В своих бумагах я обнаружил письмо моего учителя Григория Михайловича Козинцева, о котором почему-то забыл, когда издавали пятитомное собрание его сочинений. Письмо относится к моей работе над "Гонщиками". Напечатанное на пишущей машинке, оно изобилует подчеркиваниями, подклейками и энергичными правками. Из этого я заключаю, что копии письма не существует. Поэтому привожу его полностью:
"20 июня 1972 года.
Милый Игорь!
Посмотрел Ваш материал и опять думал о сценарии. Не знаю, насколько полно мне удалось увидеть снятое Вами (мне показали только широкоэкранную выпечатку), но общее впечатление хорошее. Мне кажется, что удачно выбраны артисты. Все ведут себя естественно, отношения нигде не подчеркнуты, во всем чувство меры. Ваша работа с ними оставляет повсюду ощущение верно найденного тона для этого фильма. Тут Вы как будто молодец.
В цвете есть приятная рыжеватость. Может быть, плохой позитив (а когда он бывает хороший?). Лучше было бы найти более близкий к природе тон, особенно лиц. Мне кажется, что нужна и мера яркости (где нужно, сам цвет должен быть средством воздействия), и более спокойные, мягкие тона. Понравились отдельные пейзажи (дорога под холмами с деревьями); думаю, что им должно быть уделено в фильме особое внимание: смена мест действия ведь в какой-то мере черта быта героев. Тут можно было бы не стесняться и резких контрастов различных климатов, - подумайте, нет ли возможности больше открыть - за действием - широту страны, ее природу, ее индустриальный пейзаж. Не скупитесь на самые общие планы.
Вероятно, в эпизоде "пробы поворота" нет основных монтажных кусков. Вы, разумеется, и без меня понимаете, что кадры таких сцен должны быть исполнены рекордсменами, и на комбинированные съемки полагаться ни в коем случае нельзя.
Мне показалось, что и в других эпизодах (вероятно, вследствие выпечатки для широкого экрана) мало монтажного материала. Смотрите, чтобы не вышла скороговорка.
Еще раз, не забывайте о том, что широкий формат - это не только пространство для действия, но в некотором роде и аттракцион. В Вашем фильме грех его не использовать. Вынесите действие в подходящем месте на такой простор, чтоб дух захватывало. Думаю, что есть смысл использовать и съемки с вертолета, и решительный ввод яркого цвета (где нужно), и, главное, действие, логично сочетающее жизненную историю и раскрытую экраном жизнь. Вписать эту историю в труд, жизнь страны - очень важно. Оператор у Вас - разумный, люди хорошо движутся в пространстве, камера естественно следует за ними, использованы различные планы, но оператор еще не открыл для себя композиции большого формата. Нужен ведь и фильм - путешествие вместе с героями, широта картины жизни, сила воздействия природы (во весь масштаб!). И не стесняйтесь ввести такие кадры даже как самостоятельную ценность. Может быть, послать операторов на гонки в разных местах, смонтировать потом проезды машин, снятые отдельно от основной группы? Нужна и совершенная жизненность, характеры людей, отношений (тут пока все на месте), и поэзия простора, увлекательно раскрытое пространство; пусть у Вас будут и снежные обвалы, и весенние разливы рек. Эта часть образности - важная. Фильм, снятый в обычном размере, мог бы без всего этого обойтись.
К сожалению, то, что огорчило меня в сценарии (куцость рассказа про людей), видно и в материале (а в готовом монтаже станет видным еще более отчетливо): вместо диалога, выразительного текста, плотной литературной ткани - реплики и репризы, жаргон. Нужна большая любовь к этим людям, обаяние их дела, юмор; их мысли и чувства не только нужны для фабулы, но и для полноты (хотя бы относительной) рассказа о них. В павильоне "скупые мужские" слова приводят к тому, что элементарный конфликт недостаточно понятен. Куцость этих отдельных реплик мне отчетливо видна: сказал фразу - пустота - опять чья-то фраза - пустота. Чем Вы их заполните? Шумом моторов? Музыкой? Получается не плотная ткань действия диалога, а что-то вроде титров в немом кино. Не думаю я также, что все эти "химичит радиатор" и т.п. приведут к добру. Нужна мера: для чего зрителю проводить полтора часа времени в диспетчерской какого-нибудь гаража? Обычные ответы про "правду жизни" и т.п. тут вовсе не годятся. Ее не так уж много, если говорить серьезно. Думаю, что если ее - хотя бы в интересе духовной жизни этих людей - будет больше, появятся и другие тексты, и жаргон станет на место. Совершенно не верю я в самодеятельный текст, стряпню режиссера и артистов во время съемок. Тут можно натворить бог знает что.
Фильму нужен вкус, литературный (естественно, по качеству) диалог, а не случайные фразы, которые показались на съемке подходящими. Потом хватаются за голову и не знают, что делать.
Очень хочу, чтобы у Вас получился хороший фильм. Значит, две задачи. Первая (главная!): привести сценарий, особенно диалог, в лучший (более жизненный, более человеческий, более тонкий) вид; вторая - тоже важная: понять жанр большого формата и не оказаться в положении режиссера, который поставил спектакль для эстрады, а потом его пришлось играть на площади.
Сердечный привет и самые добрые пожелания.
Г. Козинцев".
И опять Козинцев пошутил: "Ничего, автомобиль вас вывезет..."
Он активно поддержал идею создания фильма "Гонщики" - именно широкоформатного, именно стереофонического, первого советского автомобильно-спортивного. Поддержал потому, что считал обязательным для человека, избравшего любой вид деятельности, регулярно трудиться. Режиссер, как пианист, как балерина, не должен ждать особых, счастливых стечений обстоятельств для творчества. И как спортсмен, должен все время держать форму.
В полном согласии с рекомендациями Григория Михайловича мы снимали картину масштабно, "пространственно", порой в ущерб драматургии, а иной раз и спасая, компенсируя ее недостатки этим особым жанром.
На "Гонщиках" началась моя многолетняя дружба и сотрудничество с композитором Владимиром Дашкевичем. Обратиться к нему посоветовала мне Алла Демидова - она услышала и оценила его музыку к спектаклю "Похождения Мокинпота". Дашкевич помог фильму, как он помог всем моим последующим картинам. Хороша была печальная песня на слова Юлия Кима, которую пел ночью за рулем Евгений Леонов:
Огонёчек дорогой, далеко ты светишь.
Без тебя во тьме ночной берег не заметишь.
А я дальше поплыву, ночевать не стану...
Как -нибудь тебя найду, когда плыть устану...
Рецензии были положительные. Общее мнение моих друзей было таково: "Как блестяще ты сумел выкрутиться из безвыходного положения с плохим сценарием!.." Но я не обольщаюсь, понимая, что всё дело в широком формате. Что называется, победил фактурой, хотя и затратил море крови. И конечно, украсили картину актеры - Евгений Леонов и Олег Янковский.
Янковский был утверждён на главную роль, не умея водить машину. Он это от меня утаил. А нам почему-то и в голову не пришло поинтересоваться - все думали, что умеет. Но, как очень хороший артист, Олег мобилизовался и так вошёл в шкуру гонщика, что сел за руль, и... машина тронулась. Он это сыграл!
"Мне же сказали, надо вести машину, вот я и повёл..."
Мы прикрепили к нему тренера, и проблема была решена.
В конце съёмок Олег уже лихачил и даже заявил, что на базу после съёмок поведет машину сам. Человеку, который только-только овладевает навыками вождения, начинает казаться, что он может всё...
Дорога упиралась в шоссе Таллин-Ленинград. Это перегруженное шоссе, тяжёлое даже для водил с немалым стажем. И вот, затормозив на перекрёстке, мы наблюдаем такую картину: Янковский с ходу, глазом не моргнув, пролетает Т-образный перекрёсток, пересекает шоссе, за которым дороги уже нет, срубает несколько берёз и врезается в валун. Слава Богу, обошлось без серьёзных увечий. С той поры это место мы называем "перекрестком Янковского".
Впрочем, теперь это уже заграница!
"Отличился" Янковский и на озвучании фильма. Одна фраза, которую наш звукорежиссёр Ася Зверева до сих пор помнит, звучала примерно так: "Видел, какая красивая девушка во встречном "фольксвагене" сидела?" - Это Янковский говорит своему партнеру Евгению Леонову.
Эта фраза, "во встречном "фольксвагене"", оказалась непреодолимой.
С детьми случается то же. Один встает и начинает точно, как на экране, укладывать текст, а другой, хоть тресни, пролетает мимо! Все зависит от внутреннего ритмического дара, интонационной памяти.
И если Янковский замучил меня на озвучании, то с костюмами меня извёл Евгений Леонов. Он три дня (три!) выбирал себе кожаную шофёрскую куртку и кепку! Но в конечном итоге оказался прав -он должен был преобразиться, почувствовать себя совершенно другим человеком.
Не имею права не упомянуть здесь с благодарностью мастеров спорта - дублёров и гонщиков - Юрия Ивина, Якова Агишева, Иосифа Гальперина, Александра Матвеева, Анатолия Печенкина, Эдуарда Сингуриди, Гунара Хольма, Виктора Щавелева, инженера Дмитрия Шулькина, консультантов Романа Чертова и Александра Игнатенко.
И многострадальных актёров - Ларису Лужину, Армена Джигарханяна, Леонхарда Мерзина...
Мы располагали большим парком автомобилей, которые предоставили нам фирма "Автоэкспорт" и завод АЗЛК. В основном это были "москвичи" - в те годы наша главная спортивная машина "Жигули" только появилась. Водителей не хватало, и я время от времени сам садился за руль. А чтобы не узнали, просил клеить усы.
Однажды, не сняв усов, я вернулся в гостиницу, где жила в то время моя семья. "Какой красавец!" - вскричала моя маленькая дочка Аня.
С тех пор я ношу усы. Повзрослел.
Перестал быть "детским" режиссёром, хотя, впрочем...
...На гонках "Невское кольцо" я встретил мальчишку, который, глядя на меня восторженными глазами, признался, что смотрел "Гонщиков" пятьдесят раз...
Через несколько лет в работе над "Ярославной - королевой Франции" я снова имел дело с широким форматом. Но судьба широкоформатных "Гонщиков" и "Ярославны" оказалась незавидной.
После премьерных показов обе картины были перепечатаны на обычный экран, и красота, атмосфера этих фильмов умерла, потеряла эмоциональный подъём...
Козинцев предостерегал от этого. Пусть меньшим тиражом, но надо настаивать на прокате фильмов только в том виде, в каком они были задуманы. Сколь угодно можно сетовать на эту проблему, но факт остаётся фактом - широкий формат в нашей стране умер. Прекратилось изготовление плёнок шириной 70 мм, аппаратуры, монтажного оборудования. Гигантская техническая база - камеры, проекторы, звук - всё погибло безвозвратно... Бог с ними, с моими картинами, но как смириться с гибелью "Ватерлоо" Сергея Бондарчука!
"Спектакль, поставленный для площади, нельзя играть на эстраде..." - это слова Учителя, но тогда их никто не услышал.
ЧЕГО ИЗВОЛИТЕ...
О преимуществах "Жигулей" перед "Волгой". - Киноведы выносят мне приговор. - Неосуществлённое: московский "Розыгрыш" и ралли в Африке. - Норвегию мы найдём у себя. - Я обзавожусь новыми друзьями. - Тресковые головы и смокинг напрокат. - Король Улаф V плачет.
Вернувшись из экспедиции в Ленинград, я открыл гараж и вывел на свежий воздух свою "Волгу", которая год простояла взаперти, ожидая хозяина.
Сел за руль и тут же - после "Жигулей" - почувствовал разницу. Жал на газ - моя старушка не ехала, жал на тормоза - она не останавливалась.
Вскоре я ее продал какому-то немцу из Средней Азии и купил "тройку-жигули", которым верен по сию пору, меняя их на новые модели через каждые шесть лет.
А "Гонщики" "катились" по стране. Состоялись премьеры в Москве, Ленинграде, Омске...
"Гонщиками" открывались праздники, декады и недели кино. И "Гонщиками" же закрывалась первая страница моей кинобиографии. Теперь я был при усах, пересел на новую машину и киноведы обратили на меня свое внимание.
Их вердикт был суров: ГОТОВ К ВЫПОЛНЕНИЮ ЛЮБОГО ЗАДАНИЯ.
А некоторые высказывались еще жестче: РЕЖИССЕР - ЧЕГО ИЗВОЛИТЕ...
Они считали, что своими последними фильмами я предал "Кузяева" и струсил перед погромщиками из "Огонька".
Чтобы закончить сюжет с критиками, приведу письмо, которое было написано мною критику N в один из трудных моментов моей жизни.
"...пишу потому, что нахожусь в неуверенном, кризисном состоянии, несмотря на вполне благополучную службу на "Ленфильме". Никто - ни коллеги, ни зрители, ни друзья - не убеждают меня в том, что они понимают меня. Поза "непонятого гения", я думаю, мне не грозит. Слишком много просчетов я вижу в своих фильмах. Но в главном? Работаю на вечность? Ерунда! Потому что условия проката фильма требуют его злободневного звучания. Значит, чего-то не понимаю, не реализую? Было два проходных фидьма - как результат апатии и неудач с зарубленными сценариями. <...> Говорят: неужели ты всерьез думаешь, что сделал что-то серьезное?
Ну, думаю.
Я не ищу славы, комплиментов, но понимания.
Не ищу вашей защиты, но анализа.
Что-то не договариваю? не дотягиваю?
Но что?
Может быть, слаб творческий голос, может, он "сел" в тягостях съемочной площадки, охрип, не слышен?.."
Моим адресатом был критик Виктор Демин.
* * *
Конечно, был выбор - можно было в то время согласиться с поправками начальства, а начальство любило соавторствовать, уехать на студию, поработать над фильмом, получив дополнительное время, сделать то, что хотелось, и в конце концов выпустить фильм на экран. А можно было упереться рогом, ни с чем не соглашаться, конфликтовать, давать интервью иностранным журналистам, короче, как теперь говорят - "пиарить". Конечно, что-то сладостное было в этой схватке с властью, зная при этом, что никто не был вправе отстранить режиссера от его детища, сколько бы оно ни лежало на "полке".
Не то что нынешнее "продюсерское" время, когда режиссеров меняют по любой прихоти.
Скажу только, что я никогда "не шил из материала заказчика"...
* * *
Я уже говорил о том, что, режиссеры делятся на "архитекторов" и "садовников".
Режиссеры еще делятся на "лириков" и "рассказчиков".
Подобно поэту, режиссер-"лирик" делится с нами своим внутренним миром, "заголяется", как говорил Достоевский. Ему не свойственно снимать фильм по чужому сценарию. Он его пишет сам, привлекая иной раз в помощь литераторов-профессионалов. Но в основе его фильмов - только он сам, его внутренний мир, который он без стеснения демонстрирует.
Таковы Феллини, Тарковский, Бергман... Таковыми нужно родиться, это дар Божий или мука мученическая.
Никакие имитации, подражания, подделки, никакие стилизации "под Тарковского", например, не убедят нас в том, что перед нами "лирик". Будет лишь пустота!
И есть режиссеры-"рассказчики"... Их большинство. Среди них можно назвать славные имена: Фрэнк Капра, Альфред Хичкок, Френсис Форд Коппола, Сергей Бондарчук,
Фред Циннеман, Джон Форд, Джозеф Лоузи, Мартин Скорсезе, Иван Пырьев...
Все они искали для себя достойные истории, чтобы рассказать их миру.
Ведь на самом деле, что такое режиссура? Это умение увлекательно рассказать анекдот.
Я не лирик. Мне неловко рассказывать людям о сокровенном. Я стесняюсь. Не могу и не умею "заголяться", а также нет у меня никакой уверенности в том, что мой внутренний мир уникален и стоит того, чтобы сотни тысяч людей вникали в его подробности.
Я, как и все режиссеры-"рассказчики", ищу истории, которые будут интересны людям.
"Кузяев" был последним "рейсом", который уходил еще в "оттепельные" времена. Судить о наступившем "ледниковом периоде" в кино можно хотя бы по судьбе "Целины". Я не случайно упоминаю время от времени о моих поисках новых тем, сюжетов. Вот и теперь после "Гонщиков" стал раскладываться очередной пасьянс.
1. Сценарий Семена Лунгина "Розыгрыш" был предложен объединением "Юность" на "Мосфильме". Мы долго работали с автором, но для меня, ленфильмовца, это была незнакомая среда. Позже этот фильм поставил Владимир Меньшов.
2. "Автоэкспорт" предлагал снять второй фильм о ралли. Теперь по Африке. Отказался.
3. Сценарий В. Валуцкого по повести В. Каверина "Перед зеркалом". Не принят студией.
4. Сценарий ленинградского писателя С. Воронина "Василиса" - о сельской библиотекарше. Хорошая история, но с Ворониным я уже намучился на "Бережках" - отказался.
5. Сценарий Э. Тополя "Божий дар". Дело ограничилось заявкой.
И вот однажды меня вызывают в дирекцию студии.
- Английским языком владеете?
- Учил...
- Говорить сможете?
- В магазине - да, а вот лекцию прочитать не смогу.
- Нагибин тоже еле-еле... - сказал кто-то из начальства.
Я насторожился при имени известного писателя.
- Скандинавию любите?
- У меня жена эстонка, - ляпнул я.
Теперь уже они насторожились.
- Но она свободно говорит по-английски, - попытался выкрутиться я.
- Свободно? Где практиковалась?
- Окончила Ленинградский университет имени Андрея Александровича Жданова.
Они успокоились.
Все завертелось стремительно. Через день я уже встречался с Юрием Нагибиным. Он только что вернулся из Норвегии, где работал с норвежским писателем Сигбьерном Хельмебаком. Инициатива была норвежская. От нас требовалось только участие в съемках нашей военной техники.
- Какие войска! - переполошился я. - Я не снимал военных фильмов, не воевал и не хочу снимать ничего военного.
- Пацифист! Возьми себя в руки, - усмехался Нагибин. - Прочти сначала сценарий. Там войны минимум. Там человеческие истории - русские и норвежские... И у тебя будет сорежиссер с норвежской стороны...
- Сорежиссер?! - обомлел я.
- Да, Андерсен... Тебе что-нибудь говорит это имя?
- "Такова спортивная жизнь"?
- Нет, Линдсей Андерсон - англичанин, а Кнут Андерсен - норвежец.
- А в Норвегии разве есть кино?..
Место действия: норвежское Заполярье, шахтерский город Киркенес, подземная штольня, куда пряталось местное население от немецких оккупантов. Время действия: 1944 год. Исторический фон: освобождение войсками
Карельского фронта севера Норвегии. Сюжет: русский разведчик готовит наступление наших войск для освобождения Киркенеса. Ему помогают норвежские рыбаки на своих маленьких шхунах.
Острота сюжета состояла в намерении немцев взорвать пещеру и в стремлении отряда наших разведчиков опередить оккупантов и не дать им совершить это варварство.
Я засел за литературу про войну и Скандинавию.
Очень скоро были готовы выездные документы.
Сначала самолетом "Аэрофлота", потом авиакомпанией "SAS" со мной летел художник Исаак Каплан - надо же было посмотреть, как выглядит этот Киркенес.
И сверлила неотступная мысль - что это за таинственный сорежиссер? Как я буду с ним работать?
Кнут жил возле королевского дворца, гулял с собакой в королевском парке, по которому, впрочем, может ходить любой смертный. Его жена - француженка Николь Масе, тоже режиссер, только на радио. Сам он - провинциал, приехавший в Осло из далекого Харштада, что стоит на Полярном круге. Снимал главным образом "детское" кино!!!
Вот так мы с ним и подружились, что редко бывает на интернациональных постановках. Выпили виски, крепко по-норвежски поужинали и подружились.
Спустя двенадцать лет он писал обо мне: