В конце таких отзывов Курчатовым всегда ставились новые задачи перед разведкой:…было бы исключительно важно иметь более подробную информацию по этой системе…" Или: "…обращаюсь к Вам (М. Г. Первухину. - В. Ч.) с просьбой дать указания Разведывательным Органам выяснить, что сделано в рассматриваемом направлении в Америке…"
После постановки подобных заданий начиналась обыденная, рутинная работа разведчиков, размеренные, выверенные по часам и минутам встречи с агентурой. Разведка - дело тонкое. "Она хороша тогда, - любил повторять Яцков, - когда ее не видно и не слышно, как будто нет ее вообще. Вот тогда это разведка высокого уровня. А когда начинаются погони, стрельба, рукопашная - это уже огрехи. Настоящая разведка всегда незаметна". Придерживаясь этого кредо, Яцков также спокойно, взвешенно относился и к работе.
В представлении на правительственную награду, подписанном тогда Квасниковым - человеком жестким, требовательным, ни на йоту не отходящим от объективности и норм морали, отмечалось:
.. Алексей решает оперативные задачи по делу "Энормоз" в весьма сложных условиях: основные американские атомные объекты находятся за тысячи километров от резидентуры, в глухих районах США, в "герметически закупоренных" зонах, откуда выезд допускается только по особому разрешению… Работу Алексей знает и любит. Будучи заместителем резидента по линии научно-технической разведки, он умело строит взаимоотношения не только с сотрудниками резидентуры, но и с дипломатическими работниками консульства. Скромен и хладнокровен. Дисциплинирован. Делу Родины предан.
В конце 1945 года Яцков назначается исполняющим обязанности резидента. Центр, чтобы обезопасить его от "ушей и глаз" ФБР, решает поднять и статус его прикрытия. В начале 1946 года он получает должность вице-консула. Но, как назло, после этих назначений Яцкова результативность "атомных" агентов пошла на убыль. Причем произошло это по независящим от резидентуры причинам. Еще до встречи с Лесли Персей, который, как известно, в свое время из гуманных, благородных соображений сам предложил свои услуги советской разведке, после испытания первой американской бомбы, как и другие крупные ученые Лос-Аламоса, подписался под письмом военному министру Генри Л. Стимсону, в котором говорилось:
…Считаем своим долгом выступить с призывом не применять атомные бомбы для удара по Японии. Если Соединенные Штаты обрушат на человечество это слепое оружие уничтожения, они лишатся поддержки мировой общественности…
Однако администрация США не прислушалась к голосу корифеев науки: шестого и девятого августа 1945 года Хиросима и Нагасаки подверглись атомной бомбардировке. Поскольку попытки ученых-атомщиков воспрепятствовать совершению смертоносных взрывов не увенчались успехом, многие из них стали отказываться от участия в продолжении исследовательских работ. В конце 1945 года в числе других покинул Лос-Аламос и Персей. Связь с ним была утрачена.
С этого же времени по указанию Центра работа с большей частью агентуры приостановилась. Вызвано это было тем, что если раньше, в годы войны, американские контрразведывательные органы вели борьбу в основном с германским, итальянским и японским шпионажем, то после ее окончания главным противником США становился Советский Союз и его разведка. Повлияла на обострение оперативной и политической обстановки и измена Родине шифровальщика военного атгашата в Оттаве Игоря Гузенко.
Атмосфера подозрительности и шпиономании накалялась по всей Америке. Тех, кто осмеливался симпатизировать СССР, предавали общественному остракизму, изгоняли с работы, и прежде всего с той, которая имела отношение к военным разработкам. Усилилась слежка и за сотрудниками советских загранучреждений в Нью-Йорке, особенно за теми, кто подозревался в принадлежности к разведке. Яцков ощутил это на себе: наблюдение за ним велось демонстративно, без каких-либо ухищрений. Поставив об этом в известность Москву, он стал ждать решения Центра.
Судьба исполняющего обязанности резидента была определена осенью 1946 года: в письме министра МГБ В. С. Абакумова на имя заместителя министра иностранных дел СССР В. Г. Деканозова сообщалось:
"…B связи с возникшей необходимостью просим Вас перевести из Нью-Йорка в Париж вице-консула тов. Яцкова Анатолия Антоновича.
Тов. Яцков характеризуется положительно, хорошо знает английский и французский языки. Социалистической Родине предан".
Так закончилась "атомная одиссея" резидента Алексея. Но до конца 1946 года он еще продолжал руководить нью-йоркской резидентурой, а в начале следующего года был переправлен в Париж с конкретной разведывательной целью.
"1. Создавать агентурный аппарат по линии научно-технической разведки. Все остальное не должно Вас захлестывать и уводить от основной проблематики", - указывалось в задании.
2. Заниматься Вам надо главным образом продолжением разработки дела "Энормоз", ибо страна Вашего пребывания и в будущем будет занимать ведущее место с точки зрения применения атома в мирных целях.
3. Постепенно внедрять "своих людей" в ядерные НИИ, службы экстракции плутония и строительства атомных котлов…"
Посол во Франции Александр Ефремович Богомолов знал, с какой целью приехал во Францию Алексей, и потому в беседе с ним в присутствии руководителя разведывательной загранточки Николая Лысенкова и Твена, который был заместителем резидента по НТР, не случайно обронил:
- Ваша задача, как я понял из рассказа резидента, - это проникновение в "Акрополь" (так условно назывались все ядерные объекты Франции). Для развертывания такой работы вам, в отличие от Семена Марковича, повезло с легендой прикрытия: вы назначаетесь сразу на должность второго секретаря нашего посольства… А Семенов по-прежнему остается уполномоченным "Совэкспортфильма". Надо вам как можно быстрее разгрузить его на вашем поле деятельности. Иначе он не сможет переключиться на проблемы его на вашем поле деятельности. Иначе он не сможет переключиться на проблемы кинематографа. И учтите, работать во Франции вам будет нелегко. Очень даже нелегко…
Когда Яцков покинул кабинет посла, Богомолов, оставшись один на один с резидентом советской разведки, признался ему:
- Анатолий Антонович произвел на меня приятное впечатление: умный, культурный и уравновешенный человек…
- Но только излишне угловатый и застенчивый, - поспешил Лысенков навязать свое мнение послу, опасаясь, что тот захочет переключить Яцкова на решение дипломатических вопросов (иногда такое наблюдалось за Богомоловым).
- Мне такие основательные люди нравятся больше, чем те, которые много мнят о себе, - парировал Александр Ефремович. - Если он действительно почти пять лет находился на Консульской работе в Штатах и к тому же хорошо знает французский язык, то он вполне может быть полезен и нам…
- Навряд ли, - опять перебил посла резидент, чтобы остановить его поползновения переманить Яцкова на дипломатическую работу. - Да, он действительно пять лет находился под крышей консульства, но занимался-то он там только разведывательной деятельностью! Вот и сюда его командировали с четко обозначенной в Москве целью…
- Ну хорошо, хорошо, мы не будем его отвлекать от решения ваших задач, - заверил резидента посол.
Богомолов сдержал свое слово: в последующее время он не перегружал Яцкова дипломатическими поручениями. Однако легче от этого ему не стало: после окончания войны осуществлять вербовочную работу оказалось намного сложнее. Но сдержанный рыцарь разведки, великий труженик Яцков не изменил себе: он и во Франции успешно продолжал свое дело, однако это были уже не такого высокого класса источники, какие он имел в Нью-Йорке.
- Заиметь бы нам в Париже хоть одного французского Персея, Стара, Либерала или Луиса, - вспоминал Яцков, - и тогда можно было бы со спокойной чистой совестью возвращаться в Центр. Об этом, кстати, мечтал и Твен - на что уж он был мастером таких дел. Было тогда у каждого из нас на связи по шесть-семь источников информации, но все это было не то. Через полтора года истек предельный срок моей загранкомандировки. Твен, бомбардируя Москву шифровками, бил тревогу, что равноценную замену мне не смогут подобрать, что мой отъезд, мол, только затруднит его работу и тому подобное. Но порядок есть порядок, а в разведке он всегда соблюдался жестко…
* * *
В 1949 году была испытана советская атомная бомба. Многие ученые-физики, работавшие в Лаборатории № 2, удостоились звания Героев Социалистического Труда. Разведчики за проникновение в тайны "Манхэттенского проекта" и добывание актуальной информации по атомной бомбе были награждены орденами Трудового Красного Знамени, а Яцков к тому же был еще назначен заместителем начальника отдела, который возглавлял тогда Л. Р. Квасников. Через некоторое время Анатолий Антонович выехал на работу в Аппарат уполномоченного МГБ в Восточной Германии. Потом была командировка в Ирак.
По возвращении в Москву его подключили к разработке предложений по улучшению работы научно-технической разведки. Когда они были подготовлены, записку доложили в ЦК, и 10 мая 1956 года было принято закрытое решение ЦК и Совета Министров СССР, направленное на укрепление и улучшение деятельности НТР. Через семь лет в Первом Главном Управлении КГБ при СМ СССР начало функционировать управление "Т". Его деятельность стала тесно увязываться с неотложными задачами особо важных конструкторских бюро и научно-исследовательских центров. Этот разведывательный орган должен был обеспечивать отечественную науку и промышленность наиболее передовыми сведениями о состоянии и развитии науки и техники за рубежом. Аппарат нового управления был увеличен на сто человек… Полковник Яцков возглавил тогда отдел…
* * *
Перед выходом на пенсию он работал начальником факультета Краснознаменного института разведки. Тогда же, восемь лет назад, когда завеса секретности в работе органов госбезопасности стала немного приоткрываться, и состоялось наше знакомство. Тогда я еще ничего не знал о том вкладе разведки, который она внесла в создание отечественной атомной бомбы. А потом нежданно-негаданно на страницах газет стали появляться разного рода "откровения", полные домыслов и заведомой полуправды. Некоторые центральные издания дошли до того, что, пользуясь непроверенными фактами, начали утверждать, что только благодаря разведывательным данным советские ученые смогли скопировать американскую атомную бомбу и создать свою через четыре года. Уж на что был сдержанным человеком Анатолий Антонович Яцков, но и он тогда не смог смолчать, взялся за перо и написал в "Комсомольскую правду" статью о том, что разведка никогда не претендовала в создании ядерного оружия на главенствующую роль, которая, как он считал, всегда по праву принадлежала физикам. "Самая достоверная научно-техническая информация - писал он, - становится полезной только тогда, когда понимается ее значимость. Нашу бомбу создавали ученые, инженеры, рабочие, а не разведка. А сведения, добытые ею, только ускорили эту работу…"
Так же четко он выразился в ответ на одну из публикаций в "Военно-историческом журнале":
…Не надо целовать руки разведке. Я никогда не видел смысла заниматься зряшным делом - взвешивать на аптекарских весах каждый факт, подчеркивающий значительный и исключительный вклад ученых-физиков или, наоборот, разведчиков. Ученые сами с усами. Получая полезную информацию, они сверяли ее со своей, отбрасывали малоперспективные, тупиковые направления. Информация разведки позволяла нащупать новые ориентиры и, как подчеркивал И. В. Курчатов, "…миновать многие весьма трудоемкие фазы разработки проблемы…".
Анатолий Антонович - интеллигент в первом поколении. На любой вопрос о работе в США или во Франции, в Ираке или Германии он привычно прислушивается к внутреннему голосу, голосу совести. И хотя американские газеты шумно, запальчиво писали о нем как о супершпионе двадцатого века, он не похож на него. Скромный обыкновенный человек, с обостренным чувством гражданственности и ответственности. В нем не было позы, этакой вызывающей бравады, манеры рассуждать свысока, зато был иронический склад ума, непоказная независимость мысли. В нем преобладали хладнокровие, расчетливость и дальновидность. Он был больше похож на ученого или философа и на каждый мой вопрос всякий раз, как говорят спортсмены, уходил в глухую защиту.
Воспроизвожу лишь одно его очень важное размышление по поводу любопытной проблемы: почему ученые-физики, строго предупрежденные американским генералом Гровсом и агентами ФБР, посчитали все же нужным раскрыть СССР великую тайну США?
Вот его ответ: "В лагере противника были люди, понимавшие, что будущее человечества связано с социализмом. Они сознавали, какой страшной силой будет обладать американский империализм, создав атомную бомбу, и какую опасность представляет это для судеб человечества. Острота проблемы, ее жизненно важный, может быть, роковой характер придавали им решительность, и они без колебаний шли на передачу Советскому Союзу секретной информации, значение которой нельзя переоценить.
Немаловажное значение для деятельности внешней разведки имел тот факт, что Советский Союз находился в состоянии смертельной схватки с гитлеровской Германией и, естественно, все прогрессивные люди тянулись к нему и старались поддержать в борьбе с фашизмом. Однако подняться до понимания необходимости передачи Советскому Союзу атомных секретов его союзников по антифашистской коалиции мог только тот, кто твердо стоял на позициях социализма и явно понимал временный характер этого союза. Были случаи, когда такие люди сами искали подходы к нам, причем делали это конспиративно, через надежных посредников, отлично понимая, что им самим идти на прямой контакт с советскими представителями нельзя.
И совсем не случайным является также то, что среди всей "атомной агентуры", как источников информации, так и агентов, выполнявших вспомогательные функции, не было ни одного человека, который бы сотрудничал на какой-либо другой основе, кроме идейно-политической. В такой стране, как США, где все продается и покупается, где идеи наживы входят в кровь и плоть каждого американца, материальная основа не нашла своего развития в той области, где затрагивались жизненные интересы государства, а страх возмездия был непомерно велик.
Вывод напрашивается сам собой и подтверждается всем шестидесятилетним опытом нашей разведки, особенно в периоды острых кризисов, предвоенных ситуаций и в годы войны, когда речь идет об обеспечении Советского государства такой ценной информацией, которая позволит "не просмотреть непосредственной угрозы нападения на нашу Родину", когда речь идет о добывании информации, имеющей действительно жизненно важное значение как для нас, так и для противника - а это как раз и является той целью, ради которой разведка создается и имеет право на существование, - нам не обойтись без людей такого склада, как герои "Красной капеллы", как те, что в июньские ночи 1941 года переплывали Буг, чтобы сообщить о нападении фашистской Германии, как немецкий коммунист Р. Зорге, как те американцы, которые не могли допустить, чтобы Советский Союз остался безоружным перед грозящей опасностью атомной войны".
В семьдесят два года Анатолий Антонович Яцков вышел в отставку. Но возраст не отложил своего отпечатка - он по-прежнему был энергичен и собран, регулярно играл на теннисных кортах в Лужниках, писал, ничего не придумывая и не домысливая, статьи в газеты и журналы (а знал и помнил он очень многое), всегда был внимателен к товарищам и друзьям по службе, спокоен и доброжелателен. Таким он и остался в памяти тех, кто знал его. Умер полковник Яцков весной 1993 года. А летом 1996 года указом Президента ему в числе других разведчиков-атомщиков было присвоено звание Героя Российской Федерации.
Послесловие
Создание ядерного оружия и последующее развитие ядерной энергетики и промышленности решительно изменили весь мир. Основы этой "ядерной революции", началом которой послужило открытие деления ядер урана под действием нейтронов (1938), были заложены во время второй мировой войны, прежде всего в США и СССР. Первыми ядерный реактор и атомную бомбу создали американцы (декабрь 1942 и июль 1945). Затем, с опозданием всего лишь на четыре года, что для всего мира стало большой неожиданностью, это сделали в Советском Союзе: первый реактор в Европе был запущен в декабре 1946 года, а первая советская атомная бомба испытана в августе 1949 года. Впервые экспериментальный термоядерный взрыв был осуществлен США в 1952 году, а первая в мире водородная бомба создана уже в СССР - в 1953 году. Аналогичную бомбу американцы взорвали годом позже. В 1947–1948 годах начали работать первые реакторы в Англии и Франции. В 1954 году в СССР (Обнинск) вступила в строй первая в мире атомная электростанция, а в США - первая атомная подводная лодка. В 1959 году спущен на воду первый в мире атомный ледокол "Ленин". Так человечество вступило в ядерную эпоху.
Как Советскому Союзу в тяжелейшие годы войны и послевоенного восстановления народного хозяйства удалось догнать США и встать вровень с ними в создании атомных реакторов и ядерного оружия? Конечно, это было бы невозможно без развития фундаментальной науки и создания в СССР в 30-е годы весьма передовой ядерной физики. Имена советских ученых И. Е. Тамма, В. А. Фока, Я. И. Френкеля, И. В. Курчатова, Л. Д. Ландау хорошо знало мировое научное сообщество. Фундаментальными исследованиями занималась целая плеяда замечательных молодых физиков, выполнивших накануне войны важные работы по проблемам атомного ядра и, в частности, ядерного деления: Г. Н. Флеров, К. А. Петржак, Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович, И. Я. Померанчук, И. И. Гуревич, И. К. Кикоин и другие. И тем не менее по научному, а главное - научно-техническому и промышленному потенциалу в этой области мы уступали Германии, Англии, США, Франции. И здесь решающую роль сыграла возможность быстрой концентрации усилий на одном направлении, поскольку в условиях централизованного управления государством, экономикой и наукой партийно-государственный аппарат СССР обладал безграничной властью. Решения высшего руководства проводились в жизнь хорошо отлаженной административно-командной системой, были подкреплены огромным, не знавшим жалости ведомством репрессий. Политическая машина обеспечивала эффективную идеологическую и пропагандистскую поддержку атомного проекта. Все это сделало возможным высвобождение значительных ресурсов общества за счет беспрецедентного в истории человечества целенаправленного сокращения потребляемой населением доли распределяемого государством национального дохода. В реализацию замыслов центрального руководства были включены не только усилия выдающихся ученых и организаторов производства, но и самоотверженный труд сотен тысяч строителей, рабочих и инженеров, в том числе заключенных сталинских лагерей, на урановых рудниках, строительстве десятков и сотен объектов.
И вот теперь выясняется, что и советская разведка внесла в это дело огромный вклад. На Западе и в последнее время у нас не раз сообщалось, как много ценнейшей информации передал советским ученым крупный ядерщик Клаус Фукс, участник английского и американского атомных проектов. В документальной повести В. Чикова перед нами впервые предстает еще одна фигура такого же масштаба, тоже крупный физик-ядерщик, с самого начала принимавший участие в разработке "Манхэттенского проекта". Настоящее имя его пока должно остаться в тайне, в документах разведки он фигурировал как Персей.