У моей сестры болячку увидела. Сказала: "Пусть ко мне придёт". А сестра в больницу пошла, на операцию. Вера Алексеевна говорила: "Если б она ко мне сходила, я бы убрала". И рану ей заживила: всё тут же зажило.
Один раз я пришла к Вере Алексеевне с мужем, а она в подполе картошку перебирает.
Думаю: "Ну, не вовремя мы к ней пришли".
А она говорит: "А я знала, что вы придёте. Установка пришла. Я ждала вас".
С сыном Веры Алексеевны, Анатолием, однажды произошло несчастье: перевернулся на "буране", выбил челюсть и зубы. Они жили тогда в Вершине, соседней деревне. Вера Алексеевна рассказывала: "Я выбежала на дорогу, а мне говорят сверху: "Не торопись: сейчас машина пойдёт, тебя увезёт". Тут же машина едет… В зубы я ему пихала ложку, а сама глотала. И всё заживила". Она ему все зубы выправила и поставила челюсть на место.
Рассказывала Вера Алексеевна много интересного. Например, такой случай. Говорит: "Мне захотелось по нужде. Я иду, а Иисус Христос на лошади едет с востока. В полушубке, в серых валенках, в шапке с ушами, сидит в санях. Остановился. А я даю лошади сахар. Она ест, лошадь. Иисус Христос вышел ко мне и сказал: "Вы обо Мне ещё узнаете". А потом сел обратно в сани, и потом поднялась, поднялась вверх лошадь… Ведь как в сказке!"
Рассказывала, что встречалась с Пушкиным. Они разговаривали, и она с ним даже спорила: в чём-то не согласна была. Я уж подробности-то забыла… Говорила: "Я и сама, как Пушкин, стихами заговорила. У меня и рифмы-то рождаются. Да кто поверит!"
И это так и было. Она ещё говорила что-то про Дантеса. К сожалению, я позабыла, но вроде бы речь шла о том, что Пушкина убил не он…
Ещё необычный случай вспоминала. Однажды видит: пчёлки летают-летают возле неё и что-то щебечут. Говорит: "Слышу, они говорят: "А мы пчёлки-сестрички, прилетели вам помочь". Как в сказке! Никто же ведь мне не поверит".
Вера Алексеевна помогала очень многим. Продукты, которые ей привозили, она раздавала многодетным. Говорила: "Пошлите то того, то того ко мне…"
Вся её жизнь для людей была.
Знаю, что у себя на родине, в деревне под Приводино, Вера Алексеевна принимала людей в церкви. Специально туда ездила.
Она очень многих лечила. Однажды мужчина приехал к ней – весь в шерсти. Он был в Чернобыле при аварии. Она эту шерсть с него снимала. Многим лечила грыжи, сердце лечила, помогала и с душевным недугом…
Раз интересный случай с её мужем был: она за сутки его омолодила однажды. Я зашла к ней в дом, вижу: сидит за столом молодой мужчина. Присмотрелась: да это же Николай Дмитриевич! Вера Алексеевна сама над ним хохочет: "Видишь, мужик-то как омолодился!" Оказалось, что в бане она его ненароком ошпарила: вылила на голову кипяток. Рассказывала: "Я испугалась и второй-то раз ему вылила… Я у него прощения просила и в ногах-то валялась… Весь ожог сняла с него!"
Вера Алексеевна предчувствовала свою смерть. Она говорила, что умрёт в Успение. И говорила, что её похоронят именно у церкви, так, что она будет её видеть…
Она говорила: "Ой, умру-то, дак приходите. Помогу". И после смерти она продолжает помогать людям. Расскажу произошедший случай с моим мужем. У мужа лопнул желчный пузырь. Врачи сказали, что при такой ситуации выживает только один процент.
В это время Веры Алексеевны уже с нами не было… И я вспомнила её слова о том, что, когда её не станет, к ней можно прийти на могилу и попросить о помощи. Я взяла свечку и пошла на могилу. Зажгла свечку, посидела у неё. И загадала: если свечка догорит, всё будет хорошо. Муж нормально перенёс операцию, пошёл на поправку, и всё зажило. Врачи сказали: "Это чудо!"
Пока была жива Вера Алексеевна, мы все чувствовали какую-то защищённость. Она говорила: "Ночами всех пересмотрю вас: у кого что болит – всё подлажу…"
Я через неё стала верить в Бога. Моя вера в душе от неё пошла. Мне она помогла, и возникла вера. Нас воспитывали в другое время, не учили этому всему.
Вера Алексеевна всегда с нами. Бывает, мне её голос говорит: "Всё будет хорошо".
Светлая ей память и низкий поклон! Этот человек и после смерти помогает всем нам".
"Давай бабушку с собой заберём"
РАССКАЗ ТАТЬЯНЫ АНАТОЛЬЕВНЫ НАЛЁТОВОЙ, С. БЕЛАЯ СЛУДА
Татьяна Петровна Комова, директор Дома культуры в Белой Слуде, рассказала мне об уникальном мальчике и посоветовала с ним познакомиться. Толе четырнадцать лет, он инвалид, в школу не ходит; но при этом несколько лет назад у него открылись способности к рисованию.
Его рисунки выставляются в Доме культуры. Навестив в Белой Слуде Толю, я познакомилась и с его бабушкой, Татьяной Анатольевной Налётовой, которая рассказала мне о своём общении с Верой Алексеевной. О Вере Алексеевне она отзывалась тепло, с искренней благодарностью.
"Первый раз я поехала к Вере Алексеевне с дочкой. У неё в левой груди образовался шарик, и свекровь посоветовала съездить в Середовину. Мы приезжали к Вере Алексеевне два раза. После второго посещения шарик стал уходить и прошёл.
Потом я поехала к ней с внуком. Толе было шесть лет. Идти к Вере Алексеевне он не хотел ни в какую, упирался, будто бы его кто-то не пускал к ней. Мы его на руках заносили. Вера Алексеевна поводила руками, закрыла глаза и стала разговаривать с иконой. У икон горят свечи, а она тихонько разговаривает… Положила Толе руку на голову, спросила: "Он у тебя инвалид?" Я призналась: "Не знаю". Она сказала: "Он у тебя в школу ходить не будет. У него половина головы работает, а половина – нет. Сонная артерия была передавлена после родов. Жить-то будет, а в школу не пойдёт. Что смогу – помогу, а вылечить я не в силах". У Толи было на груди, где сердце, красное пятно. Оно росло. Вера Алексеевна это пятно убрала. На ногах была сыпь; тоже убрала её. Стали уходить, Толя говорит мне: "Давай бабушку с собой заберём".
Толины родители погибли в 1998-м на реке. Проводили гостей и возвращались на вёслах. Налетел шторм, вихрь, буря поднялась страшная. Лодку потом принёс ветер, а тела родных так и не были найдены.
Сестра зятя, Надежда, приезжала из Северодвинска, нанимала катер с водолазами, но найти их так и не удалось. Она поехала к Вере Алексеевне. Вера Алексеевна сказала ей: "Не ищи, Надя, их: они уже преданы земле". О дочке моей она так сказала: "Не о том думала, да и не успела она: вода ледяная".
Вера Алексеевна только посмотрит на человека и всё ему говорит. Вредным в приёме отказывала. Пока зайдёшь к ней в избу, она уже всё про тебя знает… Она и животных лечила.
Коля Кабанчик на Борке живёт. У него лошадь была. Он рассказывал: "Как ни напьюсь крепко, меня лошадь сама домой привезёт. Но нужен сахар: не пойдёт без сахара". Съездили к Вере Алексеевне. Рассказывал: "Вера Алексеевна вышла из избы, походила возле лошади и говорит: "Иди, лошадь здоровая, чего тебе ещё надо?" – "А она без сахара домой не идёт". Помогла им Вера Алексеевна: лошадь перестала требовать сахар.
Вере Алексеевне я очень благодарна. Никогда не забуду её светлое, доброе лицо".
Ангелочек для Веры Алексеевны
РАССКАЗ ВЕРЫ НИКОЛАЕВНЫ ПОНОМАРЁВОЙ, С. БЕЛАЯ СЛУДА
Осенью 2014 года, после выхода в свет первого издания книги о Вере Алексеевне, в один из моих приездов в Белую Слуду меня нашла местная жительница, очень доброжелательная, обаятельная, общительная женщина по имени Вера. Она поделилась со мной своей историей отношений с Верой Алексеевной Зашихиной, рассказала несколько удивительных случаев.
"Поначалу я была не очень воцерковлённым человеком: нас воспитывали в другое время, в традициях атеизма…
Через Веру Алексеевну я пришла к вере. Разные жизненные ситуации стали мне научениями, через Веру Алексеевну обратили меня к Богу. Позже я поняла, что всё в жизни не случайно, не просто так посылаются нам испытания…
В 1995 году у моего трёхмесячного сына Андрюши появилась сыпь. Сначала мы с мужем подумали, что это потница, начали купать ребёнка в травах, но ему стало ещё хуже. Тогда я впервые позвонила Вере Алексеевне, спросила, можно ли к ней приехать.
Она сказала: "Подожди, не приезжай, я тебе позвоню. Я узнаю, позволят ли мне его вылечить. Я спрошу". Через три дня она позвонила: "Вера, не надо ко мне ездить. Я не смогу его вылечить". Когда я это услышала, у меня началась истерика. Вера Алексеевна говорит: "Не плачь, поезжай к врачам".
Год мы с сынишкой мыкались. Через год говорю мужу: "Толя, поехали к Вере Алексеевне". Он возразил: "Она же сказала, что не будет его лечить". "А я всё равно, – говорю, – посажу его в коляску и отвезу". Настояла. Поехали. Приезжаем. А она с мужем достаёт картошку из ямы. Я Андрюшку держу. Мы приблизились. Николай Дмитриевич говорит ей: "Вера, к тебе пришли". – "Кто?" – "Толя Пономарёв". – "Ну, ладно, я сейчас вылезу". Увидела нас и сказала не с радостью: "Ну, пойдём в избу".
Мы пошли. Она идёт и мне говорит по дороге: "Не могу я сейчас лечить. Мне не вылечить. Медицина сейчас вперёд идёт". А я иду за ней, как уточка убитая. "Ну, пожалуйста, посмотрите", – прошу её.
Завела в зелёный дом. Я поднесла к ней Андрюшу. Он её то за руку, то за платок трогает. Вера Алексеевна говорит: "Да, ладно, пусть: он же ребёнок". Потом сказала: "Особо не помогу, но хоть бы ему кровь почищу". Потом остановилась, смотрит за комод и говорит: "Я тебе говорила, чтобы ко мне домой не приходил!" И ко мне обращается: "Вот, свёкор твой пришёл на внука посмотреть". А он уже три года как умер.
После этого посещения мне начали сниться необычные сны; стала сниться Вера Алексеевна. Вижу однажды, будто я прихожу к ней домой.
А у неё весь дом в иконах. Вера Алексеевна берёт меня за руку и подводит к зеркалу. Вижу, в нём появляется церковь с крестом, потом мечеть с полумесяцем, потом – костёл. Три здания. И небо – голубое-голубое.
Цветной сон, яркий. И Вера Алексеевна меня за руку берёт и говорит: "Смотри, Верушка: там Господь Бог наш живёт". И рукой провела.
Снится второй сон: мы с Верой Алексеевной пишем красками икону на дороге, на перекрёстке, где детьми ворожили – бегали.
Это место считалось у нас самым заколдованным. Дело происходит зимой: мы пишем икону кистями на снегу. И Вера Алексеевна даёт мне большую старинную книгу со словами: "Я тебе её подарю. Я вижу, ты любишь всё это".
Вскоре ко мне сестра Татьяна из Северодвинска приехала. Она свято верила Вере Алексеевне, говорила, что ощущает на себе её силу, что она ей очень помогает: "Схожу к ней – и год летаю на крыльях после её посещения!" Татьяна уговорила и меня поехать с ней к Вере Алексеевне. Повёз нас мой муж, и по дороге мы подобрали ещё одну знакомую женщину по имени Нина.
Когда мы приехали, Нина сказала: "Я не буду ждать очередь. Пойду попрошу". И пошла проситься. Потом рассказывает: "Вера Алексеевна спросила: "Чего, Анатолий Палыч тебя привёз?" Я сказала: "Да". "А жена его приехала?" А я говорю: "Я не знаю". "А смугленькая такая сидит?" Вот и думай, что хочешь!
Таня говорит мне: "Иди первая". Я зашла, села к ней. Сижу – не знаю, чего мне ждать. Говорю: "У меня ничего не болит, Вера Алексеевна". Она покрутила около пупа. Пуп был сорван. Потом говорит: "Всё хорошо будет! Да ты не переживай".
Я ей говорю: "Вы знаете, вы мне снитесь, Вера Алексеевна". И про эти сны рассказала. А она улыбается. Я смутилась. Она говорит: "Не переживай. Всё нормально. Просто у нас с тобой одна святая и Ангел-хранитель один. Не бойся. Ничего страшного нет".
У мужа болело горло. Она сказала: "У него килы насажены. Народу всякого полно". Дала кексики и велела: "Кексики сам чтобы съел!" Я скормила мужу эти кексики, и больше он горлом не маялся.
