До начала военных действий в связи с объявленной на флоте повышенной боевой готовностью на позициях для своевременного обнаружения противника находились подводные лодки: у Ирбен- ского пролива с запада - "С-7" капитан - лейтенанта С. П. Лисина, в устье Финского залива - "М-96" капитан - лейтенанта А. И. Маринеско, на подходах к Лиепае - "С-4" капитан - лейтенанта С. Д. Абросимова.
В первые же часы войны по приказу Военного совета флота в море были направлены новые значительные силы. Из Лиепаи вышли подводные лодки: "Л-3" капитана 3 ранга П. Д. Грищенко, "М-81" капитан - лейтенанта Ф. А. Зубкова, "М-83" старшего лейтенанта П. М. Шалаева, "М-79" капитан - лейтенанта И. В. Автомонова и другие, из Таллина- "С-10" капитана 3 ранга Б. К. Бакунина, "Щ-309" капитан - лейтенанта И. С. Кабо, "Щ-310" капитан- лейтенанта Д. К. Ярошевича, "Щ-311" капитан - лейтенанта П. А. Сидоренко, "С-6" капитан - лейтенанта В. Ф. Кульбакина, "Щ-307" капитан - лейтенанта Н. И. Петрова, "М-90" старшего лейтенанта И. М. Татаринова и другие. Через три дня после начала войны мы имели на позициях в Балтийском море и Финском заливе 16, а к 1 июля - 25 подводных лодок - больше половины всех находящихся в боевой готовности.
Поход подводной лодки на боевую позицию - всегда заметное событие не только для ее экипажа. Если подводная лодка добивалась успеха - пускала на дно крупный корабль или транспорт противника, это была победа всего флота. Поэтому мы внимательно следили за результатами боевых действий подводных кораблей, радовались успехам, переживали неудачи.
Немало подводных лодок славно начали войну. Наиболее эффективно действовал подводный минный заградитель "Л-3", встретивший войну в Лиепае. Это был хороший корабль, его в 1940 году серьезно отремонтировали, поставили новые акустические приборы, позволяющие в подводном положении на значительном расстоянии разбираться в шумах кораблей. Новые радиостанции обеспечивали надежную связь с командным пунктом из любого, даже самого отдаленного района, модернизированные аккумуляторные батареи позволяли при экономическом ходе находиться под водой на трое суток больше, чем обычно. Командир капитан 3 ранга Петр Денисович Грищенко, приняв "Л-3" на заводе в период модернизации, имел возможность детально изучать лодку. В этом ему помогли опыт, полученный во время службы в должности старшего помощника на известной славными боевыми традициями подводной лодке "Пантера" и знания, обретенные в Военно - морской академии. На "Л-3" подобрались хорошие специалисты, экипаж был слажен. Военкомом на "Л-3" был старший политрук А. И. Баканов, старый коммунист, участник гражданской войны. Экипаж лодки относился к Баканову с любовью и уважал его.
"Рано утром 22 июня подводная лодка получила приказ командира дивизиона капитана 3 ранга А. К. Аверочкина выйти на боевую позицию. В тот же день, погрузив необходимые запасы, "Л-3" в охранении катеров покинула военно - морскую базу. Первые три дня она находилась на позиции в непосредственной близости от Лиепаи, имея своей задачей предупредить возможное нападение кораблей противника на базу и порт. Утром 26 июня командир соединения капитан 1 ранга Н. П. Египко поставил лодке новую задачу - выйти на подходы к Мемелю, установить направление движения кораблей и судов противника и поставить мины.
Во время перехода в новый район П. Д. Грищенко совместно со штурманом досконально изучил условия предстоящей боевой работы, экипаж подготовился к использованию минного оружия. По прибытии на позицию в ходе наблюдения за движением вражеских транспортов была точно определена ось фарватера и выставлена первая партия мин. Не обошлось без неприятностей: в ходе их постановки подводная лодка попала под бомбы катеров противника. От взрывов вышли из строя лампы освещения. А ночью случилась уже настоящая беда - вышли из строя горизонтальные кормовые рули. Лодка провалилась на 87, затем на 99 метров и легла на прунт. Пришлось всплывать. Быстро установили причину аварии. Оказалось, в междубортной цистерне произошло разъединение рулевого привода. Наступило утро, снова ушли под воду. Для ремонта всплыли ночью. Закипела лихорадочная работа. В цистерну полезли инженер М. А. Крастелев и командиры отделений Н. А. Миронов и А. Д. Мочалин. За два часа они привели в порядок вышедшее из строя оборудование. 9 июля "Л-3" вернулась в Таллин. На другой день стало известно, что на минах, поставленных ею, подорвался и затонул крупный вражеский транспорт.
