– Как долго Вы у них служите? – кивнул я на группку великих людей, тем временем перебравшуюся к камину. Возможно, им стало холодно, несмотря на то, что в зале было жарко натоплено, да и за окнами было не менее жарко.
– Долго. Я приняла на себя заботу о них после того, как предшествовавшая мне служанка поссорилась с ними.
– Я понимаю. У духов всегда вечность, вам не до календарей. Хорошо. А сколько всего сменилось служанок после того, как господа приняли такое состояние?.. Стали духами.
– Мне сообщили, что я не то восьмая, не то десятая. Впрочем, разве это важно?
– Совсем неважно, – согласился я.
– Ну вот.
Челита повернулась к великим людям. Хлопнула в ладоши.
– Внимание, господа! Мы отправляемся спать. Вы уже выбрали себе пару на эту ночь?
Синьор Горки? Синьор Нитцше? Синьоры? Если вы выбрали, возьмите друг друга под руки и подойдите попрощаться с нашим гостем. Он отлично развлекал нас сегодня.
Учтивые и вдруг ставшие элегантными как дорогие музыкальные инструменты Нитцше и Горки, имея каждый на сгибе локтя любимых дам, подошли, поклонились слегка. Ну, наклонили головы в мою сторону.
Я встал и сделал то же самое.
– Начинаем движение, господа! – воскликнула Челита и прошла мимо меня, прошипев: – Вам туда нельзя, и не вздумайте. Живым вход воспрещен!
– Я Вас еще увижу?
– Я приду к Вам ночью в гостиницу, я же сказала!
Процессия удалилась, втянулась в большие двери в центре зала, давно уже возбуждавшие мое любопытство.
Челита закрыла двери передо мной, победоносно улыбнувшись.
– Живым вход воспрещен! – еще раз прошипела она.
Только в этот момент я заметил, что служанка очень высока ростом. Где-то около двух метров.
Я еще некоторое время послонялся по залу. Допил вино в графине. Постоял у книжных шкафов. Большая часть книг темнела дорогими переплетами. Однако я обнаружил там и несколько моих собственных книг во французском переводе. Я подумал, что духи ведь читают на всех языках одинаково хорошо. Признаюсь, мне было приятно обнаружить мои книги у столь великих и прославленных людей.
Через некоторое время я выскользнул из дома в темноту. Уже в саду оглянулся. Свечи догорели, но, видимо, еще теплился камин, потому что присутствовало красное пятно в силуэте темного дома. В свою гостиницу я добрался нескоро, так как пару раз заблудился по пути. По дороге о мое лицо разбивались ночные бабочки.
Приходила ли, как обещала, ко мне прекрасная служанка Челита?
Приходила. Но я умолчу о состоявшемся между нами сражении.
Дарвин
Вот что говорит о Чарлзе Дарвине его родная английская Hutchinson's New 20th Century Encyclopedia: "Дарвин, Чарлз Роберт (1809-1882) – британский ученый, открывший принцип естественного отбора. Родился в Шрусбери, внук Эразмуса Дарвина, он изучал медицину в Эдинбурге и теологию в Кембридже. Натуралист в исследовательском путешествии в Южном полушарии на Его Величества корабле "Бигль" в 1831-1836 годах, он сделал наблюдения, приведшие его к теории эволюции видов.
Женившись в 1839 году на своей кузине Эмме Веджвуд (Emma Wedgwood) он поселился в Dawn, графство Кент, где прожил до конца своей жизни.
К 1844 году он расширил свои заметки до чернового варианта своих выводов, а в 1858-м, A.R. Wallace прислал Дарвину свою рукопись, выражавшую почти ту же самую теорию. В 1859 году Дарвин опубликовал книгу "On the Origin of Species by Means of Natural Selection", которая представила весь мир живых существ в разумном виде генеалогического дерева, однако вызвала горькую конфронтацию, поскольку не соглашалась с буквальным смыслом Книги Генезиса ("The Book of Genesis"). Лично Дарвин мало участвовал в дебатах, но публикация его "Происхождения человека" ("The Descent of Man", 1871) добавила масла в огонь теологических дискуссий, в которых Т. Н. Huxley и Haeckel приняли участие.
Впоследствии Дарвин посвятил себя в основном ботанике и занимался ей до самой своей смерти. Был похоронен в Вестминстерском аббатстве.
Из его пяти сыновей несколько стали известными учеными, а его внук, сэр Чарлз Дарвин (1887-1963), физик-теоретик, был основным организатором в британском проекте атомной бомбы. Другой внук, Бернард Дарвин (1876-1963), был гольф-корреспондентом газеты "The Times" и игроком в гольф, выступавшим за Англию восемь раз".
После этой очень британской характеристики уместно перейти к оставленной Дарвином человечеству Теории Эволюции.
теория эволюции
додарвинизм/Ламарк
Обширное здание теории эволюции и, как составная его часть, – теория происхождения человека не должны подавлять моих современников своей кажущейся грандиозностью, кажущейся научностью. Тем более, когда дело касается науки XVIII и XIX веков. Исследовательская методика была в те времена в примитивном состоянии. XVIII век пробудил огромный интерес к природе, недаром его называют веком просвещения. Однако…
Однако исследовательские возможности были невелики, большей частью описания производились на основании простого осмотра (причем ботаника, естественно, опережала зоологию). Животных в основном наблюдали в несвободном состоянии (не говоря уже о наблюдениях за животными в их естественной среде обитания, таковые наблюдения были редкостью) или изучали мертвых; а поскольку до изобретения фотографии было еще далеко, то рисунки и гравюры запечатлевали их облик.
Со временем, совместными усилиями к XVIII веку европейцы собрали все же значительную описательную базу своих (поверхностных) наблюдений как для ботаники, так и для зоологии, и стали пытаться в ней разобраться. Из этих попыток родились классификации, осуществленные самыми наблюдательными сухими умами своего времени. Какой-то порядок все они: Линней, Бюффон, Брем, Гумбольт, Ламарк и толпа других, менее известных, навели. Когда на руках такой обширный материал, соблазнительно его проанализировать, сделать какие-то глобальные выводы. Каждый немецкий педант, французский академик в парике, британский джентльмен-путешественник, повозившись с классификационными системами хотел стать отцом общей универсальной теории.
До теории эволюции додумались задолго до Чарлза Дарвина. Уже его дед, Эразм Дарвин, был убежденным "ламаркистом", сторонником первой теории эволюции, предложенной Жан-Батистом Ламарком (1744-1829). Ламарк был профессором ботаники, но в 52 года стал заведующим кафедры зоологии в Музее естественной истории (бывший Королевский ботанический сад). В годы моей жизни в Париже я часто отдыхал под сосной Ламарка в Jardin des Plantes, устав от изучения его многообразной флоры и фауны (там помещался и старинный зоопарк: медведи, волки)… Я проводил там немало времени…
В 1809 году в своей работе "Философия зоологии", за полвека до появления основной работы Чарлза Дарвина "Происхождение видов путем естественного отбора", Ламарк изложил свою теорию эволюции. В сущности, если пренебречь деталями, то теория эволюции Ламарка суть одна и та же теория, что была преподнесена позднее во второй раз Дарвином. Детали – это например утверждение Ламарка (признанное современными учеными ошибочным), что всему живому присуще "стремление к совершенствованию". Ламарк не употреблял безбрежное понятие "естественный отбор", зато он правильно утверждал, что эволюция совершилась в значительной степени под воздействием окружающей среды. Есть знаменитый его пример с жирафом. Ламарк писал: "Известно, что это самое высокое из млекопитающих животных обитает во внутренних областях Африки и водится в местах, где почва почти всегда сухая и лишена растительности. Это заставляет жирафа объедать листву деревьев и делать постоянные усилия, чтобы дотянуться до нее. Вследствие этой привычки, существующей с давних пор у всех особей данной породы, передние ноги жирафа стали длиннее задних, а его шея настолько удлинилась, что это животное, даже не приподнимаясь на задних ногах, подняв только голову, достигает шести метров в высоту".
Вот некоторые идеи Ламарка, как принятые наукой, так и отвергнутые. Наследственность: "Все, что природа заставила особей приобрести или утратить под влиянием условий, под влиянием употребления или неупотребления, – все это природа сохраняет путем размножения у новых особей", – писал Ламарк. И тем впервые обратил внимание на наследственность и ее важнейшую роль в эволюции. "Индивидуальные изменения, если повторяются в нескольких поколениях, становятся признаками данного вида", – заявляет Линней.
Идея естественного возникновения организмов путем самозарождения. (В XVII веке верили, что для самозарождения мышей необходима темнота и зерно, а для самозарождения червей – гнилое мясо. Однако успехи науки XVIII века опровергли эти воззрения.) Тем не менее Ламарк полагает, что глисты и кишечнополостные все же могут самозарождаться: "Одноклеточные способны к самозарождению".
"Изменение форм (эволюция) в пределах одного класса состоит из таких последовательных процессов:
– Изменение условий внешней среды.
– Изменение потребностей животного.
– Изменение его действий.
– Выработка новых привычек.
– Упражнение органов, необходимых для выполнения этих привычек, и неупражнение органов для этого ненужных.
– Изменение органов под влиянием длительного упражнения или неупражнения.
– Закрепление изменений произошедших в организме в результате передачи их по наследству…"
Ламарк был несомненным гением. Он отец биологии. Достаточно сказать, что это он ввел в обращение термин "биология" в 1802 году. Именно Ламарк разделил все царство животных на позвоночных и беспозвоночных. (Термин "беспозвоночные" также придумал он.) Беспозвоночные у него делились уже на 10 классов, в то время как у Карла Линнея еще только на два. (В современной классификации – 30 классов.)