Однажды я поехала к ней по просьбе знакомой с фотографиями двух женщин.
Вера Алексеевна говорит мне: "Садись".
Я села на стул, а она продолжает: "Вот смотри на икону". У неё стояла большая икона Богородицы. "Вот смотри на Неё, – говорит. – Она ко мне является ночью. В разных нарядах: то в голубом, то в розовом… А последние дни – всё в сером. Её бы помыть надо. А я боюсь притронуться к святому своими грешными руками! Похожу, посмотрю и боюсь… А Она явилась ко мне ночью и говорит: "К тебе, Вера, женщина приезжала из Якутска, привезла фарфоровую чашечку и блюдечко. Достань, помоешь и потом пей из неё чай".
И достала эту чашку, взяла платочек ситцевый, обтирает эту икону и говорит: "Вот, видишь, Она даже улыбаться начала". Вера Алексеевна мыла при мне икону из этой чашки, словно говорила мне: "Ты посмотри другим-то взглядом, другими глазами…"
Закончив с иконой, Вера Алексеевна взяла фотографии. Про одну женщину, у которой был рак груди, сказала: "Она проживёт не больше четырёх месяцев. Тем более что у неё была сделана операция. А вторая женщина пусть не оперируется, пусть едет ко мне. И я ей помогу". И так и было.
Лет восемь или девять назад моя дочурка Маша с ребятами попала в аварию.
Случилось это 23 сентября.
Мы сидели дома, вдруг звонит мама Андрюши Пономарёва: "Вера, у нас ребята упали с моста в Лахому!"
Лахома – река коварная: в ней тёмная вода и много омутов. И все, кто падал с этого моста в Лахому, погибали.
Я как зареву: "Толя, у нас ведь ребята с моста упали! Их найти надо".
Мы немедленно туда поехали. На берегу – ни души; стоит избушка рыбацкая. Вдруг слышу: Маша моя кричит! Мы к избушке бросились: ребята там! Живые…
Когда машина упала в реку, ребята выдавили заднее стекло. Маша ударилась и даже не поняла, как её вынесло водой. Каким-то чудом ребята выплыли. Их крики услышали рыбаки и пришли на помощь, затащили в избушку…
Ребята получили серьёзные травмы. Андрей сломал о руль позвоночник. Говорил: "Я дышать не могу". У Маши тоже была травма и испуг.
У меня стресс был ужасный. Ребят возили к Вере Алексеевне.
Не проходит и месяца, Вера Алексеевна звонит моей соседке, тёте Клаве. Она всегда звонила родственникам, если что-то видела. Тётя Клава передаёт: "Вера, привези Машу. Посмотреть, полечить она её хочет".
Привезла я к ней дочку. Вера Алексеевна её полечила, помолилась, а снедь, которую мы ей привезли, отдала обратно. Наказала, что это Маше лечение.
Дочка вскоре поправилась. Мы были Вере Алексеевне очень благодарны. Мне хотелось что-то подарить ей на память такое, что могло бы ей пригодиться, как та чашка от женщины из Якутска.
Я поехала в Котлас что-нибудь поискать и купить Маше иконку Марии, её иконку. Такую иконку она носила с собой, и эта иконка утонула тогда вместе с сумочкой. Походила я по иконным лавкам, но, к сожалению, ничего не нашла подходящего. Решила зайти ещё в одну лавку – на берегу. Захожу туда и вижу: продаётся керамический подсвечник с крестиком (в центре этого крестика место, чтобы ставить свечку) и высокий фарфоровый Ангелочек. Подсвечник мне сразу же приглянулся. Я помнила, что у Веры Алексеевны есть керамическая церквушка с башенками для свечей. Она у неё на столе стояла, и я ещё любовалась этой церквушкой. И увидев этот подсвечник, я подумала, что свезу его Вере Алексеевне: он очень хорошо подойдёт к церквушке. "А это для чего?" – спросила у продавщицы про Ангелочка. – "Свечи тушить". Подсвечник и иконку Марии я купила, а Ангелочка почему-то не стала брать: подумала, что он Вере Алексеевне ни к чему. И уехала.
