Но, скорее всего, это впечатление обманчиво. Количественный перевес далеко не всегда ведет к качественному превосходству. Войско Лициния, по-видимому, состояло в огромной массе из неопытных новобранцев, и было плохо обучено. Флот, хотя и был велик, но откуда Лициний мог взять столько подготовленных матросов и воинов, способных успешно вести морскую войну? Поэтому напрашивается мысль о том, что превосходство Лициния кажущееся, а в действительности Константин имел более крепкую армию. Лициний расположился лагерем у Адрианополя, а Константин двинулся туда же из Фессалоники. Очевидно, что стратегия Лициния была оборонительной. Император, несомненно, осознавал важное значение Византия и собирался устроить в этом городе второй рубеж обороны. Флот обеспечивал Византий с моря и мешал Константину переправиться в Малую Азию. Решающее сражение произошло 3 июля 324 года у Адрианополя, и, насколько можно делать выводы из невразумительного рассказа Зосима, Константин победил благодаря военной хитрости: он сделал вид, что собирается строить мост через Гебр, чем ввел Лициния в заблуждение, а сам напал внезапно, лично руководя передовым отрядом. Аноним Валезия лишь отметил, что войско Лициния было в замешательстве и действовало беспорядочно (confusum et sine ordine agentem), однако, несмотря на это, сам Константин получил ранение в бедро. Внезапность атаки оказалась решающей – лагерь Лициния был захвачен, около 30 тысяч его солдат полегло, многие сдались в плен Константину.
Несмотря на первую неудачу, Лициний еще не чувствовал себя побежденным, поскольку в Византии у него было множество воинов, даже больше, чем могло там поместиться, и сам город располагал, судя по всему, мощными укреплениями. Решающее значение приобретала морская война в Геллеспонте, и в ней флот Лициния во главе с Абантом не преуспел, потеряв 130 судов и 5000 человек. Установившаяся плохая погода оказалась для Абанта фактором, способствующим его поражению, особенно повредил флоту Лициния южный ветер, из-за которого многие корабли разбились о скалы, были выброшены на берег или утонули вместе с экипажами. Эта тяжелая неудача заставила Лициния покинуть Византий, уже активно осаждаемый Константином с суши. Оборонять город в случае его блокады и с моря было нереально. Лициний перебрался в Халкедон с наиболее надежной частью своей армии. Здесь император поделил свои силы на две части: одну из них он передал Мартиниану, своему магистру оффиций, провозглашенному Цезарем. Лициний считал, что можно помешать Константину высадиться на побережье Малой Азии. Но Константин спешно соорудил небольшие суда для переброски войск, высадился в 200 стадиях от Халкедона и сумел разгромить Лициния так, что из 130 тысяч воинов будто бы лишь 30 тысяч спаслось. После этого жители Византия и Халкедона открыли ворота Константину, а Лициний бежал в Никомедию. Аноним Валезия указывает, что битва была у Хрисополя, Лициний воевал преимущественно (maxime) при помощи готов, которых привел царевич Алика, потери лицинианцев составили 25 000 человек. Цифры потерь, называемые Анонимом, внушают больше доверия, чем сведения Зосима. Что касается участия готов в войне на данном этапе, то можно лишь отметить, что они, вероятно, не участвовали в битве у Адрианополя и обороне Византия; либо они прибыли лишь незадолго до переправы Константина в Малую Азию, либо Лициний изначально держал их в резерве. Несмотря на содействие варваров, поражение Лициния уже стало несомненным. Значительная часть его людей сдалась в плен Константину; удерживать Никомедию, осажденную врагами, Лициний справедливо счел бессмысленным делом. Он начал переговоры и при посредничестве жены добился от Константина обещания сохранить жизнь не только себе, но и Мартиниану. После этого Лициний официально сложил с себя императорские знаки отличия и был встречен Константином учтиво (он пригласил Лициния на пир).
Причины поражения Лициния во второй войне с Константином следует искать главным образом в сфере стратегии. Лициний обладал значительными военными силами, большими, чем его соперник, но не сумел эффективно их использовать, придерживаясь чисто оборонительного образа действий. Оборона, даже достаточно надежная, редко приносит успех. Лициний, кроме того, неудачно распределил свои силы. По-видимому, он планировал дать решающую битву у Адрианополя, в случае неудачи использовать второй рубеж обороны в Византии, а третий – на побережье Малой Азии. Очевидно, что этот замысел был ошибочным. В случае поражения близ Адрианаполя и неудачи флота в Геллеспонте конечный разгром оказывался неминуемым. Гораздо разумнее было бы перевести свои основные силы в Малую Азию, удерживая в Европе лишь Византий. При этом варианте даже неудача флота не вела бы к решающему поражению. Легионы Константина, ослабленные осадой Византия, даже высадившись на малоазийском побережье, встретились бы с превосходящими силами Лициния и, возможно, исход событий не стал бы таким тяжелым для правителя восточных провинций. В целом Лициний не смог проявить крупных полководческих дарований. Организаторские способности и забота о военной дисциплине не компенсировали отсутствие стратегического чутья и кругозора, признаки которых у Лициния в первой войне 316–317 годов были заметны. Константин и Крисп, напротив, провели вторую войну смело и решительно, их стратегическое и тактическое искусство было выше, чем у Лициния. Войска Константина, по-видимому, превосходили основную массу лицинианцев в опыте, дисциплине и некоторых других показателях. Упоминания о счастье и удачливости Константина (felicitas) по существу свидетельствуют о его военном превосходстве. Лициний должен был окончательно уступить и отдать свои политические полномочия тому, кто обладал булыним величием и способностями.
Некоторые современники увидели в поражении Лициния глубокий метафизический смысл. Евсевий Кесарийский расценивал эти события как победу Добра над Злом, Бога над враждебными ему силами. Лициний предстает как тиран и орудие зла, отвергающий Бога, а Константин, как человек, находящийся под особым Божьим покровительством. Легкость победы Константина связана с тем, что ему помогало Провидение, желающее укрепить благочестие и святость в империи, создать новое государство на принципах союза государства и церкви. Подобная трактовка и такой образ Лициния для церковной историографии стали привычными. Этот взгляд отражает тот объективный факт, что именно Константин наиболее ясно выразил в то время идею сближения светской власти с христианами, а Лициний оставался препятствием на его пути. Окончательное торжество новой христианской империи стало возможным лишь благодаря разгрому Лициния в 324 году. Поэтому христиане расценили произошедшее как акт осуществления Провиденциального замысла.
Когда Лициний капитулировал в Никомедии, участь его практически была решена, несмотря на внешне благожелательное отношение Константина. Сократ Схоластик пишет, что победитель вовсе не хотел смерти проигравшего соправителя. Однако вряд ли Константин искренне и всерьез мог дать клятву сохранить Лицинию жизнь, хотя впоследствии Зосим обвинял Константина в нарушении клятвы. Известно, что Лициний был сослан в Фессалонику, где был убит по приказу Константина не позднее 325 года. Также казни подвергся Мартиниан, перед этим отправленный в Каппадокию, и сын поверженного правителя Лициний II. Примечательно, что Крисп, сын Константина от наложницы, сыгравший столь большую роль в разгроме Лициния, тоже был убит в 326 году. В целом, несмотря на умолчания и пробелы в источниках, становится ясным, что Константин хотел упрочить свою власть и передать ее своим законным сыновьям, а также племянникам; другие опасные конкуренты, могущие претендовать на высшее положение в государстве, ему были не нужны. Лициний настолько мешал ему за 11 лет их совместного правления, что Константин мечтал от него скорее избавиться, но не хотел слишком огорчать сестру и казнить ее мужа немедленно, прямо в Никомедии. Константин не был коварным, а просто шел вслед за обстоятельствами. Что можно выяснить из подробностей гибели Лициния? Сократ Схолатик отмечает, что Лициний после поражения не успокоился, а решил устроить заговор. Он будто собрал "каких-то варваров" и "постарался отомстить за поражение", и после этого Константин велел его убить. В целом это сообщение слишком расплывчато и неясно; к тому же непонятно, почему Лициния не охраняли и разрешали собирать "варваров". Зосим об этом вообще умалчивает, зато с оттенком порицания говорит, что Константин нарушил свою клятву сохранить жизнь бывшему соправителю. Так же считает и Евтропий. Аноним Валезия отмечает, что Константин опасался вторичного прихода Лициния к власти по примеру Максимиана с помощью восстания солдат. По свидетельству, сохраненному в Эпитоме, Лициний и Мартиниан были задушены. В целом можно выделить четыре версии интерпретации кончины Лициния:
1. Он был тираном и потому его гибель закономерна, не нуждается в дополнительных пояснениях.
2. Константин нарушил клятву и, следовательно, санкционировал убийство Лициния незаконно, не по моральным правилам.
3. Лициний был заговорщиком и поэтому его устранили.
4. Константин опасался вторичного прихода соперника к власти с помощью варваров или восставших солдат.
Если строго следовать духу и логике событий, то получается, что Константин действительно очень опасался за свою власть, не хотел новых узурпаций и потрясений, и поэтому он был заинтересован в полном исчезновении прежнего соперника. Был ли заговор? Возможно, Лициний вступал в Фессалонике в контакты с военными лицами, из числа охранявших его. И это разожгло подозрения и опасения Константина. В любом случае, Константин, какими бы мотивами не руководствовался, подвел закономерную черту под закончившейся политической карьерой Лициния.
Заключение
Несомненно, что время жизни и правления Лициния совпало с началом важнейших изменений в истории мировой цивилизации. Это был перелом не только в судьбе Рима, но и всего человечества. Античная культура стала эволюционировать в средневековую. Христианство впервые обрело статус государственной религии. Сменились многие принципы устройства империи и характер императорской власти. Какова же была роль Лициния в этих процессах? Прежде всего важно отметить, что его выдвижение происходило в условиях политического кризиса (появление узурпаторов и трудноуправляемое многовластие в империи). Отсюда важнейшей стороной правления Лициния неизбежно становилась борьба за власть. Если бы он не вел дипломатическую работу с соправителями или проиграл войну с кем-либо из них, то его быстро устранили бы. Он должен был опасаться также заговоров и появления новых узурпаторов. Ему приходилось считаться со многими обстоятельствами, которые от него не зависели. Лициний обладал военными и организационными способностями, которые сначала помогли ему достичь высочайшего положения в государстве, а потом продержаться в этом качестве в течение почти 16 лет. Именно этот срок был ресурсом его прочности, больше сохранять власть он не мог, уступая во многих отношениях Константину. Лициний сумел стать заметной политической фигурой, управляя в течение ряда лет половиной империи, что никем изначально не планировалось, в том числе им самим. Зачастую ему не хватало кругозора и образованности, у него были слабые, мало заметные приближенные, но при этом он сохранял многочисленную послушную армию, главную свою опору, он старался держать в руках придворных и чиновников, и в целом укреплял свою неограниченную власть. Лучше Лициний управлял Балканами, хорошо зная изнутри этот регион. Во многом император пользовался плодами реформ Диоклетиана, избавившего преемников от некоторых хлопот административного характера.
В то же время масштабы власти, доставшейся Лицинию в 313 году, оказались для него чрезмерными. Он управлял восточными провинциями слабо, будучи далёк от греко-восточных обычаев и традиций, от городских нравов, потому он получил репутацию тирана и притеснителя. Он допускал чрезмерную жестокость, в том числе по отношению к знати и многим подданным, особенно из высших слоев, поэтому Константин импонировал им больше. Лициний поневоле во всем оценивался в сравнении с Константином, и это сравнение было не в пользу Лициния. Он должен был во многих вопросах считаться с другими императорами, а когда в 313 году его единственным соправителем стал Константин, Лицинию это стало мешать и явилось раздражающим фактором. Принято считать, что Лициний был гонителем христиан. Отчасти это так, особенно после 317 года, но надо иметь в виду, что язычники от него пострадали не меньше, а возможно, больше, чем христиане. Новый религиозный курс Константина Лициний не понял, но так или иначе он оказался вовлечен в процессы идеологической трансформации. Император должен был считаться с настроениями армии, в которой еще преобладали язычники, и с тем, что среди жителей империи христианство еще не возобладало. Сам Лициний, живя в условиях фактического двоеверия и слабо разбираясь в сложных философски-теологических вопросах, предпочитал нейтральную позицию. Однако заметно его движение к единобожию нового типа при сохранении культа Юпитера и многих прежних языческих обрядов. В целом, являясь одним из крупных деятелей переломной эпохи, Лициний руководствовался в основном своими практическими интересами, что обусловлено в том числе необходимостью вести междоусобные войны. У него было свое понимание пользы для империи, выражавшееся в охране границ, поддержании военной силы и заботе о сельском населении провинций, обеспечивающим эту силу.
Конечно, в эпоху исторического перелома от человека, особенно от правителя, требовалось большей прозорливости, широты политического мышления, нравственной интуиции. Этими качествами Лициний не обладал в отличие от Константина Великого. Но объективно, независимо от своих целей и желаний Лициний подготавливал почву для новой эпохи и новой цивилизации – христианской.
Библиография
Источники
Аммиак Марцеллип. Римская история. СПб., 1994.
Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана. М., 1992.
Евсевий Памфил. Церковная история // Богословские труды. Сб. 26. М., 1985.
Евсевий Памфил. Церковная история. М., 1993.
Евсевий Памфил. Жизнь блаженного василевса Константина. М., 1998.
Иордан. О происхождении и деяниях гетов. СПб., 1997.
Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991.
Лактанций. О смертях преследователей. СПб., 1998.
Римские историки IV века (Евтропий, Секст Аврелий Виктор, Евнапий). М., 1997.
Сократ Схоластик. Церковная история. М., 1996.
Феодорит, еп. Кирский. Церковная история. М., 1993.
Церковные историки IV–V веков. М., 2007.
Ammianus Marcellinus. Roman history. Vol. 1–3. L., 1982–1986.
Aurelius Victor, Sextus. Liber de Caesaribus. Leipzig, 1911.
Epitome de Caesaribus. Lipsiae,1961.
Eusebius. Vita Constantini // Werke. Band. 1.1. B., 1975. S. 3-151.
Eusabius Pamphilus. The Ecclesiastical history. Vol. 1–2. L., 1980.
Eutropius. Breviarium historiae romanae. Lipsiae,1877. Iordanes. Getica// MGH. Auct. Antiquiss. B., 1882. T. V. Ps 1. P. 53–138.
Lactantius. De mortibus persecutorum. Oxford, 1984. Orosius Paulus. Historiarum adversus paganos libri VII. Vind., 1882.
Panegyriques Latins. Paris, 1949–1955. Vol. I–III. Philostorgius. Historia ecclesiastica // PG. P., 1858. T. LXV. Col. 459–638.
Philostratus Flavius. Eunapius. The lives of the sophists. L., 1968.