Многие считают "Earth" одной из лучших групп. Она играла музыку первобытную, экстремальную, минималистичную и громкую. До ужаса. Пробирающую до костей. В середине 90-х "Earth" давала в Англии концерт в составе Дилана Карлсона и Иэна Диксона. За пять минут до начала концерта Дилан подошел к усилителю, включил его и поставил рядом гитару – вскоре аппарат начал жутко фонить. Дилан сел среди публики. Через 45 минут он выключил усилитель – концерт окончен.
Музыка в Сиэтле была больше заряжена тестостероном …
– Это практически противостояние рабочего и среднего классов, – говорит Иэн. – Сиэтл был более рабочим городом. Все здесь сводилось к пиву, наркоте и .. металлу. "U-Men" восполнили этот пробел, потому что на них повлияли "Scratch Acid" и "Live Skull" и прочие арт-рок команды. Но большинство групп в Сиэтле играли либо прямолинейный хардкор, либо беспримесный металл. В Олимпии – делали более экспериментальную музыку. Даже плохие группы могли оказаться интересны. -Приходишь на концерт и думаешь: "О боже, что они творят?" Кэлвин имел огромное влияние. Если вам не была близка эта эстетика, вам нечего было там делать.
я: А что это была за эстетика?
– Эстетика группы "The Go Team", – отвечает Иэн. – Я играю песню, затем беру другой инструмент и играю следующую песню. Все играют на всем. Все должны играть на всем. Ты должен сыграть на другом инструменте – прямо сейчас. Хорошо или плохо – не важно. Ты должен выразить себя – каков бы ты ни был.
– "The Go Team" – это четыре человека, которые дрались за место в глубине сцены, – смеется музыкант из Олимпии Эл Ларсен.
"Мое понимание музыки целиком опирается на понятие вовлеченности, – объяснял Кэлвин культовому английскому журналу "Кейрлесс ток костс лесс". – Делать вещи доступными, делать вещи открытыми. Я не говорю "играй на своем инструменте плохо" – а мои слова именно так часто и передают. Но я имел в виду, что выражение эмоции важнее, чем технические навыки".
В 1985 году я влюбился в "Beat Happening" – из-за голоса Хизер. Из-за ее голоса и картинки на их первом альбоме: кошка на космическом корабле! В группе играли Хизер, Кэлвин и Бретне было бас-гитары, не было инструментов, четко закрепленных за музыкантами, не было фамилий. Грег Сейдж вмешивался редко. Это по мне. Я всегда ненавидел ненужные шумы, особенно неоправданное использование ударных. В середине 80-х я выходил на сцену и пел а капелла – или с минимальным аккомпанементом и чувствовал себя фриком. Было приятно знать, что люди, живущие так далеко от меня, делают музыку, настолько близкую мне.
Глубокий голос Кэлвина и минималистичная манеры игры на гитаре Брета напомнили мне ранних "Cramps". Музыка "Beat Happening" имела очень строгую структуру, которая была одновременно стилизованной и прямой. Многие ошибочно принимали их детскую образность, напоминающую Ричарда Бротигана, и сухой юмор за наивность. Курт Кобейн говорил, что он вытатуировал на руке логотип "К" (щит вокруг буквы "К"), потому что это "должно было напоминать о том, что необходимо оставаться ребенком". Тем не менее ничего наивного в способности Кэлвина манипулировать людьми не было. "Beat Happening" шли поперек всех традиций: их музыка была поистине революционной – на поверхности их творчество было очень невинно, хотя на самом деле это было совсем не так. Детские мечты часто имеют темные стороны.
Кэлвин один из трех самых мощных живых исполнителей, которых я видел за всю жизнь. Он напоминает мне Джонни Роттена – у него тот же безумный, сверлящий взгляд, и он тоже стращает публику своей манерой подходить слишком близко. Именно из-за этой манеры его однажды вырубили на разогреве у "Fugazi" – кто-то запустил ему в голову пепельницей.
