Отсюда можно сделать вывод, что изменение религиозной политики императора у Евсевия приходится на 316 год и непосредственно связано с началом междоусобной войны. В связи с последним событием впервые Евсевий противопоставляет Лициния Константину, имея в виду их разное отношение к Богу. В то же время Евсевий указывает: "Зная свое зло, он думал, что молитвы возносятся не за него, и был убежден, что мы все делаем только для боголюбивого императора и молим Бога быть милостивым только к нему; потому он и обрушил на нас свой гнев". Здесь открыто показано, что в действиях Лициния преобладал чисто политический момент. О религиозном неприятии христианства речь не идет. Эта часть сочинения Евсевием составлялась после свержения Лициния в 324 году, поэтому определение его как богоборца во многом искусственно. Церковному историку приходилось считаться с фактом конечной победы Константина, покровительствовавшего церкви. Аноним Валезия относит изменение религиозного курса Лициния ко времени после войны 316–317 годов. Это позволяет думать, что император изменил свое отношение к христианам под влиянием военной неудачи. В то же время поведение Лициния, согласно Евсевию, состояло исключительно из немотивированных поступков – историк развивает идею безумия правителя, его обращения к идолопоклонству и суевериям. Но более правдоподобно, что религиозная позиция Лициния к 324 году была неопределенной, как и в 313 г., и лишь тенденциозность Евсевия изображает это как возврат к язычеству.
Уточнить, какими соображениями руководствовался Лициний, меняя религиозный курс, можно лишь обратившись к изучению последовательности его действий. В изложении Сократа Схоластика антихристианские поступки Лициния носили циклический характер: "Иногда решался он наносить им вред и открыто; но то были гонения местные". Аноним Валезия отмечает только единичный факт изгнания христиан из дворца Лициния: repentina rabie suscitatus Licinius omnes Christianos palatio iussit expelli. Лишь у Евсевия гонения Лициния представлены в виде ряда последовательных акций: 1) он выгнал из своего дворца всех христиан; 2) после этого последовало распоряжение уволить со службы в каждом городе и лишить звания всех воинов, которые не принесут жертв демонам; 3) затем объектом преследования стали епископы. Четвертым этапом должно было стать "общее гонение христиан", которое император, согласно Евсевию, не успел осуществить, будучи свергнут Константином в 324 году. В то же время у церковного историка отмечается и элемент постепенности в организации гонений: "Он начал мало-помалу преследовать своих благочестивых подданных…".
Главной тенденцией нового курса Лициния, судя по данному источнику, было разрастание антихристианских мероприятий. Если принять на веру логику событий, данную Евсевием, то можно сделать вывод, что Лициний проводил вначале реформы дворцового управления и армии, а затем стремился ограничить власть епископов.
Важно отметить, что свидетельства христианских авторов об исключении христиан из числа придворных находят любопытное подтверждение у автора Эпитомы, который отмечает, что Лициний "решительно укрощал своеволие евнухов и других придворных служащих…". Конечно, есть вероятность, что речь идет о разных событиях и людях, но все же несомненно тяготение евнухов к христианству; следовательно, эпитоматор, скорее всего, пишет о том же, что и Евсевий с Анонимом Валезия, но под другим углом зрения. Лициний у него выступает не как гонитель верующих, а в роли усмирителя придворных, злоупотребляющих своим высоким положением.
Выяснение масштабов и степени жестокости гонений Лициния представляет большую важность для оценки содержания его религиозной политики в то время. Указания Евсевия и Анонима Валезия на изгнание всех христиан их дворца плохо согласуется с признанием скрытности, как принципа действий Лициния. Эта же двойственность относится и к репрессиям против епископов: "действовал он из страха перед Константином не в открытую, а тайком и хитро и погубил своими кознями самых знаменитых".
Трудно представить, что террор против ведущих церковных деятелей мог Лицинием утаиваться. Если под "знаменитыми епископами" считать тех, кто занимал кафедры в крупных городах, то сведения Евсевия выглядят странно – из них никто не пострадал. А Вифинская церковь во главе в Евсевием Никомедийским процветала, так как последний имел полупридворный статус. Константин в послании к никомедийцам упоминает о каких-то "истинных епископах", ставших жертвой режима Лициния. У Феодорита назван лишь Павел Неокесарийский, у Евсевия говорится, что более всего были затронуты гонением "Амасия и другие города Понта".
В агиографической литературе сохранились сведения о 40 воинах-мучениках из Севастии, пострадавших в 320 году при Лицинии. Показательно, что Севастия, Амасия и Неокесария находятся сравнительно близко друг от друга, следовательно, данные Евсевия и Феодорита необходимо соотносить со свидетельством о мученичестве 40 воинов. Очевидно, что в одном из районов Малой Азии были гонения на воинов-христиан и на служителей культа: церкви либо запирались, либо разрушались. В целом создается впечатление, что
Лициний пытался репрессиями усмирить церковь Понта, которая, есть основания полагать, демонстрировала свою независимость от главы малоазийской церкви Евсевия Никомедийского. Порядок наводится с помощью военной силы, и становится понятным, что некоторые воины-христиане не захотели выступать против единоверцев, и были преданы за это казни.
Наиболее пострадавшей областью оказалась северо-восточная часть Малой Азии, возможно также потому, что там были сильны сепаратистские настроения, и местная церковь больше стремилась признать власть армянских царей, чем римского императора. В целом, масштабы гонений были ограничены, не распространяясь на всю церковную организацию.
В то же время религиозный курс Лициния, по сообщению Сократа Схоластика, вызвал недовольство Константина, и оба императора обменивались посланиями по этому вопросу. "А когда в том или другом случае поступал он (т. е. Лициний. – Б.К.) тирански, то отнюдь не укрывался от Константина, и, зная, что Константин на него досадует, прибегал к самооправданию. Прислуживаясь ему, он обольщал его притворною дружбою и многократно клялся, что не будет замышлять ничего тиранского, но клянясь, в то же время был вероломен, потому что не оставлял мысли о тиранстве и намерения преследовать христиан". Принципы отношений императорской власти и церкви в то время еще не были утверждены и не имели положительных традиций, поэтому неудивительно, что у императоров начались разногласия, причем Лициний предпринимал такие шаги, которые могли восприниматься как репрессивные или направленные на сокращение влияния церкви.
Несмотря на противопоставление христианских источников "гонителя" Лициния благочестивому Константину реальная ситуация была неоднозначной. На территории Константина было своеобразное небольшое гонение в 317 году – против донатистов (сторонников епископа Доната, отколовшегося от карфагенской церкви), причем несколько епископов были убиты, ряд других подвергся ссылке. Т. Барнес справедливо считает, что возвращение Константином донатистских ссыльных в 321 году было вызвано пропагандистскими соображениями – Константин не хотел представать гонителем перед приближающейся войной с Лицинием. Это показывает, что поступки Лициния иногда совпадали с тем, что делал
Константин, но последний был гибче. Даже время проявления гонительных тенденций в обеих частях империи было одно и то же. Сведения Евсевия об ужесточении тюремного режима при Лицинии, запрете подкармливать заключенных их сторонникам, показывают, что действия Лициния похожи на поведение Цецилиана, карфагенского дьякона в период диоклетиановского гонения. Этот дьякон выступал против приношения пищи христианам, посаженным в тюрьму, а также против мученичества и культа святых. Скорее всего Лициний хотел внутренне сплотить церковь под властью своего сторонника Евсевия Никомедийского. Кроме того император хотел пресечь христианский радикализм (мученичество).
Из конкретных мер Лициния, помимо собственно репрессий, наиболее важен запрет епископам собираться на съезды и вообще покидать пределы своего округа: "…νόμον εκπέμπει διακελευόμενον, μηδαμη μηδαμώς αλληλοις επικοινωνεΐν τούς επισκόπους, μηδ’ επιδημεΐν αυτών έξεΐναί τινι τη του πελας εκκλησία, μηδε γε συνόδους η βούλας καί διασκέψεις περί των λυσιτελών ποιεΐσθαι".
Эта мера Лициния направлена на ослабление идеологической роли церкви лишением ее возможности вести дебаты о вероучении. Упрочивалось и положение Евсевия Никомедийского, занявшего свое место благодаря придворным связям и не имеющего поддержки со стороны большинства епископов. Сократ Схоластик отмечает, что Лициний "поставил закон, чтобы епископы не сближались с эллинами и чрез то не представляли повода к распространению христианства". Независимо от того, идентичен ли этот закон упомянутому Евсевием, это постановление находится в ряду действий, ограничивающих значение церковной верхушки. Лициний, очевидно, считаясь с мнением язычников, не хотел дальнейшего расширения сферы влияния христианства и предпочитал, чтобы установившееся равновесие между сторонниками Христа и Юпитера сохранялось.
Подводя итог рассмотрению религиозной политики Лициния в 317–324 годах, можно отметить, что его гонение было своеобразным, не походя на диоклетиановское. Лициний не декларировал свой новый курс в эдиктах или в других документах. "То было гонение вместе и явное и тайное: словами оно прикрывалось, а на деле становилось открытым". В целом гонение распадается на ряд отдельных мероприятий, в которых религиозный фактор не был единственным. Можно заметить в акциях Лициния против христиан и следствие недоверия к ним ввиду междоусобной войны с Константином, стремление укрепить свои позиции и положение своих ставленников внутри церкви, и желание ослабить саму церковь, как "государство в государстве". Лициний преследовал также цель укрепления дисциплины в государственных структурах, что могло затронуть особо фанатичных христиан. Какую-то роль играла языческая реакция, противодействующая успехам христианства, разворачивающаяся помимо Лициния, но влияющая на последнего. Гонение, предпринятое Лицинием, было многомерным явлением, отражающим сложность социальной-идеологической жизни того времени.
3. Вторая война с Константином
Новое столкновение между Лицинием и его западно-римским соправителем назревало, по-видимому, долго, фактически с 317 года, когда они оговорили новые условия раздела власти. Очевидно, что взаимопонимание так и не было достигнуто, отношения ухудшались из-за различий в подходах к проблемам внутренней политики, оба правителя словно обособились, и единое государство превратилось в две отдельные империи. Несомненно, Лициний часто обменивался посланиями с Константином, между ними курсировали должностные лица с поручениями, которые докладывали о происходящем в провинциях и при дворе другого императора. Однако все эти контакты не основывались на глубоком взаимном согласии. Лицинию приходилось оправдываться перед Константином за многие свои действия, например, за притеснения христиан. Западно-римский правитель, несмотря на успех в первой войне с Лицинием, вряд ли мог быть в полной мере удовлетворен, так как богатые восточные провинции с их ресурсами не перешли под его управление. Могли быть и неудобства при охране дунайской границы, поскольку часть ее контролировалась Константином, а часть Лицинием, и им приходилось согласовывать сложные вопросы приграничной политики. Константин, весьма вероятно, хотел принимать участие в церковных делах на востоке империи, а Лициний явно мешал этому. Константин был недоволен общим стилем управления Лициния, опасался интриг с его стороны и возможного нападения. В целом, количество проблем в их отношениях не уменьшалось, и даже есть основания думать, что выросло. Личностный фактор (несхожесть характеров) играл заметную роль в новом конфликте императоров, и объективно мешал выстроить слаженную внутреннюю политику в Римском государстве. Лициний, проводя чистку дворцовых структур, по-видимому, имел цель (или одну из целей) избавиться от сторонников Константина и опираться лишь на преданных ему людей. Стремился ли Лициний к новому столкновению? Может быть, и стремился, но вряд ли больше, чем его соправитель. При этом у Лициния были свои мотивы желать возобновления открытой войны – ему не было приятно стремление соправителя вмешиваться в дела управляемых им земель. К тому же сам ход событий толкал его к войне.
Одним из важных происшествий, способствующих возобновлению междоусобной войны, было вторжение готов во Фракию и Мёзию. Варвары ворвались на земли империи, причем границы по неясным причинам плохо охранялись.
Объектом нападения, по-видимому, стали земли, подконтрольные Лицинию, однако поражение готам нанес Константин, следовательно, войска западно-римского императора перешли на территорию его соправителя. Лициний счел этот поступок враждебным и рассердил Константина своими посланиями, то высокомерными, то умоляющими. С этого момента, если верить Анониму Валезия, оба правителя стали готовиться в новой междоусобной войне. Конечно, фактическая сторона событий выглядит запутанной. Датой вторжения готов считается 323 год. Но при этом трудно понять, почему Лициний не посчитал нужным давать им отпор. Возможно, он хотел заключить с ними договор, привлечь их на службу, или еще раньше готовился к противостоянию с Константином и поэтому не хотел, чтобы его легионы были ослаблены дополнительной войной с готами. Не исключено, что Лициний экономил на содержании приграничных войск, чем пользовались германцы, или планировал направить их на земли, подвластные Константину. Важно отметить, что Зосим рассказывает о войне Константина не с готами, а с сарматами (савроматами), во главе которых стоял Равсимод. Император перешел Истр и воевал с варварами на их территории, взяв много пленных. Зосим и Аноним Валезия рассказывают о разных событиях. Борьба Константина с Равсимодом датируется 322 годом, а готская компания – уже 323 годом. Западно-римский император сделал своей базой для войны с Лицинием Фессалонику, соорудив в этом городе гавань для строившегося военного флота. Зосим, в отличие от Анонима Валезия, сообщает о технических нюансах приготовлений Константина, не говоря о причинах или поводах к войне. Силы, собранные для борьбы с Лицинием, были чрезвычайно велики: сухопутная армия – 120 тысяч пехоты, 10 тысяч конницы и моряков, флот – 200 военных судов.
Лициний начал свои приготовления после того, как узнал о подготовке войны Константином. Зосим исчисляет флот Лициния в 350 судов, собранных из Египта, Финикии, Малой Азии, Кипра. Сухопутные силы Лициния насчитывали около 150 тысяч пеших и 15 тысяч конных из Фригии и Каппадокии. Флот Константина под командованием его сына Криспа сосредоточился в Пирее, а Лициния – в Геллеспонте. В целом, очевидно, что вторая война императоров в отличие от первой началась не внезапно, а после очень серьезных приготовлений. Как можно оценить силы сторон? Уже на первый взгляд (если верить приводимым Зосимом цифрам) заметно превосходство Лициния, особенно на море (350 крупных судов против 200 более мелких у Константина).