После этого Карим сообщил повару, что мы будем пить кофе в женском саду. Мы вместе вышли из дворца и сели за столик под деревом. Хотя уже почти стемнело, веселое щебетание птиц и плескание их в ванночках создавали много шума и суеты, на которые нельзя было не обратить внимания. Я наблюдала за этим с большим удовольствием.
Карим взглядом позвал меня, и я пересела со стула к нему на колени. Я знала, что Карим думает о том же, о чем и я: если мы вернем птиц, Амани вполне способна что-нибудь с собой сделать. В то же время, если мы купим новых птиц вместо тех, что она унесла, Амани наверняка узнает, что мы ее обманули. С другой стороны, Фаддель не из тех, кто уступит свое. Боже, что же нам делать?
- У тебя есть план? - прошептала я.
Карим вздохнул, но долго не отвечал. Наконец он заговорил:
- Этот Фаддель - жадная скотина. Я решил отдать ему хороший участок моей земли в Эр-Рияде, если он согласится отказаться от птиц в своем псевдораю. Это должно успокоить Амани.
- Хорошую землю за глупых певчих птиц. О, Аллах! Над нами все будут смеяться.
- Нет. Фаддель никому об этом не расскажет. Он не только жаден, он еще и труслив. Я дам ему понять, что не в его интересах болтать о наших личных делах.
- Он дурной человек, - согласилась я, внезапно вспомнив о том, что еще Маха там обнаружила. Меня так и подмывало спросить Карима, знал ли он что-нибудь о личном гареме Фадделя, но решила, что с моего бедного мужа на сегодня и так хватит.
Вдруг все птицы в саду разом начали петь. Мы с Каримом замолчали и стали слушать, покоренные красотой их пения.
После, с удовольствием выпив кофе, мы пошли к себе. Длинный день наконец подошел к концу, и именно за это я была ему чрезвычайно благодарна. Но, вспомнив об обещании, данном Махе, я не могла заснуть. События сегодняшнего дня совершенно измучили меня, отняв всю энергию. Что ждет нас завтра?
Глава седьмая
РАЙСКИЙ ГАРЕМ
Открыв на следующее утро глаза, я увидела, что Карима нет рядом. Я окликнула его, но ответа не услышала. В голове у меня была полная мешанина, и только через несколько минут все события предыдущего дня всплыли в моей памяти. Амани и ее птицы! Вот почему Карим встал так рано. Конечно, главное - сегодня надо урегулировать ситуацию с Фадделем. Я быстро надела простое хлопчатобумажное платье и вышла из спальни. Сначала остановилась у двери комнаты Махи и прислушалась. Тишина - это был хороший знак. Если бы Маха уже проснулась, то за дверью раздавалась бы оглушительная музыка. Вот было бы хорошо, если бы Маха проспала до полудня. Мне нужно было время, чтобы побыть одной и обдумать, что же мне сказать ей по поводу находящихся в неволе девушек, которых она обнаружила, - я ей это обещала. Причем наша прислуга не должна быть втянута в еще одну разборку с нашим родственником Фадделем.
Вздохнув, я отбросила на время эти мысли, так как уже подходила к комнате Амани. Моя младшая дочь еще спала. Одна из шести филиппинских служанок, которых я обязала наблюдать за Амани, сидела у ее кровати. Она заверила меня:
- Ваша дочь мирно проспала всю ночь.
Я пошла обратно на свою половину и заказала кофе и легкий завтрак: йогурт, сыр и домашний лаваш. По сравнению с вчерашним безумным днем у меня сегодня было время спокойно и вкусно поесть. Я лениво помешивала кофе, сидя на нашей террасе, наслаждаясь прекрасным видом на Красное море, чем славен был наш дворец в Джидде. День был просто божественным. Небо безоблачным и голубым, солнечные лучи ласкали, но в эти часы еще не обжигали. Солнечный свет глубоко проникал в кристально чистую воду Красного моря. Глядя на волны, которые медленно накатывали на берег, я чувствовала, как мое тело начало жить в одном ритме с морем. Если бы все дни были такими мирными, как этот.
Я еще не закончила завтракать, когда вернулся Карим.
Он сел на стул рядом со мной и начал пальцами таскать из моей тарелки кусочки сыра.
Я молча смотрела на красивое лицо Карима, продлевая как можно дольше минуты покоя и безмятежности.
- Рассказывай, - произнесла я наконец.
Карим нахмурил брови и печально покачал головой.
- Скотина Фаддель заявил, что испытывает особую привязанность к этим чертовым птицам.
- Он не согласился обменять птиц на землю? - спросила я, не веря своим ушам.
Карим удивленно посмотрел на меня:
- Конечно согласился, Султана. Но с ним так тяжело было договориться.
- Расскажи мне все по порядку.
- Султана, мне не хочется все это вспоминать, - сказал он раздраженно. - Все, что тебе нужно знать, - это что теперь птицы нашего родственника Фадделя принадлежат нам или, скорее, Амани. И я получил заверение Фадделя, что он больше никогда не заведет в своем земном раю певчих птиц. - Карим заговорил тише: - Я убежден, что он сумасшедший. Неужели Фаддель и вправду верит, что может перехитрить Господа, создав рай без смерти? Конечно сумасшедший.
Я благодарно улыбнулась мужу.
- По крайней мере, Амани теперь утешится. Не много найдется отцов, готовых на такие жертвы ради счастья своего ребенка. - Я наклонилась к мужу и поцеловала его в губы.
Но выражение лица Карима вдруг стало жестким.
- Султана, эти родственники никогда не входили в круг наших друзей. Я не понимаю, почему ты вдруг решила первый визит нанести им. Пожалуйста, ради нашего блага, держись в будущем подальше от этой семьи.
Мне потребовались немалые усилия, чтобы ничем не выказать переживания, которые мучили меня. Мне так хотелось рассказать Кариму о чудовищной находке Махи - гареме с девушками, которых держали там против их воли и которым, если только это правда, нужно было срочно помочь. Но сейчас я не могла об этом сказать - не время. Я знала, что мой муж ответит, что судьба этих девушек не входит в его компетенцию. И уж точно он запретит мне вмешиваться в это дело.
Поэтому, когда Карим, взяв меня за руку и глядя мне в глаза, сказал: "Держись подальше от Фадделя и Халиды. Ты поняла меня, Султана?" - я только кивнула в знак согласия и произнесла:
- Правоверного никогда второй раз не укусит та же змея.
Удовлетворенный проделанным, Карим встал и серьезно сказал:
- Султана, мы должны осторожно выбирать себе друзей. Любые отношения с такими, как Фаддель, могут привести к неприятным последствиям. - Помолчав, он добавил: - Я хочу навестить Хану и Мухаммеда. Хочешь поехать со мной?
- Спасибо, но я останусь. Сегодня мне лучше побыть с дочерьми. Но не забудь, пожалуйста, подарки, которые я приготовила для них на праздник Ид.
Мне очень нравились Хана, младшая сестра Карима, и ее муж Мухаммед. На самом деле, кроме Нуры, матери Карима, мне нравилась вся семья Карима, и я всегда с радостью ездила к ним в гости. С годами я поняла, мне крупно повезло, что я вышла замуж за Карима и попала в его семью.
Карим уехал, а я, приняв ванну, отправилась к Амани, чтобы сообщить ей хорошие новости. Бедняжка все еще крепко спала. День накануне был для нее настоящим испытанием. Глядя на спящую Амани, я почувствовала огромный прилив любви к ней, несмотря на ее острый язычок. Я нежно поцеловала ее в щеку и отправилась к Махе.
Теперь, когда проблемы с Амани были разрешены, я знала, что должна заняться историей Махи, если хочу сохранить уважение дочери и самоуважение к себе как к защитнице прав женщин.
Маха уже встала и оделась. К моему удивлению, она не слушала музыку. Мы встретились глазами в отражении зеркала ее туалетного столика. Я видела, что она все еще сердится за вчерашнее.
- И какова же судьба птиц? - сухо спросила она.
Тщательно подбирая слова, я сказала:
- Папе удалось решить эту проблему. Птицы остаются у Амани.
