А она: "Очень много зла на земле, зависти много у людей! Не думают о душе своей, а ведь за грехи свои на том свете надо расплачиваться. А на тебе опять много негатива "намотано". Сейчас всё сделаю, поправлю".
Шептала молитвы, вздыхала, неторопливо поправляла платок; она всегда была в платочке. И как-то потихоньку проходил страх, уходила боль, на душе становилось спокойно. И слава Богу, что именно у нас, в Белой Слуде, жила такая чудесная баба Вера!
Однажды мне сон приснился: захожу я домой к ней, где она жила, и вижу священников, а Веры Алексеевны нет дома. Спрашиваю: почему они без хозяйки в дом зашли и что тут делают? А они ставят икону в угол и говорят, что это святая Вера. Я рассказала ей про этот сон. "Такая икона со временем будет", – сказала Вера Алексеевна.
Однажды я привела к ней своих детей. Уж очень они шкодничали: то в бочку залезут, то в печку – вылезают как черти; то всю морковку повыдёргивают, только на потолке не были! Вера Алексеевна посмотрела каждого и говорит: "Теперь они будут слышать хорошо". Я удивилась: "Вера Алексеевна, так они слышат хорошо". – "Нет, теперь они тебя будут слышать". И через полгода я заметила, что они взрослеют.
Но… дети есть дети! Раз один из сыновей спрыгнул с двухэтажного сарая. Моя свекровь была парашютисткой и подарила ему маленький парашют. Сын всё порывался его испробовать, несмотря на мои предупреждения, что это не парашют, а имитация, и как-то раз всё же осуществил своё желание.
Идёт-хромает, говорит: "Парашют не раскрылся". Рентген показал трещину на пятке. Сына освободили от занятий физкультурой, давали лекарство, но пятка по-прежнему болела. Повезла его к Вере Алексеевне.
Она сказала: "Ладно, сложу", – и смеётся: "Хорошо, что в Белой Слуде высоких домов нет". А у сына тем временем боль прошла. Он потом и забыл про пятку.
Я его спрашиваю: "Ну что, Гришенька, у тебя пятка болит?" – "Нет!"
Порой к Вере Алексеевне ехали просто за благословением: удачно съездить в отпуск, за товаром или перед тем, как поступать в учебное заведение.
Она рассказывала: "Открываю газету, вижу: генерал сидит, а у него инфаркт назревает. А у него – уже два инфаркта. Если третий будет – всё, не выкарабкается. Звоню сыну: "Ты знаешь этого генерала?" – "Знаю". – "Позвони ему и скажи, что он перенёс два инфаркта. Если третий будет – то всё… Пусть ко мне едет". Этот генерал прилетал. Вера Алексеевна сказала ему про два инфаркта, а он говорит: "Нет, был один инфаркт". Тогда она говорит: "А помнишь, ты сидел в ванне, тебе стало плохо, тебя еле вытащили?" Он и не знал, что тогда у него первый инфаркт случился. Вера Алексеевна говорила, что он уехал от неё довольный.
Моей родственнице врачи поставили диагноз "рак груди". "Если увижу у него (у рака) башку, то я ему её отверну", – говорила Вера Алексеевна. Когда мы пришли к ней потом, она полечила родственницу и сказала: "Всё, пусть живёт спокойно: я всё убрала". И в самом деле, когда через два месяца она поехала на проверку, врачи ничего понять не могли: онко точно было, а вместо него стало что-то спёкшееся! Эта женщина по сей день жива и здорова.
Многим не удавалось сразу попасть на приём к Вере Алексеевне, и на ночлег останавливались у нас: и родные, и знакомые, а иногда просто чужие люди.
