Осада длилась несколько часов. В комнаты квартиры через окна забрасывали горящую паклю. Огонь защитники квартиры гасили с трудом. Поздно вечером к дому подъехали пожарные автомашины, но пожар гасить они не стали. Пожарные лестницы подняли до уровня пятого этажа с обратной стороны дома. По ним часть погромщиков проникла в подъезд сверху и по команде с двух сторон ринулась на штурм. В течение нескольких минут все было кончено. Чудом остались два тяжело раненных человека, остальные – погибли.
Работая над раскрытием этого преступления, отдельных погромщиков мы установили, других – разыскивали. Однажды на совместном совещании мне на глаза попалось отдельное поручение следователя милиции, в котором он сообщал работникам уголовного розыска о том, что в его производстве находится дело о причинении менее тяжких телесных повреждений гражданину А. Потерпевший, по словам следователя, получил телесные повреждения в виде ожогов вследствие того, что был облит кипятком возле дома такого-то. Далее указывался дом и квартира Трдатовых. То есть мы, следователи прокуратуры, искали этого погромщика, а наш коллега из милиции искал Трдатовых, которые героически защищались в течение нескольких часов и трагически погибли, в том числе и по вине так называемого потерпевшего.
Это были не единичные курьезы и издержки расследования многоэпизодичного дела. Ошибки такого рода были неизбежны, ибо никто не представлял, что подобное может произойти в нашей многонациональной и интернациональной стране, и никто не имел опыта расследования уголовных дел такого рода.
Еще запомнилось раскрытие первого убийства жителя Сумгаита – Саркисяна Ш. Г. Убили его на одной из улиц города, вытащив из автомашины, которой он управлял. Избивали его многие, а убил один рабочий трубопрокатного завода – Тале Исмаилов. Совсем молодой, худощавый парень. Под стражей содержался в следственном изоляторе КГБ. Я и ранее упоминавшийся в главе "Ошская трагедия" Николай Васильевич Емельянов неоднократно допрашивали его, изобличая в содеянном. Тале признавался и отказывался от своих показаний. Когда ему было удобно, ссылался на плохое знание русского языка.
Дело Исмаилова одним из первых рассмотрел Верховный суд Азербайджанской ССР под председательством А. К. Клокова. Тале осудили к 15 годам лишения свободы. И здесь не обошлось без курьеза. Суд вынес частное определение о недостатках в политико-воспитательной работе в коллективе Азербайджанского трубопрокатного завода. Так "старались" понимать в то время причины межнациональных конфликтов.
Меня также часто спрашивают: "Сколько же людей погибло в Сумгаите?" Отвечаю: "26 армян и 6 азербайджанцев". Одна женщина пропала без вести, но мы располагали показаниями о том, как ее убивали. В цифры эти не верят, говорят, что они умышленно занижены.
В 1989 году на озере Севан, в компании двух высокопоставленных работников МВД Армении, мы затронули сумгаитскую тему. Они стали рассказывать о таком количестве погибших и таком характере чинимых тогда зверств, что меня взяла оторопь. Я рассказал им о женщине, подвергшейся групповому изнасилованию, у которой действительно отрезали груди, вырезали куски мышц на ногах. О другой женщине, которой во влагалище воткнули металлический прут. Было и такое. Но в том, что они рассказывали, был явный перебор, особенно в той части, когда они рассказывали, как из окон выбрасывали маленьких детей.
Ни одного убитого ребенка в Сумгаите не было. Для убедительности я привел им показания одного из убийц семьи Трдатова – Сафарова. Он рассказал нам о том, что сам лично видел, как из окон одного из домов выбрасывали детишек, назвал тех, кто это делал, показал сам дом. Тщательнейшая проверка подтвердила, что это плоды домыслов Сафарова. В окна выбрасывали вещи и имущество разгромленных квартир.
Дальнейшие события шли по нарастающей. Многотысячные митинги в Ереване, такие же в Баку. Злых и обездоленных бывших жителей Армении стали называть "еразами", то есть ереванскими азербайджанцами. Я видел их на улицах Баку в сентябре – декабре 1989 года. Слышал, как с криками "Истерга" они штурмовали здание ЦК КП Азербайджана. Они вместе с жителями города изгнали из республики всех лиц армянской национальности и заняли их дома и квартиры.
Но было и другое.