Лицо у Махи стало хмурым.
- И как же папа уладил это?
- Папа сделал Фадделю очень заманчивое предложение, - сказала я.
Маха надула губы.
- Так вот, я отказываюсь идти на похороны птиц. Мама, я серьезно!
Я нежно положила руку на плечо Махи и сказала ее отражению в зеркале:
- Как хочешь, Маха.
Она повела плечом, освобождаясь от моей руки.
Я знала, что теперь настало время мне извиняться. Вздохнув, я сказала:
- Дорогая, прости меня за вчерашнее. Я была неправа, но я пришла в бешенство, услышав твои жестокие и безжалостные слова в адрес твоей сестры. Поверь мне, что, если бы действительно что-то случилось с Амани, последнее, что бы ты стала делать, так это устраивать пир и плясать от радости. - Я помолчала немного и потом добавила: - Если бы с Амани на самом деле произошла трагедия, ты бы всю жизнь страдала от чувства вины за свои необдуманные слова.
Поразмыслив над этим, Маха вроде перестала злиться. Она улыбнулась.
- Ты права, мама. - Она развернулась на своем крутящемся стуле и внимательно посмотрела мне в глаза. - А теперь мы можем поехать и спасти этих девушек во дворце дяди Фадделя?
Я глубоко вздохнула. Я тоже когда-то была одержима желанием помочь каждой женщине, попавшей в беду. Жизнь научила меня, что такие желания редко удается выполнить. Я нежно потрепала Маху по щеке и села на ее кровать.
- Дорогая, расскажи мне об этих девушках. Как ты узнала о них?
Маха отложила пудреницу.
- Хорошо, мама, расскажу. Вчера, после того как вышла из ванной комнаты в этом поганом дворце, я нигде не могла найти Лейлу. Поскольку я не знала, в какой стороне сад, я пошла наобум по территории, ища тебя. Я бродила везде и вскоре заблудилась в лабиринте павильонов. Вдруг я поняла, что вышла на тропинку, ведущую к конюшне, и подумала, что сад где-то в той части поместья.
Оттолкнув вертящийся стул с такой силой, что он проехал через всю комнату, Маха подбежала ко мне. Она сжала мои руки.
- Мама, у дяди Фадделя нет никаких лошадей. Эта надпись указывала на другой павильон! И он заполнен совсем юными девушками!
Только через несколько минут меня осенило. Жеребцы! Я поняла, что эта надпись была шуткой Фадделя - несомненно, шуткой по поводу невинных девушек.
- Возможно, эти женщины сами выбрали свое занятие? - робко предположила я. Известно, что бедность в других странах часто толкает девушек или их семьи торговать телом.
- Нет! Нет! - яростно замотала головой Маха. - Несколько из них бросились к моим ногам и умоляли спасти их. - Глаза Махи наполнились слезами. - Некоторым не более двенадцати-тринадцати лет!
Я вскрикнула от негодования. Эти девочки были даже моложе Амани.
- Что ты им сказала?
- Я обещала, что вернусь, и очень скоро. Что я приведу свою маму, а она уж точно знает, что нужно делать.
- Ох, Маха. - Я закрыла глаза и опустила голову. - Если бы только в жизни все было так просто.
С грустью я начала вспоминать те многочисленные случаи, когда была такой же идеалисткой и оптимисткой, как моя дочь. Теперь, когда мне сорок лет, я знала, что не так-то просто встать между мужчиной и его сексуальными желаниями. Добиться девушки или молодой женщины для удовлетворения своих сексуальных потребностей - природная склонность многих мужчин, и не только на Ближнем Востоке. И часто их вовсе не заботит, что эти удовольствия они получают против воли тех, кто слишком молод, совершая насилие.
- В каком жестоком мире мы живем! - удрученно сказала я, и глаза мои заволокли слезы.
Маха вопросительно посмотрела на меня:
- Мама, что нам делать? Я же обещала!
Я с горечью призналась:
- Не знаю, Маха. Не знаю.
- Может быть, папа нам поможет, - сказала Маха, и на лице ее отразилась надежда. - Он же спас птиц Амани.
Я сидела молча, думая, как же побороть закоснелую силу нашей реальности. Я вспомнила конец 1980-х, когда Кори Аквино, президент Филиппин, на дипломатическом уровне поднял вопрос о том, что филиппинских девочек нанимают на работу в Саудовскую Аравию в качестве прислуги, но по прибытии на место их против их воли используют в качестве сексуальных рабынь. Аквино запретил филиппинским женщинам ездить в Саудовскую Аравию.
Наш король Фадх пришел в ярость, услышав об этом оскорбительном распоряжении, и его реакцией стал указ, запрещавший всем филиппинцам, как мужчинам, так и женщинам, работать в Саудовской Аравии, если только решение президента Аквино войдет в силу.
И смелая попытка Аквино защитить своих соотечественниц провалилась, так как экономика Филиппин в большой степени зависит от богатых нефтью стран Ближнего Востока, где работали филиппинцы и откуда посылали заработанные деньги домой на содержание своих семей.
Так что филиппинских девушек, нанятых на работу в качестве домашней прислуги, наши мужчины продолжают использовать в качестве сексуальных рабынь в дополнение к их обязанностям по дому.
- Мама?
Я мучительно искала выход из создавшегося положения, но снова вынуждена была признаться:
- Я не знаю, что делать.
- Если папа может освободить птиц, почему он не может сделать то же самое с девушками?
- Папа уехал на весь день.
- Тогда, мама, давай поедем туда. Мы привезем девушек к нам и пусть они работают у нас прислугой! - страстно произнесла она.
- Маха, все не так просто, как кажется.
Маха вскочила на ноги, лицо ее исказилось от гнева и страдания. Она прокричала:
- Тогда я поеду туда одна! И, как Амани, сама освобожу этих девушек.
Видя решимость своей дочери, я поняла, что выхода у меня нет.
- Хорошо, Маха. Мы поедем вместе.
Я сообщила своей филиппинской служанке, что мы уезжаем, велев ей сказать Амани, как только та проснется, что птицы теперь принадлежат ей. После чего мы с Махой отправилась в "Райский дворец", не представляя, что нас там ожидает.
Как только мы въехали на территорию, я сказала нашему водителю:
- Мы встречаемся с Халидой в саду. - И, указав на знак с надписью "Жеребцы", добавила: - Мы выйдем там, а ты возвращайся к воротам и жди, когда мы тебе позвоним. - И у водителя, и у меня были мобильные телефоны.
Водитель весьма недоверчиво посмотрел на меня, но сделал так, как я велела.
Мой план состоял в том, чтобы переписать имена и адреса родственников этих девушек и потом с ними связаться. Я рассчитывала, что, узнав о местонахождении дочерей, родственники смогут через свои посольства потребовать их возвращения домой.
Мы с Махой молча шли по длинной дорожке. Мы обе осознавали, что впутываемся в серьезную авантюру. К тому же втайне от Карима.
Вскоре я увидела ужасный павильон, стоящий в отдалении, как и описывала Маха. Сначала мне показалось, что это здание ничем не отличается от других, однако, вглядевшись более внимательно, я заметила, что на окнах были решетки.
- А как нам войти? - прошептала я, уверенная, что двери заперты и на сигнализации.
- Двери открыты, - к моему большому удивлению, сказала Маха. - Я спросила девушек, почему же они не убежали. Но они ответили, что несколько девушек попытались это сделать, но, поскольку у них нет паспортов и необходимых бумаг, разрешающих пребывание в нашей стране, за подписью гражданина Саудовской Аравии, их вернули и подвергли жестокому наказанию, а обращение с ними стало еще более суровым.
Это понятно. К сожалению, многие люди в Саудовской Аравии, как эмигранты, так и местные, очень страшатся репрессий со стороны правительства и поэтому боятся оказать помощь женщине, заявляющей, что ее насильно содержат в сексуальном рабстве. Мало кто будет рисковать своей свободой ради иностранки, да и представители моей семьи часто мстят тем, кто выставляет напоказ темные стороны жизни в Саудовской Аравии.
