Дело Гамбоя Мамедова прекратят по реабилитирующим основаниям, но еще какое-то время в КПК будут сопротивляться, не желая отменять ранее принятое решение по его исключению из КПСС. Потом Гамбоя Алескеровича все же восстановят в партии, и он во весь голос заговорит о попранной в годы застоя чести, и поддержит его республиканская и союзная печать. Но еще позже Гейдар Алиевич Алиев будет избран народным депутатом Азербайджана и тон критики в его адрес на страницах той же печати несколько сместит акценты в другую сторону. Жизнь меняется, жизнь продолжается. Сегодня Гейдар Алиевич Алиев президент независимого Азербайджана.
Полугодовая командировка в солнечную республику была не последней. В 1987 году из Алма-Аты пришлось спецрейсом срочно добираться до Баку, а затем до Сумгаита. В городе горели дома, войсковые подразделения проводили зачистки, местный горотдел был забит задержанными участниками массовых беспорядков. Трупы убитых вывозили с улиц и из жилых домов.
Кровавый Сумгаит
Лето 1979 года. С присущим азербайджанцам гостеприимством мои местные коллеги устроили традиционное вечернее застолье в одном из многочисленных ресторанчиков на окраине Баку. Меня пригласил сосед по номеру в гостинице – следователь по особо важным делам Эльман Агаев. Сам он – уроженец Физулинского района, то есть фактически Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО). Я был у него в гостях. Большая дружная семья, родители прекрасные, добрые люди.
По пути в Физули привезли на берег реки Араке. На другой стороне – территория Ирана, где проживают тысячи их соплеменников, граждан другого государства. Заезжали мы и в старинный город Шушу, и в сам Степанакерт. Дивная природа, чудесный климат. В общем, благодатные места.
В нашей компании другой следователь по особо важным делам при прокуроре Азербайджанской ССР армянин Армен Исагулов. Все курят сигареты "Мальборо" совместного американско-азербайджанского производства. Мягкие дружеские подкалывания друг друга, анекдоты про армян и азербайджанцев. У Армена в руках очень красивая зажигалка иностранного производства. Его подначивают, предлагая подарить зажигалку мне. Исагулов отшучивается.
Утром на Сабучинском вокзале, где располагалась следственная часть прокуратуры республики, собрались попить чай в кабинете Эльмана. Зашел Исагулов и стал расспрашивать о том, кто вечером забрал его зажигалку. Ребята смеются:
– Армен! Не валяй дурака! Ты же вчера подарил ее Владимиру Ивановичу.
– Да ничего я не дарил, – злится Армен.
– Ну да, – отвечает Агаев и достает из стола злополучную зажигалку.
На ней выгравирована надпись: "Дорогому Владимиру Ивановичу Калиниченко на добрую память. Армен Исагулов".
Армен растерянно улыбается, затем хлопает меня по плечу:
– Пользуйся на счастье.
Осенью 1989 года мы встретились с Арменом Исагуловым в последний раз. Было это в гостинице "Эребуни" Еревана. Каждый вечер он звонил в Степанакерт, где у него осталась семья. Занимал он тогда должность министра внутренних дел Нагорно-Карабахской автономной области. О бывших коллегах говорил с едва скрываемой неприязнью, но не о каждом из них как о человеке, а только как об азербайджанцах. Понять это было довольно трудно.
"…В многотрудовой истории своей не раз терпел кораблекрушения и армянский народ. Но всякий раз он побеждал грозу, как бы она ни называлась: ураган или тайфун, циклон или торнадо, вандализм или ятаган. Народ мой всегда побеждал уже тем, что выживал. Он выживал благодаря особому своему дару, особому таланту. Таланту жизнелюбия, таланту созидания. Таланту любить и дружить.
…Вспоминая наше прошлое, мы часто говорим о том, как нам не везло. И не везло прежде всего потому, что оказались мы на перекрестке дорог, по которым проносились варвары и вандалы, уничтожая на своем пути все прекрасное. Они топили в волнах огромный океанский корабль, имя которому Пятитысячелетняя Армения. Но корабль жил. Он разламывался на части, на маленькие шлюпки, и каждая часть, каждая шлюпка продолжала плавание в одиночку. Они упорно держались на воде. Приставали к чужим берегам и везде, где бросали якорь, поднимали свой флаг, на котором были изображены школа, церковь, книга. И ничто не могло уничтожить это великое множество флагов, символизирующих веру. Веру в справедливость. В объединение. Воссоединение. Возрождение…"
Эта книга известного советского журналиста Зория Балаяна была воспринята неоднозначно. В самой Армении вызвала небывалый духовный подъем. В Азербайджане, мягко говоря, трудно скрываемое раздражение. Тот русскоязычный читатель, в руки которого попала эта книга, отнесется к ее содержанию равнодушно. О том, что она пробуждает спящего медведя, предполагать могли только аналитики-политологи, хорошо знакомые с историей вековой вражды между армянами и турками, а также частью последних – турками-азери, или, как привыкли их называть мы, азербайджанцами.
"…Сенатора Кузьминского ревизии гор. Баку и Бакинской губернии Всеподданнейший отчет, произведенный в 1905 году по высочайшему повелению:
Не полагаясь на защиту, население пребывало в крайне взволнованном состоянии, и всякое действие, которое при нормальном течении жизни вызвало бы обычное к нему отношение, приобретало особо преувеличенное значение. Немудрено поэтому, что скрытый до тех пор расовый антагонизм разгорелся при одном известии об убийстве в феврале в центре города мусульманина Бабаева и мгновенно открыл простор стихийной силе, противостоять которой правительственный устой оказался бессильным.
Заключение. Совокупность всех изложенных обстоятельств и соображений дает мне основание прийти к тому, что февральские события были вызваны причинами национально-религиозного и экономического характера, революционное движение создало для них вполне благоприятную почву, бездействие же власти дало возможность разрастись до ужасающих размеров".
В феврале 1989 года колесо истории вернулось на круги своя. Первая кровь пролилась в НКАО, затем в Армении и особо в крупных размерах в Сумгаите. Продолжилось затянувшейся на годы армяно-азербайджанской войной, которую чаще именуют более мягким словом – "конфликт". Счет жертвам пошел на тысячи.
Очажок будущего пожара начал разгораться весной 1975 года, когда пленум обкома НКАО дал довольно жесткую оценку стремлению определенной части населения воссоединиться с исторической родиной – Арменией. Это расценили как проявление буржуазной идеологии и дашнакской пропаганды.
В 1986–1987 годах по Нагорному Карабаху прокатилась очередная волна национализма. Начался сбор подписей в пользу воссоединения области с Армянской ССР. Подписывали соответствующие обращения видные ученые, деятели искусства.
18 ноября 1987 года французская газета "Юманите" опубликовала интервью с одним из советников М. С. Горбачева академиком А. Аганбегяном "Перестройка: двойной советский вызов".
Когда Аганбегяна спросили о Карабахе и Нахичевани – бывших армянских землях, академик изложил "свою личную точку зрения": "Я хотел бы, чтобы Карабах стал армянским. Как экономист я считаю, что он более связан с Арменией, чем с Азербайджаном. Я надеюсь, что в условиях перестройки и демократии эта проблема найдет свое решение".
Хороша "личная точка зрения" официального помощника генерального секретаря ЦК КПСС, а учитывая, что в докладе на очередном пленуме 2 февраля 1987 года сам Горбачев отметил "досадное опоздание в решении национального вопроса", любому понятно, как воспринимали подобные ходы политиков в Советском Азербайджане, патриоты и ученые которого отыскивали и приводили убедительные, с их точки зрения, доводы об историческом праве на эти земли.
Сильвии Капутикян и Зорию Балаяну: "Друзья (мне хочется так называть вас), не нам, русским, давать совет армянам, чья история, письменность, культура вообще, да и сама нация древнее нашей… Знайте, что у вас есть неведомые вам друзья в Москве и Ленинграде, что все наши помыслы в эти дни с вами… Мы не теряем надежды на справедливое решение судьбы Нагорного Карабаха, который знаем по этнографическим экспедициям…" (Старовойтова Галина Васильевна, этнопсихолог, кандидат исторических наук, специалист в области этнических вопросов).
Правильно, госпожа Старовойтова! Никто не обсуждает тему, какой была территория Армении много веков тому назад. Кстати, России, как таковой, тогда вообще не было, и уважать армянский народ есть за что.
Как-то мои армянские друзья повезли меня в местечко Цахкадзор. В монолитной скале, руками монахов, спасающихся от захватчиков и уповающих только на Бога, высечен храм. Какой же верой и стремлением выжить обладали эти люди! Народ, обреченный на выживание в условиях векового жесточайшего геноцида, заслуживает уважения.
Но на пороге XXI век. Провинции Карс и Эрзерум на территории Турции тоже когда-то были армянскими землями. Да и вообще, к 1988 году только в СССР было свыше девяноста территорий, вызывающих споры о своей принадлежности к тому или иному национальному образованию.
Если де-юре обоснованны претензии на земли Нагорного Карабаха и Нахичевани, то точно так же их можно считать обоснованными на территории, находящейся под юрисдикцией члена НАТО – Турции. Продолжать дальше?..
10 декабря 1987 года в посольстве СССР в Вашингтоне президент Всеармянского благотворительного союза Алекс Манукян вручил члену президиума Советского фонда культуры Раисе Максимовне Горбачевой рукописную книгу "Апокалипсис" с толкованием Андрея Кессарийского и Словом Палладия-мниха – дар советскому народу супругов Капуста и Эммы Сагоян.
Средства массовой информации довольно подробно осветили это событие. И снова – болезненная реакция в Азербайджане. В даре усматривают форму давления на первое лицо в государстве со стороны армянской диаспоры. На полном серьезе изучают и ведут подсчеты армян, занимающих высокое должностное положение в аппарате ЦК КПСС, Совете министров и т. п. Счет явно не в пользу азербайджанцев.
В декабре 1987 – январе 1988 года в Москву зачастили армянские делегации. Одну из них во главе с Зорием Балаяном принял кандидат в члены политбюро ЦК КПСС П. Н. Демичев. Требование одно – воссоединение ИКАО с Армянской ССР. Митинги и демонстрации, перерастающие в забастовки, приобретают в Нагорном Карабахе массовый характер.
Руководители Азербайджана выезжают в Степанакерт, пытаются и уговорами, и силовым давлением предотвратить развитие событий. Но волна поддержки волеизъявлению жителей НКАО переносится в Армению. Сначала в Ереване, а затем и в других городах проходят многотысячные митинги. Именно тогда начинается изгнание из Армении компактно проживающих там азербайджанцев. Таковых около двухсот тысяч человек, и в основном они жители сельских районов – малограмотные люди, всю жизнь занимающиеся земледелием. Они бегут: кто железнодорожным транспортом, а кто прямиком через горы – женщины, старики, дети. Снег и холод многие из них преодолеть не смогли. Точное количество жертв неизвестно. Для тех, кто выжил, на территории исторической родины не нашлось ни крова, ни еды.
О жестокости гонителей-армян ходят среди азербайджанцев самые невероятные слухи и, хотя в подавляющем большинстве они вымышлены, воспринимаются крайне обостренно и болезненно.
Баку не мог принять всех гонимых. Так многие из них оказались в Сумгаите – городе черной и цветной металлургии, где воздух носил розово-коричневый оттенок.
Несколько месяцев спустя я и мои коллеги осматривали поселения, где проживали многие жители этого города – рабочие крупных промышленных предприятий. Трудно было поверить, что в наше время люди могут жить в землянках или сараях, собранных из досок и кусков жести. Но именно тогда я понял, почему погромщики с лозунгом национальной идеи занимались банальным грабежом, забирая при этом простыни, наволочки, ношеную одежду, детские игрушки.
28 февраля 1988 года по инициативе советских и партийных органов Сумгаита на площади возле горкома партии собрался митинг. После ряда выступлений о "зверствах всех армян" страсти накалились до предела, и, когда прозвучал клич: "Бей неверных!", толпы ринулись на улицы города. О том, что происходит, власти поняли слишком поздно или просто не захотели вовремя понять. Решение о вводе в Сумгаит войск запоздало. Начались погромы, грабежи, изнасилования, убийства.
Меня часто спрашивали – носили ли эти события организованный характер? Отчасти да! В дальнейшем в ходе следствия мы располагали многочисленными показаниями о людях, выглядевших внешне очень респектабельно, руководивших и направлявших погромщиков.
Я прилетел в Баку и прибыл в Сумгаит 1 марта 1988 года. Там уже были заместитель генерального прокурора СССР Александр Филиппович Катусев и заместитель начальника Главного следственного управления Прокуратуры СССР Владимир Иванович Ненашев. По факту массовых беспорядков возбудили уголовное дело, которое принял к производству следователь по особо важным делам Владимир Семенович Галкин (ныне – начальник Главного следственного управления ФСБ РФ). Они и взвалили на себя основную ношу по организации расследования дела.
Ежедневно в Сумгаит прибывали следователи и оперативные работники всех силовых структур и ведомств. Неразбериха полная. Всех нужно было разместить, организовать питание, обеспечить рабочими местами. Огромную помощь в налаживании этой работы оказывал прокурор Сумгаита, мой старый знакомый Исмет Гаибов. У него окажется трагическая судьба. Через несколько лет Исмет получит назначение на должность прокурора Азербайджанской ССР и попадет в самую гущу разгорающегося межнационального конфликта.
20 ноября 1991 года при перелете из Степанакерта в Баку в районе села Каракенд Мартунинского района взорвется в воздухе вертолет, на борту которого находились видные политические и государственные деятели – руководители правоохранительных органов ИКАО и республики, наблюдатели от РСФСР и Казахстана. Среди погибших был Исмет Гаибов. Причины взрыва установить не удалось.
Тогда же, в 1988 году, Гаибов вел себя достаточно принципиально и санкции на аресты преступников-погромщиков давал сам лично. Это не означает, что он и другие работники правоохранительных органов республики однозначно относились к действиям следственно-оперативной группы и не сочувствовали преступникам-соплеменникам, но несомненно одно – препятствий в расследовании дела они не чинили и многие были искренне заинтересованы в раскрытии тяжких преступлений.
Руководством было принято решение, что дела об убийствах и изнасилованиях расследуют следователи прокуратуры, остальные преступления – следователи МВД. КГБ занимался выявлением и изобличением лиц, организовавших погромы. Конкретным следователям поручалось расследование конкретных эпизодов, что было в определенной степени ошибкой и привело к тому, что часть преступлений оказалась нераскрытой, а порой случались и курьезы, о чем я расскажу ниже.
Суть ошибки заключалась в том, что большинство преступников в одном месте грабили, в другом – жгли имущество, в третьем – насиловали, в четвертом – калечили и убивали несчастных. Следствию нужно было идти от конкретных подозреваемых до расследования многочисленных эпизодов, в которых они участвовали.
28 февраля, взломав дверь, в квартиру одного из домов Сумгаита ворвалась разъяренная толпа в основном молодых людей. Почти все были подогреты спиртным и наркотиками. В квартире помимо родителей находились сестры М. Младшую вытащили на улицу и стали насиловать. Над старшей надругались в одной из комнат около шестидесяти человек. Если младшая вследствие потери сознания ничего не помнила, то старшая дала нам довольно последовательные подробные показания – описала приметы примерно двадцати насильников и согласилась их опознать.
Опознания подозреваемых и очные ставки мы проводили в здании МВД Азербайджанской ССР. Ход этих следственных действий фиксировался видеосъемкой, которую проводил инженер отдела криминалистики Володя Бондаренко. Накануне при допросе потерпевшая, назовем ее Алина, рассказала мне, что хорошо запомнила насильника, который был значительно старше всех остальных и особенно запомнился ей тем, что не смог совершить половой акт по физиологическим причинам. Опознала она его довольно уверенно, а он, не растерявшись, тут же стал уверять нас, что уже много лет является импотентом.
– Правильно, – сказал я. – Ты-то нам и нужен, – и предложил работникам милиции отвести его в соседний кабинет.
Дальше я начал допрос другого подозреваемого на очной ставке и вдруг увидел жесты Бондаренко, который показал мне на закрытую дверь кабинета. За ней раздавались приглушенные, но хорошо различимые душераздирающие крики. Я встал, открыл дверь к соседям. В центре навытяжку стоял "импотент". Волосы на его голове были закручены, образуя два рога, в рот вставлена металлическая трубка длиной около двух метров. Два азербайджанца – работники уголовного розыска – били его в область почек, требуя признаться в том, какие еще преступления он совершил. Увидев меня, растерялись, ожидая соответствующей реакции. Я молча вышел из кабинета.
Через пару часов с коллегами шел на обед через двор здания МВД. У черного хода, в окружении все тех же работников уголовного розыска, привалившись к ступенькам, полулежал, постанывая от боли, изобличенный в групповом изнасиловании "импотент".
Кстати, в тот день Алина чудом избежала гибели. Последний из насильников потребовал совершить с ним половой акт в извращенной форме. Девушка категорически отказалась, даже под угрозой смерти. Негодяй поднял топор, готовясь нанести ей удар по голове. Человек, руководивший погромщиками и не принимавший непосредственного участия в совершении преступления, перехватил его руку и потребовал немедленно покинуть квартиру. Об этом эпизоде достаточно подробно потерпевшая рассказала на допросе.
Следует также отметить, что, несмотря на массовость погромов, в подавляющем большинстве случаев преступники не решались на убийство и большая часть погибших оказалась в определенных жилых кварталах. Именно там в толпе были те, кто не боялся обагрить свои руки кровью. Одним из таких мест был пятиэтажный дом в четвертом микрорайоне города.
Особенно трагичная судьба постигла проживающую в этом доме семью Трдатовых. Женщин и детей спрятала проживающая этажом ниже азербайджанка. Мужчины забаррикадировались в квартире. Двери пытались взломать. Бесполезно! Ломились через балкон. Осажденные грели кастрюлями воду и кипятком поливали нападавших. Погромщики, проникнув в квартиру соседнего подъезда, ломами стали долбить стену. В бетонной стене в течение нескольких часов им удалось выдолбить довольно большое отверстие, но возле него занял оборону один из Трдатовых и любого, кто пытался пролезть в квартиру, глушил ударами топора.