В феврале 1989 года многие азербайджанцы спасали своих армянских соседей и друзей в Сумгаите. Никогда не забуду, как мы помогали забрать сохранившиеся после погрома вещи женщине-армянке, проживавшей в доме, где убили Трдатовых. В этом же доме жила азербайджанка по имени Саадат, спасшая несколько армянских семей. С баулами в руках, женщина, у которой убили мужа и сына, причитая и плача, громко кричала: "Саадат! Ты – святая! Мы всегда будем помнить тебя!" Не забуду и одного ответственного работника прокуратуры республики, который с риском для своей жизни в период бакинских погромов помог выехать в Россию нескольким армянским семьям. Он дружил с ними долгие годы. Разное бывало, и многое было по-разному…
Пишу все это, листая свои архивы, и нахожу бумажную развертку пачки из-под сигарет, выпущенной в 1989 году бакинским табачным комбинатом "Красный Октябрь". На красном фоне, в белого цвета мусульманском орнаменте название сигарет – "Карабах". Ниже приписка: "Сигареты с фильтром. Класс четвертый". Скажете – мелочи! Ничуть! Как такие мелочи складываются в реки крови, я видел лично!..
В 1989 году в Баку арестовали крупного дельца – директора комбината хлебопродуктов № 2 Надира Кулиева. Дело было заказным, инициированным прокурором республики Ильясом Исмаиловым – заклятым врагом Кулиева. Мне поручили принять его к производству и разобраться в обоснованности предъявленных обвинений. Как и в деле Гамбоя Мамедова, все оказалось липой. Исмаилова это никак не устраивало, и он, к тому времени переведенный на работу в Прокуратуру СССР, не нашел ничего лучше, как нашептать генеральному прокурору Сухареву, что я решил освободить Кулиева за крупную взятку.
Шум поднялся нешуточный. Просто так в Закавказских республиках, впрочем, как и в среднеазиатских, уголовные дела не прекращали, тем более на "денежных мешков". Вопрос о Кулиеве стал предметом рассмотрения коллегии Прокуратуры СССР, но факты вещь упрямая. Кулиева освободили, дело против него прекратили за отсутствием состава преступления.
А в общем, мои коллеги и знакомые в солнечной республике не скрывали, что у них все покупается и продается. Например, должность следователя прокуратуры в те времена стоила не менее 200 тысяч рублей. Но это так – к слову.
Прекращение дела Кулиева совпало с моим отъездом из Баку накануне известного ввода туда войск и последовавшей массовой гибели жителей города под пулями и снарядами танков. До этого в течение нескольких месяцев я насмотрелся митингов на площадях и разъяренных толп молодых людей, большинство которых называли "еразами". Уже тогда было ясно: большой трагедии не избежать. Карабахская война – наглядное тому подтверждение. В глазах многих, тогда еще советских, людей я видел разгоравшуюся жуткую, уходящую глубоко в историю, взаимную ненависть друг к другу.
В 1997 году Россия подписала договор с Арменией, в том числе об оказании военной помощи при агрессии извне. Реакция Баку известна. Каковы будут ее последствия, покажет время.
Дело о 140 миллиардах (продолжение)
Западные и советские газеты, радио и телевидение продолжали уделять пристальное внимание разгоравшемуся скандалу. Дело о 140 миллиардах назвали "делом Фильшина". Наши осторожно, а западные в открытую связывали проводившееся расследование с именем Ельцина, противопоставившего себя центру, с реформой денежной системы, подготовленной и проведенной премьером правительства СССР Павловым.
29 декабря 1990 года Свиридов от имени Челябинского филиала ПЭФ ЭХО, а Гиббинс от имени фирмы "Дов трейдинг интернэшнл" подписали генеральное соглашение об обмене (продаже) рублей на доллары. Но хитрый Гиббинс требовал получения правительственных гарантий на проведение сделки. И он их получил. Фильшин сделал первый шаг, дав письменное указание министру торговли Хлыстову и председателю Московского межрегионального коммерческого банка (Мосмежрегионбанка) Шалашову провести сделку.
7 января 1991 года Гиббинс и Свиридов от имени "инициативной группы предприятий" подписали и направили в адрес Верховного Совета и Совета министров РСФСР обращение, в котором просили согласия на проведение "кредитного трансферта".
11 января Фильшин принял у себя проработчиков контракта. Подготовленные ими документы никто не читал, и, естественно, никто не обратил внимания на то, что одной из сторон в тексте контракта стал значиться не ПЭФ ЭХО, а ассоциация "Возрождение уральской деревни".
Результатом встречи было подписанное в тот же день Фильшиным от имени Совета министров письмо следующего содержания:
"…Совет министров РСФСР будет оказывать содействие и поддержку в реализации контракта между фирмой "Дов трейдинг интернэшнл" и ассоциацией "Возрождение уральской деревни" путем кредитного трансферта с последующим реинвестированием полученных инофирмами советских рублей в различные отрасли народного хозяйства РСФСР, имея в виду обеспечение населения товарами первой необходимости".
