось до Шуханова.
Вдруг раздался голос Лепова:
- Батальон, вперед!
И хотя "батальон" состоял из пяти бойцов и, давая команду, Лепов рассчитывал на дураков, но цели своей достиг. Полицаи на некоторое время прекратили стрельбу. Партизаны воспользовались замешательством, отползли и спрятались в лесу.
Шуханов насчитал двенадцать человек. "Кого же нет? Веселова и Летунова".
- Идут! Идут! - крикнул Журов.
Шуханов смотрел в сторону поляны. К лесу кто-то пробирался ползком. Послал на помощь Габралова и Трофимова. Они принесли Летунова.
- За Филиппа двоих на тот свет отправил, - у Веселова дрожали губы.
Не было времени на оплакивание погибшего товарища. Даже похоронить как следует не могли. Враги были рядом.
Тело комсомольца Филиппа Летунова положили у подножия большой ели и засыпали снегом. Минуты две молча постояли, а затем быстро пошагали в глубь леса. Автомат Летунова нес Кошкетов, а лыжи тащил на длинном парашютном стропе Трофимов.
Шли всю ночь, стараясь удалиться от того проклятого места. Лепова никто не упрекал, хотя все понимали, что именно он - главный виновник гибели товарища. Ничего не сказал лейтенанту и Шуханов. "Сам должен понять и прочувствовать". Часть вины он брал на себя. За ним, командиром, оставалось последнее слово, а он не сумел раскрыть провокатора, поступил легкомысленно. "Ну что ж, это и для меня наука".
Перед рассветом сделали большой привал в лесу. Проверили местность и, убедившись, что опасности нет, стали строить шалаш.
Отдохнув днем, вечером отправились дальше. Вскоре вдалеке увидели отблески пожаров. Такое же зарево виднелось и на следующую ночь.
Иду в Масляную гору
На одном из привалов приняли решение: разбить группу на отделения - разведчиков, саперов и хозяйственное. Капитан Бертенев был назначен командиром саперного отделения, лейтенант Лепов - разведывательного, а хозяйственное возглавил лейтенант Журов. Командиром и комиссаром остался Шуханов. Командиры отделений - его заместители.
- Прошу командиров приступить к комплектованию своих отделений, - сказал Шуханов.
У Лепова остались четыре моряка - Веселов, Ведров, Габралов и Поликарпов. После некоторого колебания к ним присоединились лесгафтовцы - Захаров и Нилов. К Бертеневу пошли Кошкетов, Трофимов и Крепляков. Журов остался один. Интендант стоял, прислонившись к толстому стволу сосны, и грустно смотрел в лес. Заметив расстроенного Журова, Шуханов подошел к нему:
- Ну, что ж, Михаил Львович, не находится желающих, будем назначать в твое отделение в наряд в порядке очереди. Лично я так смотрю - участок у тебя весьма ответственный и, скажу больше - наиважнейший. Сам понимаешь, когда в животе пусто, воевать трудно, даже невозможно. Кажется, Суворов говорил: "Солдата сначала надо накормить, а уж потом и дело с него спрашивать". Вот так.
Миша с обидой ответил:
- И придумали вы, Петр Петрович! Интендант. Кличка какая-то.
Подошел Бертенев.
- Не в названии дело! Скажите, пожалуйста, товарищ Журов, разве среди интендантов нет героев?
- Пока еще нет, - отозвался Миша и, улыбнувшись, заключил:
- Но обязательно будут.
- Мы, Миша, еще себя покажем, - вмешался Лепов. Он некоторое время молчал, смотрел куда-то в заснеженный лес. - Родился я в этих краях. Понимаешь? Только ни отца, ни матери не помню - умерли, когда мне еще и двух лет не было. Страну исколесил вдоль и поперек. Люблю бродяжничать. Думал - буду геологом, а стал морским офицером.
Лепов нравился Журову, а теперь он и вовсе проникся к нему уважением.
- Это я так, Леша, не подумав, обиделся. Порученное дело надо выполнять. - И, уже обращаясь ко всем, произнес: - Товарищи, прошу доложить, какие у кого есть запасы. Впредь будете получать питание строго по норме. Особенно спирт.
- Вот это по-военному, - улыбнулся Шуханов. - Все слышали? Действуйте, товарищ Журов.
Оставшиеся продукты интендант взял на строгий учет.
Тринадцать бойцов в маскировочных костюмах с рюкзаками и автоматами шагали по лесу. Первую тяжелую лыжню прокладывали по очереди.
Населенные пункты по-прежнему обходили. Туда проникали только разведчики… Когда до Масляной горы остались считанные километры, всем стало как-то легче. Уж слишком большие надежды возлагали на деревеньку, о которой несколько дней назад никто, кроме Лепова, и не слыхал…
Отправляясь в очередную разведку, Алексей просто, даже очень обыденно сказал:
- Иду в Масляную гору.
- Давай, дорогой, топай, - тоже просто и тепло отозвался Журов.
Ох, если бы товарищи знали, что творилось на душе у Алексея! Тогда бы поняли, как этот смелый, иногда отчаянно бесшабашный моряк, волновался и переживал!..
Лепов и Веселов размашисто шагали по глубокому снегу.
Разведчику во время боевого задания не положено думать о постороннем: он любой ценой обязан добыть нужные сведения. Все это Лепов знает. Но что поделаешь, если в голову лезут всякие несерьезные мысли. "Надо сосредоточиться на самом главном, - решает Алексей. - К кому лучше всего пойти? К председателю колхоза Нестерову? Павел Степанович поможет установить связь с партизанами. А может, лучше к Чащиным? К дому Нестерова пробираться опаснее, придется делать большой крюк, идти к озеру и, прячась в ивовых зарослях, ползти к деревне огородами. На это уйдет час, а то и больше. Двор Чащиных ближе к лесу и проникнуть к нему легче. С Тосей встречусь…" И снова полезли в голову воспоминания: припомнились танцы около качелей на берегу тихого Черного озера, прогулки по лесу, старая сосна, около которой целовались… Кольнула другая тревожная мысль: "А вдруг никого нет в деревне?.. Чепуха! Кто-то должен остаться".
- Пожалуй, пойду к Чащиным: риску меньше.
Веселов согласился с Леповым.
Они находились у самой деревни. Оба похожи на снежные комы - белые лыжи, валенки, брюки, халаты, капюшоны, только лица не закрыты. Зорко всматриваются в сероватые деревенские постройки. Показывая рукой избу, на которой виднеется флаг, Лепов тревожно произнес:
- Плохи наши дела, Яша, Флаг-то немецкий…
Постояли молча.
Но что это? Деревня будто поредела, домов стало меньше. Там вон должна стоять изба председателя колхоза Нестерова. Лепов помнит ее - обшита тесом, выкрашенным в желтый цвет, с белыми окнами, большим крыльцом. Где же она? Сожжена?
Послышались звуки губной гармошки, стук топора.
Алексей нащупал руку Веселова и крепко сжал:
- Пойду я, мичман. Сверим время. Жди час. Добавишь еще пятнадцать минут для надежности и возвращайся. Уходите без меня. Все, Яша, я пошел.
* * *
Тося Чащина колола дрова. На ней овчинная шубейка с белой меховой оторочкой, на ногах - катанки. Нос покраснел от мороза, а глаза с длинными ресницами суровые…
Много дней прошло с той памятной ночи, когда гитлеровцы повесили колхозных активистов - Нестерова, его дочь Веру и Плетнева, а через два дня партизаны казнили трех предателей. Фашисты в Масляной горе появлялись и уходили, оставляя после себя кровавые следы… Увезли девушек в Германию. Тося едва избежала горькой участи… Подняв над головой тяжелый колун, она будто замерла. В бывшем правлении колхоза кто-то играет на губной гармошке и поет. "Пойте, пойте, стервятники, потом плакать будете". Она со всей силой опустила колун, и полено разлетелось. "Вот так бы по вашим головам стукнуть!". Выпрямилась, поставила на-попа березовый кляч, провела через его сердцевину тупым лезвием, как это делал отец, взметнула колун высоко над головой и, крякнув, ударила. Две плахи полетели в снег. "Подпустить бы вам красного петуха, небось, всполошились бы. Вшивые вороны! Баню им топи! Ишь чего захотели!? А я не желаю! И не буду!.. - Смахнула варежкой выступившие на лбу капельки пота. - Объявления расклеили, обещают большие награды за Карпова, Волкова и Оленева… Ждите, на тарелочке доставят. Убегу к Карпову! Эх, найти бы их! Наверно и батя с ними".
