В связи с этим неминуемо возникают вопросы, где вообще берут свои истоки легенды о странных отношениях между Соломоном и Асмодеем, каково их происхождение.
Ответ на этот вопрос тоже далеко не однозначен, и мы к нему еще непременно вернемся при анализе других легенд о царе Израиля и князе демонов. Ну а пока самое время продолжить рассказ о строительстве Иерусалимского храма.
Глава вторая Дом господа
"И было слово Господа к Соломону, и сказано ему: вот ты строишь храм; если ты будешь ходить по уставам Моим, и поступать по определениям Моим, и соблюдать все заповеди Мои, поступая по ним, то Я исполню на тебе слово Мое, которое Я сказал Давиду, отцу твоему. И буду жить среди сынов Израилевых, и не оставлю народа Моего Израиля" (3 Цар. 6:11 – 13).
Обычно эти слова понимают в том смысле, что посреди строительства Храма Бог снова явился к Соломону и выразил свое одобрение его действиями. Однако классические комментарии Писания трактуют этот отрывок совершенно иначе. Все они говорят, что никакого нового Божественного Откровения в те дни Соломону не было – эти слова были переданы ему от имени Бога жившим в его эпоху пророком Ахием. И звучит в них отнюдь не одобрение, а предупреждение. Видимо, уже в те дни Соломон начал проявлять терпимость по отношению к языческим культам, что, с точки зрения еврейского Закона, было совершенно недопустимым.
И пророк, по версии Абарбанеля, был послан Богом к Соломону, чтобы сказать ему: "Если ты думаешь, возводя Храм, что он простоит вечно, благодаря монументальности своей постройки, то ты заблуждаешься. Существование Храма будет зависеть от того, насколько еврейский народ и ты лично будете сохранять верность Моим заповедям. Только в этом случае Я исполню в полном объеме то, что обещал тебе и твоему отцу Давиду, и буду обитать среди сынов Израиля".
Но одновременно Бог подтверждает: что бы ни случилось. Он останется верен своему союзу с еврейским народом, ибо союз этот вечен.
Ученые-библеисты, разумеется, знакомы с этими комментариями и в целом с ними согласны. Вот только понимают они их… совершенно иначе. По их мнению, этот отрывок показывает, что еще до завершения строительства Первого храма наметились первые трещины в отношениях между Соломоном и духовенством, и чем дальше, тем больше эти трещины разрастались, превращаясь постепенно в настоящую пропасть. Пророк Ахия явился к царю для того, чтобы предупредить его о возможных последствиях либерального отношения к языческим культам и к усилению влияния чужеземцев в Иерусалиме; он пытался наставить Соломона "на путь истинный", но ему, как мы увидим, это не удалось.
Вместе с тем строительство Храма, говорит мидраш, было, безусловно, угодно Богу. Это проявилось хотя бы в том, что на протяжении всего времени этого строительства никто из строителей не умер, не заболел и у них не сломалось ни одно орудие труда.
После того как каменные стены Храма были обшиты кедровыми досками, к работе приступили резчики по дереву Между историками до сих пор идет спор, какой именно технологией они пользовались – вырезались ли цветочные узоры прямо на дереве или речь шла о деревянной аппликации, которая вырезалась отдельно и уже затем крепилась к стенам. Неясным остается и то, что собой представлял этот цветочный орнамент; какие именно цветы использовали резчики в качестве образца. Но из текста Библии ясно следует одно: стены Храма были украшены великолепной деревянной резьбой, а затем от пола до потолка покрыты золотом, включая помещение Святая святых. Перед этим помещением были протянуты золотые цепи; золотом же был покрыт стоявший перед ним жертвенник для воскурений. Помимо этого, стены Храма украшала также деревянная лепнина с изображением пальм, цветов и херувимов (керувов). И уже после этого золотом был покрыт, также поверх настеленных кипарисных досок, пол внутренних помещений Храма:
"На кедрах внутри дома были вырезаны подобия огурцов и распускающихся цветов; все было покрыто кедром, камня не видно было. Давир же внутри храма он приготовил для того, чтобы поставить там ковчег завета Господня. И давир был длиною в двадцать локтей; и шириною в двадцать локтей, и вышиною в двадцать локтей; он обложил его чистым золотом; обложил также и кедровый жертвенник. И обложил Соломон храм внутри чистым золотом, и протянул золотые цепи перед давиром и обложил его золотом. Весь храм он обложил золотом, весь храм до конца, и весь жертвенник, который пред давиром обложил золотом. И сделал в давире двух херувимов из масличного дерева, вышиною в десять локтей. Одно крыло херувима было в пять локтей и другое крыло херувима было пять локтей; десять локтей от одного конца крыльев его до другого конца крыльев его. В десять локтей был и другой херувим; одинаковой меры и одинакового вида были оба херувима. Высота одного херувима была десять локтей, также и другого херувима. И поставил он херувимов среди внутренней части храма. Крылья же херувимов были распростерты, и касалось крыло одного херувима одной стены, а крыло другого херувима касалось другой стены; другие же крылья среди храма сходились крыло с крылом. И обложил он херувимов золотом. И на всех стенах этого храма кругом сделал резные изображения херувимов, и пальмовых дерев, и распускающихся цветов – внутри и вне. И пол в храме обложил он золотом во внутренней и передней части. Для входа в давир сделал он двери из масличного дерева, с пятиугольными косяками. На двух половинах дверей из масличного дерева он сделал резных херувимов, и пальмы, и распускающиеся цветы и обложил золотом; покрыл золотом и херувимов, и пальмы. И у входа в храм сделал косяки из масличного дерева, четырехугольные, и две двери из кипарисового дерева; обе половинки одной двери были подвижные, и обе половинки другой двери были подвижные. И вырезал на них херувимов, и пальмы, и распускающиеся цветы и обложил золотом по резьбе. И построил внутренний двор из трех рядов обтесанного камня и из ряда кедровых брусьев" (3 Цар. 6:18-36).