Удачной была атака подводной лодки "С-11" под командованием капитан - лейтенанта А. М. Середы - она в районе Мемеля потопила немецкий сетапрорезатель водоизмещением около 5000 тонн. Добились успеха в первые недели войны подводные лодки "С-4" капитан - лейтенанта Д. С. Абросимова, "Щ-307" капитан- лейтенанта Н. И. Петрова, "Лембит" капитан - лейтенанта В. А. По- лещука, "Калев" капитан - лейтенанта Б. А. Нырова. От их торпед и мин пошло на дно несколько вражеских боевых кораблей и транспортов.
Однако удачами подводники в те дни радовали не так уж часто. Даже самые лучшие по мирному времени командиры подчас возвращались с боевых позиций с неизрасходованными торпедами. Мы искали причины срывов, добивались повышения результативности походов. Ни один случай ошибочных действий подводников не оставался незамеченным, их основательно анализировали, делали выводы, вырабатывали меры, которые позволили бы избежать ошибок впредь. Главнокомандующий Северо - Западным направлением также требовал, чтобы наши подводные лодки проявляли как можно больше активности и смелости.
Заметной вехой в этой работе явилось заседание Военного совета флота 30 июля 1941 года, на которое пригласили командиров, военкомов, начальников штабов соединений, командиров дивизионов и лодок. Всесторонне был обсужден вопрос повышения результативности действий подводных лодок на позициях.
Командиры высказывали свои предложения по выявлению системы коммуникаций и вражеских конвоев. Говорилось об эффективности работы флотской разведки, которая обязана добывать данные об обстановке для лодок, находящихся в море. Командиров подводных лодок беапокоило то, что во время пребывания на позиции трудно обнаруживать корабли и транспорты противника, особенно это бывает топда, когда лодка выходит в районы, смежные со шведскими территорильными водами.
Были и другие трудности в поиске и уничтожении врага. Подводные лодки, находясь в автономном плавании по 30–40 и более суток, действовали самостоятельно, без поддержки другими силами флота. Это требовало от командиров и экипажей максимума выдержки, настойчивости и немалого опыта.
Военный совет в своем решении потребовал более активно вести поиск врага, решительно и инициативно действовать на позициях, грамотно используя оружие. Штабу флота предлагалось активнее помогать соединениям в ликвидации указанных недостатков, а командирам соединений - лучше организовать работу своих штабов по сбору и систематизации разведывательных данных и передаче их на корабли в море.
К сожалению, мы не смогли учесть всех объективных причин низкой результативности действий подводных лодок в тот период. Как сейчас стало известно, с начала войны противник, предполагая выход наших подводных лодок на его коммуникации, во избежание потерь запретил всякое судоходство до особого распоряжения. Немецкий историк Ю. Ровер по этому поводу пишет: "Немецкое военно - морское командование, занятое борьбой против Англии, которая оставалась главной задачей, полагало, что морская война на Балтике примет оборонительный характер, что было бы удобным, учитывая предстоящий захват русских баз германской армией. Угрозу со стороны советских крейсеров и эсминцев немцы надеялись устранить постановкой оборонительных минных заграждений перед своими гаванями и поперек Балтийского моря, а также наступательных заграждений перед Балтийскими портами и в проливах между Даго, Эзелем и материком и у западного входа в Финский залив; все эти заграждения были беспрепятственно поставлены за три ночи до наступления. Более опасными считались советские подводные лодки, против которых не было достаточного количества эффективных средств, так что во избежание потерь предварительно пришлось прекратить торговое судоходство".
Однако вскоре в связи с провалом плана молниеносной войны фашистские войска начали испытывать потребность в пополнении военными запасами. Это вывело фашистский флот из бездействия. Коммуникации на море стали активнее использоваться кораблями и транспортами противника.
В августе 1941 года результативность действий наших подводных лодок на позициях несколько повысилась. Однако к этому времени существенно изменились условия их боевой работы. Подводным лодкам все труднее становилось выходить в море и возвращаться в базы. Противник вступил уже на территорию Латвии и Эстонии. Лиепая, Виндава (Вентспилс), Рига были потеряны, нависла угроза над Таллином.
Сейчас, отступая от нити повествования, мне хочется сказать, что не было в прошедшей войне более сложного и трудного театра для действия подводных лодок чем Балтика. Ни на одном другом театре военных действий не было такой опасной минной обстановки, а к ней надо добавить еще основательную противолодочную оборону противника и многочисленные естественные препятствия. Бели на других морях подводники при выходе на позицию и при возвращении в базу могли некоторое время отдохнуть без особого риска, то на (Балтийском театре командир корабля и весь экипаж должны были находиться в состоянии максимального напряжения с момента выхода от пирса и до конца похода. И именно эти условия выработали особый характер бесстрашных, искусных, храбрых балтийских подводников, которые позднее показали чудеса героизма и которыми гордится наша Родина. Подводные лодки сохранили свое значение как наступательный вид сил, способный скрытно появляться во вражеских водах, используя торпедное, артиллерийское и минное оружие.
Более эффективно действовала в первые дни и недели войны авиация флота. Мы использовали ее для решения многих задач: она поддерживала с воздуха наши сухопутные войска, наносила бомбардировочные удары по аэродромам, базам и транспортам противника, прикрывала аэродромы и места базирования своих кораблей, вела разведку на море, занималась постановкой мин в водах врага. Ударам авиации подвергались такие крупные вражеские базы, как Мемель (Клайпеда), Гдыня, Данциг. Сильный удар по Мемелю был нанесен 24 июня. Около трех десятков тяжелых самолетов бомбардировочной и минно - торпедной авиации в рассчитанное время появились над базой, мощные бомбы посыпались на военные объекты. Это был первый великолепный расчет штурмана гфлка капитана П. И. Хохлова, балтийского авиатора, который позднее прославил себя многими замечательными боевыми делами.
Прибавилось авиации забот с вступлением в войну Финляндии. О нарушении соседней державой нейтралитета мы узнали из сообщения, переданного Ставкой 25 июня. В нем говорилось о намерении врага нанести авиационный удар по Ленинграду с баз Финляндии. Последовавший вслед за сообщением приказ Наркома Обороны С. К. Тимошенко требовал от флотской авиации принять участие в нанесении совместных ударов по финским аэродромам. Командующий авиацией флота генерал В. В. Ермаченков связался с командиром 4–й дивизии дальнего действия для организации со вместных ударов по аэродромам в Турку, Пори, Котка, по транспортам и броненосцам в Хельсинки.
Удары авиации флота совместно с фронтовой авиацией были нанесены по финским аэродромам в тот же день. Они повторялись и в последующие дни.
Но основные усилия авиации по - прежнему были направлены на решение задач, связанных с отражением наступающих войск противника. Наши летчики работали с предельным напряжением, каждый совершал в сутки по три - четыре вылета. Истребительная авиация флота в это время прикрывала военно - морские базы Кронштадт, Таллин, Ханко и флотские аэродромы.
Наши самолеты по тактико - техническим данным уступали новейшим немецким, но боевой дух авиаторов был настолько высок, что техническое преимущество подчас теряло свое значение. Истребители нередко наносили и бомбовые удары по объектам, вели разведку над территорией врага. Если было нужно, летчики - истре- бители смело шли на лобовые атаки, таранили самолеты против- ника. Первые таранные удары на встречных курсах совершили наши славные соколы Михалев, Митин, Соболев, Зосимов, Бринь- ко, Каберов, Горбачев, Спицин, Тристан, Грузов и другие.
Итогом боевой работы летчиков - истребителей можно считать то, что противник, несмотря на неоднократные попытки, так и не смог нанести массированного удара по нашим основным базовым объектам. Лишь на Моонзунде, где у нас не было аэродромов, врагу удавалось бомбить наши корабли, находящиеся на рейдах.
Между тем по приказу Ставки Главного командования бомбардировочная и минно - торпедная авиация флота нанесла мощный удар по моторизованным войскам врага, переправлявшимся через реку Западная Двина в районе Двине к - Крустпилс. 120 скоростных и дальних бомбардировщиков под командованием подполковника Е. Н. Преображенского, преодолевая огонь зенитной артиллерии и истребительной авиации, сбрасывали свой смертоносный груз на головы фашистов, рвавшихся на восток.
В авиаэскадрилье майора Н. В. Челнокова был летчик Петр Ига- шев. Во время бомбометания по танковым колоннам врага, форсировавших реку Западная Двина, на его самолет напали сразу три вражеских истребителя. Одного из них удалось сфить стрелку- радисту Новикову. Но и самолет Игашева загорелся от вражеского снаряда. Герой - летчик пошел на таран со вторым истребителем противника, сбил его, а потом врезался в танковую колонну…
Авиационная эскадрилья, которой командовал отважный летчик Андрей Ефремов, тоже бомбила танковую колонну. В это время его машина была атакована истребителями врага. Одного сбил стрелок - радист Г. Анисимов. Самолет Ефремова был подожжен. Включив все баллоны с углекислотой, Ефремов сделал ловкий маневр, сбил огонь и довел самолет, имевший более сотни пулевых попаданий, до аэродрома.
