В конструкторском бюро Петрова был хорошо освоен перспективный прием проектирования – наложение ствола орудия большего калибра на лафет орудия меньшего калибра. По этому пути пошел Петров и на этот раз. Через два дня он позвонил мне:
– Товарищ нарком, наше предложение такое – лафет и прицел мы думаем взять от 122-мм гаубицы М-30 образца 1938 года. На нее наложим ствол 152-мм гаубицы М-10 образца 1938 года. От этой же гаубицы и затвор используем.
Подобный вариант как один из возможных мы прикидывали и у себя в техсовете. Поэтому я сразу же задал Петрову главный вопрос:
– А как вы разгрузите лафет от избыточной энергии отдачи? Ведь надо погасить ее примерно на одну треть.
– Вот как раз над этим мы и ломаем сейчас головы. Сходимся к одному – надо снабдить гаубицу дульным тормозом.
– Пробовали просчитать, какую долю энергии отдачи он может воспринимать?
– Сейчас делаем такую прикидку. На противооткатное устройство сбрасываем пока примерно 30 процентов отдачи.
То, что у конструкторов уже имелась определенная теоретическая проработка проекта, обнадеживало. Но все же я спросил:
– Как настроены, Федор Федорович?
– Сомнения, конечно, есть. Но сейчас появилась уверенность, что задание выполним в срок.
Откровенно говоря, сомнения были и у меня. Сумеют ли конструкторы, технологи, работники опытного производства уложиться в срок? Я хорошо знал, что значит спроектировать артиллерийскую систему, выверить и рассчитать ее до последнего винтика, воплотить в металле. Но вместе с тем я твердо верил в талант и опыт Петрова и его сотрудников. Федор Федорович Петров, впоследствии Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР, несомненно, был выдающимся конструктором артиллерийского вооружения.
Именно Ф.Ф. Петров совместно с конструкторами С.П. Дерновым, П.Г. Кострулиным, А.П. Булашевым, А.А. Ильиным, П.А. Черных, А.Я. Дроздовым создал в 1938 году дивизионную 122-мм гаубицу М-30. Ту самую гаубицу, о которой артиллеристы-фронтовики говорили, что лучше ее нет и быть не может. Наверное, это преувеличение, но воинам, влюбленным в безотказное, надежное и мощное оружие, оно, я думаю, простительно. К тому же эта гаубица не только нашими специалистами, но и специалистами противника действительно признана классической. И другие вышедшие из руководимого Ф.Ф. Петровым конструкторского бюро орудия прекрасно зарекомендовали себя на всех фронтах Великой Отечественной. Всего же в общей сложности 13 разработанных им артиллерийских систем были приняты на вооружение.
Как-то уже после войны я побывал в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи в Ленинграде. Мое внимание привлек один из экспонатов – гаубица М-30, поистине гаубица-герой. Она прошла с боями 11 750 километров, выпустила по врагу 6729 снарядов, уничтожила немало его живой силы и техники. А ведь эта гаубица – одна из многих тысяч, созданных на наших заводах…
Создание новой гаубицы, которой присвоили наименование Д-1, продвигалось успешно. За несколько дней до 1 Мая уральцы начали собирать опытные образцы. На эту работу были брошены лучшие силы.
Ранним утром 30 апреля у меня в кабинете зазвонил телефон дальней связи.
– Товарищ нарком, – услышал я голос Ф.Ф. Петрова. В нем звучала радость. – Разрешите поздравить вас с праздником. Только что отгрузили пять гаубиц Д-1. Начальник дороги поклялся – даст зеленую улицу эшелону!
– Спасибо, Федор Федорович, за поздравления и добрые вести. Примите и мои поздравления и с праздником, и с успехом.
Это была действительно добрая весть. Я тут же позвонил Сталину. Он выслушал мой доклад об отгрузке опытных образцов новой гаубицы на полигон для испытаний и непривычно теплым голосом сказал:
– Это хорошо, товарищ Устинов. Это – по-военному. Теперь можно надеяться, что очень нужная нам гаубица появится в войсках вовремя. Передайте, товарищ Устинов, большое спасибо всем, кто работал над выполнением задания ГКО. А с полигонными испытаниями не тяните. Новые гаубицы нам нужны как можно скорей.
Я не знал тогда, почему так торопился Сталин. Но в связи с событиями, которые начались на фронте спустя два месяца, я вспомнил этот разговор, и мне стало ясно, что Сталин имел в виду сражение на Курской дуге.
Полигонные испытания гаубицы Д-1 прошли успешно. 17 мая она была принята государственной комиссией.