Самым загадочным во всем этом описании являются, безусловно, херувимы. Две фигуры херувимов с простертыми друг к другу крыльями располагались на монолитной золотой крышке Ковчега Завета. Все комментаторы сходятся во мнении, что в фигурках херувимов был заложен высокий символический смысл, хотя и расходятся в том, какой именно. Одни утверждают, что херувимы символизировали собой союз между еврейским народом и Богом, подобный супружескому союзу; другие усматривали в нем символ единства Божественного суда и милосердия; третьи – необходимость единства духовной и государственной власти в жизни еврейского народа и т. д. Есть также мнение, что херувимы были как бы стражами Ковчега Завета и символизировали одновременно как двух ангелов-близнецов, стоящих перед "троном Всевышнего", так и двух херувимов, охраняющих вход в Ган эден – Райский сад.
Немало споров велось и ведется о том, как выглядели херувимы на крышке Ковчега Завета. Есть раввинистические авторитеты, считающие, что у херувимов не было лиц – то место, где у их фигурок предполагалось наличие лица, у них было закрыто крыльями. Раши считает, что у них были лица младенцев. Книга "Зоар", лежащая в основе Каббалы, утверждает, что "…один керув имел вид мужчины, другой – женщины. Присутствие Шхины между ними указывает на то, что лишь в супружестве человек достигает цельности, необходимой для того, чтобы удостоиться Божественного Откровения. И когда супруги живут в согласии, с ними пребывает Божественный свет".
Но размер крышки Ковчега составлял 114 x 68,5 сантиметра, а высота отлитых вместе с ней херувимов – 75 сантиметров. Херувимы же, вырезанные по указанию Соломона, были высотой 5,2 метра, и таким же был размах их крыльев.
Комментаторы утверждают, что херувимы, поставленные Соломоном в Святая святых, имели ту же форму, в какой они предстали затем пророку Иезекиилю в его знаменитом видении Божественной колесницы, то есть это были человекоподобные фигуры с крыльями. Но вот их лица Иезекииль описывает весьма туманно – как "лица керувов" или как "лица, которые видел я на реке Кевар". Ясно, что это не было человеческое лицо, морда животного или голова птицы, так как пророк их четко различает (см.: Иез. 10:9-22).
Так что о подлинном облике херувимов мы можем только догадываться.
В то же время из самого библейского текста следует, что суммарный размах крыльев обоих херувимов равнялся ширине стен давира. Но тогда возникает резонный вопрос: какими же были размеры тел этих херувимов, а если тел у них не было вовсе, то как же они стояли перед Святая святых? Талмуд отвечает на этот вопрос так: "Стояли, благодаря чуду!" – явно намекая на то, что внутри Храма нарушались привычные нам законы пространства и времени. Последнее ясно видно, если вчитаться в приведенные в Библии размеры Храма, а также в утверждении трактата "Пиркей авот" ("Поучения отцов"), что во время службы в Храме люди стояли крайне плотно, но когда доходили до того места молитвы, где полагалось кланяться, становилось просторно и все кланялись без труда (Пиркей авот. 5:5).