Героизм проявил летчик 73–го бомбардировочного полка лейтенант комсомолец Пономарев. На подходе к цели его атаковали истребители противника. Самолет загорелся. Оказавшись в безвыходном положении, Пономарев направил горящий самолет на скопление вражеских танков и автомашин с солдатами и офицерами, последовал мощный взрыв. Геройской смертью вместе с летчиком погибли коммунист штурман Вотинов, стрелок - радист Ва- рейников.
В результате мощных бомбовых ударов темп продвижения танков противника на Ленинград снизился. Однако и наши потери в самолетах были значительными, давало себя знать отсутствие истребителей сопровождения. Я доложил об этом Народному комиссару ВМФ, он понял меня, приказал "задержать использование минноторпедной авиации до приведения ее в порядок". Бомбардировочная и истребительная авиация продолжала работать с полной отдачей. За первый месяц войны летчики Балтики в боях на дальних подступах к Ленинграду уничтожили большое количество танков, автомашин, много живой силы, сбили около 100 самолетов противника.
Положение на фронте продолжало усложняться, нам приходилось все больше и больше переключать флотскую авиацию для действий в интересах сухопутных войск. А затем быстрое продвижение 4–й танковой группы фашистов вообще заставило всю авиацию флота бросить на поддержку войск фронта.
Командующий Северо - Западным направлением приказал временно подчинить флотскую авиацию командующему авиацией фронта. Этот приказ ставил флот в трудное положение - на морских направлениях небо для врага оставалось открытым. Но иного выхода не было. Возможности авиации Северного фронта были малы, а 8–я армия, теснимая врагом в Эстонии, авиацией совсем не располагала. Поэтому, как ни тяжело нам приходилось без воздушного прикрытия на море, мы понимали, что судьба войны решается на суше и там наши самолеты нужнее.
Вступление в войну на стороне фашистской Германии соседней с нами Финляндии очень осложнило обстановку на море. Возникла непосредственная угроза с суши и с моря не только Кронштадту и Ленинграду, но и всей нашей системе базирования. Силы флота, развернутые в Лиепае, Усть - Двинске, Моонзундских островах, в Таллине, теперь имели у себя в тылу базы и батареи противника. Причем все базы врага по северному берегу залива были прикрыты системой береговой артиллерии и отделены естественной преградой из шхерных островов.
В такой сложной обстановке нам приходилось развертываться на два противоположных операционных направления, не имея к тому же достаточных сил для надежной защиты важнейшей коммуникации.
Народный комиссар Военно - Морского Флота в своей директиве указал на основные наступательные и оборонительные задачи.
Он требовал от штаба флота разработки плана оборудования минами и сетями оборонительных рубежей и защиты их в восточной части Финского залива. Особое внимание обращалось на создание оборонительного рубежа Гогланд - Кунда, маяк Шепелев- Сейвясто.
В непосредственный боевой контакт вошли части, корабли и батареи Кронштадтской военно - морской базы, находящейся в тылу. Развернулись боевые действия в непосредственной близости от Ленинграда. Командир военно - морской базы В. И. Иванов и его штаб под руководством капитана 1 ранга Ф. В. Зозули приступили к проведению мероприятий по поддержке фланга войск по государственной границе с Финляндией. Уже 29 июня враг сделал попытку захватить острова Паттио и Лейтсальми, находящиеся на крайнем левом фланге территории, обороняемой войсками 23–й армии. Однако своевременно развернутый пулеметный батальон, поддержанный кораблями базы, отбил атаки противника.
Советские войска, несмотря на тяжесть обрушившихся на них ударов, мужественно и стойко оборонялись, отстаивая каждую пядь родной земли. Ставка Главного командования в сложившихся условиях избрала основной формой борьбы стратегическую оборону с целью сорвать планы противника, измотать и обескровить его силы, выиграть время для подготовки резервов, создать условия для перелома в войне.
К концу первой недели войны ЦК партии и Советское правительство в специальной директиве определили политические цели войны и наметили пути их достижения. В этой директиве с особой силой подчеркивалось "…в навязанной нам войне с фашистской Германией, решается вопрос о жизни и смерти Советского государства, о том, быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение".