В то время юношеские команды ЦСКА тренировали Виталий Георгиевич Ерфилов и Андрей Васильевич Старовойтов. К ним-то и направил Валеру Борис Кулагин. Казалось бы, мечта бредившего хоккеем мальчишки сбылась – он попал в ЦСКА, пускай пока только в самую младшую команду армейского клуба. Но не тут-то было, злодейка судьба подкинула Валере новое испытание. Оказалось, что он родился на год раньше, чем нужно. Принимали-то ребят 1949 года рождения, а четырнадцатилетние, такие как Харламов, считались уже "слишком старыми". Его выручил маленький рост, благодаря которому он легко выдал себя за тринадцатилетнего. Но как же ему было стыдно врать! "Отец терпеть не может лжи, даже в "тактических" целях. Мне врать всегда запрещалось, и потому папа рассказал моим тренерам, что я обманул их, что я с сорок восьмого года. Думал, меня выгонят, но меня простили, наверное, потому, что обман мой никому вреда принести не успел: за команду сорок девятого года я ни одного официального матча не провел, а за ребят сорок восьмого выступать имел полное право. Меня оставили в команде…"
Ерфилов и Старовойтов простили Валере его наивный детский обман. Он понравился тренерам, понравился прежде всего его артистизм на льду, которому нельзя было научить. "В какой-то момент Валера прорывается с шайбой к синей линии, – вспоминал Виталий Ерфилов одну из игр молодежных команд ЦСКА и "Спартака". – На него бросаются сразу два спартаковских защитника. Оба мощные ребята, рослые, широкоплечие. Валерка рядом с ними выглядел совсем маленьким. Он затормозил перед ними. Лицо испуганное, вот-вот заплачет, уже нос наморщился. Защитники тоже остановились, любопытно все-таки посмотреть на плачущего форварда – не каждый день увидишь. Остановились они, а Валерка тут же ногами заработал, набрал скорость и объехал их. Защитники только разворачивались, а улыбающийся Харламов уже вышел один на один с вратарем и точным броском отправил шайбу в сетку".
Постепенно Валера переходил из одной возрастной группы в другую – команда мальчиков, вторая юношеская команда, первая юношеская, и вот он уже на подходе к главной команде. 22 октября 1967 года Валерий Харламов сыграл свой первый матч за команду мастеров. В Новосибирске ЦСКА выиграл у "Сибири" 6:2. Но этот матч долго оставался единственным, который Валера сыграл в составе главной команды. Юношеский уровень он уже перерос, а для выступления в команде мастеров был еще не готов. Тренеры понимали, что с Харламовым надо что-то делать: с одной стороны, ставить его в один состав рядом со звездами ЦСКА еще рано, но сидя на скамейке, без игровой практики, он мог, что называется, "зачахнуть". И Тарасов решил отправить Харламова во вторую лигу – в чебаркульскую "Звезду", армейскую команду Свердловского военного округа. Конечно, Чебаркуль, городок в Челябинской области с населением 40 тысяч человек, – это не Москва, а "Звезда" – не ЦСКА. Можно себе представить, что чувствовал Харламов (и его партнер по ЦСКА защитник Александр Гусев, отправленный в "Звезду" немного раньше). "Поедешь, чтобы не было скучно Гусеву", – мрачно пошутил Анатолий Тарасов, прощаясь с Харламовым. Но Тарасов знал, что делал, это не было ссылкой, "с глаз долой – из сердца вон". "Вы должны создавать Харламову все условия для ежедневных трехразовых тренировок, – говорил Тарасов тренеру "Звезды" Владимиру Альферу. – В календарных встречах Валерий должен проводить не менее 70 % времени на льду, независимо от того, как складывается игра". Первый матч за "Звезду" Валере не удался, но через пару недель весь Чебаркуль ходил "на Харламова". И все равно… "Радоваться особенно было нечему, – вспоминал "чебаркульский период" Харламов. – Мне девятнадцать лет, и я далек от основного состава ЦСКА. – Выступали мы с Гусевым успешно, но об этом ли я мечтал? Были моменты, когда я хотел бросить игру". Вот какое настроение было у будущего лучшего нападающего хоккея. И опять Валеру выручил Борис Кулагин. Он приехал на матч "Звезды" в Калинине, а после игры сказал Харламову и Гусеву: "Ребята, если вы будете стараться, то вас скоро вернут обратно в ЦСКА". И они старалась. За один сезон Харламов забил в ворота соперников 34 (!) шайбы. Такого в истории второй лиги советского хоккея еще не было.
И все-таки Тарасов считал, что возвращать Харламова из Чебаркуля в Москву еще рано. Говорят, что между первым и вторым тренером ЦСКА состоялся очень тяжелый и долгий разговор по поводу Харламова. Кулагин видел Валеру в деле и считал, что его нужно вернуть в ЦСКА, причем как можно быстрее. "Слабоват он еще", – долго сопротивлялся Тарасов, но все-таки сдался. А как только Анатолий Владимирович решил отозвать Валеру в ЦСКА, в Москву из Чебаркуля примчался Владимир Альфер и сразу с самолета бросился к Тарасову, со шкатулкой в подарок и бутылкой коньяка. "Анатолий Владимирович, нам осталось два матча! Хоть один выигрываем – останемся на первом месте. Оставь нам ребят на время, не отзывай". И Тарасов оставил Харламова и Гусева на несколько матчей.
8 марта 1968 года Валера приехал в Москву. На вокзале его встречал одноклассник. Школьные друзья решили отметить встречу и Международный женский день. Только сели за стол, как вдруг примчался Борис Сергеевич Харламов и сказал, что Валера должен срочно приехать на тренировку основного состава ЦСКА. Конечно же, хоккеист тотчас помчался в Ледовый дворец ЦСКА. "И началась новая жизнь. Так я стал вхож в компанию избранных, хотя еще не был "действительным членом" этой общепризнанной академии хоккея. Уже десятого марта, спустя четыре с половиной месяца после первой попытки, я снова был включен в основной состав". И вновь Харламов вышел на лед против новосибирской "Сибири". Валеру пробовали в разных тройках, он даже несколько раз подменял Анатолия Фирсова, выходя в тройке вместе с Владимиром Викуловым и Виктором Полупановым. А 23 марта в матче с "Химиком" из Воскресенска Харламов впервые вышел на лед вместе Владимиром Петровым и Борисом Михайловым. Тогда это был всего лишь эпизод…
"Хоккейная тройка – это коллектив, – говорил Валерий Харламов. – Своеобразный "производственный" коллектив. Не случайно нас называют звеном. А первое условие успешной деятельности коллектива – психологическая совместимость. Еще лучше, если дружба. Три мастера, даже очень хороших, не станут сильным звеном, если не будут понимать друг друга, уважать друг друга, исповедовать одни и те же принципы хоккея".
Естественно, что тройки и звенья не рождаются сами собой. Кто-то уходит из команды, кто-то приходит, состав постоянно меняется. Создать идеальную тройку или пятерку – одна из самых трудных задач для тренеров. Нужно учитывать массу факторов, зачастую не имеющих непосредственного отношения к хоккею. У наставников, конечно, есть свои способы определения оптимальных звеньев. Самый простой и одновременно сложный и кропотливый – раз за разом пробовать различные варианты сочетания игроков. И даже у самого великого тренера могут уйти месяцы и годы, пока, наконец-то, он скажет себе: "Да, это то, что нужно, именно эти трое будут играть вместе!"
Анатолий Тарасов никак не мог решить проблему третьего звена. В первом играл опытнейший Анатолий Фирсов и молодые, но уже успевшие стать олимпийскими чемпионами и трехкратными победителями мировых первенств Владимир Викулов и Виктор Полупанов. Были и свои шероховатости, как образно говорил Анатолий Фирсов, "иногда Полупанов дурил", но в целом тройка "А" вполне удовлетворяла Тарасова. Все было ясно и со вторым звеном, где играли олимпийские чемпионы Евгений Мишаков, Анатолий Ионов и Юрий Моисеев. А вот с третьей тройкой никак не складывалось, что ни делал Тарасов, как ни "тасовал" хоккеистов…
В середине 1960-х лидерами и ЦСКА, и сборной Союза была великолепнейшая тройка хоккейных гроссмейстеров Константина Локтева, Александра Альметова и Вениамина Александрова. Но время взяло свое, сначала ушел Локтев, затем Альметов. Новыми партнерами Александрова стали Петров и Михайлов. И вот тут начались проблемы. Каждый по отдельности был классным хоккеистом, но вместе… За долгие годы игры вместе с Локтевым и Альметовым Александров привык к тому, что партнеры понимали его с полуслова, они заранее предвидели, как Вениамин сыграет в той или иной ситуации. А Петров и Михайлов чувствовали себя неуютно в компании с прославленным асом, иногда не понимали его тонких решений на площадке. В свою очередь, Александров сердился на молодых партнеров, зачастую не мог простить им ошибки и просчеты. В конце концов, в 1968 году Вениамин Александров завершил карьеру.