В целом из приведенной нами пространной цитаты из Библии становится ясно, что внутреннее убранство Храма должно было не просто изумлять, а поражать, повергать в шок своей роскошью. Именно к такому эффекту и стремился царь Соломон. Возможно, на каком-то этапе жизни (который он подвергнет ядовитому сарказму в "Екклесиасте") вся эта роскошь и напыщенность отвечала особенностям его вкуса и душевных устремлений. Не исключено, что если бы он был нашим современником и жил в России, то на вопрос, зачем ему понадобилось так ослеплять молящихся блеском золота, Соломон бы ответил: "Это – круто!"
Но так как Соломон был человеком совсем иной эпохи и вдобавок необычайно духовным и утонченным, то на этот вопрос он бы наверняка дал бы совершенно иной ответ.
"Как иначе, – вопросил бы Соломон, – я мог воздать должное Владыке мира, наполняющего Своей славой всю Вселенную?! Как иначе я мог показать всем народам мира, что Единственный невидимый Бог, Творец и владыка Вселенной, является подлинным Богом – в отличие от их идолов, – если не создать храм, который затмевал бы своей роскошью и египетские, и арамейские, и вавилонские и все прочие храмы?! Да и разве сияние золота могло сравниться с тем Божественным светом, который Господь изливает в мир?!"
И ответ этот был бы, безусловно, искренним.
Однако мало было построить Храм – нужно было еще изготовить различные храмовые аксессуары для богослужения. Причем аксессуары эти должны были поражать воображение не меньше, чем внутренняя отделка Храма; каждый из них должен был представлять собой подлинное произведение искусства. Но мастеров, способных работать с металлом на таком уровне, у Соломона опять-таки не было. И ему снова пришлось обращаться за помощью к своему другу и союзнику царю Хираму.
* * *
"И послал царь Соломон, и взял из Тира Хирама, сына одной вдовы из колена Неффалимова. Отец его Тирянин был медник; он владел способностью, искусством и уменьем выделывать всякие вещи из меди. И пришел он к царю Соломону, и производил у него всякие работы…" (3 Цар. 7:13-14).
Так в Библии впервые возникает фигура не царя, а мастера Хирама – культовая фигура в идеологии и мифологеме масонства. Как известно, масонская легенда представляет Хирама Абифа, как его называют представители этого тайного общества, главным архитектором Храма, руководителем его строительства и, одновременно, мастером, который собственными руками сделал многие сакральные аксессуары, предназначавшиеся для храмовой службы. Хирам Абиф, соперничавший с Соломоном в мудрости и знании тайн мироздания, продолжает эта легенда, был убит тремя своими учениками.
Это предание о Хираме и его убийстве лежит в основе ритуала посвящения в масоны.
Однако ни текст первоисточников, ни устные еврейские предания не дают никаких оснований для такого мифотворчества. Третья книга Царств, как мы видели, говорит о Хираме как об искусном скульпторе и литейщике, умеющем делать "всякие вещи из меди" – и не более того. Некоторые комментаторы акцентируют внимание читателей на словах "из меди". Значит, делают они вывод, многочисленные работы с золотом выполнял какой-то другой мастер.
Правда, Вторая книга Паралипоменон представляет дело несколько иначе. Согласно его автору царь Хирам сам, по собственной инициативе, направил к Соломону своего тезку, который умел работать не только с медью, но и почти со всеми известными в то время материалами:
"И еще сказал Хирам: благословен Господь Бог Израилев, создавший небо и землю, давший царю Давиду сына мудрого, имеющего смысл и разум, который намерен строить дом Господу и дом царский для себя. Итак, я посылаю тебе человека умного, имеющего знания, Хирам-Авия, сына одной женщины из дочерей Дановых, – а отец его Тирянин, – умеющего делать изделия из золота и из серебра, из меди, из железа, из камней и из дерев, из пряжи пурпурового, яхонтового цвета, и из виссона, и из багряницы, и вырезывать всякую резьбу, и исполнять все, что будет поручено ему вместе с художниками твоими и с художниками господина моего Давида, отца твоего" (2 Пар. 2:12-14).
Но даже такое расширение списка талантов и специальностей Хирама все равно не позволяет утверждать, что он был главным архитектором Храма. К тому же не стоит забывать, что автор Второй книги Паралипоменон в данном случае говорит от имени царя Хирама. Последний, понятное дело, был заинтересован в том, чтобы запросить максимально высокую цену за услуги своего мастера, а потому и всячески его расхваливал.
Из текста "Паралипоменона" становится также понятно, почему масоны называют этого мастера Хирамом Абифом. Одна из фраз 4-й главы второй книги "Хроникона" в переводе Йосифона звучит так: "…и котлы, и лопатки, и вилки, и весь набор их сделал Хурам-Авив царю Шеломо из меди полированной…" (II Хрон. [2 Пар.] 4:16).
