* * *
Но даже если отставить в сторону глобальные теологические вопросы, нельзя не признать, что "царь Давид жив и сущ" - жив и сущ, прежде всего, в своих бессмертных псалмах, составляющих основу не только официальной как еврейской, так и христианской литургии, но и неотъемлемую часть повседневной жизни адептов этих религий, а заодно оказавших огромное влияние на развитие всей мировой поэзии.
Как уже указывалось, Давид отнюдь не является автором всей Псалтыри, само это мнение является не более чем обывательским заблуждением. Но те псалмы, лингвистический анализ которых доказывает, что они были созданы в эпоху Давида, и авторство которых почти не вызывает сомнений, поистине поражают силой своего поэтического гения. Большая часть псалмов написана белым стихом размером, напоминающим пяти- или семистопный ямб, но в ряде из них Давид использовал и рифмы. Есть у него и псалмы, написанные в форме акростиха - когда начальные буквы строки или строфы построены в порядке, соответствующем буквам ивритского алфавита. Мощь и красота поэтических образов и метафор Давида не могут не вызывать восхищения.
И все же главное, что обеспечило им бессмертие, - это та сила искренности, с которой Давид ведет в своих псалмах диалог с Богом. Не случайно, отмечая тот факт, что псалмы Давида в целом написаны в русле ханаанской и египетской поэзии того времени, известный исследователь древнееврейской литературы С. Аверинцев спешит добавить: "Однако все эти параллели не должны закрывать от нас того особого места, которое "Книга Хвалений" занимает в религиозной лирике Ближнего Востока, благодаря своему личностному характеру: бог из космической силы становится здесь, прежде всего, поверенным человеческих страданий и надежд".
Именно этим объясняется то огромное влияние, которое, как уже говорилось выше, оказали псалмы на развитие западноевропейской и русской литературы, музыки и живописи. В русской поэзии за поэтические переложения псалмов, пытаясь выступить соперниками царя Давида, брались М. Ломоносов, А. Сумароков, Г. Державин, Н. Языков, Н. Гнедич, А. Хомяков, Ф. Глинка и многие другие. Уже в наши дни талантливые поэтические переложения псалмов были сделаны Игн. Ивановским, Г. Плисецким и Н. Гребневым.
Кроме того, иудаизм предписывает всем, особенно женщинам, читать псалмы ежедневно в свободное время, так как, согласно еврейской мистике, такое чтение защищает самого человека и его семью от всяческих бед. В книге "Теилим" на иврите есть указания, в какой день недели или месяца следует читать те или иные псалмы. Во многих еврейских общинах есть "хев-рот теилим" - кружки, которые собираются для чтения псалмов. По субботам в синагогах принято для этого собирать детей - считается, что псалмы, произносимые детьми, особенно приятны Богу и усиливают Его благоволение к данной общине и еврейскому народу в целом.
Аналогичные традиции существуют и в разных направлениях христианства. Так, по древней монашеской православной традиции вся Псалтырь прочитывается подряд в течение одной недели. Для этого Псалтырь была поделена на 20 разделов - кафисм. В католическом богослужении также принято было прочитывать всю Псалтырь в течение недели. Затем эта традиция была утрачена, но в 1911 году папа Пий X попытался восстановить ее, для чего перераспределил псалмы и сделал службы несколько короче.
Значение псалмов Давида в мироощущении христианина лучше всего передают слова архимандрита Александра (Милеанта):
"Если Евангелие есть весть благая, слово Божие, выражающее отношение Бога к человеку, то книга псалмов царя Давида есть по преимуществу слово человека, обращенное к Богу… Нет такого состояния души человеческой, которое не отражено вдохновенными псалмами царя и пророка Давида. В них - и ликование славословия Всевышнего; в них и уничижение своей природы, несовершенной вследствие падения; в них и пламенный порыв возвыситься над этой уничиженностью, покрыть ее милосердием Божественным; в них - и вопль покаяния, несравненного по своей высоте и глубине; в них - и сила в сознании немощи своей и в тяжких страданиях остановиться на пределе убийственного уныния, не переступая его; в них - и живительная вера в блаженство как в конечную цель и назначение бессмертного существования души. В них, наконец, и высота пророческого прозрения в пришествии на землю Избавителя - Мессии.
Но выразить всю глубину содержания псалмов - это пытаться объять необъятное, как и человеческая душа со всем неисчерпаемым разнообразием чувств и побуждений и беспредельным стремлением к своему Источнику".
В древней и средневековой Руси (да и позже) Псалтырь была одной из основных книг для обучения грамоте; на ней было принято гадать. Кроме того, псалмы оказали огромное влияние на древнерусскую литературу; и на основе фраз из Псалтыри созданы многие русские пословицы и поговорки.
Судя по всему, на протяжении столетий Псалтырь была любимой книгой на Руси. Ее читали в свободное время; многие знали ее наизусть; ее брали с собою в дорогу.
Согласно легенде, причисленный к лику святых черниговский князь Михаил и его боярин Феодор, замученные в Орде в 1245 году, во время пыток распевали псалмы Давида. Царь Алексей Михайлович, пытаясь походить на великого псалмопевца, имел обыкновение вставать посреди ночи и "славословить Господа песнопениями венценосного пророка".
Не меньшую роль играли псалмы и в жизни средневекового жителя Европы, нередко составляя единственную книгу, которую он прочитывал за свою жизнь. В сознании европейцев той эпохи воин и "бард" Давид входил в число девяти образцов для подражания для христианских рыцарей - наряду с Иисусом Навином, Иудой Маккавеем, Гектором, Александром, Цезарем, Артуром, Карлом Великим и Годфруа Бульонским.
Разумеется, трактовка смысла многих псалмов в иудаизме и христианстве сильно разнится. Обе религии признают, что Давид был не только царем, но и пророком, и в своих псалмах провидит будущее. Однако если христианские комментаторы усматривают во многих строчках псалмов намек на Иисуса Христа, то еврейские отрицают такое толкование, объясняя ее неверным переводом текста или даже намеренным искажением смысла. Но, как уже отмечалось, сравнительный анализ еврейской и христианской концепции не является задачей этой книги, и потому данный вопрос здесь не рассматривается.
* * *
В исламе образ царя Давида - Дауда, - безусловно, имеет меньшее значение, чем в иудаизме и христианстве, но все же оно достаточно велико. Царь Дауд является одним из любимых героев арабского фольклора и часто упоминается в Коране. Уже во второй суре Корана "Корова" пересказывается история воцарения Талута (Саула) и о том, как великан Джалут (Голиаф) был побежден Даудом: "И обратили они их в бегство с дозволения Аллаха, и убил Дауд Джалута, и даровал ему Аллах власть и мудрость, и научил тому, что ему было угодно" (Коран. Сура 2. Аят 252 [251]).
"Эти аяты, - поясняет М. Б. Пиотровский, - были произнесены в Медине и обращены к верующим мусульманам…
Библейская история звучала в Медине актуально. Устами неназванного библейского пророка Мухаммад обращался к своим соратникам. Далеко не все они с радостью восприняли призывы вести вооруженную борьбу с неверными. Ссылались они при этом, как и подданные Саула-Талута, на свою малочисленность…
Рассказ о Талуте кончается упоминанием о том, что Джалута убил Дауд. Дауда же Аллах научил "тому, что ему было угодно" (2:251 [252]), даровал власть и мудрость. Мудрый царь Дауд-Давид - праведник, пользовавшийся особым покровительством Аллаха. Бог сделал его своим заместителем (халифа) на земле, ниспослал ему Писание, называемое "Забур" (Псалмы). Он научил Дауда пению, подчинил ему горы и птиц. Вместе с ним они славят Аллаха. Даровано было Дауду и знание ремесла - обработки железа ("Мы смягчили ему железо", 34:10) и изготовления кольчуг…
…Образ Дауда - певца и умельца, повелевающего по приказу Аллаха мертвой и живой природой, - один из самых романтичных в Коране. Память об авторе псалмов веками вдохновляла мусульманских мистиков, стремившихся к единению с Богом".
На самом деле имя Дауда-Давида встречается еще в доисламской арабской поэзии, то есть его образ был хорошо знаком арабам, и этим во многом объясняется некоторое впечатление недосказанности, которое возникает при чтении посвященных ему страниц Корана. Вместе с тем Коран приводит Давида, с одной стороны, как пример верности Богу и того, что в награду за эту верность Бог может даровать человеку успех во всех его начинаниях и подлинное могущество (суры "Пророки" и "Саба"), а с другой - образец мудрого правителя, выдающегося государственного деятеля (сура "Сад").
Любопытно, что Коран по-своему рассказывает историю о Давиде и Вирсавии: в нем к Давиду пришли два брата с просьбой рассудить их. У одного было 99 овец, а у другого только одна. Тот, кто был богаче, уговорил брата поручить ему свою единственную овцу и затем присвоил ее. Давид в Коране возмущается несправедливостью ситуации, но затем понимает, что эти двое пришли к нему неспроста - они были посланы Аллахом, который решил испытать Дауда. Тут Дауд пал ниц и стал просить у Аллаха прощения, и был прощен. Однако за какой грех он был прощен, в Коране не говорится - видимо, предполагается, что читатель это и так знает.
В другом месте - в суре "Пророки" - говорится, что Дауд-Давид вместе со своим сыном Сулейманом-Соломоном вершил суд, и Сулейман проявил себя более мудрым судьей, чем Дауд, так как Аллах "вразумил его". Что это был за суд, Коран опять умалчивает, но комментаторы Корана, явно основываясь на талмудическом предании, утверждают, что к Дауду и Сулейману пришли хозяин поля и хозяин скота, который потравил посевы на этом поле. Дауд присудил хозяину поля весь скот, который погубил посевы, но Сулейман вынес другое решение: он велел передать скот владельцу поля на то время, пока посевы взойдут вновь, так что после возвращения скота ему остались приплод и шерсть.
"Упоминание о Дауде стоит всегда в одном ряду с именами великих пророков и праведников, - отмечает М. Б. Пиотровский. - Возможно, что его образ связан с антииудейской полемикой. Величие царя объясняется волей Аллаха, но вместе с тем показывается, что этот герой, как и все главные фигуры иудейского священного предания, - далеко не идеален. Он мог совершить несправедливость, мог принять не самое лучшее решение".
* * *
Что ж, возможно, он и в самом деле был далеко не идеален, царь Давид. Но странное дело - и в памяти своего народа, и в памяти других народов планеты он остался именно как великий правитель и великий праведник, умевший выставить самому себе самый страшный счет совести и сполна заплатить по нему. И то, что и еврейские, и христианские комментаторы Писания в равной степени считают образ Давида прообразом мессии, будущего избавителя человечества, безусловно, далеко не случайно. Это нельзя объяснить лишь сакральным характером его помазания на царство, произведенным самим Самуилом - вторым по значению библейским пророком. Нет, дело, безусловно, еще и в самом масштабе его личности, вместившей в себя океан чувств и страстей. И сегодня, открывая Псалтырь и читая ее вечные строки, мы погружаемся в этот океан, находя в нем подходящие только нам воды и течения, в каком бы состоянии мы ни находились - на краю отчаяния или на пике своего триумфа, чувствуя себя предаными всем миром или ощущая жгучий стыд за то предательство, которое совершили сами.
Но это ведь и есть главный признак подлинно великой поэзии: когда строки, отражающие сугубо личные переживания поэта, написанные по следам тех или иных конкретных событий его жизни, начинают восприниматься каждым читающим их так, словно они написаны именно о нем, выражают его настроения, его мысли, его переживания.
Он и сегодня помогает каждому человеку найти те слова, которые ему следует сказать самому себе и с какими словами обратиться к Богу, этот пастух, воин и царь Давид, живший на планете более трех тысяч лет назад. И, как видим, продолжающий жить…
"Давид, мелех Исраэль, хай вэ-каям" - "Давид, царь Израиля, жив и сущ!"
Да, именно так. жив и сущ!
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1
ЗАГАДКА "ЗВЕЗДЫ ДАВИДА"
Думается, было бы неверным в книге о царе Давиде обойти молчанием вопрос, какое отношение имеет он к "маген Давиду", под которым во всем мире сегодня понимают эмблему в форме шестиконечной звезды (гексаграммы), нарисованной в виде двух правильных треугольников, наложенных друг на друга так, что один смотрит своей вершиной вверх, а другой - вниз.
В сознании современного человечества эта звезда является главным символом иудаизма и одновременно самым непосредственным образом связана с царем Давидом, что, казалось бы, следует из ее названия - "звезда Давида", или - если переводить слова "маген Давид" буквально - "щит Давида".
В связи с этим и в еврейской, и в европейской литературе (прежде всего связанной с каббалой и прочими мистическими учениями) утвердилась версия о том, что у Давида и его воинов и в самом деле были щиты либо непосредственно в форме шестиконечной звезды, либо щиты круглые, но в круге была как бы начертана шестиконечная звезда. Дескать, щиты эти делались из кожи и укреплялись полосами металла в виде перекрещивающихся треугольников, что делало их куда более прочными и надежными. При этом одни авторы утверждают, что в центре шестиконечной звезды была изображена менора - храмовый семисвечник, а другие настаивают, что в центре звезды на щите Давида было написано сакральное 72-буквенное имя Бога.
Автору этих строк не остается ничего другого, как заметить, что, как бы красиво ни звучали эти версии, никакого подтверждения им, увы, нет. Никаких щитов в виде шестиконечной "звезды Давида", ни щитов с изображением этой звезды археологам пока найти не удалось.
Вообще, "маген Авраам" и "маген Давид" - "щитом Авраама" и "щитом Давида" - в иудаизме называют самого Бога. "Барух Ата, Адонай, маген Давид" - "Благословен Ты, Господь, щит Давида", - говорится в одной из еврейских молитв. Да и сам Давид в ряде псалмов прямо говорил о том, что именно Всевышнего он считает лучшим "щитом", защищающим человека в любой ситуации. Например, в 18-м псалме: "Господь - моя скала, моя крепость и мой избавитель, мой Бог, моя твердыня - буду уповать на него. Он - мой щит, рог моего спасения, мое величие…" (Пс. 18:3).
Такое восприятие Бога чрезвычайно характерно для Давида, однако, безусловно, было бы ошибкой утверждать, что шестиконечная звезда символизирует самого Творца Вселенной, так как подобная символика была бы нарушением второй из десяти заповедей, да и никому из серьезных авторов и не приходила в голову подобная трактовка.
Большинство историков спешат отметить, что "звезда Давида" начинает восприниматься как чисто еврейский символ довольно поздно - лишь в начале XI века нашей эры, закрепляется в этом качестве в XII–XIII веках и окончательно утверждается в нем лишь в XVII–XVIII столетиях.
В древности, отмечают историки, гексаграмму широко использовали самые различные народы - от семитов Месопотамии до британских кельтов. Нет никакого сомнения и в том, что наряду с другими народами ее использовали и евреи, причем уже на самой заре своей национальной истории.
Так, в вышедшей в Венеции в 1716 году книге каббалиста раввина Иммануэля Хай Рики утверждается, что у евреев этот символ стал ассоциироваться с Творцом и святостью еще во время их странствий в пустыне, так как именно в форме "маген Давид" клали шесть досок, на которые затем настилали крышу Шатра Откровения (Скинии Завета). Таким образом, "каркас" потолка этого самого сакрального еврейского сооружения представлял собой гексаграмму, и она постепенно начала восприниматься как священный национальный и религиозный символ.
По версии израильского историка Ури Офера, "маген Давид" есть не что иное, как символическое изображение белой лилии, считающейся самими евреями символом народа Израиля. Именно в таком символическом ключе, согласно еврейской традиции, следует понимать слова Песни Песней Соломона - "Как лилия меж терниями, так подруга моя меж дев", и так же еврейский народ дорог Богу меж другими народами мира.
Лилии с шестью лепестками, считает Офер, были изображены под каждым из семи светильников храмовой меноры, а также венчали два медных столба - "боаз" и "яхин" - в Иерусалимском храме: "А в Храме венцы, которые на верхушках столбов, сделаны в виде лилий в четыре локтя высотой" (I Цар. 7:19).
По еще одной, вполне заслуживающей внимания версии, шестиконечная звезда была выбита на личной печати Давида и являлась, таким образом, его подписью. Дело в том, что буква "далет" является третьей буквой ивритского алфавита, а буква "вав" - шестой. Имя "Давид" записывается обычно как "далет-вав-далет", и, таким образом, два наложенных друг на друга треугольника, образующих шестиугольную звезду, можно считать очень удачным графическим символом имени "Давид".
То, что у царя Давида могла быть печать с таким символом, подтверждает найденная в Сидоне (Цидоне) печатка еврейского купца Иехошуа бен Иешаягу в форме "маген Давид", датируемая VII веком до н. э. Шестиконечными звездами украшены многие синагоги периода Второго храма и первых столетий нашей эры; встречаются они и на еврейских надгробиях этой эпохи. Однако, по мнению исследователей, так как гексаграмма еще продолжает в ту эпоху широко использоваться многими народами, то трудно сказать, воспринимался ли он тогда даже самими евреями как "звезда Давида" и чисто еврейский символ.