Гизер морщит лоб и разминает пальцы. А потом говорит приглушенным голосом:
- На работе предложили повышение. Буду третьим в бухгалтерии.
- Так значит все ясно, так ведь?
- Скажем так.
Допили пиво, пожали руки и разошлись в разные стороны.
- Пока, Гизер.
- Держись, Оззи Зиг.
Тук-тук.
Открываю штору в гостиной и вижу на ступеньках странного длинноволосого парня с усами. Это что же, на фиг, дежа вю? Но нет. Несмотря на волосы и усы, это не Гизер. Выглядит скорее как бомжара. Рядом стоит еще один тип. Тоже с длинными волосами, над верхней губой усы размера кинг сайз. Чуть повыше и немного мне напоминает. Нет, это невозможно. Это не он. За ними во дворе стоит старый голубой "коммер" с большой ржавой дырой в крыле и едва различимой надписью на боку: "MYTHOLOGY".
- Джон! Ты откроешь дверь?!
- Иду, иду!
Со времени моего ухода из "Rare Breed" прошло несколько месяцев. Мне стукнул двадцатник и я оставил всякую надежду на то, что когда-нибудь стану певцом или вырвусь из Астона. Ну, есть у меня аппарат. Что с того? Ничего у меня не выйдет! Я убеждал себя в том, что нет смысла пробовать, все провалю - так же как провалил школу, работу, все, за что брался.
"Хорошенький из тебя певец! - повторял я себе - Да и на инструментах играть не умеешь. На что ты рассчитывал, парень?" Дом под номером 14 на Лодж Роуд превратился в Безнадёга-Сити. Я даже поговорил с мамой на предмет моего возвращения на завод "Лукас". Она должна была сказать, что из этого получится. Хозяина "Ringway Music" я попросил снять мое объявление. Оззи Зиг - что за дебильная кличка! Тут Гизер был прав. Поэтому я удивился, когда в девять вечера во вторник передо мной стояли два патлатых типа. Кореша Гизера? Что у них общего с "Rare Breed"? Ерунда какая-то!
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук-тук.
Открываю дверь. Неловкая пауза. В конце концов, тот, что пониже и бомжеватого вида, спрашивает:
- Это ты, Оззи Зиг?
Не успел я ответить, как тот, что повыше наклонился и посмотрел на меня внимательно. Я мгновенно его узнал и остолбенел. Он тоже узнал меня и прорычал со злобой в голосе:
- А, твою так. Это ты.
Глазам своим не верю. На пороге стоит Тони Айомми, красавчик из школы на Бирчфилд Роуд, на год старше меня - тот самый, который принес на Рождество в школу электрогитару и наделал столько шума, что учителя озверели. Не видел его пять лет, но немного слышал о нем. По окончании школы он стал в Астоне человеком-легендой, все дети его знали, и если хотели играть в группе, то только вместе с Тони. Увы, он был обо мне иного мнения.
- Пойдем, Билл! - говорит Тони бомжеватому. - Потеря времени, да и только.
- Подожди-ка! - отвечает Билл. - Что это за тип?
- Вот что я тебе скажу: никакой он не Оззи Зиг и никакой он не певец. Этого идиота зовут Оззи Осборн. Валим отсюда!
- Подождите минутку - встряю я в их разговор. - Откуда вы знаете этот адрес? Откуда слышали про Оззи Зига?
- "Оззи Зиг ищет группу" - говорит Билл и пожимает плечами.
- Я же сказал им снять это чертово объявление еще несколько месяцев назад!
- Ну, иди, поговори с ними, еще сегодня там висело.
- В "Ringway Music"?
- На витрине.
Прикидываюсь равнодушнным.
- Тони! - говорит Билл. - Может, дадим ему шанс? Мне кажется он парень нормальный.
- Шанс?! Ему?! - у Тони лопается терпение. - В школе он был клоуном. Я не буду играть в группе с долбаным кретином!
Ничего умного мне в голову не приходит, я стою, опустив голову.
- Бедные не выбирают, Тони - прошептал Билл. - В противном случае нас бы здесь не было, правда?
Но Тони только фыркнул и пошел к фургону. Билл качает головой, будто хочет сказать: "Прости, старик, тут уже ничего не поделаешь". Так бы все и закончилось, если бы что-то не бросилось мне в глаза: правая рука Тони. Наверняка, пострадала в несчастном случае.
- Е-мое, Тони! Что с твоими пальцами, чувак?
Оказалось, что не только меня выбрасывали с работы как мусор, с тех пор как в возрасте 15 лет я распрощался со школой. Когда я травился испарениями на обезжиривающей установке и портил себе слух на настройке автомобильных сигналов, Тони познавал таинство обработки металла - был учеником слесаря. Позже он мне рассказывал, что его наука сводилась к обучению электросварке.
А электросварка - это исключительная опасная хрень. Самой большой опасностью является ультрафиолетовое излучение, которое может прожечь кожу или глаза. Можно умереть от удара током или отравиться антикоррозионной хренотенью, которой обрабатывают металлические листы. Во всяком случае, днем Тони занимался сваркой, а по вечерам в поисках удачи объезжал клубы с группой "Rocking Chevrolets". Он был талантлив, а оттого, что постоянно шлифовал номера Чака Берри, Бо Диддли и Эдди Кокрена, начал шпарить, как сукин сын. В конце концов, его заметил какой-то агент и предложил ему профессиональное выступление в Германии. Тони решил бросить работу на заводе. Подумал, вот она, удача.
А тут-облом.
В последний день ему поручили заменить парня, который не вышел на работу. Стальной лист перед сваркой нужно спрессовать и нарезать - именно это и должен был делать Тони. До сих пор не знаю точно, что там случилось: то ли Тони слабо знал прессовочный станок, то ли он был поломан, а может что-то другое. Во всяком случае, этот огромный блядский металлический пресс отрубил ему подушечки двух пальцев правой руки: среднего и безымянного. Тони был левшой и этими пальцами брал аккорды. Даже сегодня меня пробирает дрожь от одной только мысли об этом. Представьте себе, как это должно было ужасно выглядеть: полно крови, крики, люди в спешке ищут на полу подушечки пальцев. А в больнице Тони сказали, что он никогда не сможет играть. В течение нескольких месяцев он посетил многих специалистов, но все твердили одно: "Выкини из головы рок-н-ролл, сынок! Забудь, найди себе другое занятие!" Бедняга, наверняка подумывал "сливать воду". Это было для него так же страшно, как для меня простреленное горло.
После случившегося Тони надолго погрузился в страшную депрессию, хорошо хоть по утрам вставал с кровати. Но однажды его старый наставник с завода принес пластинку бельгийского цыгана Джанго Райнхарда, джазового гитариста, который лабал солешники, хотя аккорды мог брать только двумя пальцами, остальные были обожжены.
Тогда Тони подумал: "Ну, раз у старика Джанго получилось, выйдет и у меня".
Сначала пробовал играть правой рукой, но ничего из этого не вышло. Вернулся к левой и начал брать аккорды двумя пальцами, но это его не устраивало. Наконец, он придумал, что нужно сделать. Расплавил пластиковую бутылку из-под "Фэйри" и сделал два наперстка на поврежденные пальцы. Отшлифовал их, пока те не приобрели форму и размер кончиков пальцев. Позже приклеил поверх маленькие кожаные чехольчики, чтобы было удобно прижимать струны. Ослабил натяжение струн, благодаря чему не нужно было их сильно прижимать.
С тех пор он начал учиться играть с нуля, хотя чувства в пальцах не было. До сих пор понятия не имею, как ему это удалось. Куда бы не собирался, Тони берет с собой пакет с наперстками и кожаными чехольчиками собственного изготовления; паяльник всегда под рукой, на случай если нужно что-то подправить. Если говорить о технике игры, меня поражала его целеустремленность. Поэтому у меня к Тони Айомми - огромный респект и уважуха. Кроме того, считаю, что тот случай удивительным образом помог ему; когда он научился играть заново, то создал свой собственный неповторимый стиль, который никто не смог скопировать. Черт возьми, а ведь пробовали многие!
После того происшествия Тони связался с группой "Rest", но без особого энтузиазма. Он думал, что вся шумиха по поводу "бирмингемской волны" - это чепуха и хотел свалить. Поэтому когда группа "Mythology" предложила ему прослушивание в Карлайле, его как ветром сдуло. Даже вокалиста из "Rest" с собой прихватил. Когда типы из "Mythology" увидели этот дуэт в действии, накинулись на них как коршуны. Через несколько месяцев из группы ушел барабанщик. Тони позвонил в Астон своему старому знакомому Биллу Уорду, а того не нужно было долго уговаривать.
Я никогда не был на концерте "Mythology", но слышал, что повсюду, где они выступали, публика была в восторге. У них было грязное, тягучее блюзовое звучание, они играли каверы таких групп как "Buffalo Springfield", "The Jimi Hendrix Expirience" или "John Mayall The Bluesbreakers", где новым гитаристом тогда был Эрик Клэптон. Клэптон недавно ушел из "The Yardbirds", благодаря чему смог пробиться Джимми Пэйдж. Это была классическая эра рок-н-ролла и у "Mythology" все шло офигенно. Выступая в переполненных залах на разогреве у таких гигантов как Гэри Уокер из Walker Brothers, группа быстро приобрела толпы верных фанов в графстве Камберлэнд. А позже начались проблемы с законом, что случалось с каждым, кто носил длинные волосы, усы и облегающие кожаные штаны. Я слышал, что в первый раз они спалились на том, что вместо того, чтобы заплатить дорожный сбор и получить настоящий талон, прилепили на лобовое стекло своего фургона наклейку с бутылки "Newcastle Brown Ale". В следующий раз все было серьезней и это их добило. Полиция закрыла их дилера, студента из Лидса, и со списком его клиентуры и ордером на обыск, устроила налет на штаб-квартиру "Mythology" в Комптон Хаус в Карлайле. Плохи были дела, ребята!
Все четверо участников группы попали за решетку за хранение марихуаны. Сегодня из подобных случаев не раздувают скандала, но в те времена это был просто капец. Речь вовсе не о наказании, потому что они признали вину и должны были уплатить по 15 фунтов штрафа, но клеймо преступников осталось. Никто не хотел якшаться с людьми, которые спалились на наркотиках, таких считали отстоем. Более того, никто не хотел иметь проблем с законом, особенно, если на кону стояла лицензия и ее можно было лишиться. К лету 1968 года заработки от концертов "Mythology" истощились настолько, что ребята практически остались без копья. На жратву не хватало! Перед Биллом и Тони стал выбор: забросить профессиональную музыку и подыскать нормальную работу в Карлайле, как планировали их товарищи по группе, или свалить назад в Астон, пожить немного с родителями и спасать карьеру. Выбрали Астон, и так они оказались на пороге моего дома.
Хоть убей, не помню, что я сказал Тони возле дома в тот вечер, но он передумал и решил дать мне шанс. Наверняка, повелся на мой аппарат. А может, понял, что мы уже пять лет как окончили школу и за это время оба повзрослели? Ну, может я и не слишком повзрослел, но, по крайней мере, знал, что не хочу вернуться ни в тюрьму, ни на завод. Думаю, Тони чувствовал то же самое, после неприятностей с наркотиками и происшествия с прессом. И, несмотря на то, что его родители были обеспеченными людьми - у них был собственный магазинчик на углу Парк Лэйн - Тони покинул школу на Бирчфилд Роуд с призрачными перспективами на будущее. Как и я.
Без музыки нам - капут!
Да и Билл подписался за меня. Милейший парень, этот Билл. Фантастический барабанщик, в чем я вскоре убедился, но также рассудительный и уравновешенный человек. Достаточно посмотреть на его одежду. В плане моды он был противоположностью, анти-Гизером. Кто-то со стороны мог подумать, что этот тип проживает в картонной коробке на обочине трассы М6. И за все годы нашего знакомства он абсолютно не изменился. Несколько лет спустя я впервые летел на "Конкорде" с Биллом. Он опаздывал, а я сидел в салоне самолета и ломал голову, где его, на хер, носит. В конце концов, является в отстойном плаще и двумя пакетами из "Tesco"., наполненными банками с сидром.
Смотрю на него и говорю:
- Но ты же знаешь, Билл, на борту "Конкорда" подают бесплатные напитки! Не нужно таскать за собой сидр из "Tesco"!
А он мне:
- А, не хочу их напрягать!
В этом весь Билл Уорд.
После того, как Тони немного смягчился, мы влезли в фургон и просидели там до утра. Курили, рассказывали истории о тюрьме и Карлайле, облавах на наркоманов и обрезанных пальцах, учителе мистере Джонсе, забое коров пневмопистолетом и последних блюзовых пластинках. А затем начали строить наполеоновские планы.
- Прежде всего - говорит Тони - нам нужен басист и название.
- Басистов не знаю, - отвечаю я - но знаю одного малого по имени Гизер, который играет на ритм-гитаре.
Тони и Билл переглядываются, потом смотрят на меня.
- Гизер Батлер? - спрашивают в один голос.
- Да!
- Это псих! - говорит Билл. - Когда я его видел в последний раз, он куролесил в "Midnight City".
- Это потому, что Гизер возомнил себя рок-звездой - сказал я. - Но это и к лучшему. И он не ест мяса, значит, гастроли нам обойдутся дешевле. А еще он - квалифицированный бухгалтер.
- Оззи прав - кивает Тони. - Гизер - славный малый.
- Загляну к нему завтра и узнаю, не окажет ли он нам честь - говорю я. - Ему понадобится какое-то время, чтобы научиться играть на басу, но разве это сложно, а? Четыре долбаных струны и всего-то делов.
- А что с названием? - спрашивает Тони.
Смотрим друг на друга.
- Берем пару дней на размышления - предлагаю я. - Не знаю как у вас, а у меня есть укромное местечко, где я ищу вдохновения в трудную минуту. Оно меня никогда не подводило.
Спустя два дня объявляю:
- Есть!
- Ты имеешь в виду ту левую телку, которую чпокнул вчера ночью! - шутит Гизер. - Ну и как? Твоя морковка не позеленела?
Тони и Билл ржут над тарелками с яйцами с картошкой. Сидим в какой-то тошниловке в Астоне. Пока у нас всё пучком.
- Очень смешно, Гизер - махнул я вилкой с кусочком яйца. - Я имею в виду название группы.
Ржанье стихло.
- Валяй! - подбадривает меня Тони.
- Так вот. Сижу это я вчера на толчке и…
- Это твое укромное место, да? - у Билла изо рта летят пережеванные кусочки яйца и кетчуп "Heinz".
- Бля, а ты думал где? В висячих садах долбаного Вавилона? Ну, значит, сижу я на горшке, потихоньку запускаю крота в санфаянс…
Гизер застонал.
- …и смотрю на полку прямо перед собой. Мама поставила там жестяную банку с тальком, понимаете, о чем я? Любит она подобные вещи. Захожу в тубзик после того, как она приняла ванну, а там все сияет как в пещере Санта-Клауса. Во всяком случае, это дешевый говённый тальк, такой в банке в черно-белый горошек.
- "Polka Tulk" - говорит Тони.
- Вот именно! "Polka Tulk"! - я смотрю то на одного, то на другого и скалю зубы. - Ну как, зашибись?
- Не догоняю - откликается Билл с набитым ртом. - Что общего у нашей группы со старыми вонючими подмышками твоей мамы?
- "Polka Tulk Blues Band" - провозглашаю я. - Так будем называться! За столом стало так тихо, что можно было услышать как выходит пар из четырех чашек чая.
- У кого-нибудь есть идеи получше? - спросил Тони.
Тишина.
- Тогда решено! - сказал он. - Мы называемся "Polka Tulk Blues Band", в честь вонючих немытых подмышек Оззиной мамы.
- Эй! - говорю я. - Ты завязывай! Никто не будет прикалываться над старыми вонючими подмышками моей мамы!
Билл снова лопается от смеха, изо рта вновь летят кусочки яйца и капли соуса.
- Вы оба - животные! - говорит Гизер.
Мы должны были выбрать не только название группы, а так же обсудить вопрос предполагаемого расширения состава. Окончательно пришли к выводу, что вещи, которые мы хотим исполнять - т. е. грязный тяжелый блюз южных штатов - лучше играть с большим числом инструментов, а потому было бы идеально подпрячь в это дело саксофониста и музыканта, играющего на слайд-гитаре, для обогащения интерпретации. У Тони был на примете саксофонист Алан Кларк, а мой школьный кореш, Джимми Филипс, умел играть на слайд-гитаре.
Скажу вам правду, мы хотели скопировать состав "Fleetwood Mac", потому что их второй альбом "Mr.Wonderful" поразил нас. Тони был под впечатлением от их гитариста Питера Грина. Как и Клэптон, Грин поигрывал немного с "John Mayall The Bluesbreakers", а теперь сам стал идолом рока. Казалось, чтобы сделать карьеру, гитарист должен поиграть в популярной группе, уйти из нее и собрать собственный коллектив. К счастью для нас, Тони выпал из обоймы из-за травмы руки, прежде чем его захомутала" какая-нибудь известная группа.
Кто-то теряет, кто-то находит.
В те выходные мы встретились на первой репетиции в доме культуры в Сикс Вэйз, одном из самых старых и загаженных районов Астона. Была одна проблемка: мы едва слышали свои колонки, такой шум стоял на развязке трассы А34. Дело усугубляли машины и грузовики, кружившие по бетонному кольцу, построенному недавно сверху. В то время в Астоне лилось столько бетона, что чуть-чуть и мы бы начали покупать шапки-ушанки и обращаться друг к другу "товарищ". Твою мать, здесь и так хватало серости, так на кой хрен делать пейзаж еще мрачнее?!
Чтобы его немного оживить, я пошел туда ночью, предварительно выглушив пару бокалов пивка, вооружившись краской в аэрозольной упаковке и сделал несколько украшений. На стене возле кольца написал среди прочего: "Железная пропасть". Черт его знает, что у меня было тогда на уме.
Репетиции проходили хорошо, принимая во внимание тот факт, что я никогда не пел в нормальной группе. Вообще-то, парни просто импровизировали, а Тони кивал головой, когда я должен был вступить. Если говорить о текстах, то я выдавал такие перлы, какие только приходили мне в голову.
Гизеру тоже было нелегко. Тогда не хватало денег на бас-гитару, он выжимал все, что можно из своего "телекастера", т. к. басовые струны нельзя натягивать на нормальную гитару, гриф лопнет. Сначала Тони смотрел на Гизера с недоверием, но, как оказалось, из него получился офигенный басист. Прирожденный талант. Именно он среди всех нас больше всего напоминал рок-звезду.
Первый концерт мы дали в Карлайле, благодаря старым связям Айомми со времен "Mythology". А это значило, что мы должны были проехать двести миль по автостраде М6 на ржавом раздолбанном автобусе Тони. К тому же дорога ежеминутно кончалась и начиналась - не везде успели положить асфальт. Подвеска нашего авто умерла вместе с динозаврами, и когда мы входили в поворот, все должны были обеспечить равновесие, дабы подкрылками не изорвало резину. Вскоре мы убедились, что подобное равновесие малоэффективно на практике, а внутрь фургона постоянно втягивало отвратительный смрад паленой резины, сыпались искры, доносился ужасный скрежет колеса, постепенно пробивающего в обшивке огромную дыру.
- Хорошо, что ты немного шаришь в сварке, - сказал я Тони.