Не дойдя до павильона, я вдруг остолбенела: из-за кустов вышли глубокий старик и странного вида маленького роста мужчина, встав на нашем пути. Мы были так ошеломлены внешностью последнего, что вскрикнули.
С трудом дыша, я остановилась, уставившись на него. Он был очень маленький, страшно худой и черный как смоль. Он казался еще ниже ростом, чем был на самом деле, из-за сильной сутулости. Его морщинистое лицо выдавало почтенный возраст. Кожа на щеках свисала большими складками. Я думаю, такого древнего старика я в жизни никогда не видела.
Но, несмотря на свой возраст, одет он был очень ярко: на нем была желтая рубашка и красный жилет с блестками. На голове был намотан шелковый тюрбан бирюзового цвета. Его широкие шаровары, сшитые из роскошной парчи, простеганной золотыми нитями, являли собой моду другого века.
- Могу я быть вам чем-нибудь полезным, мадам? - Голос мужчины был невероятно высоким. И доброжелательным.
Я пригляделась к нему и увидела, что его карие глаза сверкают от любопытства.
- Мадам? - Он помахал маленькой черной ручкой перед моими глазами.
Я заметила, что на каждом пальце у него было по кольцу.
- Кто вы? - с трудом смогла выговорить я.
- Я Омар, - с гордостью сказал он. - Омар из Судана.
Тут только я заметила, что его лицо было абсолютно гладким, как мое. Внезапно меня осенило: неужели передо мной евнух? Сейчас в Саудовской Аравии евнухов больше нет. Те, что были когда-то, все уже умерли.
Еще совсем в недалеком прошлом в Аравии было много евнухов. Хотя ислам запрещает мусульманам самим кастрировать мальчиков, тем не менее мусульманам не возбраняется иметь евнухов-рабов. И действительно, мои предки считали почетным иметь евнухов и платили за них огромные деньги. Когда-то евнухи охраняли гаремы богатых арабов. И их можно было всегда увидеть в мечетях Мекки и Медины, где их роль состояла в том, чтобы отделять женщин от мужчин при входе в мечети.
И вот теперь передо мной один из таких евнухов, только очень старый. Я в этом была уверена.
С языка готово уже было сорваться что-нибудь едкое, так как нетрудно было догадаться, какие обязанности у этого маленького человечка здесь, в павильоне Фадделя.
- Как я полагаю, вы охраняете гарем Фадделя?
Омар слегка поперхнулся.
- Нет, мадам, я не охраняю. - Он согнул свою худую руку и ущипнул ею обвисшую кожу на другой руке. - Я бы мог охранять только тех, кто добровольно выбрал свое заключение.
Посмотрев сверху вниз на его усохшую фигуру, я поняла, что он имел в виду.
- Отец Фадделя был когда-то моим хозяином, а его сын разрешает мне жить в этом доме, - объяснил он.
Маха пришла в себя и больше не боялась этого маленького человечка. Она нетерпеливо дернула меня за руку:
- Мама, ну пошли скорее!
Мои мысли унеслись в далекое прошлое, и мне очень хотелось задать множество вопросов этому евнуху, но важная причина нашего визита сюда вернула меня в настоящее. Я должна найти несчастных узниц до того, как меня обнаружит Фаддель. Я очень надеялась, что евнух не побежит сообщать Фадделю и Халиде о нашем непрошеном появлении на их территории.
- Мы пришли сюда поговорить с девушками, живущими здесь. - Я указала на павильон. - Мы ненадолго. Я вам обещаю.
Омар склонился до земли в изысканном поклоне:
- Добро пожаловать.
Приятно удивленная его изящными манерами, я улыбнулась, проходя мимо него с Махой.
Не успели мы войти в павильон, как тут же были окружены множеством взволнованных девушек. Большинство из них явно были из Азии. Маху они встретили поцелуями и объятиями. Радостные голоса разносились по всему павильону:
- Ты сдержала слово! Скоро мы будем на свободе!
Я попыталась их успокоить:
- Тише! Вы так мертвого разбудите!
Громкий смех стих, уступив место радостному шепоту.