Однако на это закрыли глаза, и комментарии "К Чаадаеву" стали писаться шершавым языком плаката. В десятитомном собрании сочинений (1977) Пушкин, по тому же Томашевскому, превращен в агитатора, горлана, главаря: "Это одно из наиболее популярных политических стихотворений Пушкина, сыгравших большую агитационную роль в кругу декабристов" . Странным образом эту фразу слово в слово находим у других пушкинистов, например ЯЛ. Левкович . Плагиат? Скорее, утвержденная формула, которую авторы механически переписывали друг у друга, чтобы не уклониться, не дай бог, от генеральной линии. Стихотворение называется "программным", иллюстрирует взгляды Пушкина как выразителя идей первого, по Ленину, этапа русского освободительного движения. "Заключительные стихи, – писал Томашевский, – призывали к подвигу, который каждый осмыслял как революцию".
Думается, между прочим, что одним из самых привлекательных слов для нового режима в этом стихотворении оказалось обращение "товарищ". Хотя слово "товарищ" Пушкин употребил в других стихотворениях семь раз, но – никогда в качестве обращения, а только: "Двадцать раненых товарищей", "Мой грустный товарищ, махая крылом, / Кровавую пищу клюет под окном" и др. Символично, что в большинстве немецких, французских и английских переводов этого стихотворения слово "товарищ" заменено на "друг".
Возводилось здание партийной пушкинистики. Об успехах этого строительства говорил Н. Бельчиков, незадолго до этого вступивший в партию и сделанный членом-корреспондентом Академии наук в 1948 году: "В наши дни пушкиноведы, устанавливая идейно-художественную преемственность Пушкина с XVIII веком, сумели наметить и обосновать дальнейший путь развития передовой русской культуры от Пушкина и Гоголя к Белинскому, а затем к Некрасову и Чернышевскому, Горькому и Маяковскому и дальше к творческому восприятию пушкинского начала в советской культуре последних лет" .
Разумеется, представлять всю советскую пушкинистику только как жертву указаний сверху ошибочно. Но и игнорировать факты – значило бы оправдывать ту ее часть, которая подлаживалась, подсказывала, выступала от имени власти, наделяла ее формулировками, даже старалась использовать репрессивный аппарат, чтобы устранять более талантливых конкурентов. Зная интеллектуальный уровень вождей, можно предположить, что без помощи пушкинистов Пушкин бы советской власти в таких масштабах не понадобился.
Еще Анненков первым отметил, что движение декабристов и Пушкин не имели прямой связи, хотя Пушкин и был западником, как некоторые из декабристов. Пушкин, пояснял Анненков, стремился везде быть первым, и среди вольнодумцев тоже, отсюда его кажущаяся близость к офицерам-заговорщикам.
Анненков считал, что движение декабристов было искусственным в России, что идеи, владевшие их умами, не приживались на русской почве. После Октябрьской революции взгляды Анненкова именовались ложными, ему приписывали желание исказить биографию Пушкина и стремление угодить цензуре. Сегодня, после краха кровавых идей революции, мысли Анненкова смотрятся более прозорливыми, чем наскоки его критиков. Как тут не вспомнить слова вполне левого Белинского о Пушкине: на основании "какого-нибудь десятка ходивших по рукам его стихотворений, исполненных громких и смелых, но тем не менее неосновательных и поверхностных фраз, думали видеть в нем поэтического трибуна… Над рукописными своими стишками он потом смеялся" .
Скептические современники, мемуары которых до последнего времени отвергались, не воспринимали серьезно декабристов. "Что это за заговор, в котором не было двух человек, между собой согласных, – писал поэт, критик и переводчик М. Дмитриев, – не было определенной цели, не было единодушия в средствах, и вышли бунтовщики на площадь, сами не зная, зачем и что делать. Это была ребячья вспышка людей взрослых, дерзкая шалость людей умных, но недозрелых!" .
Когда при новой власти Пушкин еще считался помещиком, то есть "нечистым" (в отличие от позднего советского догмата в этой области), Дмитрий Благой в соответствии с тогдашними установками с высоты собственной пролетарской революционности скептически рассматривал пушкинский декабризм. Пушкин писал об Онегине:
Проснулся раз он патриотом
Дождливой скучною порой.
Благой тогда посмеивался, что точно так же Евгений мог от скуки проснуться и декабристом. Да и причины декабристского движения Благой объяснял тогда вовсе не положением народа, а лишь ущемлением прав старинного дворянства. И даже: "Выступление декабристов Пушкин почитал безумием" . Дворянина Пушкина тогда пропесочивали за недостаточную революционность. Через полтора десятилетия, проникнувшись установками сверху, Благой стал писать прямо противоположное – о Пушкине-декабристе: из лицея Пушкин вышел "либералистом", и это означало, что он созрел для вступления в тайное общество .
Академик Милица Нечкина в научном труде "Формирование политического мировоззрения молодого Пушкина" записывает в декабристы аж пятнадцатилетнего подростка. Как известно, первая организация декабристов "Священная артель" появилась в 1814 году. Нечкина пишет: "Мы не имеем прямых данных о посещении "Священной артели" Пушкиным… бывал… не бывал… Если бы пришлось выбирать между двумя гипотезами, я, не колеблясь, выбрала бы вторую, как наиболее правдоподобную". Изящное политическое кокетство, не так ли? Ведь на самом-то деле гипотезы отсутствуют – одна чистая выдумка. В противоречие с известными фактами Нечкина утверждала, что Иван Пущин сообщил другу в Михайловском о существовании тайного общества, а также что Пушкин знал о планах открытого выступления декабристов. Это уже чистой воды вранье. Поразительно, однако, что Нечкина публично обвинила Томашевского и других пушкинистов в умалении политического значения стихов Пушкина . Такое обвинение было равносильно доносу.
Вершиной этой мистификации стали послевоенные пушкинские торжества. Президент Академии наук Сергей Вавилов на шумной тусовке по поводу стопятидесятилетия со дня рождения Пушкина в 1949 году между славословиями великому вождю всех народов выделил именно стихи "К Чаадаеву" и сформулировал установку: "Эти строки характеризуют главную линию творчества Пушкина до конца его жизни" . Тогда выяснили, что Пушкин был единомышленником Сталина: "Пушкин не переоценивал исторического значения крестьянского восстания, которое, как указал И.В. Сталин, без поддержки революционного пролетариата не приводит к победе" .
В действительности, от Пушкина – "выразителя идей декабристов", как его называют, и "декабриста без декабря" (игра слов Н. Эйдельмана) – даже близкие лицейские друзья скрывали свою принадлежность к тайному обществу. Боялись его чересчур общительного характера, импульсивности, но и сам поэт не стремился в деятели общества. Сергей Соболевский, его друг, вспоминает, что примерно в то же время Пушкин был принят в масоны, но самоотстранился, сказав, что опасно примыкать к каким-либо тайным обществам .
В отличие от тогдашнего кумира Байрона, который действовал, сражался, помогал греческим повстанцам, выполнял задания английского правительства, Пушкин был от дел в стороне. С точки зрения властей, когда те разобрались с реальными виновниками, у Пушкина возникла чисто русская вина, носящая уголовный характер: приятельские отношения с заговорщиками. К счастью, он не пострадал.
"И я бы мог…", – цитируется во множестве изданий начатая Пушкиным в черновике фраза, написанная подле рисунка с виселицей, на которой изображены пять казненных декабристов, – весомое доказательство близости позиций. Но цитируется не полностью. "И я бы мог, как шут, висеть" есть первая строка ненаписанного стихотворения, которое Пушкин начал сочинять, но которое не состоялось. На листе рукописи строка помещена вверху и посередине страницы, как стихи. Ритм – любимый Пушкиным четырехстопный онегинский ямб. Пропустив несколько строк, поэт опять написал: "И я бы мог", заготовив начало следующей строфы. По-видимому, стихи о том, что могло бы случиться, прискачи он из Михайловской ссылки в Петербург, как задумывал, для чего подделал подорожную, да из-за суеверия вернулся.
Почему же Пушкин остановился и начал рисовать виселицу, а не продолжать стихотворение "И я бы мог, как шут, висеть"? Возможно, почувствовал, что сравнение пяти повешенных декабристов с шутами не очень этично, и потому зачеркнул "шут вис". Чтобы не снижать словом "шут" значимости декабризма Пушкина, Мейлах просто убрал у Пушкина слова "как шут", оставив "И я бы мог висеть", и вынес это в свой заголовок . Пушкин, сформировавшись, говорил: "Не приведи, Господи, увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный". На обломках самовластья и имен не останется. Было от каких строк отказываться…
Споры о дате
Обсуждая меняющиеся взгляды Пушкина, мы не коснулись важного вопроса: а когда, собственно, стихотворение "К Чаадаеву" было написано? В специальной статье о стихотворении "К Чаадаеву", вошедшей в сборник Томашевского "Пушкин", рассматривался год написания и говорилось: дата "по существу, не известна" . Происхождение даты таково. Ее поставил Анненков. 1818-й – это через год после окончания поэтом лицея, когда его приняли на службу переводчиком в Архив Министерства иностранных дел. В полном собрании сочинений 1930 года Цявловский пометил год 1818-й под стихом "предположительно". Дата устанавливалась, так сказать, резонным большинством голосов переписчиков. Из 36 известных копий стихотворения на восьми имелся год 1818-й. В большом академическом собрании сочинений 1937 года Цявловский отмечает уже без сомнения: "Датируется 1818 годом".
Полемика о дате вновь разгорелась после выступления В.В. Пугачева в период застоя, в конце шестидесятых годов. Над Пушкиным снова сгустились тучи: из него делали подручного партии "Союз благоденствия". Пугачев писал, что "важнейшие политические стихотворения поэта написаны по заданию декабристов", "для пафоса создания таких произведений нужна была уверенность, что это нужно для тайного общества". И дальше целая книга столь же категорически: "Без тайной организации Пушкин не мог пропагандировать декабристские идеи" .
Итак, Пушкин получает от декабристов приказ заняться пропагандой. Ну, а коль скоро активничать декабристы начали позже, то следует, согласно Пугачеву, сдвинуть и дату написания стихотворения. Оцените перенос агитпроповских формулировок из советского времени в начало прошлого века: "Пушкин, вслед за декабристами, переходит от умеренно-либеральных взглядов к революционным… Именно в начале 1820 г. Чаадаев понадобился "Союзу благоденствия" как крупный теоретик. Началась борьба за него. Пушкинское послание – один из эпизодов этой борьбы". Дальше еще круче: "И хотя с Пушкиным, не членом тайного общества, не могли говорить откровенно о делах "Союза благоденствия", его включили все же в борьбу за Чаадаева". Последние строки стихотворения "К Чаадаеву" Пугачев толковал прямо: "Споры с Чаадаевым подняты здесь на принципиальную высоту – о роли революционного насилия" .
Полемизируя с ним, И.Г. Скаковский резонно умерял пыл революционера Пугачева: "Каким образом это произойдет: путем ли постепенного преобразования государственного механизма, в результате революционного взрыва или волею самого монарха – об этом в стихотворении не говорится" . Скаковский ссылался также на список из архива Чаадаева в рукописном отделе Российской государственной библиотеки. Эта копия послания на две строки длиннее. Перед "Товарищ, верь…" имеется вставка из двух строк:
Питай, мой друг, священный жар, -
И искра делает пожар!
Ссылаясь на чаадаевскую копию (переписана она не чаадаевской рукой), Скаковский писал: "Возможно, эти строки находились в одной из ранних редакций стихотворения" . Добавка двух строк пока не состоялась. Важнее другое. Скаковский полагал, что уж Чаадаеву-то было ведомо, когда его друг посвятил ему стихотворение, ибо дата на нем не поправлена – 1818-й.
Перебирая доказательства "против" и "за", мы сознательно опустили еще одно. Тот факт, что стихотворение "К Чаадаеву" написал все-таки Пушкин сам, он сам же подтверждает в другом стихотворении. С грустной иронией он говорит о своем прошедшем юношеском экстазе:
Чедаев, помнишь ли былое?
Давно ль с восторгом молодым
Я мыслил имя роковое
Предать развалинам иным?
Но в сердце, бурями смиренном,
Теперь и лень и тишина,
И, в умиленье вдохновенном,
На камне, дружбой освященном,
Пишу я наши имена.
Не правда ли, похоже на обсуждаемые строки? Когда в сердце поэта наступила "лень и тишина"? Черновик относится к 1824 году. Но сам же Пушкин, публикуя эти строки, разумеется, без имени Чаадаева в "Северной пчеле" в 1825 году, поставил дату "1820 год", представляя дело так, будто он написал их в Крыму, сразу после высылки. Случайно ли? Хоть автор один и тот же, мысль, цель жизни, высказанная в нем, – прямо противоположные. Не хотел ли поэт подчеркнуть, что взгляды его переменились задолго до попытки переворота? В черновике стихотворения поэт еще четче говорит о своих старых взглядах: "Вольности младенец". И это тоже многое объясняет: в 20-м он уже не хотел оставаться борцом с самовластьем и выглядеть политическим младенцем, и стало быть, стихотворение "К Чаадаеву" не могло быть написано в 1820 году.
В долгу перед Чаадаевым
Личность Петра Чаадаева требует в данной нише более серьезных размышлений. "Не изучено в этом плане и общение Пушкина-лицеиста с самым близким из его друзей – П.Я.Чаадаевым", – отмечал Мейлах треть века назад, и это остается в силе сегодня . В начале стихотворения говорится о том, что обман любви недолго тешил автора и его друга. Тема – чистая дань традиции: ведь Пушкин, как известно, был ненасытен в любовных похождениях, особенно в ту пору, а к девственнику Чаадаеву такая формулировка вообще никак не относилась.
Жизнь Чаадаева, в отличие от более чем открытой для публики пушкинской, остается полной тайн. Степан Жихарев, литератор и приятель обоих писателей, вспоминал, что Чаадаев, по-видимому, никогда не знал женщин, хотя был дружен со многими. Неужели "любви обман" никогда его не тешил? Однажды Жихарев прямо его спросил, и тот таинственно ответил: "Узнаешь после смерти". Но и теперь мы ничего об этом не знаем. И дружбе самолюбивый Чаадаев, в отличие от Пушкина, был не столь предан, как принято считать.
Полны проблем, например, отношения Чаадаева с Александром Тургеневым. Двадцатипятилетнее их знакомство, сходные карьеры и отказ от них, общность идей и – неприязнь друг к другу. При этом именно Тургенев сохранил для потомков в своем архиве "Апологию сумасшедшего". Тургенев косвенно участвует в подтверждении авторства Пушкина, записав, что Чаадаев хвастался стихами Пушкина, адресованными ему. Но и это доказательство лишь вспомогательное.
Чаадаев в 1818 году еще ни строки не написал, а поэта просто не допустили в круг тех, кто собирался ломать самодержавие. С какой стати потомки напишут имена Чаадаева и Пушкина, которые ничем себя по части конспирации не проявили? Комментируя эту мысль пушкинского современника, Юрий Лотман писал: "Странность этих стихов для нас скрадывается тем, что в них мы видим обращение ко всей свободолюбивой молодежи, а Пушкина воспринимаем в лучах его последующей славы" . Нам же кажется, что "странность" стихов не скрадывается, остается.