На отца Тося обижена. За все время раза четыре получала она от него приветы. Дважды заходили незнакомые люди, а то как-то прибежал мальчишка из Бабьих выселок, отец прислал. Где он? Не может же она верить глупым слухам, будто он продался немцам, работает в Каменке старостой. Тося сказала об этом тете Саше, а та пожала плечами да рукой махнула. "Не верь болтовне, доченька". - "Да разве я верю?".
Тося вдруг услышала, будто кто-то зовет ее.
Тося отпрянула за поленницу. "Кто это?".
- Тося, не бойся! Это я, Алешка-моряк, Неужели забыла?
"Алеша Лепов?!.. Но откуда он взялся? В такое время? А может быть, и его прислал батя с приветом? Ведь они знают друг друга".
Лепов подошел совсем близко. Из-под белого капюшона видны глаза, нос, рот. Алексей глядит и улыбается.
- Не узнала, что ли? Ну чего дрожишь? Здравствуй, Тося, - Алексей протянул руку, но девушка попятилась, спросила:
- Зачем ты здесь? Фашисты кругом…
Лепов перестал улыбаться, вытащил из кармана гранату, подбросил на ладони.
- Подарок для них привез из лесу… от деда Мороза.
Тося все еще жалась к стенке, не решаясь подойти к Алексею. А так хотелось броситься ему на шею.
- Значит, от наших, - не выдержала Тося, и на ее глазах Алексей увидел слезинки.
"Ты батю моего не видел?" - порывалась узнать она, но не спросила, а потащила Алексея в открытую дверь сарайчика.
- Иди же скорее… Чего оглядываешься? Увидят, беды не оберешься.
- Товарищ там остался.
- Ничего, подождет…
Тося прижалась к Алексею:
- Ты давно из Ленинграда? Его немцы не взяли? А как Москва?
- Все, все, Тося, на своих местах: и Москва, и Ленинград.
- В газетах да листовках такое пишут. Ой, как брешут фашисты!
Из полуоткрытой двери сарайчика виднелся Тосин дом. Алексей посматривал на висевшее там полотнище со свастикой в центре белого круга. Кивнув головой в сторону дома, спросил:
- Что там?
- Какая-то часть побитая на отдых пришла… Лешенька, у нас гитлеровцы столько понатворили, столько понатворили. Страху мы натерпелись.
Тося рассказала о казни Нестерова, его дочери Веры, Плетнева, о гибели подруг. Лепов расспросил, в каких местах стоят часовые и какое вооружение находится в деревне. Тося говорила, а он напряженно думал, и в голове его рождались самые отчаянные планы.
- Понятно, Тося, - наконец сказал Алексей. - А где отец?
Что могла она ответить Алеше? Сказала, что батя ушел из дому в ту страшную ночь вместе с Карповым.
- А где он сейчас, я не знаю.
- У партизан?
- Наверное, с ними.
- А где партизаны?
- Всюду!
- Как их найти?
- Не знаю…
- Как же так, Тося?
Лепов собрался уходить. Уже более сорока минут прошло с того момента, как он оставил Веселова. И хотя о партизанах ничего толком не узнал, зато у него созрел блестящий план. Убежден: Шуханов и Бертенев одобрят. Тосе сказал, что придет ночью, предупредил, чтобы о встрече никому не говорила.