Ламарк – отец современной музейной системы, где все объекты расположены в систематическом порядке.
Ламарк – один из основателей современной геологии и зачатков ее хронологии. В своем труде "Гидрогеология" (1802) он расширил временные рамки геологической истории, которые в XVIII веке считались довольно узкими, не превышающими нескольких тысяч лет. Книга не получила должного внимания, однако теория древности Земли была полезна для теории эволюции. Впоследствии Чарлз Лайелл в книге "Основы геологии" и Чарлз Дарвин еще удлинили геохронологическую шкалу, дабы теория эволюции выглядела убедительнее.
(Современная наука утверждает, что причиной эволюции являются генные мутации. Но современная наука – это не последняя инстанция, возможно, гены – это лишь биологический портрет живого существа, а вовсе не роковая его карма, записанная в значках таких же темных, как и как будто бы расшифрованные египетские иероглифы…)
Первооткрыватель-француз мне симпатичнее узурпировавшего теорию эволюции англичанина. И тем более симпатичнее, что Ламарк не эвакуировал Создателя за пределы своей теории, как это сделал Дарвин. Согласно Ламарку, материя, лежащая в основе всех природных тел и явлений, абсолютно инертна. Для ее "оживления" необходимо внесение в нее движения извне. Ламарк считал, что "верховный творец" был источником "первого толчка", пустившего в ход "мировую машину". Живое, по Ламарку, возникло из неживого и далее развивалось на основе строгих объективных причинных зависимостей, в которых нет места случайности (механический детерминизм) – пишет "Большая советская энциклопедия". И добавляет: наиболее простые организмы появились и ныне возникают из "неорганизованной" материи (самозарождение) под влиянием проникающих в них флюидов (например, теплорода, электричества).
Дарвин издал "Происхождение видов путем естественного отбора" в 1859 году. Свою теорию эволюции он избавил и от "стремления к совершенствованию", и от "флюидов теплорода и электричества", и от Бога-Создателя.
Оба ученых, кстати сказать, имели, каждый, в своих биографиях, столкновение с теологией. Отец отдал юного Жан-Батиста в иезуитский колледж в Амьене, но отец вскоре умер, и Жан-Батист, не закончив обучения, принял участие в семилетней войне. Чарлз Дарвин учился теологии в Кембридже целых четыре года, с 1827-го по 1831-й. Получается, что теология приготовила Ламарка и Дарвина к теории эволюции? Как бы там ни было, Ламарк оставил создателя верховным творцом, пустившим в ход мировую машину, а Дарвин – нет.
О происхождении человека Ламарк высказался осторожно. Человек, согласно Ламарку, – часть природы, улучшенное животное. Тело человека подчинено тем же законам природы, что управляют другими живыми существами. Строение тела человека соответствует строению тела млекопитающих. Ламарк отметил близость человека к обезьянам.
Стоит обратить внимание на осторожность Ламарка; "отметил близость", то есть гипотеза происхождения человека от приматов выражена в форме предположения. Историки относят эту осторожность к эпохе, мол, в те времена было, якобы, рискованно выступать против версии креационизма. Но 1809 год не был в Европе временем реакции, нисколько. Скорее войска императора Наполеона разнесли идеи революционной Франции по всей Европе. (Сам Наполеон изругал Ламарка за подаренную книгу и тем довел его до слез.) Все еще дул в Европе ветер свободы и вольномыслия.
Дарвин, конечно же (ну кто же возлюбит донора своего, из коего ты выпил идею!), отозвался о "Философии зоологии" крайне резко: "Да сохранит меня небо (!) от глупого Ламарковского "стремления к прогрессу", от "приспособления вследствие хотения животных"". "Ламарк повредил вопросу своим нелепым, хотя и умным трудом". Однако впоследствии, уже чувствуя себя единственным автором теории эволюции, стал снисходительнее.
В сущности, и о происхождении человека Ламарк сказал все, что затем всего-навсего повторил Дарвин. Ламарк, в частности, отметил близость человека к обезьянам, отметил и отличия от обезьян:
– Положение головы.
– Вертикальное положение тела при ходьбе.
– Иное строение конечностей.
– Большая подвижность пальцев рук.
Ламарк считал, что человек (относящийся к одному роду, одному виду) развился из четверорукого в двуногого и двурукого, поскольку в силу внешних условий четверорукие вынуждены были не лазать по деревьям, но ходить по земле. Тогда-то четверорукий и стал двуруким. Большие пальцы на задних конечностях у него перестали противостоять четырем другим. Необходимость видеть вдаль вынудила его оставаться на задних конечностях. Постоянная тренировка в прямохождении во многих поколениях привела к развитию икр и ягодиц. Задние конечности приобрели строение, удобное для поддержания тела в вертикальном положении.
Изменение пищи привело к изменению лицевой части черепа: она укоротилась, резцы приняли вертикальное положение, увеличился лицевой угол. Порода двуруких стала господствующей среди остальных. Она завладела удобными местами, вытеснила другие высокоорганизованные породы. Двурукие интенсивно размножались, жили большими группами. По мере увеличения групп возникла потребность в общении. В начале общались мимическими знаками, потом – модуляциями голоса. Позже возникли членораздельные звуки. Постепенно, благодаря постоянному упражнению гортани, языка и губ, развилась речь. Отдаленность, обособленность мест, заселенных группами двуруких, способствовала возникновению разных языков".
Это пусть и Ламарк, но Дарвин. И у того, и у другого никогда не было ответа на многие "почему".
– Почему только один род одного вида так экстраординарно развился?
– Почему ВЫНУЖДЕН был ходить по земле и дожидаться в течение поколений, чтобы ему стало удобно? Не проще было бы сняться, скажем, с лысой земли, где вдруг исчезли деревья (кто их вырубил?), и добраться до леса?
– "Видеть вдаль". Предполагается, что четверорукий таки оказался в голом месте, где есть "даль".
– Почему изменилась пища?
– "Увеличилась потребность в общении". Обезьяны тоже собираются в большие стада и все время кричат…
Много-много-много вопросов есть и к Ламарку, и к Дарвину.
о работе "The Descent of Man" Чарлза Дарвина
В своей книге Дарвин всеми силами снижает человека до животного, а животных вытягивает к человеку. При этом аргументы Дарвина для нас, людей XXI века, звучат анекдотически. В главах третьей и четвертой ("Сравнение умственных способностей человека и низших животных") приведены многочисленные "наблюдения" самого Дарвина и ученых того времени над животными. "Научными" эти наблюдения по стандартам XXI века не являются.
Судите сами: "Очень известный этнолог, мистер Вестропп, информировал меня, что он наблюдал в венском зоосаде медведя, который намеренно создавал своей лапой течение в воде, протекавшей рядом с его клеткой, чтобы направить плавающий кусок хлеба в пределы его досягаемости".
Такой же ученый как и Вестропп, некто Хузо (Houzeau) "сообщает (Дарвину), что "пересекая" широкую и засушливую долину в Техасе, его собаки очень страдали от жары, и что около тридцати или сорока раз они спускались в расселины, ища воду. Эти расселины не были долинами, в них не было деревьев и вообще никакой растительности, и так как они были абсолютно сухими, то от них не мог исходить запах влажной земли. Собаки вели себя так, как если бы они знали, что расселина в земле предлагает им лучшую возможность найти воду…" Современные ученые знают, что обоняние собак превышает человеческое в 200 раз. Собаки Хузо обоняли воду, лежащую, увы, глубоко в почве.
Или вот такое: "Ренггер (Reng er), весьма осторожный наблюдатель, утверждает, что когда он впервые дал яйца своим обезьянам в Парагвае, они раздавили их, и таким образом утеряли большую часть содержимого; однако впоследствии они осторожно разбивали один из концов о твердую поверхность и отдирали куски оболочки яйца пальцами…"
Таких примеров Дарвин приводит в "Происхождении человека" буквально сотни. Затем он торжествующе восклицает: "Тем не менее некоторые авторы все же отрицают, что высшие животные обладают многими чертами рассудка, и пытаются объяснить нам почему с помощью аргументов, которые являются ничем иным как пустой болтовней".
Далее великий Дарвин сердится еще больше и приводит цитату из эссе своего поклонника, некоего Лесли Стефена (Leslie Stephen) под названием "Дарвинизм и божество", который "говоря о предполагаемом непроходимом барьере между умами человека и низших животных, заявляет: "Очень трудно понять как кто-то, кто когда-либо держал собаку, или наблюдал слона, может иметь сомнения в способности животных производить основные процессы мышления"".
Дарвин, желая сблизить человека с животным миром, не брезгует банальностями: "Часто говорят, что животные не употребляют никаких орудий, однако шимпанзе в своей среде обитания разбивает местный фрукт, нечто вроде ореха, камнем". "Прирученные слоны в Индии, это хорошо известно, ломают ветки деревьев и отгоняют ими мух".
Или вот, великий Дарвин во всем своем блеске: "В Зоологическом саду обезьяна, имевшая слабые зубы, приспособилась разбивать орехи камнем; и мне сообщили служители, что после употребления камня она прячет камень в соломе и не позволяет другим обезьянам брать его. Здесь мы имеем идею собственности; однако эта идея общая каждому dog с его костью и большинству, или всем птицам с их гнездами".