На концерте в "Cow Palace" "Pearl Jam" сыграли вступление к "Smells Like Teen Spirit" и остановились; этот поступок привел в раздражение лагерь "Nirvana". Вскоре две группы стали соперниками, по крайней мере в прессе: "Nirvana" посчитала нужным дистанцироваться от команды, которая, как они считали, пыталась запрыгнуть в вагон уходящего поезда гранжа. Вражда между группами – или, что точнее, между Куртом и Кортни (Куртни) и Джеффом Аментом / Стоуном Госсардом – восходила к моменту распада "Green River / Mudhoney". Курт и Кортни никогда не упускали случая облить грязью своих соседей по Сиэтлу, справедливо расценивая их как саб-металлистов, которые ничего общего с панковскими корнями гранжа не имеют.
"Что ж, Я искренен, говорю всякие гадости про "Pearl Jam", и за это мне достается куча критики, – жаловался мне Курт в 1992 году, – а многие обвиняют меня, унижают, называют мудаком. Я нажил себе кучу врагов, потому что опускаю "Pearl Jam", но я во думаю: а какую роль все эти люди играют в моей жизни? Понимаешь? Я должен говорить правду, говорить то, что чувствую, я честен, а люди к этому не привыкли, особенно в мире коммерции".
Но не все в лагере "Nirvana" рассматривали "Pearl Jam" как врагов: Крист Новоселич выражал свой восторг по их поводу. Баррет Джонс, однако, считает, что в противостоянии больше виноваты некоторые журналисты, чем что-либо серьезное.
– У них никогда не было особых проблем с "Pearl Jam",утверждает Баррет. – Мы отыграли с ними кучу концертов за те два года, что я у них работал. Единственное, что Курт по их поводу говорил, так это то, что им не следует так прямо копировать "Nirvana". Мне же казалось, что просто смешно использовать термин "гранж" применительно к таким разным группам. Тут вы, журналисты, виноваты, знаешь ли?
"Nirvana" отыграла в Лос-Анджелесе минут тридцать пять, в том числе исполнив крайне непочтительную песню "The Who" "ВаЬа O’Riley". Курт был очарован "The Who", особенно когда осознал их превращение из авторов едких поп-гимнов в раздутых богов рока 70-х. "Надеюсь, что умру раньше, чем превращусь в Пита Тауншенда", – язвительно заметил Курт по поводу гитариста "The Who", обратившись к самым известным строкам английской группы.
Концерт в "Cow Palace" стал пиршеством индустрии. На нем присутствовали Ривер Феникс и Киану Ривз; посетить трущобы решили и мириады других звезд, помельче. Разумеется, были и знатоки рока. Курта, однако, все это совершенно не впечатлило. Потом он вывесил на двери их с Кортни номера табличку: "Никаких знаменитостей, пожалуйста. Мы трахаемся".
– Мы с Куртом и Кортни прыгнули в машину и поехали в "Kennel Club" на концерт "Melvins", – вспоминает Дебби Шейн. – Все мы зашли в раздевалку, там был Майк Пэттон [солист "Faith No More"]. Он взглянул на Кортни, что-то сказал и засмеялся. Кортни схватила Курта, и они ушли. На следующий день мы встретились за завтраком – Курт, Крист и все остальные. Напротив нас за столом сидели какие-то парни и любовались на то, как "Nirvana" завтракает в модном местечке.
Курту несколько досаждало внимание новых фанатов – как знаменитых, так и безвестных. Ему вообще претило постоянное внимание, он хотел хоть немного то- избавиться от контроля своей жизни и проводить дни, как всего несколько коротких месяцев назад – принимать наркотики да трахаться.
Но не только у Курта в то время были проблемы – взгляните на интервью Криста Новоселича середины 1992 года.
Крист, в отличие от Курта, смотрел своим демонам в лицо, хотя …
– Я слышал, ты бросил пить …
– Я бросил пить первого января, – смеется Крист. – Перед Новым годом я был в Сан-Франциско. Я уже две недели в турне бухал до чертиков. Как-то я шлялся вокруг гостиницы и стукнулся головой о батарею отопления. Бам! Голову разбил, вся 8 крови была, и на следующее утро я проснулся и подумал: "Боже, пора бросать эту херню". Я уехал в Австралию, Японию и на Гавайи и НЕ пил три месяца. Потом приехал домой – и тут на меня стал оказывать дурное влияние окружение типа Мэтта [Люкина и Курта Дэниелсона. Сейчас я не пью, когда играю. Раньше я приходил на концерты совершенно пьяный, но сейчас довольно трезв. Я стал более воздержан.
– Может быть, ты стал больше пить из-за давления успеха.