– Что думает человек, когда первый раз слышит психоделический джаз? – спрашивает Слим Мун. – Он думает: "Это не музыка". То же самое произошло со мной, когда я впервые услышал "Beat Happening". ·Они были настолько минималистичны, что я подумал: "Им, наверное, лет по двенадцать, они ни черта не понимают, небось только сегодня написали эти песни". Я был реально возмущен. Но моей первой купленной инди-пластинкой стала "Our Secret" [7-дюймовая пластинка "Beat Happening"]. Я пришел в "Fallout Records" [Олимпия] и сказал: "Посоветуйте, что мне купить". Брюс Пэвитт (будущий глава "Sub Pop"], который тогда там работал, предложил мне этот сингл. Мне очень понравилась эта песня Кэлвина. Это было похоже на музыку. Но у меня все равно не укладывалось в голове, что это и есть та отвратительная группа. Когда я в следующий раз был на концерте "Beat Happening", я понял, что у них нет басиста. Тогда я стал понимать язык, на котором они разговаривали, стал понимать их.
– У "Веаt Happening" было два лица, – говорит Марк Арм. Лицо Хизер и лицо Кэлвина. На их концертах было весело, классно, но иногда они могли просто бесить – в зависимости от того, что вы за человек. Люди иногда уходили в страшном раздражении .
я: Как вы считаете, Кэлвин имел большое влияние на Курта?
– Я уверен в этом, – отвечает вокалист "Mudhoney".
я: В чем это проявлялось?
– Его татуировка "К", любовь к Дэниелу Джонстону и "The Raincoats".
я: Как вы думаете, повлиял ли Кэлвин на Курта как на личность? – Не знаю. Курт был очень замкнутым. Мы с ним тусовались как два крайних интроверта.
– Я считаю, что аутсайдерство кардинально изменило мою жизнь и укрепило меня в собственных идеях, – говорит Кэлвин. Суть конфликта не в том, чтобы показать, насколько я круче других людей; я противостою их праву исключить меня, сделать аутсайдером. Я не хочу сказать: "я крут и могу над вами издеваться, как хочу". Я говорю: "я делаю то, что хочу. Почему это вас бесит?"
Живя в "лачуге", Курт подпал под влияние Олимпии. Он ездил туда вместе с "Melvins", выполняя – бесплатно – функции их роуди; он носил усилитель Базза, когда те выступали в одном из крошечных районных панк-клубов столицы штата.
Андеграунд в Абердине был очень немногочисленным сообществом; когда Крист в конце концов согласился начать репетировать с Куртом – год спустя после записи кассеты "Fecal Matter", – практически все, кто ходил с длинными волосами, появлялись у них во время репетиций (репетировали они в пустой квартире над парикмахерским салоном мамы Криста). Больше идти было некуда. Кроме них в группе играл еще "какой-то чувак" на барабанах – Боб Макфадден; у них был дешевый микрофон и потрепанный гитарный усилитель – Крист отдал свой Мэтту Люкину, когда тот внес за него залог: Криста посадили после стычки с какими-то гопниками на парковке. Крист и Курт не любили тех, кто околачивался рядом с ними: они пренебрежительно называли их "Haircut 100 Club" по имени легковесной английской поп-группы того времени.
Тех, кто ошивался в "лачуге", Курт тоже не любил: большинство из них были малолетками, которые хотели выпить и которым не было дела до хозяев дома. Курт же больше налегал на кислоту и травку. "Он постоянно обдалбывался – в любое время дня, вспоминает Крист. – Это была настоящая жесть".
В начале весны 1987 года Мэтт Люкин ушел из "Melvins" – когда Базз решил завязать с выпивкой и сделать "Melvins" непьющей группой. Мэтт сказал: "Не катит". Позднее Базз в качестве причины распада команды указывал свой переезд в Калифорнию.
Не ладились и отношения Курта с его другом. Ситуация окончательно накалилась, когда Курт протянул ленту посередине дома и запретил Мэтту переходить эту границу. Увы, туалет был на стороне Курта. Люкин съехал, а его место занял Дилан Карлсон. Карлсон был гением-самоучкой с взъерошенными волосами, нечесаной бородой и устоявшимися взглядами на жизнь. Курт пытался пристроить его укладчиком ковров – ничего не вышло: начальник Курта в отеле в Оушн-Шорз был так пьян, что не смог открыть им дверь. Курт с Диланом стали лучшими друзьями.
– Впервые я встретил Дилана в 1985 году, – вспоминает Рич Дженсен. – Ему, наверное, было лет 13-14. Он был мрачным ребенком. Этакий Уильям Берроуз в детстве – если принимать Берроуза за квинтэссенцию тьмы. Мне казалось, что он родился в деревенской семье, и они держали дома оружие. Он любил повеселиться, но было в нем что-то темное. Мои одноклассники интересовались карбюраторами машин, усилителями, компьютерами и всем таким. Дилан же увлекался оружием, хеви-металом и странными религиями.