Однажды в девяностые годы как-то под осень приехали четыре семьи военных из Савватии. В тот день им не удалось попасть к Вере Алексеевне, и они остановились у нас. На следующий день рано утром папа поехал занимать к ней очередь. С её мужем, Николаем Дмитриевичем, они были давно знакомы: вместе работали, а как вышли на пенсию, стали редко видеться. Ну, тут, как говорят, сам Бог велел за встречу "стопарь опрокинуть". Ну, и набрались… А Вера Алексеевна почувствовала, что муж её "под градусом", сразу прекратила приём; идёт и ругается: кто её мужа напоил? Отец моментально уехал. А она поняла. "Ах, паразит", – она даже ругалась ласково. На другой день поехали снова очередь занимать. Одна женщина из числа этих военных перенесла восемь операций на позвоночнике. Вера Алексеевна ей помогла: операций больше не делали, хоть она и прихрамывала. У другой женщины-военнослужащей была онкология. Ей сказали, что уже "пятьдесят на пятьдесят", делали химиотерапию. Она была худющая! На следующий год она приехала снова, выглядела уже лучше, поправившись…
Вера Алексеевна говорила, что к ней приезжало много ребят, участвовавших в Чеченской войне.
Она чистила кровь многим и снимала негатив. Говорила: "Идут – такие… ой!..".
Многих она лечила заочно. Это отнимало у неё больше сил. Когда её сын, который жил на Дальнем Востоке, получил серьёзные травмы, Вера Алексеевна об этом узнала на расстоянии. Она рассказывала: "Веду приём, чувствую, что-то с Лёней случилось. Информация пришла. Позвонили потом. Вечером села и стала собирать косточки. Весь вечер сижу и собираю, собираю… Врачи ему сказали потом: "Как мы тебе хорошо ногу-то собрали"". В тот период она никого не принимала: все силы уходили, чтобы помочь сыну.
Однажды приехала женщина с ребёнком. Вижу: идут уставшие, мы разговорились. Выяснилось, что им идти некуда. Я их пригласила к себе. Мальчик был очень худой; мать сказала, что периодически у него случаются приступы непрекращающейся рвоты.
На другой день после приёма эта женщина рассказала, что Вера Алексеевна изгоняла чертей из неё и из её сына. Сначала смотрела Галину – маму; в ней сидела чертовка-мать. И, когда Вера Алексеевна стала уничтожать чертовку, та начала плакать: мол, меня убьёшь, так хоть оставь сына-чёрта. Галина спросила: "Где сын-чёрт?" А Вера Алексеевна ей говорит: "Сын-чёрт – в твоём сыне сидит и все органы у ребёнка отдавил; оттого и худой такой, и плечи согнуты, и спина горбом – ведь тяжело носить такую тяжесть". Потом стала сына лечить. В конце сказала: "Я сына твоего вылечила и с тебя сняла. Смотри, какой у неё озадок – какая она толстая! Надо всю семью привести. И мужа. А то опять поймаете".
Они пришли ко мне; состояние у них было шоковое! Такое просто не укладывалось в голове. Я тоже была под впечатлением! Просто что-то из мира фантастики. Через два года мне суждено было с ними встретиться. Парнишка расцвёл, плечи расправились – не узнать!
Вера Алексеевна ставила преграду от того дома, где водятся черти.
Иногда она говорила: "Я тот дом почищу". Говорила, что если на человеке есть сильнейший негатив, то у него после сна скручивается простынь. Говорила: "Я зло отправляю обратно". А нечистую силу она уничтожала, чтоб она не плодилась на земле.
Она видела все мысли людей, читала их душу… Видела плохих людей. Как-то мы к ней приехали; перед нами зашла женщина…
Потом Вера Алексеевна мне говорит: "Я ведь её не приняла. У неё было от ведьмы. Я сказала: "Чего ты ко мне пришла? Убирайся. Нечего тебе тут делать".
Батюшку одного она тоже на место поставила. "Я вижу, – говорит, – что он поступает не по-церковному". И так и оказалось. Он приход потерял.
Она делала только во благо. И всё бескорыстно.
Был такой случай.
Однажды я купила сыну мотоцикл. И у него украли сиденье с номером. Сын приехал расстроенный. Я подумала: "Надо покарать вора".
Открыла печку и молюсь на огонь.
Потом поехала к Вере Алексеевне. Рассказываю ей: "У Гришки сиденье от мотоцикла украли, и я молилась, чтобы наказать вора". Она: "Ты? Никогда больше этого не делай! Ты прилепилась к Богу, и ты такое делаешь? Никогда не молись о плохом! – строго так сказала. – Ой, девка, терпи. Ой, да надо потерпеть".