Вернулась домой и думаю: "Что же я Ангелочка-то не купила! Ангелочек бы подошёл ей как раз тушить свечки: она их то пальцами, то ножницами тушит". И не выходит у меня из головы этот Ангелочек… Заболела душа: надо мне этого Ангелочка! Звоню Маше: "Сходи в лавку – там стоит Ангелочек. Купи". А сама ещё ночью думала: "Хоть бы она купила этого Ангелочка! Хоть бы он ещё был там". На другой день звоню ей: "Купила?" – "Купила". – "Спрячь, – прошу, – от Насти (внучки пятилетней)".
Эти подарки я Вере Алексеевне отвезла. На лавку положила. Говорю: "Вера Алексеевна, я вам подарочки тут оставила".
Проходит время. Я к ней с братом Платоном поехала. Брат был неверующий. Судьба у него не сложилась. С алкоголем проблемы были…
Вера Алексеевна очень тихо с ним разговаривала, дала ему масло елея, полечила. Он встал. Она мне говорит: "Подожди, задержись". У меня сердце в пятки ушло…
"Присядь, – говорит. – Вот скажи, пожалуйста, на здоровье, кто тебя надоумил купить мне этого Ангелочка?"
Я смотрю-смотрю, удивилась ещё: а часовенки-то нет на столе керамической!
Я и говорю: "Никто, Вера Алексеевна, не надоумил. Видела у вас часовенку такую: подумала, как раз и Ангелочек к ней подойдёт". – "Не было у меня, – говорит, – такой часовенки". – "Как не было? Да вот здесь же стояла!" "У меня нет", – говорит. "Как же? Я же видела, я её помню…" И описала её. Говорит: "У меня не было никогда часовенки".
Удивилась я очень сильно и говорю: "Видела, как вы тушите свечи пальцами… Теперь Ангелочек пригодится". И рассказала, как он у меня из головы не выходил.
Она заулыбалась. И вот что мне рассказала: "Так вот, слушай. Я и в неприёмные дни захожу в этот дом, молюсь за всех.
Однажды захожу сюда утром и слышу голос: "Ну, здравствуй, Верушка! Вот теперь мы вместе будем". Я: "Ой, кто это?" – "А ты открой коробку".
Я это слушаю, и у меня волосы поднимаются! Я села. А она продолжает рассказывать.
"Открываю. А Ангелок говорит: "А помнишь меня? А помнишь, ты меня хотела забрать? Через столько лет я к тебе пришёл. Ну, вот теперь по жизни мы с тобой всё время будем вместе идти".
И мне рассказывает: "Знаешь, Вера, когда мы жили в Приводино, у нас разрушили церковь. И мы детьми маленькими по руинам бегали. И были Ангелы отколотые в церкви. И я домой притащила голову. Мне тогда было года три или пять. У меня ни кукол, ничего не было. Я маленькая его притащила!
Меня татька наругал. Он меня так наругал! "Да какая это тебе "кукла"? Это – святое! Унеси обратно, туда, где оно должно быть".
Я поныла, но унесла.
И Ангелочек этот сказал: "Ты, прежде чем за людей молиться, ставь сама за себя свечи в этот крестик".
Вот такой был удивительный случай!
Теперь про брата Платона расскажу. У него не складывалась жизнь. Брат был парень видный; его и девушка из армии дождалась, а жизнь не складывалась.
Брату не нравилось его имя. Он стеснялся его. Из-за этого имени над ним и в школе, и в армии посмеивались. Он переживал.
Я у Веры Алексеевны спросила: "Ну, почему у него не складывается жизнь?" И она сказала: "Он живёт не свою жизнь. Вы молитесь за Антона, а не за Платона". И рассказывает: "Изначально всё не складывается. И парень хороший, но то его оставляют, то он.
Отец не разрешил его крестить, а мать с бабушкой крестили втихаря.
Священник спросил: "Каким именем вы его нарекаете?" Бабушка сказала: "Антон". А отец не понял, что его Антоном крестили, не знал, что крестили. И не то имя услышал отец и записал Платоном, а в церкви он – Антон".
Отец наш был коммунистом, крестить детей не давал. Бабушка крестила тайком. А остальное нам Вера Алексеевна рассказала. Вот и судьба, наверное, отсюда несчастливая. Умер Платон в сорок пять лет.
Я водила и вторую дочь, Свету, к Вере Алексеевне. Света сказала: "Мама, ты со мной не ходи". Вышла оттуда заплаканная. Мне не призналась, в чём дело. Только потом однажды сказала: "Мама, помнишь, ты меня спрашивала? Вера Алексеевна сказала: "Не выходи замуж. Близок локоть, а не укусишь". Так и вышло: с тем молодым человеком они расстались…