– Да, все так и было. Пришлось научиться с этим жить; либо наплевать на славу, либо относиться к ней как взрослый мужчина, а не искать спасения. Бегство к выпивке – это старая история. Все люди одинаковы, и реакции у них почти одни и те же.
– Полагают, что "Nirvana" закончит самораспадом.
– Я тут ехал по Сиэтлу и слушал радио. Играли песню "Nirvana". Наверное, нужно было переключиться, но я решил по- слушать, – смеется он. – И тут диджей заявил: "Вы слышали группу, которую через пять лет не будут звать даже в самые занюханные местные клубы". И я думаю так же. У нас было та много всего. Вышел наш альбом, мы пили, взлетали в чартах, летали в стратосфере, а я, думаю, стал законченным алкоголиком. Но мы отдохнули три месяца, остыли, и все сразу стало нормально.
– Как ты думаешь, успех сильно повредил вашему творчеству?
– Да нет, сейчас всё как раз проще. У меня куча времени, и ничто не отвлекает, потому что об остальном заботятся другие. Менеджеры беспокоятся о группе, бухгалтеры – о деньгах, а я сижу дома и делаю что хочу. Как ни странно, сейчас я чувствую себя свободным. Интересно, это деньги сделали меня свободнее или я просто стал старше, раскрылся и отдохнул?
– Возможно, помогло то, что ты стал меньше пить.
– Да, но иногда вдохновение находило на меня и по пьяни. Оно шло от сердца, и порой получалось неплохо.
Авторская расшифровка интервью Криста Новоселича 1992 года
Дополнение: Эрни Бейли
– У меня много лет была мастерская по ремонту гитар в Спокане, – рассказывает гитарный техник, – а потом я стал менеджером в эспрессо-баре в Сиэтле. Мне не хватало моих гитар, но коллекция рабочих инструментов все еще была при мне, так что решил вернуться в этот бизнес.
В январе 1992 года я случайно и по отдельности познакомился со всеми тремя участниками "Nirvana". Сначала я наткнулся на Курта – в "The Vogue", я стоял на входе в "Sub Pop", когда играли "Earth". Кажется, дело было вечером в воскресенье. На парковке случилась какая-то неразбериха – там появился какой-то парень с обесцвеченной блондинкой, она очень громко и оживленно разваривала, и я удивился, потому что в Сиэтле большинство людей совсем не такие. Она приковывала к себе внимание. Вроде бы с ней была Кэт [Бьелланд из "Babes In Toyland"], и Курт тоже был, но Курт тогда покрасился в рыжий цвет, так что я его не опознал. Они прошли прямо передо мной, и когда он предъявил удостоверение, я увидел фотографию Курта со светлыми волосами и здоровым видом. А сам он выглядел ужасно. Кожа у него была просто кошмарного оттенка, и еще он был жутко косматый. Я поздоровался. Кажется, я поздравил его с тем, что они уделали Майкла Джексона. ["Nevermind" 11 января 1992 года поднялся на первую строчку США, сместив самопровозглашенного Короля поп-музыки.] Я сказал, что я друг Роба [Кейдера], и мы немного повспоминали старые денечки. У меня был черный "Stratocaster" прямиком из семидесятых под левшу, только что его сделал, и я сказал: "Если тебе понадобится "страт", то у меня вот есть". Но раз я сказал, что гитара из семидесятых, Курт ответил: "Да зачем она мне?" А ведь она была из клена – но он по этому поводу не особенно восторгался.
Крист и Шелли купили дом рядом со мной, в Гринлейке. Мы заходили по утрам в кондитерскую "Хани бир" выпить кофе. От дома было совсем недалеко, и мы проходили мимо, когда Крист и Шелли работали во дворе. Как-то мы остановились поговорить, и я спросил Криста: "А кто чинит все то, что вы разламываете?" Он закатил глаза и сказал: "Господи, да никто", – и начал жаловаться. что местные мастерские вечно их подводят. Я подумал, что это забавно: я часто заходил в гитарные магазины, и там постоянно крутили "Soungarden" или "Pearl Jam", но никогда – "Nirvana". В таких местах панк особенно не ценится. А я уже десять лет чинил гитары и усилки и не мог понять, почему к группе нельзя относиться как к важным клиентам, вот и сказал Кристу: "Если хочешь, я заберу всю эту херню и починю к завтрашнему утру". Кажется, он сказал: "Ты спятил, но давай!" Так я и сделал: сел в машину и отправился по всем мастерским, забрал их сломанное оборудование и всю ночь ремонтировал его сам.