Текст письма был исполнен на русском и английском языках (правда, в корявом переводе), подписан Фильшиным и скреплен гербовой печатью Совета министров. Гиббинс добился-таки получения правительственной гарантии. Ну а почему оказался корявым и плохо понимаемым английский текст? Очень просто: зампредсовмина поставил подпись и печать на чистом бланке. Текст позже в своем офисе и в выгодном для себя изложении впечатал сам Гиббинс.
13 января Свиридов и Гиббинс подписали окончательный вариант контракта. Тогда же втайне от Свиридова Гиббинс заключил дополнительное соглашение с фирмой "Русский торговый дом" в лице Василия Моисеева. По этому соглашению они наметили дележ, без участия Свиридова, "шкуры неубитого медведя", то есть будущих доходов от сделки.
По контракту российская сторона продавала 140 миллиардов рублей за 7756 миллиардов долларов США. Сам контракт был составлен с грубыми ошибками и юридически неточными формулировками, ставил российскую сторону в заведомо невыгодные условия, ибо предоставлял неизвестному для российской стороны западному партнеру абсолютное и бесконтрольное право закупки продуктов и товаров народного потребления непосредственно у производителей. То есть складывалась ситуация, когда конкретные поставщики закупаемых товаров оставались неизвестными и в случае поставки некачественной продукции предъявлять претензии было бы просто не к кому.
Одновременно иностранный партнер становился собственником 140 миллиардов рублей на условиях, когда вопросы реинвестирования рублей в отрасли народного хозяйства ни контрактом, ни иными документами вообще не оговаривались.
Из заключения экспертной группы Госбанка и Минфина СССР – январь 1991 года:
"1…Совершение сделок купли-продажи иностранной валюты за рубли организациями, не уполномоченными на такие операции, является грубым нарушением действующего валютного законодательства…
2…Данный контракт предусматривает обменный курс в десять раз ниже коммерческого курса, что является грубым нарушением положения соответствующих Указа Президента СССР и Постановления Совета министров СССР…
5…Сама сумма сделки, составляющая 140 миллиардов рублей, свидетельствует о том, что ни продавец – фирма ЭХО, ни Московский межрегиональный коммерческий банк не могут располагать ею, поскольку общая сумма свободных средств всех предприятий СССР не превышает в настоящее время 130 миллиардов рублей…
7…Беспрецедентная по своим размерам сделка заключалась без глубокой экономической проработки, без обсуждения на Верховном Совете РСФСР, согласования с другими союзными республиками и фактически доверялась с обеих сторон мелким, никому не известным, малоопытным и плохо профессионально подготовленным посредническим фирмам. Экономические последствия, которые могут иметь место в результате осуществления данной сделки, затрагивают не только интересы отдельных регионов России, но и всего населения Советского Союза.
8. Столь значительные суммы рублевых средств, сосредоточенных в руках иностранных инвесторов, дают им потенциальную возможность установить контроль над значительной частью российской промышленности".
Итак, фактически дело было сделано. Российские партнеры поинтересовались, кто же предоставит миллиарды долларов и в каких банках они будут аккумулированы? Гиббинс, ссылаясь на Фрая, назвал швейцарское отделение Барклайз-банка, а также крупнейший банк США "Америкен экспресс". Фигурировали как партнеры в реализации сделки также компания "Банк Еврофин" и финансовая группа "Шерсон Лехман".
"26 июля 1991 года
Г-ну Владимиру Калиниченко
…В продолжение нашей сегодняшней беседы пишу Вам относительно "Еврофин" и "Дов интернэшнл", многомиллионной долларовой покупки рублей и доставки их в Швейцарию. "Америкен экспресс" не имеет ни юридических, ни коммерческих отношений ни с той ни с другой компанией. Один из наших членов "Шерсон Лехман" имел в пассиве 7 % акций во французской компании, именуемой "Банк Еврофин", но "Шерсон Лехман" продал эту долю в феврале 1990 года и не имеет больше никаких отношений с банком "Еврофин"… Мы искали в различных регистрах официального бизнеса и не нашли компании, зарегистрированной под названием "Еврофин". Мы ничего не знаем о "Дов трейдинг интернэшнл". "Америкен экспресс" не был вовлечен ни прямо, ни косвенно в какие-либо переговоры этих фирм или их представителей… по поводу покупки рублей.
С добрыми пожеланиями
Эндрю Б. Сомерс, "Америкам экспресс".
"В двадцатых числах января… до появления в прессе сообщений о скандале со 140 миллиардами мне показали в Госбанке СССР документ с упоминанием Барклайз-банка. Мне также сообщили, что есть сведения об участии нашего отделения в Цюрихе в сделке, противоречащей законодательству СССР. Мне показали три страницы документа, и я понял, что это мошенничество. Когда же я увидел эти огромные суммы – 140 миллиардов рублей и 8 миллиардов долларов США, – понял, что все это просто невозможно. Ведь о таких суммах даже в правительстве не говорят. Видно было, что документы готовили если не мошенники, то непрофессионалы…" (беседа с главой московского представительства Барклайз-банка Энтони Старком, Лондон, 23 августа 1991).