И опять начались проблемы… Тарасов ставил разных игроков к Петрову и Михайлову, но тройка никак не получалась. Играют, иногда даже неплохо, забивают, но до идеала далеко. Пробовал главный тренер и Харламова, однако в первый раз игра экспериментальной тройки Тарасова не впечатлила. "Валерию пришлось поначалу туго, – рассказывал о партнерах Анатолий Фирсов. – Сколько бы ни выясняли отношения Борис и Володя с Александровым, никуда не денешься от того факта, что Вениамин учил молодых уму-разуму, подсказывал им какие-то игровые, тактические решения, раскрывал тайны хоккея. А чему мог научить новых партнеров Харламов? Валерий мог дать звену лишь одно – старательную и интересную игру, мог постараться уловить особенности действий своих товарищей и построить свою жизнь в спорте, в команде так, чтобы заслужить право именоваться равным. Он мог, наконец, внести успокоение в души еще не нашедших себя партнеров".
Говорят, что во второй раз Тарасов поставил Валерия к Петрову и Михайлову чуть ли не от безысходности, и что еще немного – и Петров с Михайловым могли, по примеру Харламова, отправиться куда-нибудь во вторую лигу, в ту же чебаркульскую "Звезду", например. И вдруг они заиграли…
"Мы очень разные. Разные во всем. Разные люди нас привлекают. Разные книги интересуют. И разные взгляды на самые серьезные да и не слишком серьезные проблемы делают нас очень несхожими. Мы много спорим. А тем более на тренировках. И особенно во время подготовительных сборов, когда живем вместе. Это только на чемпионатах мира и на Олимпийских играх я живу с другими, чаще всего с Александром Мальцевым. Но наша дружба на льду, одинаковое понимание не только принципов игры, но и – что не менее существенно – одинаковое отношение к игре помогают нам преодолевать все, что разделяет нас… Мы понимаем друг друга не с полуслова, а с полубуквы, – рассказывал Валерий. – Я знаю, что они могут предпринять в то или иное мгновение, догадываюсь об их решении, даже если они смотрят куда-то в другую сторону. Точнее говоря, я не столько знаю, сколько чувствую, что они сделают в следующую секунду, как сыграют в той или иной ситуации, и потому в то же мгновение мчусь туда, где меня ждет шайба, где, по замыслу партнера, я должен появиться. Я играл вместе со многими мастерами, в том числе и с очень большими, но ни с кем не удавалось мне добиться таких удач… Именно Володя и Борис сделали меня Харламовым".
Это была действительно уникальная тройка. И дело даже не в том, что Петров – Михайлов – Харламов очень быстро стали ведущим звеном ЦСКА и сборной СССР, а их игру стали называть хоккеем будущего. Трудно себе представить более разных по характеру людей. Веселый, остроумный Харламов, находящийся обычно в центре внимания окружающих. Его шутки со временем становились "хоккейным народным творчеством", ветераны команды пересказывали их молодым игрокам. Например, сборная как-то ехала на тренировку. Кто-то из хоккеистов увидел из окна новую "Волгу": "Валера, смотри, хороша машина, да? Когда купишь?" Харламов с абсолютно серьезным выражением лица ответил: "Был вчера в "Детском мире". Нет моего размера…" Или диалог Харламова и писателя Якова Костюковского во время Олимпиады 1972 года в Саппоро.
– Поздравляю, Валерий Борисович!
– Что так официально?
– Ну, вы все-таки лучший бомбардир Олимпийского турнира, девять шайб забили, золотую медаль завоевали…
– Ариготе на добром слове.
– Вы уже и японский выучили?
– А здесь на стадионе только и слышишь: "Ариготе, ариготе, ариготе". Вот и мы тоже решили быть вежливыми… Вот только Гена Цыганков почему-то все время произносит: "Алиготе, алиготе".
– Все язвите, Валерий Борисович?
– Не надо так официально, по имени-отчеству… Меня так называет только известный вам тренер, когда злится на меня (Тарасов всегда переходил на "вы", когда был чем-то в высшей степени недоволен. – Авт.), и известный мне водопроводчик, когда трешку в долг просит…
А вот его партнеры совершенно другие. Скромный и не любящий шумных компаний Борис Михайлов, немного вспыльчивый, но очень справедливый человек. "Чемпион мира по спорам", как назвал его однажды Анатолий Фирсов. И добродушный ворчун Владимир Петров, так же, как и Борис, любящий поспорить по любому поводу. "Если меня спрашивают во время учебно-тренировочного сбора, в дни зарубежной поездки, что делают сейчас, в эту минуту, Михайлов и Петров, я всегда могу ответить, не опасаясь ошибки: спорят! – вспоминал Харламов. – Это величайшие спорщики. Борис готов спорить без конца, но сильная его сторона заключается в том, что он самокритичен, умеет признавать свою ошибку, признавать правоту оппонента. В общем, я считаю, что это хорошо – постоянное стремление докопаться до истины, умение отстаивать свою точку зрения в самых яростных спорах с тренерами, руководителями клуба. Тем более, если это не переходит в упрямство. А вот Володя Петров своих промахов не признает ни за что. Он уступить не может никому и ни в чем".
