Запомнились мне и музыкальные фестивали, посвященные памяти выдающихся композиторов. Во время одного из них я побывала в городе Галле, на родине Генделя. Посетила дом, где жил Гендель; в нем устроен большой мемориальный музей, в котором сосредоточен богатый архив композитора, ценнейшее собрание музыкальных инструментов его времени, обширная библиотека книг о Генделе…
Семидесятые годы поразили повышенным интересом к произведениям русской драматургии: 65 театров показывали за один сезон свыше двухсот (!) спектаклей русских писателей.
Глубокий интерес вызывали и постановки классических произведений немецкой драматургии. В Лейпциге, Карл-Маркс-Штадте, Бранденбурге ставили "Принц Гамбургский" Клейста, "Коварство и любовь" Шиллера, "Эгмонт" Гете… Режиссер Петер Кунк пытался представить Эгмонта чуть ли не героем сопротивления иноземным захватчикам, и это вызвало большой общественный резонанс, привело к ожесточенным спорам в печати.
Во время проведения традиционных Дней культуры, в которых с удовольствием принимала участие, я вдоволь налюбовалась архитектурными сооружениями и заново отстроенных городов, и тех, которые мало пострадали за годы войны.
Дрезден… Город-красавец, на четыре пятых превращенный войной в пепел. Теперь из руин вновь восстали многочисленные памятники архитектуры, поднялись ввысь кварталы новостроек. Я видела своими глазами, как восстанавливались Музей транспорта, Государственный театр, Католическая дворцовая церковь, картинная галерея старых мастеров, ратуша…
В Лейпциге поразило обилие памятников старины. Среди них Старая ратуша и Старая биржа, церковь Николайкирхе и готический собор Томаскирхе, жилые дома постройки XVI–XVIII веков. Много и современных зданий, радующих глаз полетом мысли и фантазии градостроителей.
В Лейпциге провел всю свою творческую жизнь Иоганн-Себастьян Бах, основатель знаменитой на весь мир капеллы. В соборе святого Фомы Томаскирхе находится орган, на котором играл великий музыкант. Здесь же, напротив алтаря, его могила. На весьма внушительных размеров шлифованном камне без всяких украшений простая надпись: "Иоганн-Себастьян Бах". Рядом с собором - превосходный памятник Баху.
Побывала я и в "Погребке Ауэрбаха", связанным с именем Гете и воспетым поэтом в "Фаусте". Кабачок неприметный. У входа в низкое сводчатое помещение две фигуры - Мефистофель и Валентин. На стенах под стеклом красуются "расписки" Гете, данные хозяину, когда поэту нечем было расплачиваться за ужин. В небольшом закуточке, называемом "комнатой Фауста", с жаровней, "в старые добрые времена" кутили студенты местного университета вместе с преподавателями - профессорами. Под утро они выбирались из кабачка через подземный ход, который выходил во двор дома, стоящего через улицу…
Недалеко от территории Лейпцигской ярмарки высится и памятник "Битва народов", сооруженный в 1913 году в честь 100-летия победы над Наполеоном. Рядом с монументом приютилась русская церквушка, построенная одновременно с ним. На ней висят две мемориальные доски. Одна напоминает об освобождении Европы русскими войсками от наполеоновской оккупации, другая - об освобождении народов Европы от фашизма. В церкви сохранились знамена, захваченные русскими воинами на Бородинском поле и во время Второй мировой войны у фашистов.
- Это не город, а сонное царство, - в шутку напутствовали меня в Берлине мои немецкие друзья, когда я собралась в Шверин, один из немногих городов на территории ГДР, не пострадавших во время войны.
- Там любят поспать? - спросила я.
- Да нет, просто исторически сложилось мнение, что в тех краях, как отмечал еще Бисмарк, "все происходит на сто лет позже".
Действительно, когда существовали герцогства, эта географическая область на севере страны пребывала в глубоком сне, рост промышленности умышленно не стимулировался. До 1945 года крупные землевладельцы имели шестьдесят процентов земли и держали сельское хозяйство на таком уровне, который обеспечивал бы господствующим кругам власть и богатство. После окончания войны в Шверине упрочились демократические силы, налаживались специализация и кооперирование производства. Я побывала на местной фабрике кожаных изделий, где восемьдесят процентов - женщины, средний возраст которых 23 года. Обладающие солидной профессиональной подготовкой, работницы ежедневно изготавливают из искусственной кожи и текстиля несколько тысяч сумок двухсот образцов.
Из местных достопримечательностей обращает на себя внимание старинный замок, расположенный на острове в самом центре озера. За долгие столетия - Шверину исполнилось 825 лет - замок обветшал, и его постоянно реставрируют. Во время моего посещения города как раз работали художники и строители - 365 башен замка сохранить в первозданном виде непросто.
Понравился мне и музей, прославившийся редчайшей коллекцией голландской живописи.
Остались в памяти также и судостроительные верфи Ростока, и паутина железных дорог Магдебурга, и асимметрия построек старого Галле, и, конечно, Берлин - город будущего, очертания которого стали видны с построек Александерплац, где гармонично сочетаются современные урбанистические формы и архитектура старинных зданий. В отношении Берлина природа не скупилась на красоту. Чего стоит берлинская Венеция - красивейшее место Гозенерканал и старый рукав Шпрее в районе Рансдорфа, озеро Мюгельзее…
Дороги мне воспоминания и о Гамбурге. Там в марте 1968 года на сцене местного "Мюзик-холла" начались наши гастроли под названием "Поющая и танцующая Россия" (в состав нашей группы входили Оркестр народных инструментов имени Осипова, солист Большого театра И. Петров, танцевальная пара из Москонцерта и я). В один из вечеров на сцену вышел генеральный директор фирмы грамзаписей "Ариола-Евродикс" д-р Кенлехнер и вручил по "Золотой пластинке" И. Петрову, художественному руководителю и дирижеру оркестра В. Дубровскому и мне.
Вручение "Золотой пластинки" западными фирмами преследует в первую очередь, конечно, рекламные цели. Вместе с тем этот поощрительный приз объективно фиксирует популярность того или иного артиста, исчисляемую количеством проданных записей его песен.
На коктейле после премьеры Кенлехнер говорил о том, что наш приезд и полмиллиона разошедшихся пластинок с русскими песнями пробили маленькую брешь в ознакомлении Запада и других стран мира (фирма "Ариола-Евродиск" имеет свои предприятия во многих европейских странах и в Латинской Америке) с русской музыкой и песней.
Дело в том, что монопольным правом в этой области завладели тогда осевшие на Западе эмигранты русского, полурусского и совсем нерусского происхождения типа Бикеля, Бриннера, Рубашкина и др. Особое место в этом ряду занимал Иван Ребров, который поражал своим действительно незаурядным голосом почти в три октавы. Для западной публики он "кондовый славянин", с окладистой бородой и "архирусским" именем. Его концертный костюм непременно включал в себя соболью шапку и броский, яркий кафтан с расшитым золотом кушаком.
Популярность Реброва складывалась, на мой взгляд, из нескольких компонентов: хорошие вокальные данные (на Западе басы всегда в большом почете), экзотический внешний вид, сценический образ этакого кряжистого русского медведя, акцент на меланхоличные и грустные русские песни, находящие особый отклик среди сентиментальной публики. Интересно, что Ребров пытался исполнять и немецкие народные песни, но особого успеха не имел.
В Мюнхене прямо на концерте, а потом еще в гостинице мне вручили несколько анкет с просьбами сообщить сведения о культурной жизни СССР. В одном из конвертов была "объяснительная записка". В ней говорилось, что "Институт по изучению СССР" проявляет интерес ко всему, что происходит в Советском Союзе, включая развитие его культуры. Как пример этого на отдельном листочке был приложен мой репертуар за все годы работы на эстраде. Что ж, пусть изучают, может, и вынесут для себя что-нибудь полезное.
Как-то в Мюнхене настырный корреспондент с радиостанции "Свобода" все не давал мне уснуть после концерта. То звонил по телефону, то стучал в дверь.
- Только один вопрос, госпожа Зыкина, - повторял он на каком-то ломаном русском языке с англо-немецким акцентом. - Не надоедает ли вам петь так много о Родине, о Волге, о вашей Москве?
Я ответила коротко: "Нет, не надоедает".
В Нюрнберге мы были гостями всемирно известной фирмы по производству радиоаппаратуры "Грюндиг". В сопровождении главы фирмы д-ра Макса Грюндига я побывала на заводе, с интересом наблюдала за процессом сборки последних моделей транзисторных радиоприемников и магнитофонов. Затем мы дали концерт для рабочих и служащих фирмы, после чего генеральный директор "Грюндига" Отто Зивек поблагодарил нас за интересное выступление. Он подчеркнул, что радиоприемники и магнитофоны намного расширяют сферу воздействия музыки на людей, способствуют сближению народов.
Успех Оркестра имени Осипова в Германии поразил даже видавших виды музыкальных критиков и специалистов. Газеты писали: "Выразительная русская песня безгранична в пространстве и времени, как и удивительная широта породившей ее русской души". И еще: "Со сцены неслись русские народные песни без дешевой сентиментальности и надрыва. На фоне захлестнувшей нас псевдорусской цыганщины старинные песни русского народа оставляют серьезное и солидное впечатление".
Десять лет спустя я снова побывала в Германии. Пресса то и дело пичкала читателей очередными сенсациями.
В Бонне разразился скандал в связи с подслушиванием телефонных разговоров разведывательными органами. Телефонная слежка, как отмечали газеты, велась главным образом за прогрессивными деятелями, участниками антивоенного движения. Были публикации и иного рода: дальновидные представители деловых кругов Западной Германии открыто высказывались за создание и укрепление экономических и культурных связей между ФРГ и Россией, находя в них огромные резервы для развития межгосударственных отношений. Такие высказывания укрепляли веру в возможность сотрудничества в духе добрососедства и взаимопонимания, что и произошло с приходом на пост главы государства Гельмута Коля. На торжествах по случаю вывода из Германии Западной группы войск канцлер сказал, что партнерство с Россией сулит огромные выгоды обеим странам. "Надеюсь, что и ваш вклад в сотрудничество двух государств в сфере культуры поможет расширить границы партнерства", - сказал он мне на прощание.
Оправдаются ли надежды Коля? Вполне возможно. Поживем - увидим.
В северных краях
В составе делегации деятелей культуры и искусства по приглашению Союза обществ дружбы с зарубежными странами и по инициативе премьер-министра Норвегии Гру Харлем Брундтланд в 1983 году я посетила норвежскую землю, давшую миру Грига и Ибсена, Нансена и Амундсена, помогавшую русским военнопленным залечивать раны от зверств гитлеровских палачей в дни Великой Отечественной войны.
Меня приятно удивило обилие памятников и памятных мест, напоминающих о совместной борьбе народов наших стран с фашизмом. В Осло, на Западном кладбище, на сером обелиске с фигурой русского воина высечена трогательная надпись: "Норге таккер дэрэ!" - "Норвегия благодарит вас!"
- Оккупация обошлась норвежскому народу в 15 миллиардов крон, тысячи патриотов погибли в застенках гестапо, - заметил сопровождавший нас представитель прессы, когда наша делегация оказалась на лесистой вершине одного из холмов Холменколлена, пригорода норвежской столицы. - И, разумеется, военные приготовления, которые берут начало в штабе вооруженных сил НАТО, здесь совершенно неуместны…
Осло запомнился ратушей, которая была торжественно открыта в 1950 году, когда отмечался юбилей - 900-летие со дня основания города. Это огромное здание, облицованное красным кирпичом, очень своеобразно и интересно по архитектуре. Две его широкие башни видны из любой части города. Многочисленные деревянные и живописные панно, выполненные по мотивам скандинавской мифологии, вделаны в кирпичные стены ратуши. У входа конная статуя основателя Осло - короля викингов Харальда Хардроде. Все скульптурные группы и рельефы из гранита или дерева, а также монументальные росписи говорят о стремлении мастеров воссоздать в художественных образах историю родины, воспеть ее природу и свой трудолюбивый народ.
Центральный зал ратуши высотой двадцать один метр. В нем много настенной живописи хорошо известных в стране художников - колористов и декораторов. На втором этаже, в одном из самых парадных залов города, регистрируют браки.
- Имеет ли эта церемония отношение к фигуре девушки над главным входом? - спросила я гида.
- Думаю, что имеет, ибо скульптура эта - символ равноправия женщин страны. У нас они не любят подчиняться мужчинам и во всем усиленно подчеркивают свое равенство. В одежде, манере поведения, даже походке.
- И так же истово курят и так же обожают спорт?
- Да.
- А в кафе и ресторанах кто платит за обед или ужин?
- Каждый сам за себя.
- Что же, у мужчин и женщин одинаковая зарплата?
- Нет. Женщинам платят меньше.
… В Королевском парке всегда многолюдно. Находясь здесь, посетители подкармливают всевозможными лакомствами доверчивых диких уток, черных и певчих дроздов, синиц и белок. Но самое большое впечатление произвело на меня посещение Фрогнер-парка. Никогда и нигде я не видела такого средоточия интереснейших скульптур, выполненных рукой гениального мастера. Их автор, Густав Вигеланн, посвятил им всю свою жизнь.
Вся композиция состоит из трехсот фигур, в каждой из которых символически отражается единственная тема: человеческая жизнь от рождения до старости.
- Если учесть, - пояснял гид, - что на каждую гранитную группу затрачивалось полтора года, что обелиск высотой семнадцать метров весит двести семьдесят тонн и что Вигеланн только ему одному отдал пятнадцать лет жизни, можно представить, какой титанический труд вложен в создание всей композиции. Вигеланн был не только прекрасным каменотесом, но и отличным архитектором, скульптором, резчиком по дереву, кузнецом…
Музей Эдварда Мунка - один из немногих примеров современной архитектуры Норвегии и прекрасный образец современного музейного здания. Работы этого крупного норвежского живописца и графика - одного из основоположников европейского экспрессионизма, в творчестве которого легко обнаруживаются следы пессимистического отношения к жизни и человеку, занимают все экспозиционные залы. Художник прожил долгую жизнь и оставил солидное художественное наследие - свыше тысячи работ маслом, более четырехсот рисунков и акварелей, пятнадцать тысяч гравюр. Воспитанная на произведениях искусства другого характера, я, к сожалению, не нашла в его творениях того, что согревает сердце и душу.
Особый интерес вызвали у меня музеи викингов, корабли "Фрам" и "Кон-Тики". Они дают представление об отваге норвежских мореходов, их высоком мастерстве. "Фрам" - легендарный корабль, связанный с именами Нансена и Амундсена, - стоит под крышей, как дом, и в его каютах и трюмах можно осмотреть вещи, ставшие реликвиями великих походов в Арктику и Антарктику. Дух самоотверженных исканий, сопровождавший изучение и освоение вечных льдов и снегов, конечно же, объединяет русский и норвежский народы. Ведь никто так много не сделал для открытия далеких ледовых земель и материков, как мореплаватели и ученые России и Норвегии.
Побывала я и на могиле Эдварда Грига. Великий музыкант и его жена похоронены в скале у подножия Тролльхаугена в живописных окрестностях Бергена, где он жил. На одном из серых кусков скалы - скромная надпись всего в три слова: "Эдвард и Нина Григ".
Убранство Дома-музея Грига говорит о бесконечной преданности искусству этой небольшой семьи. Ведь жена Грига известна не только как верная подруга всей его жизни, но и как талантливая исполнительница романсов композитора, пропагандистка богатого вокального наследия.
С юных лет у Грига выработалась привычка сочинять в полном одиночестве, которая сохранилась до конца жизни, даже обстановка усадьбы казалось ему беспокойной. Это заставило его выстроить на берегу фьорда уединенную хижину. Там-то и рождались лучшие произведения последних лет. В небольшой комнатке с одним окном все сохранилось неизменным: пианино, письменный стол с нотной бумагой и перьями, кушетка, соответствующая росту самого хозяина. Плащ, старенькая серая шляпа, бархатная курточка, дорожная сумка на ремне и кожаный кофр, серебряная сахарница с выгравированной на ней музыкальной фразой из произведения Грига - все эти вещи, принадлежащие композитору, не только отражают дух прошлого века, но и отличаются какой-то особой одухотворенной простотой.
На одной из стен дома висит фотография: низенький, седовласый Григ снят на прогулке рядом с высоким, статным Бьернсоном, известным норвежским писателем. Два великих современника были большими друзьями…
Нравы и обычаи норвежцев неприхотливы. Пища обыкновенная - овощи, рыба, молочные продукты составляют ее основу. Цена на продукты питания, одежду, коммунальные услуги весьма высоки. Но как ни трудно добывать норвежцу средства к жизни и вести борьбу с неподатливой, суровой природой - ведь обрабатывается только четыре процента территории страны, он непременно бодр, закален и оптимистичен.
Гостей в Норвегии встречают с зажженными свечами, и в честь каждого события не только общественного, но и личного значения вывешивается государственный флаг. Например, исполнилось селу 50 лет - и над всеми домами красуются государственные флаги; родился в семье долгожданный сын - и над домом поднимается флаг.
…Покидала я Норвегию вечером. Многолюдные улицы делового Осло остались где-то в стороне, а я шла к трапу самолета и как бы подводила итоги. "Первое, самое главное в жизни, - думала я, - это творчество, второе, без чего человек не может обойтись, - это любовь, и третье, что дано человеку и что прекрасно по сути своей, - это, конечно, бродить по белу свету". И когда я вспоминаю лица норвежцев, их небольшие города и селения, зелень парков и распаханные склоны скал рядом с замысловатыми фьордами, я чувствую, насколько прочно все это осело в моей памяти.
Первомай и 40-летие Победы над фашизмом весной 85-го я встретила в Исландии. Туда я отправилась по приглашению общества "Мир" и пробыла в этой удивительной стране девять дней.
Моим собеседником в самолете оказался один из руководителей федерации исландских кооперативных обществ в Рейкьявике Гердар Изольфссон. Высокий, статный, с мягкими чертами лица, он, несмотря на солидный возраст - на вид ему было за шестьдесят, запомнился совершенно детским выражением абсолютно голубых глаз и обширнейшими познаниями о своей стране. По сути дела, от него я узнала об Исландии все или почти все, что необходимо знать человеку, захотевшему поближе познакомиться с историей и географией далекого острова.
Говорил он по-русски вполне сносно, часто по делам службы бывал в нашей стране и при каждой поездке в Москву старался побольше узнать о ее культурных ценностях.
- Вы впервые летите в Исландию? - спросил меня Гердар Изольфссон.
Я кивнула.
- Ну что же, это хорошо. Когда-то ваши соотечественники тоже впервые посещали Исландию.