– Однажды Дилан обдолбался, – рассказывает Слим Мун, также бывший участник "Earth", – и кроме него никого не было дома. Крист барабанил в дверь, но никто не открывал. Тогда он взобрался на второй этаж – из окна на него смотрели два ствола дробовика. Дилан всегда держал ружье под кроватью. Дилан всегда говорил, что хочет убивать людей: раз у него не получилось стать рок-звездой, то нужно стать серийным убийцей. Однажды он нашел на пляже сгоревшую собаку. Он положил ее рядом со своей кроватью, устроив подобие алтаря. Труп собаки, свечи, четки и прочая псевдорелигиозная атрибутика.
С Трэйси Марандер Курт познакомился в тот период, когда жил в "лачуге".
– Трэйси была прекрасна, – говорит Тоби Вэйл. – Одна из тех панкушек, которые есть в каждом городе; они разбираются в музыке лучше многих парней, они целиком преданы музыке этого города, но им не доверяют – потому что такая преданность не ценится, хотя музыкантам и необходимы подобная любовь и поддержка. Ей очень нравились герл-бэнды – правда, их было не очень много. Кажется, благодаря ей я узнала о "Frightwig". Она годами собирала фотографии с концертов панк-групп Северо-Запада. У нее, наверное, набралось материала на целую книгу. У Трэйси было отличное чувство стиля и настоящий талант. Она была старше меня, и я ее просто боготворила. Она была клевая. И по-настоящему заботилась о нем …
Трэйси и ее подруга Тэм Ормунд не были похожи на девушек из Абердина: у Трэйси были ярко-рыжие волосы, и она носила куртку в черно-белую полоску. Она часто меняла цвет волос: то походила на типичную панк-рокершу, а могла носить густые, вьющиеся коричневые волосы с челкой; позже она одевалась как обыкновенный инди-кид из Олимпии – колготки, тяжелые ботинки, цветастая юбка, свитер с растянутыми рукавами. Она была крупнее Курта; тот надевал несколько слоев одежды – стиль тихоокеанского побережья Северо-Запада (когда прекращался дождь или становилось теплее, можно было снять какую-нибудь из вещей). Впервые Курт и Трэйси встретились около панк-клуба для всех возрастов в Сиэтле, где малолетнего Курта частенько забирали в полицию за употребление спиртного. Трэйси не сразу удалось объяснить Курту, что она хочет с ним встречаться. Сблизились они, когда рассказали друг другу про своих крыс: У Курта был самец по имени Китти, которого он растил в "лачуге" С самого рождения и в итоге отпустил на волю.
– Тэм и Трэйси одевались как настоящие панки – а весь Абердин ходил в клетчатых рубашках и бейсболках, – вспоминает Кэндис Педерсен. – Мы все ездили в Абердин, слушали там музыку "Black Sabbath", "Kiss". Не спали всю ночь, веселились, а потом возвращались домой. Все это было довольно невинно.
– Трэйси была очень милой, – говорит Иэн Диксон. – Она работала в закусочной в "Боинге" и реально заботилась о Курте.
После того как Люкин съехал из "лачуги", Курт жил там еще два месяца. Затем, осенью 1987 года, Трэйси переехала из Такомы в новую квартиру в Олимпии по адресу Норт-Пир-стрит, 1141/2, и Курт переселился к ней. Трэйси составляла для Курта списки заданий, которые ему следует сделать, пока она на работе, и расклеивала их по всей квартире – на двери холодильника, на ящиках и стенах. Что-то вроде "постирай вещи, помой полы, почисти клетки, сходи в магазин". Ну, как обычно.