Однажды во сне я увидела икону Николая Чудотворца. И слышу голос: "Когда тебе плохо, молись этому святому!"
При встрече с Верой Алексеевной я рассказала ей, что собираюсь в Турцию или в Италию, в город Бары, где хранятся мощи Николая Чудотворца.
А она сказала, как отрезала: "Незачем туда ехать. Купи масло, освящённое от мощей святителя Николая, в церкви и пользуй, а ещё молись, как сказано тебе. Молитва, если она от души идёт, всегда будет принята".
В одну из последних встреч с Верой Алексеевной мы долго разговаривали.
Я заметила у неё на стене иллюстрацию к сказке Пушкина. Вера Алексеевна сказала, что большинство стихов Пушкина зашифровано. Мне запомнилось, что речь шла о "Сказке о царе Салтане". Называла она и "Сказку про Ивана-царевича и Серого Волка". Говорила, что со временем его сказки расшифруют.
Ещё она сказала: "Со временем река пересохнет. Воды будет мало. Вообще, с водой будут проблемы".
Напутствовала: "Если до меня не дойдёшь, сходи в церковь, поставь свечку к Распятию Иисуса Христа. Там мало кто молится. Постой там, всё расскажи, как будто у меня побывала. Я всё услышу. Приходи на мою могилу. Буду всем помогать, кто придёт с просьбой".
Я всегда буду помнить эту замечательную женщину, сделавшую для всех нас так много!.."
Хочу спасибо сказать
ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА, С. КРАСНОБОРСК
"Первый раз я к ней обратилась, когда меня направили в Архангельск на операцию. Был май 1998 года. Я приехала в Середовину и вижу: возле дома стоит лошадь, Вера Алексеевна сажает огород.
Я расстроилась: "Господи, чего же я тут приехала!"
Она говорит: "Ну, ладно, приехали так приехали". Была сурова, но не отказала в приёме.
Сделала всё и говорит: "Поди с Богом".
Я уехала домой, а через некоторое время у меня очень сильно разболелся живот. Звоню ей. Она не всегда подходила к телефону, так как было слишком много звонков.
Но в этот раз подняла трубку. Говорю: "Вера Алексеевна, я у вас была…" Она: "Помню". Сказала ей, так и так. Говорит: "Ты, девушка, наверное, что-то поделала". – "Так, да, с картошкой управлялась". – "Дак, девушка, я же тебе операцию сделала. Надо было похраниться! Я тебе всё убрала. Ты не расстраивайся. Уверуешь, когда на узи сходишь".
В конце июня я поехала на узи. Врач смотрит: "Кисты нет". Я говорю: "Вы по-хорошему посмотрите!" – "Нет, нет кисты! Куда-то делась!"
В сентябре я была за рекой и заехала к Вере Алексеевне её поблагодарить. Она увидела меня, спрашивает: "Вы чего?" Говорю: "Я спасибо сказать". – "Очень хорошо, что приехала. Редко, когда приезжают. А то уедут и всё". Она была очень довольна. Но коробку конфет, которую я ей привезла, брать не хотела. Я всё же её уговорила: ведь от чистого сердца везла!
У свекрови была онкология. Она была обречена, так как спохватились уже на поздней стадии. Вера Алексеевна сказала: "Два года она у вас проживёт ещё". Так и было. Мы думаем, что Вера Алексеевна продлила ей жизнь.
Когда моей маме было лет семьдесят или семьдесят пять, у неё образовалась пуповая грыжа. Она доставляла маме огромный дискомфорт. Мама жаловалась и в конце концов поехала к Вере Алексеевне. Съездила, но грыжа не уходила и по-прежнему продолжала беспокоить. Мама решила, что ей не помогло лечение. А однажды в бане она увидела, что грыжи нет: исчезла!
Вот пример того, когда Вера Алексеевна помогала не сразу, а немного позднее.