Если бы существовала регистрация рекордов скоростного проектирования, то создание 152-мм гаубицы Д-1 заняло бы без сомнения самое видное место в их числе. 76-мм пушка, принятая на вооружение в 1939 году, создавалась 18 месяцев, и по довоенным меркам это считалось очень коротким сроком.
Сравните: 18 месяцев – и 18 дней!
Это была очередная победа советской конструкторской мысли. Практически по всем боевым характеристикам Д-1 превосходила 150-мм гаубицу, состоявшую в то время на вооружении немецко-фашистской армии.
С нарастающим напряжением велась конструкторская работа в области противотанковой артиллерии. В течение первого периода войны на вооружении Красной армии была только одна специальная противотанковая пушка калибра 45 мм. И она выполняла те задачи, которые в ходе боевых действий решали наши подразделения и части. Но появление у противника средних танков с экранированной броней, особенно танков типа T-VT "Тигр", и самоходных орудий с усиленной бронезащитой потребовало качественно новой противотанковой артиллерии.
Я уже рассказывал о мощных самоходных орудиях, способных уничтожать любые бронеобъекты врага, созданных советскими конструкторами. Но нужна была противотанковая пушка для ведения эффективной противотанковой борьбы стрелковыми подразделениями.
15 апреля 1943 года ГКО принял постановление "О мероприятиях по усилению противотанковой обороны". В нем, в частности, нашему наркомату вменялось в обязанность освоить производство усовершенствованных противотанковых и танковых пушек. Теперь можно и нужно было возвратиться к противотанковой пушке калибра 57 мм ЗИС-2.
Спустя два месяца, 15 июня, по решению ГКО была принята на вооружение усовершенствованная 57-мм противотанковая пушка ЗИС-2, а уже через три недели, как раз к началу Курской битвы, она стала поступать в войска. По своим боевым качествам ЗИС-2 значительно превосходила все имевшиеся в то время аналогичные образцы противотанковых орудий иностранных армий. Она была мощнее 50-мм немецкой пушки в 2,2 раза, 37-мм американской – в 5,4 раза, 57-мм английской – в 1,6 раза.
Осенью 1943 года во время правительственного приема в Кремле ко мне обратился глава британской военной миссии в Советском Союзе генерал-лейтенант Мартель:
– Господин Устинов, я наслышан о высоких боевых качествах вашего нового 57-мм противотанкового орудия. Не будете ли вы столь любезны поддержать просьбу моего правительства о предоставлении нам нескольких таких пушек для ознакомления в нашей армии?
– Думаю, что это возможно, – ответил я, – ведь мы союзники.
Вскоре советское правительство удовлетворило эту просьбу правительства Великобритании.
Следует отметить, что противотанковые средства совершенствовались не только по линии создания более мощных орудий, но и путем разработки все более эффективных снарядов. В 1943 году были созданы и приняты на вооружение подкалиберные и кумулятивные снаряды калибров 45, 57, 76, 85 и 122 мм. Это значительно усилило возможности нашей артиллерии по борьбе с вражескими танками.
В том же 1943 году была модернизирована и 76-мм полковая пушка – первенец советского артиллерийского производства. Повышение маневренности боевых действий войск, необходимость сопровождения пехоты не только огнем, но и колесами, как говорят артиллеристы, на поле боя потребовали модернизации пушки и прежде всего уменьшения ее веса. К 1943 году он достиг почти тонны.
Опытные образцы новой пушки были изготовлены заводом, возглавляемым А.И. Быховским. Она успешно прошла полигонные, а затем и войсковые испытания и в сентябре 1943 года была принята на вооружение. Пушка была почти вдвое легче прежней, удачно сочетала в себе высокие баллистические качества и маневренность и в производстве значительно технологичнее своей предшественницы. Что касается полковых пушек противника, то в немецко-фашистской армии имелось два их типа: легкое 75-мм пехотное орудие образца "18" и тяжелое 150-мм пехотное орудие образца "33". Однако вследствие их низких боевых качеств обе эти системы были сняты с производства, а замена им так и не была найдена.
В советской дивизионной артиллерии уже в 1942 году на смену старой 76-мм пушке УСВ пришла новая система такого же калибра – ЗИС-З. По сравнению с прежней пушкой она имела меньший на 300 с лишним килограммов вес, характеризовалась отличной баллистикой и высокой скорострельностью. А так как противник ничего подобного в дивизионном звене своей артиллерии не имел, это сразу же дало нам преимущества, особенно в противотанковой обороне.
Такого же положения удалось достичь и в других видах вооружения. Так, по скорострельности, точности и надежности наши 23-мм и 37-мм авиационные пушки превосходили соответствующие образцы противника. Это способствовало завоеванию советской авиацией господства в воздухе. И в минометном вооружении наши конструкторы ушли далеко вперед. Это относится прежде всего к 120-мм полковому миномету Б.И. Шавырина и 160-мм миномету И.Г. Теверовского.
Все это так. Но было бы неправильным думать, будто в области конструирования и совершенствования вооружения все шло, как говорится, без сучка и задоринки. Нет, случались у нас и трудности, порой немалые.
К началу войны мы создали и имели хорошую, способную успешно выполнять все огневые задачи танковую артиллерию. Но в ходе боев выявился ряд недостатков, над устранением которых пришлось поломать голову. Особенно много хлопот доставила, в частности, 76-мм танковая пушка, являвшаяся основным вооружением танков. Причем к самой пушке претензий в войсках не было. Она была надежна и безотказна. Но в танковую башню она была установлена не артиллеристами, а конструкторами танкового завода, и установлена, следует признать, неудачно. Наводчику работать на подъемном и поворотном механизмах было исключительно неудобно. Не лучшим образом устанавливался и телескопический прицел. Большие неудобства испытывал заряжающий. В результате боевая скорострельность пушки была в пять раз ниже технически возможной. Оставляла желать лучшего кучность стрельбы. Серьезным минусом являлось и то, что общий вес качающейся части пушки в два раза превышал вес откатных частей.
На танках КВ, Т-34 устанавливались 76-мм пушки Л-11 и Ф-32 образца 1933 года и Ф-34 образца 1940 года. Ф-34 была первой длинноствольной пушкой в мировом танкостроении. В США и Англии они появились лишь в 1944 году на танках "Шерман" и "Комета". Что касается немецко-фашистской армии, то к моменту нападения на Советский Союз она имела на вооружении танковых войск орудие одного калибра – 37 мм, которое в течение 1942 года заменялось 50-мм пушкой. Но и эта система не оправдала себя. Сначала ее ствол был удлинен почти вдвое. Однако это не дало особого эффекта, и потому на танки стали устанавливать 75-мм пушку. И наконец, на танке T-VI устанавливалась уже 88-мм зенитная пушка, но эта новинка гитлеровцев была явно недоработана.
Словом, в вопросах танкового вооружения мы шли, как говорится, "с упреждением". На основе накопленного еще в предвоенный период опыта успешно решались и новые технические и конструкторские проблемы, возникавшие в ходе войны. Совместными усилиями конструкторов – артиллерийских и танковых – были успешно решены и все вопросы, связанные с установкой 76-мм пушки в танке. А когда в конструкторском бюро Ф.Ф. Петрова была создана цилиндрическая короткая люлька для 85, 100 и 122-мм самоходных орудий вместо громоздких коробчатых люлек, мы получили возможность монтировать орудия таких калибров и на танках. Это еще больше укрепило преимущества советских боевых машин перед танками противника, который не имел и не смог создать ничего, способного противостоять нашим Т-34, КВ и ИС.
Большую работу вели конструкторы стрелкового оружия. В июне 1943 года на вооружение наших войск был принят 7,62-мм станковый пулемет, созданный конструктором Петром Максимовичем Горюновым. Он сразу же пришелся по душе нашим бойцам, так как был прост по устройству, надежен, быстро переводился в положение для стрельбы по воздушным целям. Тогда же, в 1943 году, в войска начал поступать пистолет-пулемет А.И. Судаева, который наряду с ППШ по праву считается одним из лучших образцов стрелкового оружия периода Второй мировой войны. Насыщение войск первоклассным стрелковым и другими видами оружия приумножало боевую наступательную мощь нашей армии. Эта мощь наглядно проявилась в новых, решающих сражениях Великой Отечественной войны.
Крах "Цитадели"
Тяжелое поражение, которое потерпела фашистская Германия зимой 1942/43 года на советско-германском фронте, потрясло ее до основания. Но она еще имела большой военный потенциал. Фашистское руководство провело тотальную мобилизацию людских и материальных ресурсов как у себя, так и в оккупированных странах, рассчитывая обеспечить активные наступательные действия против Красной армии и вновь овладеть стратегической инициативой.
К лету 1943 года фашистской Германии удалось сосредоточить на советско-германском фронте свыше 5,3 миллиона человек, более 54 тысяч орудий и минометов, около 6 тысяч танков и штурмовых орудий и 3 тысячи самолетов.
Сконцентрировать такие огромные силы и средства именно здесь, на востоке, немецко-фашистское командование получило возможность во многом благодаря тому, что правительства Англии и США нарушили свои союзнические обязательства перед СССР и отказались открыть второй фронт в Европе в 1943 году.
"Это Ваше решение, – писал по этому поводу И.В. Сталин американскому президенту Ф. Рузвельту, – создает исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитов с крайним напряжением всех своих сил, и предоставляет советскую армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собственным силам, почти в единоборстве с еще очень сильным и опасным врагом.
Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе – в народе и в армии – произведет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидавшейся серьезной поддержки со стороны англо-американских армий".
Да, Советский Союз по-прежнему сражался с фашизмом фактически один на один. И чтобы разгромить его, нужно было отдавать борьбе все силы. На это нацеливал воинов и тружеников тыла приказ Верховного главнокомандующего от 23 февраля 1943 года. "Немецко-фашистская армия переживает кризис ввиду полученных от Красной армии ударов, но это еще не значит, что она не может оправиться. Борьба с немецкими захватчиками еще не кончена, – она только развертывается и разгорается… Эта борьба потребует времени, жертв, напряжения наших сил и мобилизации всех наших возможностей".
Центральный комитет партии и ГКО предвидели возможность попыток фашистской Германии взять реванш за зимние поражения и любой ценой вырвать у Советского Союза стратегическую инициативу. К срыву этих попыток готовились и армия, и тыл страны.
Были приняты срочные и решительные меры по укреплению топливно-энергетической базы металлургии и транспорта, ликвидации выявившихся к концу 1942 года диспропорций в военном хозяйстве страны. В первую очередь нужно было улучшить работу основных угольных районов Востока – Кузбасса и Караганды, на которые после потери Донбасса легла главная тяжесть обеспечения военного хозяйства топливом. ЦК усилил руководящие партийные органы этих районов, дополнительно утвердил на многих крупных шахтах своих представителей – парторгов и освобожденных секретарей партбюро. Почти в два раза возросли по сравнению с 1942 годом капиталовложения в угольную промышленность, восстанавливалось угольное машиностроение. Энергичные меры принимались и для увеличения производства жидкого топлива, повышения выработки электроэнергии, улучшения работы транспорта.
К началу 1943 года очень остро встала проблема обеспечения военной промышленности металлом. В феврале ГКО принял специальное постановление "О мерах неотложной помощи черной металлургии", в котором подчеркивалась необходимость первоочередного обеспечения металлургических предприятий топливом, сырьем, электроэнергией.
Большой вклад в решение проблемы металла внесла и металлургическая база промышленности вооружения. В первый год войны она включала 35 мартеновских печей общей емкостью 1400 тонн и 21 прокатный стан. Свыше 40 процентов мартенов и более четырех пятых прокатных мощностей находились на заводах вооружения в глубоком тылу. В первом периоде войны промышленность вооружения потеряла до 45 процентов емкостей мартеновских печей и 17 процентов прокатных станов. За всю войну мы ввели в эксплуатацию только два новых мартена общей емкостью 100 тонн. Несколько лучше, но все равно недостаточно была компенсирована утрата прокатных мощностей; в Заволжье мы включили в артиллерийское производство четыре новых стана. Три из них раньше выполняли заказы судостроения, а один только строился.
Но, несмотря на потери и трудности, практически без увеличения мартеновских и прокатных мощностей наша специальная металлургия обеспечила непрерывный рост выпуска вооружения. Усилиями конструкторов и технологов, рабочих-рационализаторов и изобретателей был достигнут значительный рост производительности металлургических агрегатов и оборудования: увеличен съем металла с квадратного метра пода плавильных печей, улучшены коэффициенты, сокращены простои и сроки ремонта.
На заводе, возглавляемом И.А. Остроушко, уже в 1942 году по инициативе лучших сталеваров в практику были внедрены скоростные плавки. Скоростные методы применялись и до войны. Но теперь они стали не исключением, а правилом. Вот что писал об этом в местной газете в мае 1942 года сталевар-скоростник электромартеновского цеха завода Н. Мельников:
"В прошлом у меня тоже бывали скоростные плавки, но, к сожалению, они не были системой работы. Новых успехов я достиг в предмайском соревновании. Тогда мне удалось сократить время на выплавку стали до 7 часов 55 минут вместо 9 часов.
Но хотелось добиться большего. Вскоре плавка была дана на 7 часов 35 минут, а затем за 7 часов 5 минут. Теперь, когда наш завод включился во Всесоюзное социалистическое соревнование, мы, сталевары-скоростники, стали работать еще более производительно. Я обязался в мае дать 10 скоростных плавок при высоком качестве стали.
За 20 дней мая мне удалось перекрыть свое обязательство. 15 скоростных плавок – вот мой первый вклад в дело усиления помощи фронту".
Таким же весомым был вклад бригад сталеваров М.М. Горбунова, А.Г. Лыкова. На новом мартене сталевары Александр Ульянов и Геннадий Ильин сократили продолжительность плавок на 1,5–2 часа и начали выдавать ежедневно по 5–7 тонн сверхпланового металла.