"Окольничий князь Ромодановский бил челом Государю в отечестве на окольничего Василия Бутурлина, что ему с ним быть не вместно; а окольничий Василий Бутурлин бил челом Государю на князя Василия Ромодановского о бесчестье. И Государь велел князю Василию Ромодановскому сказать, что большой его брат, князь Иван Ромодановский, больше его князя Василия двумя местами (чинами. - А.Б.), и он выдан головою Василию Бутурлину; и за бесчестье окольничего Василия Бутурлина указал Государь на нем князю Василию доправить Василию Бутурлину денежное бесчестие 350 рублев". Царь присудил князю, представителю именитой фамилии, ведшей родословие от Рюрика, немыслимый штраф, чтобы другим неповадно было. Указанная сумма действительно была огромной; напомним, что корова в это время стоила два рубля.
Громкий случай проявления боярской спеси и реакции на это Царя, имевший место в апреле 1659 года, зафиксировал в своем дневнике датчанин Андрей (Андреас) Роде. "Сегодня (28 апреля. - А.Б.) был вынесен весьма строгий приговор над двумя князьями, на какой-то пирушке поссорившиеся с генералом Долгоруким из-за места, которое они требовали для себя из-за своего происхождения, между тем как генерал его требовал по своим заслугам, указывая на то, что он неоднократно успешно воевал с неприятелем и, между прочим, взял в плен полковника Гонсевского".
Невзирая на военные заслуги, князья кричали, оскорбляли генерала и князя, и Долгорукий покинул трапезу. Государь был страшно разгневан и огласил строжайшее наказание: князей лишить положения, и вместе с женами и детьми сделать холопами Долгорукова. Ситуация сложилась беспрецедентная. Однако до развенчания именитых дело все-таки не дошло. С согласия Царя, Долгорукий простил обидчиков…
Несомненное добросердечие Царя, обусловленное чувством христианского милосердия, смирения и справедливости, раскрывалось в прямых царских указах и отражалось, так или иначе, на всей законодательно-правовой деятельности государства. В качестве характерных примеров можно сослаться на два случая.
В 1655 году, 16 августа, появился от имени Патриарха указ, фактически объявляющий в России амнистию преступникам, совершившим тяжкие преступления. Согласно ему, "тати, разбойники и всякие воровские люди" призывались покаяться перед Богом и Государем. Совершившие противоправные деяния, должны были "без боязни" обращаться к различным государственным властям и "нести свои вины Богу". За это Самодержец "их пожалует" и "велит им вместо смерти дать живот" и в "тюрьмы их не сажать". Те же, которые после покаяния продолжат свои темные разбойные дела, то тех "казнить смертью без всякого милосердия и пощады". Фактически летом 1655 года, в связи с воцарением Алексея Михайловича, на Руси была объявлена всеобщая амнистия.
Еще один примечательный законодательный акт в форме царского указа появился 20 октября 1658 года. Он был обращен к "приказным людям" - дьякам и подьячим - ив нем говорилось, что отныне они могут находиться на службе не более 12 часов в сутки. Иными словами, для служилого люда впервые в российской истории был установлен срок рабочего дня. Хотя по нынешним меркам он и выглядит чрезмерным, но надо иметь в виду, что речь шла о середине XVII века, когда никакого "трудового законодательства" ни в России, ни где-нибудь еще не существовало в природе. До этого момента "приказные люди" могли сутками не выходить за пределы казенного учреждения, пока начальник не отпустит. Теперь же вводился максимальный норматив пребывания на службе.
В свои зрелые года Алексей Михайлович имел уже четкую мотивацию при назначении на высшие посты должностных лиц. Здесь существовало два исходных определительных ориентира: благочестие лица, и как производное - преданность Государю.
В письме боярину В.Б. Шереметеву в 1660 году Царь изложил свои принципы. "Ведомо тебе самому, как, по соизволению Божию, наш государский чин пребывает и над вами, честными людьми, боярская честь совершается. А тебе, верному рабу Божию, а нашему архистратигу, кто нарицал и обещевал честь… Не просто Бог изволил нам, Великому Государю и тленному Царю честь даровать, а тебе принять; и тебе о том должно ныне и впредь творца своего и зиждителя всячески Бога восхвалять и прославлять и нашего Великого Государя и тленного Царя жалованием утешать и радоваться творца своей милости, как и о том, что наше государское сердце за твою к нам, Великому Государю, и тленного Царя жалованием утешать и радовать". Монарх призывал не забывать евангельский постулат, что "сердце царево в руце Божией".
Однако не только снисхождение и увещевание являлись для Царя мерами воздействия на "слуг государевых". В некоторых случаях он был жестким и непреклонным. Это касалось, например, дел о взятках, которые Самодержец воспринимал как тягчайшее преступление, и кара следовала соответствующая, невзирая на чин и былые заслуги. Так, в апреле 1654 года появился именной царский указ о наказании за взятки князя Александра Кропоткина и дьяка Ивана Семенова.
Суть дела была такова. В городе Гороховец случился большой пожар, почему Государь сделал гороховчанам послабления в обложении и службе. Однако князь Кропоткин, "забыв страх Божий, и государево крестное целование и смертный час" взял с жителей 150 рублей, за что "достоин смертной казни". Явив свое милосердие, Царь решил не казнить стольника и воеводу и приказал "бить кнутом" прилюдно на торговой площади, а затем заключить под арест. В свою очередь, дьяк Иван Семенов провинился тем, что взял с погорельцев "бочку вина, а денег им за то вино не заплатил". За мздоимство дьяк также подвергался "битью кнутом на торгу", а затем был заключен под арест…
Едва Алексею Михайловичу исполнилось двадцать пять лет, как в 1654 году он возглавил русское воинство, отправившееся на войну с Польшей ("Речью Посполитой"). То была затяжная, изнурительная военная кампания, длившаяся, с перерывами тринадцать лет. Война сделала из молодого правителя мужчину, научила серьезному, взвешенному отношению к действительности, заставила постичь сложную механику внешнеполитической деятельности, помогла лучше понимать людей, их преданность, их подлинные достоинства, скрытые недостатки, тайные интересы и намерения.
Предыстория конфликта между Россией и Польшей была очень старой; противоречия между двумя крупнейшими восточноевропейскими державами мирными средствами разрешить не представлялось возможным. В силу этого здесь необходима краткая интерлюдия общеисторического порядка.
Западные и юго-западные районы некогда единого Древнерусского государства после татаро-монгольского разгрома в XIII веке обособились и попали в зону влияния католических Польши и Литвы, ставших в 1569 году, в результате Люблинской унии, единым государством - Речью Посполитой ("Федерацией Королевства Польского и Великого княжества Литовского"). Во власти "Короны Польской" находился и древний стольный град Киев. Восточные и юго-восточные пределы Речи Посполитой были населены по-преимуществу православными - русскими, украинцами, белорусами. В 1596 году в городе Брест-Литовске была провозглашена так называемая Брестская уния, устанавливавшая присоединение к Римско-Католической Церкви ряда православных епископий. Отныне "униаты" становились частью Католической церкви во главе с Римским первосвященником ("папой"), имя которого они и возносили на богослужениях.
Положение православных, сохранивших преданность своей исконной Вере, было катастрофическим, так как они после Брестской унии были поставлены вне закона. Римские папы и их "преданные дети" - польские короли - прилагали огромные усилия для окатоличивания православных, которых они уничижительно называли "схизматиками" ("отщепенцами"). В феврале 1624 года Папа (1623–1644) Урбан VIII наставлял "Короля Польского и Великого князя Литовского" Сигизмунда III (1566–1632, Король с 1587 года).
"Враги наши не спят; день и ночь отец вражды плевелы сеет, дабы в вертограде церковном тернии произрастали, вместо пшеницы. Следует и нам с не меньшим прилежанием исторгать ядовитые корни и обрезать бесплодные ветви. Иначе все страны заглохнут, и те из них, которые должны быть раем Господним, станут рассадником ядовитых растений и пастбищами драконов. Как легко это может случиться в России - научают настоящие бедствия. Непримиримый враг католической религии - ересь схизматическая, чудовище нечестивых догматов вторгается в соседние провинции… Встань, о Царь, знаменитый поражением турок и ненавистью нечестивых! Прими оружие и щит и, если общее благо требует, мечом и огнем истребляй эту язву".
В современных условиях подобное заявление можно квалифицировать как призыв к конфессиональному геноциду, и по этой причине привлекать "непогрешимого" к международному суду. Однако в политологическом лексиконе XVII века подобное понятие отсутствовало, да и никаких международных судебных инстанций тогда не существовало…
Ненависть к неугодным, так называемого римского "викария" (наместника) Иисуса Христа не знала предела. Он не просто проклинал православных, но и призывал истреблять их без всяких колебаний. Причем это происходило в тот исторический период, когда "верных чад" папского престола гнали и уничтожали в странах Западной, Северной и Центральной Европы, где возобладала Реформация. В этой связи в Риме страшно негодовали и посылали проклятия по адресу протестантов всех мастей за "нечеловеческие жестокости".
Ненавистник Православия, а в широком смысле русских вообще - Король Сигизмунд III, воспринимал папские призывы как "индульгенцию", т. е. полное отпущение грехов. Убийство православного в Польше не только не квалифицировалось как уголовное преступление, но нередко в качестве такового даже и не рассматривалось.
Павел Алеппский, проведя немало времени на украинских землях, которые называл "страной казаков", много видел и много слышал о насилиях и зверствах, творимых в этих районах. "Сорок лет тому назад, - свидетельствовал архидиакон в конце 50-х годов XVII века, - они (поляки. - А.Б.) дошли до того, что разрушили все их церкви (православные. - А.Б.) и прекратили священство, и довели свое безбожие и тиранство до такой степени, что сожгли митрополита земли казаков вместе с одиннадцатью его епископами и священниками, изжарив их в огне на железных прутьях, думая этим устрашить и запугать казаков, - нечестие и ужасы, каких не совершали в свое время идолопоклонники".
Страшные систематические гонения на православных стали обычным делом в Речи Посполитой. Вот только некоторые сведения о преследованиях данного периода. "В Луцке храмы Божии обращены в питейные дама… В Вильне храмы Божии стали кабаками и гостиницами… В Минске церковную землю отдали на построение мечети. В Полоцке принудили к унии кандалами и несогласных выгоняли из города. В Турове насилием отобрали храмы с утварью и выгнали благочестивого епископа. В Орше, Могилеве, Мстиславе даже в шалашах запрещено было молиться… В Вельске составлено было определение: если кто из мещан не пойдет за крестным ходом в костел, казнить смертью".
Русские, белорусы и украинцы воспринимались польской шляхтой "людьми второго сорта", а точнее говоря, даже не людьми, а какими-то недочеловеками. Польский пренебрежительный термин "быдло" (bydlo) и обозначал не человека, а "говорящую скотину". Именно так польские землевладельцы ("паны") называли белорусских и украинских крестьян.
Религиозная и социальная дискриминация этих людей являлась невообразимой. Паны "имели право жизни и смерти над своими крестьянами, обременяли их повинностями и работами, распоряжались по произволу их имуществом, вторгались в их семейный быт. Многие паны, ленясь управлять имениями сами, отдавали их в аренду жидам, а вместе с имениями отдавали в аренду и самих крестьян и самые их церкви, а жиды издевались над несчастными холопами и их Верою как хотели: ключи от церквей держали у себя и брали с православных пошлины за всякое богослужение и требоисправление, за крещение, за венчание, за погребение и пр.".
Подобная ненависть неизбежно рождала ответную самоспасительную реакцию порабощенных. Протест против притеснений выливался в периодически возникающие восстания, одно из которых произошло в 1648 году под руководством Богдана Хмельницкого. Восставшие, состоявшие преимущественно из казаков, а также мещан и крестьян, одержали ряд серьезных побед над польским войском и заключили в августе 1649 года с поляками Зборовский мирный договор, предоставивший казакам широкую автономию в рамках Киевского, Брацлавского и Черниговского воеводств.
Польская шляхта и Король Ян-Казимир (1609–1672, Король с 1648 года) пошли на соглашение с теми, кого называли и "схизматиками", и "бандитами", и "быдлом". Причем обещали им не только автономию в восточных районах, но и ликвидацию Брестской унии повсеместно. Это было "непростительное унижение ясновельможных панов", которое их тщеславие вынести было не в состоянии. Пункты мирного договора польско-литовская сторона соблюдать не собиралась; им нужна была военная передышка перед угрозой того, что "быдло" захватит всю Польшу. Когда подобная опасность миновала, то в декабре 1650 года Польский сейм объявил войну казакам. Теперь это фактически стало войной на истребление.
Военные действия для украинской стороны разворачивались в целом неудачно. В 1653 году Хмельницкий, в попытках найти союзников для одоления страшного врага, обратился к России с просьбой о помощи в войне с Речью Посполитой. Послы гетмана говорили в Москве весной 1653 года: "Только б де царское величество изволил их принять вскоре и послал своих ратных людей, и он гетман, тотчас пошлет свои листы в Оршу, в Могилев и в иные городы, к белоруским людям, которые живут за Литвою, что царское величество изволил их принять и ратных людей своих послал. И те де белоруские люди учнут с ляхи битца; а будет де их 200 000".
Естественно, что Царь Православный, как хранитель "народа христианского", не мог оставаться безучастным к страданиям единоверцев, толпы которых бежали на Русь. В октябре 1653 года Земский Собор принял решение удовлетворить просьбу Хмельницкого и объявил войну Речи Посполитой. В январе 1654 года в городе Переяславле состоялась Рада, на которой казачество единодушно высказалось за вхождение в состав России. Хмельницкий перед лицом русского посольства принес присягу на верность Царю Алексею Михайловичу.
Отныне Русский Самодержец титуловался "Царь всея Великие и Малые и Белые России", а раньше именовался только "Царь всея Руси". Полный титул Алексея Михайловича отныне звучал следующим образом.
"Божиею милостью, Мы Великий Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович всея Великие и Малые и Белые России, Самодержец Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Литовский, Смоленский, Тверской, Волынский, Подольский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новагорода Низовские земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондинский, Витебский, Мстиславский, и всея Северные страны Повелитель, и Государь Иверские земли, Карталинских и Грузинских Царей, и Кабардинские земли, Черкасских и Горских князей и иных многих государств и земель восточных и западных, и северных отчич и дедич, и Государь и Обладатель".