В этой тройке Валерий был самым младшим, на два года моложе Владимира и на четыре – Бориса. Но очень быстро именно Харламов стал ее лидером, мозговым центром. Однако он не подавлял партнеров, не заслонял их. Каждый органично вписывался в тройку, органично дополняя своих товарищей и позволяя еще больше раскрыть и без того огромный талант.
Когда Валерий говорил, что именно Петров и Михайлов сделали его тем Харламовым, которого считали лучшим хоккеистом мира, это были не просто слова, дежурная дань уважения своим партнерам. Банальное "один в поле не воин" как нельзя лучше подходит именно к хоккею. Будь ты хоть суперталантом, если партнер тебя не понимает, если не чувствует, что ты сделаешь в следующую секунду, если, в конце концов, не отомстит за тебя и не даст сдачи слишком грубому сопернику, то тогда грош цена всем твоим талантам. Конечно, Харламов, благодаря своему дарованию, все равно стал бы "звездой", но вряд ли без Петрова и Михайлова он так стремительно ворвался бы на хоккейный небосклон. Его взлет действительно был просто потрясающим. Судите сами, в октябре 1967 года перворазрядник Валерий Харламов играл свой первый и единственный в том сезоне матч за ЦСКА, а затем отправился во вторую лигу. Весной следующего года его вернули в ЦСКА, где он стал чемпионом СССР. В том же году Харламова включили в состав сборной СССР. В декабре 1968 года на международном турнире на приз газеты "Известия" тройка Петров– Михайлов – Харламов стала лучшей в составе второй сборной Союза, а весной 1969 года уже в составе первой команды они отправились на чемпионат мира в Стокгольм. В Швеции Харламова (который до сих пор был перворазрядником) признали одним из самых ярких игроков советской команды, он выиграл чемпионат мира и, перепрыгнув через одну ступеньку, сразу стал заслуженным мастером спорта. И это в двадцать лет…
Нужны ли хоккею, как и любому другому виду спорта, новые таланты? Странный, казалось бы, вопрос. Конечно, нужны. Но не все так однозначно. В своей книге "Хоккей грядущего" Анатолий Тарасов рассказал такую историю.
"Мой коллега, тренер хоккейной команды, немолодой уже человек, бросил в сердцах:
– Черт бы побрал эти таланты! Лучше бы их и не было. Вот где они у меня сидят, – и тренер выразительно похлопал ребром ладони по шее.
У него в команде произошла неприятность – молодой одаренный форвард, надежда и гордость тренера, нагрубил на тренировке своему наставнику, обругал товарищей по звену и в довершение ко всему ушел с занятия. Опытный педагог был крайне возмущен: слишком уж многое позволяет себе этот молодой талант".
Далее Анатолий Владимирович признался, что он и сам пережил немало горьких минут "благодаря" выдающимся хоккеистам. В советские времена существовал стереотип, что наши команды – это всегда коллектив единомышленников, "бесстрашные ледовые дружины", готовые вместе в едином порыве бороться за победу. Конечно же, это не так. Между тренерами и игроками постоянно происходили конфликты, и порой весьма серьезные. Но только не с Харламовым. Валерий работал с такими разными по характеру наставниками, как Тарасов, Бобров, Альфер, Кулагин, Чернышев, Локтев, однако ни с одним из них не ссорился. Даже тогда, когда был категорически не согласен с тренером, не понимал и не принимал его решений…
К началу 1972 года звено Петров – Михайлов – Харламов прочно закрепилось в роли лидеров ЦСКА и сборной СССР. И вдруг Тарасов решил расформировать эту "супертройку". Это решение Главного вызвало у всех, прежде всего у игроков самой "петровской" тройки, шок. Как же так, лучшее звено советского, а то и мирового хоккея, трехкратные чемпионы мира, больше не будут играть вместе?! Ведь это то же самое, что резать курицу, несущую золотые яйца! "Как мы с Михайловым это восприняли? А как может чувствовать себя человек, у которого отрубают палец?" – сказал Владимир Петров, когда его спросили о решении Тарасова. Так почему же великий тренер так поступил?
"В хоккейной пятерке всегда два защитника и три нападающих". Тактика и стратегия хоккея постоянно менялись, но этот постулат долго казался абсолютно незыблемым. Однако для Анатолия Владимировича в хоккее не существовало никаких абсолютных истин, каких-то "священных коров", которых ни в коем случае нельзя трогать. И вот Тарасов решил опробовать новую "систему" (с тех пор название "система" закрепилось за подобным построением пятерки). На площадке появился центральный защитник ("стоппер"), основной задачей которого было бороться за шайбу на пятачке, самом ответственном участке обороны. По углам располагались два полузащитника. И нападающих в "системе" теперь было два, а не три. Тарасов считал, что левый и правый форварды получат больший оперативный простор, чем при схеме с центральным нападающим.