Однажды Вера Алексеевна показала мне свои руки: "Вот, посмотри руки: видишь шишки? Болят, болят, болят… Это вначале я на себе должна перенести, а потом уже лечить".
Вера Алексеевна была человек от Бога! Я очень ей благодарна!"
"Буду жить здесь до последнего…"
МАРИНА КОПЫЛОВА, МЕДРАБОТНИК, С. КРАСНОБОРСК
"Середовина, в которой жила Вера Алексеевна, – моя родная деревня. Там наш родовой дом. Мои родители в нём выросли, а теперь приезжают туда на лето. Я очень люблю свою деревню, провожу там отпуск и навещаю её при любой возможности.
Когда Вера Алексеевна была с нами, я по приезде обязательно к ней приходила. Вера Алексеевна была таким человеком, к которому можно было просто прийти спросить совет. Она всегда могла его дать, разложить по полочкам ситуацию. Вера Алексеевна легко входила в контакт, а главное – видела, о чём думает человек, видела тебя насквозь. Она мне не раз говорила: "Ты о том-то, Марина, думаешь". Я удивлялась: "Откуда вы знаете?" А она видела. Говорит, например: "А зачем ты так поступила тогда-то?"
У Веры Алексеевны можно было и немножко спросить про будущее. Она никогда не отказывала. Мне всё рассказала о ребёночке, предрекла: "Ты родишь в срок". Так и было.
Дар к Вере Алексеевне пришёл, когда она была уже на пенсии. Работала она осеменатором коров. И её муж, Николай Дмитриевич, тоже работал в совхозе.
Вера Алексеевна очень любила Середовину. Из этой деревни она не хотела никуда уезжать. Говорила: "Я буду жить здесь до последнего. Я общаюсь с Богом. Бог мне помогает". Она сама косила траву у дома и коварные борщевики.
К Вере Алексеевне обращалось очень много людей. Стояли огромные очереди. Люди на бумажке записывались, кто во сколько приехал. Деревня была насыщена людьми. Люди приезжали разные, многие с маленькими детьми; много привозили детишек, больных ДЦП. Однажды женщина привезла к ней ребёнка. Вера Алексеевна спрашивает: "А вы чего пришли?" – "У нас диатез". – "Когда исполнится год, всё пройдёт", – сказала.
Кому-то она помогала и с онкологией. Вселяла надежду, что нужно жить, несмотря ни на что.
Мой папа часто ходил к Вере Алексеевне. Он её очень уважал и никогда ей не отказывал вспахать поле.
В какой-то год очень много людей жило в палатках возле её дома. Вера Алексеевна вышла однажды и говорит: "Я в глазах вижу одни деньги. Всё. Я не буду принимать. Уходите все. Идите к врачам". И все уехали.
Вера Алексеевна очень любила своих сыновей и внуков. Все они труженики. Она ими гордилась.
В 2007 году проводили праздник деревни Середовины. Её официальное название – Плакуново. Собрались все жители. Как раз в это время к Вере Алексеевне приехали сыновья, Володя и Александр Зашихины. Было очень жарко. Они отправились за водой к колодцу. Идут мимо нас. Мы им говорим: "Давайте мы вам потом воды нальём, приходите к нам!" Вера Алексеевна не принимала участия в праздничном мероприятии, но их благословила сходить на праздник, сказала: "Раз вы хотите идти, идите". Праздник удался. Было очень весело, прямо на улице накрыли столы, была конкурсная программа, выбирали "главного комара" и "комариху", а вечером ходили под угор жечь костёр.
…Когда Веры Алексеевны не стало, деревня опустела. Осиротела. Здесь были живые люди. Они ночевали, жили в палатках, ждали… Всем нужна была её помощь. У неё в доме стояли мешки писем! На приём приходило до восьмидесяти человек в день.