Но дело в том, что Давид Йосифон в переводе этой фразы допускает явный просчет. До этого Вторая книга Паралипоменон уже называла Хирама "Хурамом-Ави". "Ав" – на иврите означает "отец", а "Ави" обычно означает "отец мой", хотя может означать и собственное имя, сокращенное от "Авраама". Таким образом, имя "Хирам-Ави" может восприниматься либо как два собственных имени (а у семитских народов вообще, и у евреев в частности, принято давать двойные имена), либо как "Хирам, сын своего отца". Ряд комментаторов именно так это и понимают, усматривая в имени "Хирам-Ави" намек на то, что отец его был не менее знаменитым и уважаемым мастером, чем он сам.
Во втором упоминании имени Хирама в "Паралипоменоне" к слову "Ави" добавляется окончание из букв "йуд" и "вав". В результате возникает некая двусмысленность в вопросе о том, как следует прочесть второе имя мастера Хирама, хотя ясно, что речь идет о том же человеке, который до того был назван "Хурам-Ави". И Йосифон, оказавшись в затруднительном положении, выбирает самый простой, но по большому счету противоречащий правилам чтения на иврите вариант прочтения: "Хурам-Авив". Видимо, то же самое произошло и с масонами: они прочли второе имя Хирама даже не как "Авив", а как "Абив", а отсюда уже рукой подать до "Абифа".
В синодальном переводе Второй книги Паралипоменон на русский язык этой ошибки нет. Его авторы решили проигнорировать то, что в "Хрониконе" Хирам именуется Хурамом, а также слова "ави" и "авив" перевели одинаково – как "Авий". Это, безусловно, было верное решение: донести до читателя смысл текста, пожертвовав при этом второстепенными фонетическими разночтениями.
Наконец, Библия нигде не упоминает о жестоком убийстве мастера Хирама – а ведь если бы это событие и в самом деле имело место, оно почти наверняка нашло бы свое отражение на ее страницах. Зато в той же Второй книге Паралипоменон есть фраза об окончании Хирамом своей миссии: "И кончил Хирам работу, которую производил для царя Соломона в доме Божием" (2 Пар. 4:11), то есть, вероятнее всего, по завершении работы мастер Хирам просто отправился домой, в Тир.
Таким образом, повторим, в еврейских источниках нет оснований для масонской легенды о мастере Хираме. Легенда эта, судя по всему, родилась спустя много веков не только после смерти царя Соломона, но и после разрушения Второго иерусалимского храма в 70-м году н. э., и анализ ее происхождения никак не входит в задачу данной книги.
Что касается происхождения самого мастера Хирама Авия, то по этому поводу идут немалые споры. Из приведенных выше отрывков следует, что Хирам Авий родился в смешанном браке: его мать была еврейкой, а отец – финикиец, уроженец Тира. Однако Третья книга Царств утверждает, что мать Хирама была из колена Неффалимова (Нафтали), а Вторая книга Паралипоменон – что из колена Дана, и это довольно серьезное противоречие, по меньшей мере, с географической точки зрения – эти колена жили довольно далеко друг от друга.
Вместе с тем Иосиф Флавий, имевший доступ к источникам, которые являются для нас навсегда утерянными, настаивает на том, что и отец Хирама также был евреем. "В то же самое время, – пишет Флавий, – Соломон пригласил к себе от царя Хирама из Тира художника, по имени Хирам, который по матери своей происходил из колена Нефталимова, а отец которого был Урий, израильтянин родом".
Таким образом, одни исследователи Библии настаивают, что Хирам Авий был сыном еврейки и известного финикийского мастера по работе с медью; другие – что мать Хирама родила его от первого мужа-еврея, потом вышла замуж за финикийца, который обучил пасынка своему ремеслу; третьи считают, что Флавий прав, и родители Хирама попросту переселились в Тир, где его отец, будучи высококвалифицированным литейщиком, был куда больше востребован, чем в Израильском царстве. До тех пор, пока Соломон не начал свою "стройку века", разумеется.
Впрочем, согласитесь, принципиального значения этот спор не имеет. Как и спор о том, занимался ли Хирам Авий в Храме самыми различными работами, или только работами, связанными с отливкой из меди – на самом деле работы у "медных дел мастера" при изготовлении различных предметов культа и храмовой утвари хватало. И, судя по всему, Хирам Авий и в самом деле проявил себя в этой работе как вдающийся мастер и художник.
Самыми впечатляющими творениями Хирама стали, безусловно, два столба, поставленные у входа в Храмовый зал, а также медное "море" – огромная ванна, предназначенная для омовения коэнов: