Через несколько дней Габриель, которая в это время занималась уборкой в спальне, позвала послушница:
– Иди сюда, Габриель. Приехала твоя тетя. Она сейчас беседует с мадам Перрен и сестрой Мари и хочет тебя видеть.
– Привет, Габриель.
Тетушка Костер никогда не отличалась особой сердечностью. Она жила в Варение в собственном доме, и у нее водились деньжата, но девочкам она не оказывала никакой поддержки. Габриель в ее присутствии чувствует себя неуютно. Вздорная женщина каждым своим жестом демонстрирует, что она-то к злоключениям семейки Шанель не имеет ровным счетом никакого отношения. Встреча происходит в комнате мадам Перрен. Габриель видит Антуанетту и Адриены, а вот Жюли нет – возможно, ее намеренно не позвали.
– Видите ли, девочки, – объясняет им тетушка. – С Жюли возникла проблема. К счастью, доброе сердце монахинь поможет нам разрешить ее. Мы могли бы не посвящать вас в суть этой проблемы, но в один прекрасный день вы все равно узнали бы… У Жюли будет ребенок. Нам неизвестно, как случилось это несчастье, но доктор говорит, что она беременна уже более двух месяцев. Потому-то она и чувствовала себя плохо в последнее время.
Девочки молчат, но каждую из них, в особенности Габриель, охватывает сомнение.
– Ваша тетя, – вступает мадам Перрен, – готова была забрать Жюли с собой, чтобы быть рядом с ней в те минуты, когда это потребуется. Но мы пришли к другому соглашению. Жюли поживет здесь, чтобы не терять связи с вами, чтобы не остаться без вашего тепла. Мы сами займемся решением всех деликатных вопросов. Ваша тетушка благородно завещала нам свой дом – в тот момент, когда Господь распорядится, он перейдет во владение монастыря. Ну вот, теперь вы все знаете. А сейчас прощайтесь с тетей и быстро возвращайтесь к работе.
Ребенок! У Жюли будет ребенок! Габриель вдруг вспоминает, что однажды слышала, будто дети могут родиться мертвыми. Это внушает ей отвращение. И потом она точно знает, что роды всегда связаны с болью, и боль эта гораздо сильнее, чем зубная. "Со мной такого никогда не произойдет. Я ни за что на свете не пойду на это! Уверена, дети никогда не станут смыслом моего существования!" – решает она.
Незадолго до этого разговора сестра Мари выдала им большой отрез голубого шифона и попросила вышить его. Она хотела, чтобы ткань украсили два лебедя. Изображение лебедей сейчас и рассматривает Габриель. Рисунок неплох, но девушке кажется, что ему недостает строгости в линиях. Она берет карандаш и пытается изменить силуэт. Результат поистине радует ее! Бесспорно, вышивка получится оригинальней тех, что обычно делают в монастыре. Девушка работает с воодушевлением, она горда тем, что привнесла в вышивку очарование новизны. Остается только показать результат сестре Мари.
– Меня не волнует, красиво это или нет, Габриель. Твоя работа – курам на смех, – выносит вердикт монахиня.
Экзамен не сдан – по крайней мере, по мнению заказчицы.
– Ты можешь мне объяснить, как тебе вообще пришло в голову сделать такое?
– Вы действительно считаете, что это курам на смех?
– Да, Габриель. Я готова это повторить.
– А знаете что, сестра Мари? Вы, наверное, хотите меня обидеть. Но не выйдет. Я, например, даже довольна вашей оценкой. Если моя вышивка смешна, если в ней заключено немного иронии, я не вижу в этом ничего плохого. Напротив, если я способна развеселить хоть кого-то тем, что я делаю, меня это только радует. Я совершенно искренне вам заявляю, что мне от этого хорошо. Пусть куры посмеются!
– Вот что, милая. У тебя ничего не выйдет в жизни, если ты будешь пестовать в своей голове подобные мысли. Боюсь, ты не встретишь понимания. Будь осторожна!
Лицо Габриель, как всегда, хранит бесстрастное выражение.
– Возможно, вы правы, сестра. Однако для меня это мало что меняет. Я твердо знаю, какую жизнь хочу. И ради этого мне хочется рисковать! – Она поворачивается и уходит в спальню.
– Это все та же книга, Мирей?
То, что она увидела, живо напомнило ей недавнюю сцену. Тот же полумрак, те же стоны… Большинство воспитанниц сейчас в саду. Они наслаждаются часом свободы перед вечерними молитвами. А вот Мирей занялась совсем другим. Она и не заметила, как вошла Габриель.
– Ох, Габи, ты меня напугала… Слава богу, что это ты. Да, это все тот же роман. Я читаю его уже несколько дней и все никак не могу оторваться.
– А когда закончишь, Мирей, дашь мне его почитать? Должна признаться, мне тоже очень любопытно.
– Ну конечно. Это история романтической любви. И она… такая волнительная. Этот писатель, Луи де Прюнель, молодчина. Он потрясающе умеет описывать интимные моменты. Так, что тебе кажется, будто все происходит с тобой.
– А как зовут главных героев?
– Ее – Изабелла, его Морис. Они познакомились на пляже в Испании, и там родилась их любовь. Но в какой-то момент все усложняется, становится таким бурным…
Габриель захвачена сюжетом. Она забирается в кровать Мирей и ложится рядом.
– Давай так, – предлагает юная Шанель, – ты мне почитаешь отрывки, которые взволновали тебя больше всего.
Ее подруга быстро перелистывает страницы, пока не находит то самое место.
– Вот, слушай. "Барон Лапеби показал Морису, как поднимать паруса. Им предстояло плыть по бурному морю, и было необходимо, чтобы оба умели управлять этим суденышком. Морис был мужественным и бесстрашным, его не пугали волны…"
– Погоди, Мирей, – перебила ее Габриель. – Мне бы хотелось услышать нечто более романтичное. Как тебе объяснить?.. Ну, те страницы, которые… которые…
Мирей заливается краской. Но она очень быстро берет себя в руки и снова начинает листать книгу в белоснежной обложке с изображенными на ней цветками герани, рассыпанными по мраморному полу.
– Вот, нашла. "Никто не позаботился о том, чтобы предупредить их о наступающем с юга урагане. Морис спросил Изабеллу, не будет ли она возражать, если он затопит камин. Девушка кивнула. Морис ловко развел огонь, подошел к ней и прошептал, что с самого утра, с того самого момента, как увидел ее шагающей по гальке вместе с братом, мечтает поцеловать ее. Изабелла тоже хотела этого, но старалась сохранить женское достоинство. "О, Морис… – томно произнесла она. – Ты такой наглец…"Молодой человек обвил ее талию и приблизил свои губы к ее губам. Изабелла не двигалась, словно потеряла сознание, но при прикосновении его губ ее захлестнул такой жар, что…"
Мирей погружена в чтение. Сделав паузу, она вдруг заметила, что подруга держит ее руку в своей руке, тихонько поглаживая.
– Продолжай, – просит Габриель, – мне так нравится это.
– Да, конечно. "…Ее захлестнул такой жар, что она чуть не задохнулась. Объятия Мориса были нежными… но и настойчивыми. Изабелла не хотела сопротивляться, она готова была уступить. Она принялась целовать его, потом схватила его руку и поднесла к своему животу. Она вся горела и хотела лишь одного – его тела…"
Мирей не в силах продолжать чтение. Габриель настолько прониклась услышанным, что вообразила себя на месте героев. Ее рука медленно спускается с плеча Мирей к ее груди. Девушки не смотрят друг на друга, их взгляды прикованы к книге.
– Ты права, Мирей, этот роман по-настоящему захватывающий… – Она произносит эту фразу изменившимся голосом. Ей трудно сдерживать свои чувства.
– Именно поэтому… – шепчет Мирей. – Именно поэтому… ты и видела меня такой… Хочешь… хочешь я еще почитаю?
– Да, почитай еще немножко, Мирей.
– "Морис в одно мгновение сорвал с Изабеллы платье, обнажив ее грудь, которую немедленно принялся осыпать страстными поцелуями. Ночь…"
Девушка чувствует, как горячие губы прикасаются и к ее груди, – а ведь именно этого она хотела, когда сама ласкала себя в полумраке монастырской спальни.
Габриель осторожно вынимает книгу из рук подруги и откладывает ее. Потом прижимается к Мирей всем телом. Ей хочется поцелуя – настоящего, глубокого, страстного поцелуя. И Мирей, похоже, мечтает о том же. Ее губы раскрываются, готовые окунуться в грех. Такой… такой сладкий грех…
…Жюли хочет спать. А Габриель хочет все знать.
– Эй! Эй! Жюли! Ты слышишь меня?
Спальня погружена в темноту. Габриель осторожно трясет старшую сестру за плечо.
– О господи, чего тебе надо? Я хочу спать…
– Да ладно тебе, Жюли. Давай немножко поболтаем. Мне что-то не спится. И потом, завтра выходной, можно встать на час позже.
Жюли – человек мягкий, убедить ее ничего не стоит.
– Ну ладно, сестренка. Иди сюда. Садись рядышком и поговорим.
Несколько ничего не значащих фраз, и Габриель приступает к главной теме.
– Тебе так идет синяя шляпка, Жюли. Ты ведь ее сама сшила, если я не ошибаюсь?
– Да нет, ты что! Мне ее дала тетя Костер пару месяцев назад. Помнишь, она заехала за нами и повезла к себе в Варены. Странно, что ты забыла.
– Ах да, действительно! А сейчас послушай меня, Жюли. Ты в тот день встречалась с кем-то, когда мы остались одни?
– Но мы были все вместе… Ты, Антуанетта и Адриены, конечно. А потом, ближе к вечеру, тетя снова отвезла нас сюда.
Трудно вести такой разговор шепотом, но Габриель не оставляет попыток докопаться до истины. Ведь второй такой возможности может и не представиться.
– Это я помню. Но в какой-то момент я уходила, и Адриены ушла вместе со мной. Может, Антуанетта тоже убежала? Скажи, когда ты осталась одна, ты случайно никого не встретила?
– Дай-ка подумать… А, ну да, я встретила Жю-льена.
– Жюльена?!
– Господи, Габриель, у тебя что-то с памятью! Да, Жюльена. По-моему, здесь его называют отцом Дюбуа. Это тот человек, который время от времени приезжает в наш монастырь читать мессу. Такой молодой, черноволосый – ты должна его помнить!
Конечно, она помнит. Прекрасно помнит! Теперь Габриель кажется, что в тот раз, когда они ездили в Варенн, она его видела мельком.
– А, отец Дюбуа… Он симпатичный. А ты с ним разговаривала, Жюли? Он тебя случайно не трогал?
– Да, Габриель, он очень симпатичный. И он был так мил со мной…
– Что значит "мил"? Можно поконкретнее?
– Я встретила его, когда Антуанетта пошла поиграть к дочкам Босси. Мы с Жюльеном пошли в сарай. Он меня веселил. А потом обнял. Это было так здорово… Он трогал меня повсюду, и мы вместе смеялись. А в какой-то момент он стянул с меня юбку и блузку и стал меня целовать. В лицо и шею.
– Он сделал тебе больно, Жюли?
– Нет! Ну разве что чуть-чуть. Он был очень любезен и извинился. Наверное, ему тоже было больно. Он был весь в поту, когда помогал мне одеться. А потом ушел.
По щеке Габриель стекает слеза, оставляя мокрый след. Ее трясет, но она находит в себе силы заключить сестру в объятия.
– Не беспокойся ни о чем, Жюли. Я с тобой. Вот увидишь, сестренка, мы все преодолеем.
Габриель становится Коко
– Я все сделаю, мадам!
Двадцатитрехлетняя Жизель – самая старшая среди работниц мадам Дебутен. Она знает, что ослушаться невозможно. Характер у мадам Дебутен, как у судебного пристава. В ее ателье заходят починить порвавшуюся одежду молодые офицеры, предпочитающие, чтобы их обслуживали хорошенькие девушки. Вот почему ее заведение так популярно в городе. Платит мадам хорошо, и девушки боятся потерять работу. Никто из них и не думает перечить хозяйке.
Жизель принадлежит к малочисленной группе тех, кому позволено чуть больше, чем остальным. Она работает в ателье уже три с половиной года и знает подход к мадам Дебутен. Она очень быстро сообразила, что самый короткий путь к сердцу хозяйки – докладывать той, что происходит в жизни у девушек. Стоит рассказать мадам о новом свидании Жозефины, Катрин или Мари, и ты на высоте.
Жизель и дела нет до того, что ее подругам это доставляет столько беспокойства.
В ателье мадам Дебутен лейтенанта Ле Моффа единодушно считают красавчиком. Ему нет и двадцати пяти. Жизель он тоже нравится.
– Хорошо, Жизель, – кивает мадам с застывшей улыбкой, – займись ты лейтенантом.
По правде говоря, сам лейтенант предпочел бы Люсьен, девушку, чей нежный ротик так и создан для поцелуев. Но мадам запретила ей обслуживать бравого офицера. Люсьен остается одно – ждать своего часа. Когда-нибудь, через год или два, придет и ее лейтенантик. Жаль, что это будет не Ле Мофф…
Глаза мадам полыхают огнем.
– Габриель, могу я узнать, почему эти две шинели до сих пор висят с отпоротыми рукавами?
На работу в ателье Габриель взяли благодаря просьбе Адриенн. Приняли ее, как это водится, с тысячами условий. Хорошо, что Адриенн заранее предупредила племянницу, что хозяйка – ведьма, каких поискать. "Она хочет, чтобы мы думали, будто работаем лишь благодаря ее невиданному великодушию, на которое, естественно, следует отвечать нескончаемой благодарностью".
– Мадам, но ведь вы сами сказали мне вчера вечером, чтобы я занялась платьями мадемуазель Дюран, и…
– Не ищи оправданий, миленькая. Может, я так и сказала, но это вовсе не значит, что шинелями не нужно заниматься. И вообще, работай лучше не языком, а иголкой.
Несмотря на грубость хозяйки, Габриель нравится эта работа. Но… одежде, которая шьется в ателье, она придала бы несколько иной вид. Не военной форме, конечно. Хотя… будь ее воля, она бы перешила мундиры на манер костюмов цирковых дрессировщиков. А вот женские наряды, на ее взгляд, должны быть совсем другими. "Эти платья напоминают тюрьму, а ведь они должны приносить радость", – думает она.
– Габриель, иди-ка сюда, помоги мне затянуть корсет на мадам Делакруа.
Девушка неохотно откладывает ножницы. Затягивая корсеты, можно накачать себе такие мускулы…
В конце концов половинки корсета сходятся, несмотря на внушительные формы клиентки. Бедная мадам Делакруа, как же она будет дышать?
Сама Габриель худенькая и миниатюрная, корсеты ей ни к чему. Но она бы и под страхом смерти не согласилась надеть этот предмет. Кто сказал, что корсет делает женщин красивыми? Будь ее воля, она бы первым делом отправила в мусорное ведро все эти изделия из китового уса. К чему такая пытка? Мадам Делакруа пошло бы совсем другое платье. Никаких удушающих шнуровок. Свобода! Летящий силуэт, скрывающий несовершенства ее фигуры…
Габриель равнодушна к бравым офицерам, посещающим ателье. Почти равнодушна. В трепет ее приводит Этьен… Этьен Бальзан – кажется, так его зовут. Лейтенантик с нагловатым видом. Похоже, мадам Дебутен тоже к нему неравнодушна, и он относится к ней со всем уважением. Но уважение – это совсем не то. Этьен все чаще заходит в ателье и каждый раз направляется прямиком к Габриель, всем своим видом показывая, что именно она – предмет его сердечных интересов. Однако Габриель понимает, что ей лучше сохранять сдержанность. Если бы не Жизель, которая следит за ними из своего угла…
– Мадам, я считаю нужным предупредить вас, – спешит та доложить хозяйке, – что новенькая, Габриель, вот уже несколько дней строит глазки лейтенанту Бальзану. Боюсь, как бы она не переборщила. Видно невооруженным глазом, что она намерена соблазнить его.
Мадам решительно не нравится, когда за ее спиной что-то происходит.
– Да, ты права, Жизель, – говорит она. – Я это тоже заметила.
На следующее утро, как только ателье открылось, хозяйка встретила Габриель у двери.
– Послушай, мне нужно поговорить с тобой, прежде чем ты приступишь к работе.
Габриель бросает на нее непонимающий взгляд.
– Для меня, девочка моя, моральный аспект – превыше всего. Если ты дорожишь своей работой, веди себя прилично. Мне не по душе твое поведение. Ты слишком раскованна с некоторыми клиентами, и с одним офицером в особенности. Будь осторожна! Ты правильно делаешь, что стараешься быть вежливой. Те, кто приносит деньги в наше ателье, заслуживают самого лучшего отношения. И если этот лейтенант пожелает, чтобы ты была любезна с ним, пусть так и будет. Но не смей вбивать себе в голову лишнего. Ясно?
Сложно найти ответ на эту тираду. Габриель и не ищет – она предпочитает молчание. Может быть, она знает, что молчание – самое страшное оружие.
– Молчишь?! – восклицает мадам раздраженно. – Значит, я права.
– Нет, мадам, – с достоинством отвечает девушка, – я здесь только для того, чтобы работать.
Похоже, малышка нисколько не испугалась, и это выводит мадам Дебутен из себя. Она ощущает растерянность. Она привыкла к полному подчинению своих работниц, к страху с их стороны. Но на лице этой нахальной девчонки нет и следа страха. Она держится уверенно, и это не может не тревожить. У малышки Шанель нет ни родителей, ни богатых родственников, на которых можно было бы опереться. Она живет на те деньги, что зарабатывает здесь, в ателье. Так в чем же дело? Почему она не пустит слезу, чтобы растрогать мадам, как это делают остальные девушки? Вот гордячка! Но шьет она хорошо, так что пусть пока поработает.
Адриенн светится от радости.
– Габриель, сегодня вечером мы приглашены в кафешантан.
– Нет, Адриенн. Насколько мне известно, туда приглашена одна ты.
– Да ладно тебе, перестань. Меня пригласил тот симпатичный темноволосый офицер. Он такой милый! В последние дни он все время заходил к нам в ателье. А час назад зашел специально, чтобы пригласить меня. Там будет и его друг, который все время с ним. Ну, Этьен… Я знаю, он тебе нравится, да и ты ему тоже нравишься. Габи, я пойду туда только с одним условием: если ты тоже пойдешь. Одной мне это не нужно.
С Адриены они неразлучны. В двадцать лет обе покинули монастырь, получив свободу. Мулен показался им райским уголком. Девушки и раньше тут бывали, когда тетушка Костер изредка забирала их на каникулы. Городок живой и многолюдный, здесь, должно быть, так весело жить…
– Что мне надеть, племяшка?
– Тетушка, ты же знаешь, выбор у нас невелик. И, коль скоро мы собираемся выйти в свет, не позаимствовать ли нам платья в ателье?
В этот момент у Габриель точно такое же выражение лица, как тогда, в Обазине. Помнится, она предложила сестре украсть что-то из монашеских одеяний. Просто так, ради шутки.
– Ты с ума сошла? – возмущается Адриены. – Мадам Дебутен сразу заметит. И тогда нам конец.
– Трусишка, – с улыбкой поддевает ее Габриель. – Мы будем осторожны, и она ничего не заметит. А нам с тобой представится шанс как следует нарядиться.
Точно так же она уговаривала Антуанетту… Адриены колеблется, и Габриель одерживает победу. Девушки облачаются в прекрасные платья. Для себя Габриель выбрала светлое, оттенком напоминающее козье молоко, которое она пила в детстве в Курпьере. А к нему – темную шляпку, с которой безжалостно сорвала пурпурную кокарду. "Потом прикреплю ее обратно, – думает она. – Не пойду же я с памятником эпохи барокко на голове!"
Платье для Адриены тоже выбирает она. Цвета фуксии, отрезное по линии талии.
Держась за руки, они идут в кафе, еще не зная, что этому походу суждено изменить их жизнь. Адриены встретит там свою любовь, а Габриель найдет для себя новое имя.
Девушки неуверенно входят внутрь, им немного страшно. Глаза щиплет от сизого дыма – здесь так накурено! А вокруг – сплошные лейтенантики вроде тех, кто приходит починить мундиры в ателье мадам Дебутен. Но здесь они куда раскованнее.