Таким образом, через восемь месяцев расследования мы смогли убедиться, что оговариваемые на переговорах и в контрактах крупные банки к предоставлению долларов для реализации сделки никакого отношения не имеют. Сама собой напрашивалась версия о том, что России предлагали грязные доллары. Это хорошо понимали в ЦК и правительстве, поэтому было принято решение об оказании полной поддержки проводившемуся расследованию.
Выписка из протокола № 46 совместного заседания Совета Союза и Совета национальностей от 10 июня 1991 года:
"1. Принять к сведению информацию генерального прокурора СССР о ходе расследования дела о 140 миллиардах рублей.
2. Министерству финансов СССР, Министерству иностранных дел СССР и другим министерствам и ведомствам СССР принять все меры к оказанию содействия в проведении следствия по данному вопросу.
Председатель Верховного Совета СССР
А. Лукьянов".
Ответом была крайне нервозная реакция на происходящее руководителей российского правительства. Видимо, им было от чего волноваться!
"Генеральному прокурору СССР
тов. Трубину Н. С.
Уважаемый Николай Семенович!
Сегодня Центральное телевидение намерено после программы "Время" передать в эфир репортаж из Прокуратуры СССР о так называемом "деле о 140 миллиардах". Идет следствие, виновные не названы, тем не менее предпринимаются попытки дискредитировать российское правительство, вызвать к нему недоверие народа.
Считаю недопустимым подобную акцию, которая имеет явно выраженный политический характер.
Обращаюсь к Вам с просьбой не допустить накануне съезда народных депутатов России попытку компрометации российского правительства.
25 марта 1991 года
И. Силаев".
Действительно, зачем народу знать информацию о ходе расследования, если против этого возражает премьер. Возможно, когда-нибудь и кто-нибудь разберется в том, что произошло, но пусть это будет в обозримом будущем.
Насколько дискредитировали Ивана Степановича и его окружение деловые контакты с "бизнесменами" типа Джона Росса, Лео Ванто и Колина Гиббинса, Силаев предпочитал умалчивать.
"Нет ничего неожиданного в том, что за несколько дней до начала съезда российских депутатов телевидение дважды выделяло время в эфире для разговора по делу о 140 миллиардах. Это шумное дело пытаются использовать как обвинение российскому правительству. Загадкой для меня остается в этой ситуации человек, дающий интервью, – начальник следственной группы Владимир Калиниченко. Следователь, пользующийся у журналистов заслуженной известностью профессионала, не завязанного в политические игры и имевшего из-за этого, кстати, немало трудностей. Я поделилась своими сомнениями с доктором юридических наук, в прошлом следователем Александром Лариным. Он ответил коротко:
– Не дело следователей или судей вступать в политические игры. Как юрист Калиниченко допустил промах. Я понимаю, что следователь обязан разобраться в порученном ему деле. Но он не обязан рекламировать дело в зависимости от политической ситуации в стране. Принцип независимости, выстраданный Калиниченко и такими, как он, кстати, в нелегкие годы и сделавший ему имя, дороже любых сиюминутных обстоятельств".
О том, чем было дело о 140 миллиардах, судить читателям. Понимая отсутствие судебной перспективы при оголтелой кампании в прессе как со стороны "правых", так и со стороны "демократов", мы пытались рассказать о том, что стоит за этой скандальной сделкой, кто рвется к власти и какие страшные потрясения могут ждать нас в будущем. Тщетно. Сегодня незачем пенять на самих себя.
Рука дающего да не оскудеет (Дело "Океан")
Говорил осетр севрюге: непонятно мы живем.
Здесь мы выросли, подруга, здесь наш главный водоем.
Здесь мы ходим нереститься, умножаем косяки.
Почему же не в станицы тянут сети рыбаки?!Я слыхал, что в Минрыбпроме некто Боцман заправлял.
Он в окрестных водоемах рыбу рыком разгонял.
Он трудился в Минрыбпроме, словно в вотчине своей,
И по боцманским приемам там обслуживал друзей.Дождь над Боцманом не капал. Стыд – не дым, не застил свет.
Полюбил вдруг Боцман "лапу". Не сапожную, нет, нет!
Много ездил он по свету, видел много разных стран.
Тихо звонкую монету клал в бездоннейший карман!По стране немало речек, водоемов и морей.
И везде он был привечен сонмом преданных друзей.
Кто-то жарил поросенка, мандарины паковал.
Кто-то деньги на пеленки боцманятам присылал.