Выждав, пока Крист проснется, я позвонил. Он удивился, что Я со всем справился, и мы начали вместе тусить. Они были вегетарианцами и вообще новенькими в районе, а мы открыли вегетарианское кафе, к тому же в ожидании утренних электричек мы могли поболтать о политике, рок-группах и электрогитарах. Мы с Кристом починили почти все, что у них дома не работало. Как-то мы ехал по Уоллингфордскому мосту В Кристовом фургоне "фольксваген" и он тут и говорит: "Слышь, парень, а как насчет того чтобы кататься с нами и чинить нам аппаратуру?" Я согласился, а он ответил : "Отлично, а теперь поедем индейки поедим". Вот и все собеседование при приеме на работу.
Часть III
ВНИЗ
Глава 19
Грязное белье и переполненные пепельницы
Взрыв гранжа был совершенно не похож на то, как его решили изобразить на MTV.
Это были не набитые тестостероном боги рока с голой грудью, которые скулят, как тяжело им живется, потому что до автобуса приходится проходить аж по сто ярдов. Это не были и беззаботные бездельники в стиле сериала "Друзья", как их зачем-то изобразили в таких фильмах, как "Одиночки" или "Неспящие в Сиэтле". Суть была и не в Кортни "Аксель Роуз" Лав и ее муже-неудачнике. Нет. Главным были громкая музыка и дождь. Рвота, смех, полное неведение, где проснешься на следующее утро. Долгие часы скуки, ожидание, пока еще какая-нибудь вонючая группа проверит звук, в "ОК-отеле" и "Вог". Матрасы напополам и поездки в электричках, чокнутые партнеры, которые трахнут тебя не то просто так, не то пивной кружкой по голове. Вечеринки и мексиканское пиво, сладкий кофе и рубашки лесорубов. И хорошая доза здорового цинизма, чтобы через все это пройти.
Собственно, об одном "взрыве гранжа" нельзя говорить. На самом деле их было два.
Первый случился вскоре после того как я написал дебютную серию статей в "Мелоди мейкер", и продолжался с 1989 года до начала 1991-го. Другие критики и авторы из фанатских изданий, а также модные диджеи с энтузиазмом поддержали новую форму музыки родом из Сиэтла – прежде всего уходящую своими корнями в панк-рок, а не в сабербан-метал. Однако эту музыку играли в бесчисленных барах, гаражах и сырых репетиционных базах по всей Америке. Не только на тихоокеанском Северо-Западе. Местные музыканты жаловались на избыток внимания, хотя на деле чаще всего втайне наслаждались им. Это было интересно, забавно и даже помогло некоторым группам найти работу. В город, однако, переехало не так много команд из других мест, потому что, как бы расписывали модный и крутой сиэтлский звук журналисты, больше там делать особо было нечего. Замечательный пейзаж, но к прорыву в роке в таком месте не придешь. Ни "Мicrоsоft", ни "Amazon" не стали бы великими, останься они тут.
Чуть ли не главной фишкой 1990 года стала продажа официальных футболок "Sub Pop" – но, черт возьми, там встречались и прикольные! Например, на тысячах тел фанатов красовалась надпись "LOSER" (неудачник), и это за пару лет до того, как появится Барт Симпсон, который "гордился тем, что добился немногого", - а лень как стиль жизни захватила целое поколение. В Сиэтле, по крайней мере в тех рок-клубах, где часто появлялись "Mudhoney" и "Nirvana" и их друзья, считалось небезопасным выглядеть к мачо-спортсмен или фанат рок-н-ролла. Исключительно немодно считалось гоняться за успехами, особенно если успех приходит ценой множества усилий. Гораздо лучше было сдаться еще до начала. "Нас никто не любит – а нам плевать", – говорится в песне фанатов заштатного лондонского футбольного клуба "Миллуолл". Так относились к окружающему миру и музыканты гранжа, и фанаты: термин "панк" изначально задумывался как оскорбление - издевательство вроде "пидорас". Мама с папой думают, что ты отстой, наказание Господне? Тебя не принимают крутые парни в школе на больших американских машинах и с паями в трастовых фондах? Так не дрейфь. Гордись этим. Ты НЕУДАЧНИК – и ты этим горд!
Слово это изначально появилось на футболке, которую придумал Джефф Амент из "Green River".
– "Sub Pop" не был бы собой без Джеффа, – замечает Джулианна Андерсон. – Сам принцип "клево быть неклевым", прославление лузерства – все это Джефф Амент.
– "Лузер" – это придумка больше Боба Уиттакера [менеджера "Mudhoney"], чем Джеффа, – предлагает свою версию Джонатан Поунмэн. – Сделать футболки придумали мы с Брюсом. Джефф Амент пришел с футболками "Green River", на которых были что характерно, изображены музыканты "Green River", и сказал: "Давайте запускать в продажу". И до того, как мы стали выпускать футболки "Лузер", именно те майки были лидерами продаж. Мы до сих пор иногда думаем, не перевыпустить ли какие-то из них. Мегаслоган!
– Нужно отметить и Тэда, – добавляет Меган Джаспер. – Тэд постоянно носил эту футболку во всех турне.
– Да, и у него еще была и песня под названием "Loser", - соглашается Поунмэн. – Но сама концепция, сама идея братства неудачников висела в воздухе уже давно. Думаю, Тэд носил эту футболку по довольно мрачным соображениям.
Конечно же, "Soundgarden", "Alice In Chains", "Screaming Trees" и "Pearl Jam" заключили контракты с крупными лейблами. Конечно же, "Sub Pop" стал привлекать неожиданное внимание - но можно найти параллели и с другими американскими городами: "Dinosaur Jr" и "Pixies" в Бостоне, "Amphetamine Reptile" в Миннеаполисе, записи "Merge" в Чэпел-Хилле, крутые и жесткие "Touch And Go" из Чикаго, "Sonic Youth" и ребята из мансард Манхэттена … Центрами музыкальной индустрии все еще оставались Лос-Анджелес и Нью-Йорк. Прорыв гранжа здесь был относительно скромным, невинным – он ограничивался десятками тысяч музыкальных энтузиастов в Британии и Европе; все увеличивалось число поклонников и в Америке. Но это должно было пройти. Так всегда бывает.
Только не на этот раз. Питательной средой для "Nirvana" в конце 1990 года стала предшествовавшая этому вспышка интереса к городу, его группам и образу жизни, невиданная – по силе и узости локализации – со времен хиппи из Сан-Франциско в знаменитое "лето любви" конца 60-х. Как заявили названием своего известного документального фильма "Sonic Youth", 1991-й действительно стал годом панк-рока … если под панком понимать что презрение, с которым музыканты из Олимпии Кэлвин Джонсон и Эл Ларсен, Курт Кобейн и Тоби Вэйл, Никки Макклюр и Лоис Маффео относились к "взрослому" вмешательству, ту их решимость, с которой они противились обычным уловкам индустрии, и желание идти собственными путями.
Однако когда "Nirvana" с помощью "Sub Pop" стала вызывать интерес воротил индустрии – чему способствовали и дьявольское обаяние Курта, и его горящие голубые глаза, и его тексты, наполненные таким яростным психозом, что миллионы подростков воспринимали их как обращенные лично к ним, – и особенно когда они выпустили на "DGC" столь блестящий крик ярости, как "Nevermind", это стало сигналом для тысяч других лейблов и телепрограмм, которые ринулись на штурм города.
Почти все без исключения самопровозглашенные судьи от индустрии начали продвигать группы, которые имели мало общего с "Nirvana" – и уж точно ничего общего с их родным домом, который они обрели в Олимпии.
Но тут у продюсеров вышла промашка.
А может, и не вышла. Джон Сильва, менеджер "Nirvana", любил "Sonic Youth" и "Beastie Boys", но ему не нравились "Beat Happening": он не понимал привлекательности такой откровенно детской группы – без басиста и, что еще хуже, без какого-либо (в традиционном смысле) музыкального таланта. Добились бы "Beat Нарpening" успеха при такой же раскрутке? Сомневаюсь. Единственный альбом Дэниела Джонстона на серьезном лейбле – "Fun" 1995 года – разошелся менее чем в 20 000 экземпляров.
В начале 90-х музыкальная индустрия оказалась не готова к пр движению действительно альтернативной музыки. Панк-рок, который продают и популяризируют группы, испытавшие влияние "Nirvana", – "Green Day" и "The Offspring", "Rancid" и "Blink 182", – это традиционный рок под другим названием и даже еще больше опошленный. Совершенно неверно называть "Nirvana" панками – гораздо лучше подходит здесь определение "гранж", даже если этот термин создан для того, чтобы описывать специфическую музыку в специфическом месте и в специфическое время - собственно, именно их музыку. Гранж – словно грязный, неумелый хард-рок, который играется медленно, с усилителями на отметке 11. Конечно, этот термин вызывает отторжение из-за своей фамильярности. Его при меняют по отношению к любому музыканту, который хоть раз в жизни послушал "Nirvana" или "Soundgarden" или просто прошел мимо распродажи. И уж точно этот термин никогда не применялся по отношению к мачистскому року, хотя в наши дни они стали синонимами.
После "Nevermind" все основные СМИ – даже столь известные американские тормоза, как "Роллинг стоун", "Спин" и MTV захотели знать все о Сиэтле. Интерес этот не ограничивался музыкой. Закупаться в магазинах распродаж стало последним писком моды, топ-модели стремились перещеголять друг друга в "повседневности", телекамеры не сводили объективов с таверны "Комета".