– Впервые я встретил Курта, когда мы пришли к ним, чтобы спросить у Трэйси, можно ли к ним переехать, – рассказывает Иэн. – Мне было девятнадцать. Курт был года на два старше. Меня просто ошеломила эта первая встреча – во многом из-за его гостеприимства. Он вынес кофе на крыльцо, где мы сидели, и сказал: "Чуваки, не хотите кофе?" А я подумал: "Боже мой! Это Курт Кобейн! Он из Nirvana!" Хотя, конечно, названия "Nirvana" тогда еще не было …
Через парадную дверь были видны кухня и большая комната,продолжает Диксон. – Там была большая клетка с несколькими этажами для огромной крысы по имени Свитлиф ["Sweetleaf", возможно, по названию песни "Black Sabbath"]. в квартире было полно всякой всячины, которую Курт собирал. У них было кабельное телевидение, что необычно – тогда ни у кого не было кабельного. Он мог целыми днями сидеть перед телевизором. Это было время, когда только появился Джерри Спрингер и работала куча всяких христианских каналов. Был канал, который назывался "Пауэр ТВ", где тяжелоатлеты-христиане с криком "Во имя Господа!" разбивали кирпичи локтями. Курт записывал все это на кассету и вставлял туда кадры из других долбанутых передач, которые находил по кабельному. Мы всегда говорили: "Черт возьми, у тебя слишком много кислоты и слишком много свободного времени".
Курт иногда оставался дома у Никки Макклюр, когда она куда-нибудь уходила. Он был хорошим гостем – оставлял все на своих местах и в чистоте – к большому удивлению хозяйки. "Возможно, из-за того, что он стеснялся и не готовил никакой еды", – объясняет она.
– Однажды я пришла домой к Курту и застала его на кухне,рассказывает Никки. - Когда он меня заметил, то сказал: "Отлично! Я готовлю! Будешь есть?" Он готовил "Райс-а-Рони" – смесь риса и вермишели быстрого приготовления.
Никки не соблазнило его предложение – не только из-за непривлекательного вида блюда, но и из-за того, что на кухне был полный бедлам, а над холодильником Курт повесил клетку с кроликом.
– Курт был затворником. Он странно проводил время, – говорит она. – Хотя к нему приходили на вечеринки, особенно часто ходил Крист. Он садился с двумя кружками вина – по одной в каждой руке.
В квартире Трэйси висели обезображенный постер Пола Маккартни, изуродованные куклы и рисунки Курта – анатомические модели, религиозные артефакты. "Он делал коллажи из вещей, которые находил в секонд-хендах, – в них была продумана каждая мелочь, – говорит Слим. – Это была странная смесь однодневной попсы и классической глиняной скульптуры".
"Я не хотел, чтобы куклы выглядели страшными, – говорил мне Курт в 1992 году. – Но почему-то они всегда получались именно такими. Мне очень нравился Гойя". Певец выкрасил ванную комнату в-кроваво-красный цвет, написал на стене "RED RUM". На заднем дворе они с Трэйси развесили гирлянды дешевых лампочек в стиле 80-х. На холодильнике красовались фотографии мяса вперемежку с изображениями больных вагин – сочетание было просто ужасным. "Его восхищало все отвратительное", – говорила Трэйси одному журналисту. На стене висела картина, на которой Курт нарисовал портрет самого себя в виде скелета. Квартира была тесной и захламленной; там воняло, летали мухи – все из-за животных … но это был дом.
– у H~ были крыса, крольчиха и кот, – вспоминает Диксон. Кот занимался сексом с крольчихой, от этого вагина крольчихи выворачивалась наизнанку – Курту приходилось брать карандаш и заворачивать ее обратно. У него был отличный аквариум с черепахами, который занимал половину квартиры. Черепахи постоянно выбирались наружу …
я: У них были постеры на стенах?
– У них хватало всякого хлама, - говорит Диксон. – Не поймешь, где мусор, а где нет. Что-то они вырывали из журналов и наклеивали на стены. Он читал "НМЭ" и "Мелоди мейкер" – эти британские журналы он покупал в магазине "Positively Fourth Street".
– Курт делал аудиоколлажи из кассет, которые обычно продаются за один доллар на гаражных распродажах, – рассказывает Слим. – Использовалось все – от актеров, отвратительно перепевающих какие-нибудь песни, до инструкций, собачьего лая и кассет, выпускаемых к Хэллоуину. На другой стороне первой демокассеты "Nirvana" был трек под названием "Montage Of Heck" ("Монтаж всего подряд") – примерно полчаса подобного аудиоколлажа.
Курт устроился на работу уборщиком и на заработанные – небольшие – деньги купил подержанный автомобиль марки "датсун". Он играл на гитаре, смотрел телевизор, вел дневник и занимался искусством. Большую часть времени он нигде не работал.
– Олимпия – это маленький город с невероятными ресурсами, например, радио "KAOS", – утверждает Брюс Пэвип.
В 1979 году Пэвип переехал из Чикаго в Олимпию – учиться.