Люди ехали, не зная, куда они едут, где эта деревня – Середовина… Узнают о Вере Алексеевне – и едут к ней; их не останавливало ни то, что они не ведали, как добираться, как преодолевать реку в межсезонье, ни повышенная цена за внеплановую переправу, ни неизвестность касательно транспорта и ночлега… Помню: ноябрь, уже лёд, распута. Люди на катере с баржой. Спрашиваем: "Куда вы едете? Вы видите, что на реке творится?" Отвечают: "К бабушке Вере". – "Как назад добираться будете? Подумали?" – "Главное – к ней попасть. А обратно как-нибудь попадём". – "Ведь катер может уже не пойти из-за ледостава. Или запросит дорого". – "Не посмотрим на цену!" – "Где ночевать-то будете? Осень глубокая!" – "Где получится…" – "Вы узнали, принимает ли она?" – "Нет, не узнавали, но мы очень надеемся…" – "Хоть знаете, как к ней ехать?" – "Господь приведёт".
Люди ехали к ней, невзирая ни на что.
Люди ехали к ней с надеждой. Ждали, ночевали кто где: в палатках, в машинах…
Я к Вере Алексеевне ходила каждый год. Мне просто хотелось её увидеть. Когда побываешь там, душа очищается. Мне хотелось петь, когда я от неё выходила!
Приду к ней, она говорит: "Ну, здравствуй. Ну, давай, садись, рассказывай, как ты живёшь".
Мне Вера Алексеевна тоже кое-что рассказывала, в том числе о своей жизни. Она очень долго жила со свекровью. Тяжело было жить…
Делилась Вера Алексеевна и некоторыми предсказаниями. Предостерегала: "Со временем река сменит своё русло, обмелеет. И вы будете ходить пешком в Красноборск. Паромной переправы не будет".
"В Уфтюге найдут какие-то месторождения полезных ископаемых".
"Нашу деревню Середовину нужно беречь от пожаров. В дальнейшем она может сгореть. Будут войны, будут пожары… Никто не будет косить, опахивать…"
5 июня 2010 года я родила дочку. Приехала в деревню и думаю: "Надо мне сходить к Вере Алексеевне с ребёнком". Она не принимала.
Я постучалась. "Марина?" – "Вы у меня Ульянушку, доченьку, посмотрите?" – "Неси давай, неси!"
Она читала долго молитву к Пресвятой Богородице, потом сказала: "Всё у вас будет хорошо". Перекрестила. Дочка даже не просыпалась.
Тогда я видела Веру Алексеевну в последний раз. Осмелилась, отважилась сходить к ней, несмотря на то, что она болела. Предлагала всегда помочь ей что-то.
Она отвечала: "Не надо. Я сама". Или: "Толя приедет – сделает".
Преснечиков напечём – и ей всегда несём. Она их очень любила. Но к нам она не приходила: наверное, некогда ей было в гости ходить…"
Жила в тишине и в чистоте
АЛЕКСАНДР ХАБАРОВ, Д. СЕРЕДОВИНА – Г. ХОТЬКОВО, МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ
"Каждое лето мы семьёй ездили в деревню на три месяца. У нас там свой дом: моя мама, Мария Ивановна Хабарова, в девичестве Зашихина, была уроженкой Середовины. По приезде мы всегда заходили к Вере Алексеевне поздороваться, а перед отъездом – попрощаться и взять благословение.
Вера Алексеевна приходится нам родственницей: её муж, Николай Дмитриевич, был двоюродным братом моей мамы. Сыновья Веры Алексеевны – мои троюродные братья.
Меня тянуло в Середовину. Тётя Вера всегда принимала по-доброму: что-то подскажет, посоветует, научит; обо всём расспросит, расскажет о себе; вдохновит всегда. Приедем с детьми на рыбалку – даст команду сыну Толику: "Давай сходи покажи, где рыбачить".
Я воспринимал её в первую очередь не как знахарку или целительницу, а как мудрого человека. Я понимал её, зная, какую она прожила жизнь. То, что она помогала людям, её дар – это лишь приложение: это не главное в её жизни; но для людей, конечно, она была как спасательный круг. Она отличалась природной мудростью и добротой.
Чудеса, которые она совершала, были для нас обыденностью, чем-то вполне естественным и само собой разумеющимся. В нашей семье серьёзных проблем со здоровьем, слава Богу, не было; мы приходили к ней в основном пообщаться.
"Какие чистые у вас дети!" – говорила мне тётя Вера.